Эгленн

— Выход только один — погасить саму ненависть, — задумчиво сказал Мелькор. — Как ты полагаешь — возможно ли это? Она пылает с обеих сторон — и видит Небо, с вашей стороны ее никогда не было меньше. С тех пор, как феаноринги пролили кровь в Альквалонде, они сами словно стали пожранными Пустотой. Жажда убивать и ненавидеть застилает им глаза. Я сотню раз покаялся бы за гибель Финве — но что с этого толку, если их остановило бы лишь одно — волной прокатиться по северным землям, превратив их в пепелище?

Румил вздохнул.

-Это бесполезный разговор. Собственно, я не особенно и надеялся... нет, была тень надежды, конечно, но лишь тень. Людям легче: их жизнь коротка, им не придётся мучительно долго наблюдать за тем, как умирает Арда. Нам, эльдар, — придётся.

Он вскинул голову.

-Что ты собираешься делать со мною?

Мелькор молчал, глядя на огни горящих на столе свечей.

— Там, в Нарготронде, ты видел, что души тех двоих людей заражены Пустотой не более, чем души самих лордов-феанорингов. Почему ты не возразил против их казни?

-Потому что будь моя воля, — спокойно сказал Румил, — я не возразил бы и против казни лордов. Я видел Альквалондэ. Те, кто убивает и получает от этого удовольствие, не имеют права находиться среди _живых_.

Мелькор поднял на него взгляд. Потом поднялся и сказал:

— Идем. Покажу тебе кое-что.

Румил встал. Находиться здесь, в самом сердце Твердыни Тьмы, было... странно. Ощущалось _чужое_ — как будто сама Тьма была здесь живой, как будто тоже смотрела из всех углов... но это не была та слежка, которую он почувствовал на Острове, там было — жутко, здесь... непривычно, но... не так. Он не ощущал стоявшей за плечом Смерти, от этого становилось чуть-чуть легче... но ненамного.

Они долго шли по коридорам, местами темным, узким, местами широким и освещенным огнями разноцветных светильников. Спускались по лестницам. Наконец Мелькор провел Румила через очередной коридор — здесь все было светлым, и непонятно, откуда этот свет исходил, как будто светился сам воздух, должно быть, магия... и открыл очередную дверь.

Человека, лежащего на высокой кровати, Румил узнал бы сразу. Это был второй из тех, убитых, людей — младший, совсем еще юный. Только сейчас он был раздет, и к венам его, на локтях и у шеи, присасывались какие-то прозрачные трубки, в которых пульсировала кровь. На груди виднелся свежий шрам — очевидно, от того самого удара меча.

То, что парень жив, Румил понял сразу.

Румил вздрогнул, невольно прислонился к стене.

-Всё-таки это было ложью, — проговорил он. — Он не...

Глаза его вдруг расширились. Мгновение он молчал — пытался справиться с собой, с вихрем мыслей, чувств...

-Зачем было устраивать всё это? — голос его сорвался. — Я глуп, да... пора избавляться от привычки верить чьим-то глазам.

— Я говорил с ними. Они даже не помнят толком, что произошло — до того момента, как их схватили воины Келегорма. Сейчас на них не осталось и следа той мерзости... в отличие от ваших лордов, — в голосе Мелькора впервые прозвучало отвращение. — Хочешь поговорить с ним — сам? Он спит, но я могу пробудить его. Его имя Хэльтис.

-Нет, не хочу, — тихо ответил Румил. — И передай Эгленну, что я... Я бы очень хотел больше никогда его не видеть.

Он развернулся и зашагал к выходу.

Он вышел в коридор, пошел обратным путем — но вскоре понял, что сам не найдет выхода наружу. Коридор, который он помнил, сейчас как будто бы стал другим. И вывел его в совсем другое место... большую, открытую всем ветрам галерею — на высоте птичьего полета. Отсюда было видно очень далеко. Галерея смотрела на северо-восток — бесконечные раскинувшиеся вдали поля, леса, ленты рек...

И никакого парапета, никакой ограды. Казалось — подходи и прыгай.

