Встреча с чудом неизбежна. Общий файл

— Вот то-то и оно, — Хагрид снова уселся на диван, со скрипом просевший ещё ниже, — а по мне, так ты отменный волшебник, — только бы подучиться. С такими-то родителями, кем тебе ещё быть? И, по-моему, пора тебе прочитать, наконец, своё письмо.

И Хагрид протянул Гарри руку с, до боли знакомым, желтоватым конвертом.

Гарри читал письмо, а Вернон видел, как его жизнь вместе с "Граннингс" рассыпается пеплом на погребальном костре.

— Что значит: они ждут мою сову?

Вернону так и не удалось пока научить Гарри отличать главное от второстепенного, поэтому он задаёт такие странные вопросы.

— Разорви меня горгулья, чуть не забыл, — Хагрид хлопнул себя по лбу с силой, достаточной, чтобы сбить с ног ломовую лошадь; он вынул из кармана сову, — настоящую, живую, взъерошенную сову, длинное перо и свиток пергамента. Высунув от усердия язык, он нацарапал записку, которую Вернон прочёл вверх ногами:

Дорогой мистер Дамблдор!

Вручил Гарри письмо.

Завтра едем за покупками.

Погода ужасная.

Надеюсь, у Вас все хорошо.

Хагрид

Хагрид свернул послание в свиток и протянул сове.

— Он не поедет, — объявил Вернон.

Хагрид фыркнул.

— Как это не поедет? Он туда с самого рождения записан. Хотел бы я поглядеть, как маггл вроде тебя попробует ему помешать, — проворчал он.

— Кто? — с любопытством переспросил Гарри.

— Маггл, — пояснил Хагрид, — так мы называем неволшебный народ, вроде них. И тебе жутко не повезло вырасти в такой семье, — хуже магглов, чем вот эти, я в жизни не видал.

— А вы вообще, где их видели? — спросил вдруг Дадли.

Хагрид почесал затылок рукой со свитком.

— Ну так близко, как сейчас — нигде, вообще-то.

Все рассмеялись. Хагрид отдал свиток сове, та зажала записку в клюве, после чего Хагрид подошёл к двери.

— Вы уже уходите? — удивилась Петунья.

— Нет, хочу только отправить сову.

— В такую бурю?

— Пожалейте птичку!

— Это бессердечно!

Одновременно вскричали Гарри, Дадли и Петунья. А Вернон сказал:

— Не порите горячку. Гарри ещё надо подумать.

— О чём тут думать? — обернулся Хагрид, держа сову в руке. — Он будет учиться в самой прекрасной школе чародейства и волшебства в мире. Семь лет — и он сам себя не узнает. Там он будет учиться с ребятами своего круга, и у него будет самый великий директор школы Хогвартс, сам Альбус Дамблдор!

— Я не самого высокого мнения о вашем директоре и против того, чтобы возомнивший себя вершителем судеб старый плутократ учил Гарри фокусам с мышами и чашками, но... — Вернон не успел продолжить.

Хагрид засунул сову в карман, вытащил из него потрёпанный розовый зонтик и замахнулся им:

— НИКОГДА... — прогремел он, — НЕ ОСКОРБЛЯЙ... АЛЬБУСА... ДАМБЛДОРА... В МОЁМ... ПРИСУТСТВИИ!

Он опустил зонт, нацеливая его, словно меч, на Дадли.

— Никогда... Не поднимай ... Руку... На моих родных! — твёрдо сказал Гарри, глядя в глаза Хагрида.

Розовый зонтик опустился вниз, указывая на ноги Хагрида. Последовала вспышка фиолетового света, затем звук, словно от разорвавшегося фейерверка, потом удивлённый крик, и в следующую секунду Хагрид уже пританцовывал на месте, притопывая правой ногой, которая превратилась в раздвоенное копыто. Грохот стоял неимоверный, все ошарашено смотрели на свиное копыто, которым Хагрид стучал по полу.

— Вот видишь? — сказал Хагрид, успокоившись. — Гарри Поттер-неволшебник остановил меня...

— Я вижу, что у нас возникла затруднительная ситуация, — сказал Вернон.