По воздуху, — вспомнилось сразу. Они хотели забирать книги... Он умеет летать. Что ж... Глорфиндейл зря поверил ему. Тоже поверил. И тоже — напрасно. Наверное, действительно неправа Ниенна, учившая принимать других с открытой душой, — потому что только тогда сможешь _понять_... неправа Эсте, умеющая исцелять — теплом, покоем, заботой... Неправы все, кроме феанорингов, которые умеют _не верить_ — и потому подобные удары не пробивают их брони.

Что-то неслышно соткалось позади — Румил ощутил движение воздуха — и услышал знакомый голос Мелькора:

— Вы же хотели забрать книги. Они лежат на берегу Сириона, там, где выходит на поверхность тайный ход. Вернешься — заберешь их с собою. А Эгленн... пусть поступает, как знает: я его не стану неволить. Хочет уйти с тобою, пусть уходит.

Румил — не сразу — медленно обернулся.

-Очень хорошо, — ровно сказал он. — Каким образом мне добраться до Сириона?

— Крылатый конь донесет тебя, — ответил Мелькор.

И действительно — черный конь спустился на площадку, подошел к Румилу, глядя на него умными глазами.

— Он знает путь. Только будь осторожен во время полета.

Румил взлетел на спину чёрного зверя.

-Прощай. Когда он высадит меня, то тоже вернётся к тебе... все они возвращаются. Ты хорошо умеешь привязывать к себе других.

— Да, конь вернется, — Мелькор потрепал его по гриве. — До свидания, Румил. Быстрого пути.

...Когда путь был окончен на берегу Сириона, Румил задержался на несколько мгновений — проводить взглядом коня. Невольно подумалось: а вот теперь, если книги действительно вернули, придётся тащить их на собственной спине. Усмехнулся: нашёл о чём думать, — о книгах... когда скоро от Арды не останется ничего.

Книги действительно лежали там, где было обещано. Два аккуратных холщовых мешка, теперь уже полных. И рядом с мешками сидел Эгленн, держа в руке одну из книг... читал.

При виде этого зрелища Румил споткнулся и чуть не полетел на землю. С трудом обретя равновесие, шагнул вперёд, — остановился — снова шаг...

-Что тебе нужно? — тихо, но с нажимом спросил он.

Эгленн закрыл книгу — Румил увидел, что это его собственное "Айнулиндале" — поднялся.

— Я ведь обещал вернуться, — сказал он. — Вот и возвращаюсь. Да и книги ты один не донесешь.

-Какого балрога! — Румил даже стал слегка заикаться. — Я боялся за тебя, думал, что тебя убьют, а ты — ты просто обманывал всех нас! Зачем было изображать, что тебя взял в плен Глорфиндейл? Зачем было отрекаться, зачем устраивать это представление, как будто тебя на Острове схватили ваши, тёмные?

Эгленн некоторое время смотрел на него, потом аккуратно положил книгу в мешок. Помедлил.

— Вот ты что решил, значит, — сказал он. — Понятно... Ну что ж, если видеть меня ты более не хочешь, то я просто помогу тебе доставить книги к Нарготронду, и уйду. Куда-нибудь в Лотланн...

Румил непонимающе уставился на него.

-А что я должен был решить, по-твоему? Я видел там, в Ангамандо, человека, которого ты якобы убил.

— А что — если бы я и вправду убил людей, которые виновны лишь в том, что Пустота затмила им голову — как могло бы произойти и с тобою, и со мной самим — это было бы лучше? Честнее? Достойнее? Ты видел, он совсем мальчишка, он не умеет не то что сопротивляться Пустоте — меч толком в руках держать не умеет! И убить его — это было бы "отречься от Тьмы"? Извини, Румил, но это было бы — расписаться в том, что Тьме служишь. Да, я обманул вас в том, что убил их, и не жалею. Кроме Света и Тьмы, есть еще совесть, — он вскинул один из мешков на плечи. — Идем. Они разрешили мне взять одного из коней, пешком идти не придется.

-Постой, — Румил не сразу, но всё же коснулся его руки. — Скажи мне только одно. Там — знают про твоё отречение? ведь так?

— Знают, — Эгленн помрачнел. — Память скрыть я не могу.

-И что? — тихо спросил Румил. — Почему тебя отпустили сейчас? Чего он ждёт?

— Я-то откуда знаю, — с заметным раздражением ответил Эгленн. — Я даже в Ангбанде не побывал. Тхурингветиль с ним говорила мысленно, это я понял. Отпустил — и хорошо, выяснять обратно не полезу. Ну так идем, или что?

-Идём, — Румил решительно вскинул на спину второй мешок и сразу согнулся. — Ох, как камнями нагрузили. Сколько ни привыкал книги таскать, всё равно тяжко.

— Ничего, недалеко... Конь рядом пасется, сейчас позову.

Эгленн свистнул — и точно, к ним подбежал конь... обычный, не крылатый, как в Твердыне. Гнедой масти.

— Ты на коне, и мешки, — скомандовал Эгленн, — а я своим ходом, иначе коня замучаем — тяжело ему слишком будет.

Румил не стал спорить, — слишком устал. Взобрался верхом, принял драгоценный груз, — на душе чуть-чуть потеплело: всё-таки не зря ездили, хотя, по правде сказать, всё же это было слишком рискованно.

...В городе их встретили настороженные взгляды. Румил, натолкнувшись на эту стену, на несколько мгновений растерялся, но потом всё же мысленно позвал Глорфиндейла. Тот не ответил.

До библиотеки они дошли беспрепятственно, сгрузили там книги, расставили по полкам. Молча. Когда последняя книга заняла свое место на деревянном стеллаже, Эгленн проговорил:

— Не знаю, что именно, но что-то будет. Чую. Не понравилась лордам наша отлучка.

-Нечему тут нравиться, — Румил развёл руками и вдруг заметил какое-то движение в глубине коридоров из стеллажей. — Эй! ты что тут делаешь? А ну вылезай!

В ответ сначала была тишина, затем там завозились, послышалось громкое возмущённое чихание, и на свет выбрался парнишка, жутко недовольный тем, что его раскрыли.

— И что это за явление? — осведомился Эгленн, глядя на мальчишку. — Что здесь можно подслушивать? Я еще понимаю — спрятаться под столом в зале совета... Ты кто такой?

-Келебримбор это, — вздохнул Румил. — Сын лорда Куруфина. Признавайся, свет очей моих, что ты здесь забыл?

-Глорфиндейл меня послал стеречь вас, — помедлив, выпалил тот. — Сказал — если вернётесь, то чтобы проводил вас.

— А открыто стеречь было нельзя? Нужно было обязательно под стол залезть? — Эгленн вздохнул. — Ладно. Глорфиндейл хотел видеть нас? Мы, собственно, и сами можем его разыскать.

-Не можете, — сообщил эльфёнок. — Лорды его под охрану чар посадили. Он с большим трудом уговорил их, чтобы дали вам эти несколько дней — чтобы не сразу его за измену судили. Чтобы дать вам шанс. Точнее, не вам, Румила-то все знают, а вот...

Он кивнул в сторону Эгленна.

Эгленн прижал руку ко лбу и перевел взгляд на Румила.

— Ооооо... я так и знал. В лучшем нолдорском духе... Ладно. Кто ждет нас сейчас — Келегорм, что ли?

Эльфёнок замотал головой.

-Ничего ты не понял. Глорфиндейл тебя ждёт. Вот сейчас поведут его на суд, так он надеется, что ты всё-таки туда придёшь.

— И вправду не понимаю, — признался Эгленн. — Румил, а ты что-нибудь понял? Его будут судить за то, что он нас отпустил, что ли?

-Похоже на то, — кивнул Румил. — Постой, спрошу... должен же здесь хоть кто-нибудь внятно отвечать на вопросы...

Он закрыл глаза. Келебримбор потянул Эгленна за рукав.

-Ты что — правда хотел уйти обратно?

— Я помог Румилу вернуть с Острова библиотеку, которая там оставалась, — ответил он мальчишке. — Там же не знали, что я ушел к вам. Вот — видишь, книги... — он показал на свежезаполненный стеллаж.

-Книги! — глаза мальчишки загорелись. — Я читал... Румил записывает то, что ему говорили Валар, и про то, как создавать... Когда я вырасту, я тоже что-нибудь создам. Что-нибудь необыкновенное!