— Да, не стоило мне столько пить, всегда начинаю выходить из себя по любому поводу.

Хагрид посмотрел на свой зонтик и погладил бороду. Направив зонтик на своё новенькое копытце, он вернул ноге первоначальный вид. Хагрид искоса взглянул на Гарри из-под косматых бровей:

— Буду премного благодарен, если ты не расскажешь об этом в Хогвартсе. Мне... ээ... не положено колдовать, вообще-то говоря. Но мне позволили чуть-чуть поколдовать, чтобы найти тебя, доставить письмо и всё такое... Я потому и взялся за эту работу с таким рвением....

— А почему вам нельзя колдовать? — поинтересовался Гарри.

— Ну... Я когда-то тоже учился в Хогвартсе... ээ... но меня, если честно, исключили... На третьем курсе... Волшебную палочку взяли да и сломали пополам. Но Дамблдор позволил мне остаться там привратником. Дамблдор — великий человек! — сказал Хагрид и с вызовом посмотрел на Вернона.

— Вы мне не дали договорить, — сказал Вернон. — Я хоть и против, чтобы Гарри учился в вашей школе, но решение будет принимать он.

— Вот погоди, ты будешь знаменитостью в Хогвартсе, — радостно обратился Хагрид к Гарри.

— Гарри еще не принял решение, — напомнил Вернон.

— А за что вас исключили из школы? — спросил Гарри.

Хагрид задумчиво потёр лоб, сомневаясь говорить или нет.

— Так, дело достигло той стадии, которое называется тупиком. У Гарри слишком много вопросов, — заметил Вернон.

Гарри яростно закивал головой.

— Нам всем необходимо отступить на первоначальные позиции, и хорошенько подумать. Вечер, вернее ночь, выдалась беспокойная, поэтому сейчас предлагаю лечь спать, а завтра мы вернёмся к этому разговору. О'кей? Всё равно до прибытия катера мы с острова никуда уехать не можем.

Гарри нехотя кивнул.

— А теперь давайте уберём со стола и подумаем, как нам расположить на ночлег мистера Хагрида.

4. Выбор

Когда перед тобою выбор, не худо бы и подумать.

Поговорка

Он не мог заснуть.

— Вернон, перестань вздыхать, — сказала Петунья, — всё не так трагично. Это не могло продолжаться вечно. Гарри растёт, его детская миловидность уходит, и присутствие больного подростка на переговорах вскоре будет выглядеть ненормально.

— Я как-то не задумывался об этом.

— Год-два максимум, а может и того меньше. К вам начнут относиться с осторожностью, великовозрастный парень с мишкой в руках будет вызывать негативную реакцию.

— Я бы дал ему книгу, нет, лучше бы посадил за компьютер.

— Не дави на Гарри. Начинал же ты без него и основал свой бизнес. Ты справишься, Вернон.

— Я уже не знаю.

— Поверь в себя.

И Петунья, повернувшись на бок, заснула.

Вернон проснулся поздно. Солнечный свет заливал спальню. Выйдя из спальни, он понял, что встал самым последним. Петунья готовила завтрак, от плиты тянулись вкусные запахи жареного бекона. Дадли накрывал на стол, а Гарри с Хагридом сидели на диване, который послужил кроватью этой ночью великану и тихо переговаривались. Относительно тихо, потому что у гиганта, как ни старался он усмирить голос, получалось плохо.

— Понимаешь, — говорил он, — в этом-то и есть самая большая загадка. Он становился всё более и более могущественным... Но куда делся?

Вернон пожалел, что оставил Хагрида ночевать. И вообще, пустил его в дом. Или хотя бы не выгнал, когда этот остолоп начал зарываться. Оставив великана в доме, он сам себе подписал приговор.

Вернон вынес подарки ко дню рождения. За пять лет Гарри столько раз доказал преданность интересам Вернона и семье, что Вернон постоянно чувствовал себя в долгу перед ним. Верность Гарри была так велика, а Вернон не знал, что предложить взамен столь же равноценное. Поэтому два раза в год — на Рождество и день рождения, он покупал самые лучшие подарки, какие мог придумать. Он не знал, как ещё показать, что ценит Гарри.