— Я увижу. Пройдет сотня лет, ты станешь взрослым, а я останусь таким же... если, конечно, ваши лорды не развоплотят меня прямо сейчас, — Эгленн улыбнулся. — Главное, чтобы не создавать такое опасное, как Сильмариллы...

-Этот создаст, — посулил Румил, не открывая глаз. — От его созданий уже однажды чуть весь Нарготронд на воздух не взлетел... Так, вот что. Финдарато по-прежнему нет. Лорды собираются судить Глорфиндейла: если бы он просто отпустил тебя, это было бы ещё полбеды, но они проследили, что мы с тобой направились на Север, на Остров. Вот это уже, по их мнению, доказательство тому, что твоя клятва — ложь, и что ты по-прежнему служишь своему хозяину... а Глорфиндейлу, за преступное попустительство и наивность, — смерть. Они сейчас уже знают, что ты вернулся, поэтому, быть может, убить-то его и не убьют... в общем, на закате будет совет. Там же, где ты давай клятву.

— Пусть попробуют, — снизив голос, проговорил Эгленн, — я их за него сам скорее убью. Хлебом не корми, дай кого-нибудь на смерть осудить. Лучше бы друг на друге упражнялись, если так неймется. Нам сейчас позволят поговорить с ним самим или с лордами?

-Это кого это ты убивать собрался? — ощетинился Келебримбор. — Пришёл в чужой дом, так сиди и не прыгай, и нечего свои порядки заводить. Сбежал тут, на Остров мотался неизвестно зачем, из-за тебя вон Глорфиндейла собираются судить, а ты — "сам убью".

Эгленн собрался было что-то сказать, но, взглянув на мальчишку очередной раз, передумал — тратить время на споры с ребенком не стоило.

— Не будем спорить, — сказал он. — Если ты выполнил поручение — мы поняли все, спасибо. Если нет — давай, веди нас, куда велено.

Келебримбор помолчал: перейти сразу на мирное общение было трудновато. Сделал шаг к выходу, обернулся.

-Пошли, что ли...

Эгленн пропустил вперед Румила. Сам молча последовал за ним. В глубине души, тем не менее, крепла уверенность — насколько легче жилось бы Эндоре, если б отправить лордов феанорингов в Мандос...

Келебримбор повёл их туда же, в большой зал. Там уже собрался народ: суд должен был быть при всех, феаноринги позаботились об этом. Когда вошли, первым донёсся голос Келегорма.

-...повинен в измене. Что ты можешь ответить, Глорфиндейл, воин Гондолина?

Фарс, какой же это жестокий, злой фарс — от начала до конца, как же они любят церемонии, как любят изображать владык, властных в жизни и смерти...

Они с Румилом оказались в задних рядах; Эгленн заставил себя молчать — вначале разобраться в том, что все же происходит.

Глорфиндейла отсюда было очень плохо видно, — на лице Келебримбора по этому поводу была досада. Румил вздохнул: ничего хорошего от происходящего он не ожидал.

-Да, я отпустил его, — голос Глорфиндейла был ровным и холодным, как сталь клинка перед поединком. — Как отпустил бы одного из нас, — кем его признали все после его отречения. Если вы собираетесь судить меня за это, то судите и себя тоже, и всех, кто так же, как и я, согласился принять его в наши ряды. Вы скажете: нельзя было терять бдительность, нельзя было доверять, потому что даже если он сейчас и вернулся, то — восстановив связь с Морготом. Возможно, однако вы не имеете доказательств этому, и не получите их. Что ж. Я не признаю вашего права судить меня, поскольку не нарушил ни законов чести, ни законов войны. Если вашим законом стало — убивать, вы исполните этот закон.

Он помолчал.

-Единственное, в чём вы не имеете права отказать мне, — это в праве умереть с оружием в руках.

— Пропустите, — в начале этой речи негромко проговорил Эгленн, и, отстраняя стоявших перед ним эльдар, начал пробираться сквозь толпу вперед, в центр зала. Когда Глорфиндейл замолчал, Эгленн уже стоял позади него. Потом ступил вперед.