— Извини, но это так печально... Я знал твоих маму и папу — такие замечательные люди, каких ещё поискать надо, — разносился голос Хагрида.

На столе лежала странная газета. Дадли позвал всех за стол и, пока все рассаживались, придвинул газету Вернону:

— Смотри, тут картинки двигаются.

"Ежедневный Пророк", — прочитал Вернон. На первой странице, вместо фотографии каким-то образом был встроен ролик, со странно одетым мужчиной, который устало тёр лоб и отворачивал взгляд. Движение повторялось каждые десять секунд.

— Смотри, а тут летают на мётлах, — восторженно сказал Дадли, перевернув страницу газету.

На этом ролике маленькие человечки на мётлах летали вокруг каких-то колец.

— Смотри-смотри, они забили гол, — не уставал восторгаться Дадли.

Один из летунов бросил мяч другому, тот поймал его и замахнулся им в ближайшее кольцо, а потом резко забросил мяч в кольцо с другой стороны.

Судя по восторгу Дадли, это было очень круто. Вернон мысленно застонал. Нельзя было оставлять этого лесника в доме.

— Как эта газета здесь оказалась? — спросил Вернон.

— Представляешь, её принесла сова! — ответил Дадли.

— Сова?

— Да! Она постучала в окно, а потом ей надо было заплатить пять кнатов за газету.

— Пять чего?

— Кнатов! Это такие деньги, пять монеток.

За завтраком договорились, что Хагрид пошлёт письмо директору, что задерживается ещё на один день, а вечером Гарри скажет своё решение. Потом Вернон попросил разрешения почитать газету у Хагрида. У него возникла масса вопросов после прочтения газеты, но он не стал их пока задавать. Пришла пора распаковывать подарки.

Гарри вскрывал свёртки, а Вернон пытался вспомнить: столько же радости было в его глазах, как в прошлый день рождения, или мысленно Гарри уже в волшебном мире. Но, кажется, Гарри был совершенно счастлив.

Потом все пошли на пляж, мальчики взяли из подарков новенькую видеокамеру "SONY" последней модели и маску с трубкой для ныряния. По дороге они снимали на камеру всё подряд. Вернон был доволен, что сделал такой подарок, разве может сравниться свой фильм с какой-то двигающейся картинкой.

Море сияло под солнцем, но купаться с маской в этот день было невозможно, да и без маски тоже — вода после шторма была мутная, грязная и холодная. Шторм поднял со дна мусор и вынес его на берег. Песок на пляже был мокрый. Вернон велел мальчикам убрать мусор и сложить его в одном месте.

Пока дети убирались, пришла очередь Вернона задавать вопросы, которые возникли после прочтения газеты:

— А чем занимается Министерство Магии?

— Ну, главная их задача — следить, чтоб магглы не прознали, что в стране всё ещё полно волшебниц и волшебников.

— Зачем?

— Зачем? Так все ж сразу захотят свои проблемы магией решить. Нет уж, пусть оставят нас в покое.

У Вернона закралось неприятное предчувствие.

— А если всё-таки люди прознают случайно?

— Есть такая группа в Министерстве — стиратели, они стирают память у магглов, которые видели колдовство.

— Стирают память?

— Ну, да. Ещё могут заменить память другими воспоминаниями.

— А это не вредно?

— Ну дак этим занимаются специально обученные люди. И у магглов память как новенькая. Это не все могут. Очень ценные спецы. Из Гарри бы вышел отменный стиратель памяти, как по мне. Как он меня вчера остановил. Я прошу прощения за вчерашнее. Я ведь хотел превратить Дадли в поросёнка.

Вернон чуть не задохнулся от гнева.

— Ненадолго, на минутку, я бы потом всё вернул. Сильно извиняюсь. От всей души.

Лесник искренне сокрушался. И Вернон не стал раздувать конфликт.

— А Гарри молодец — отвёл превращение Дадли. И я заколдовал свою ногу. Только бы он не проболтался в школе. Кстати, ему тоже может влететь.

— А какое отношение это имеет к нему? Это же вам запрещено колдовать.

— Мне запрещено колдовать совсем. А Гарри на каникулах.

— Как это так? Почему? — удивился Вернон.

— Вот как раз за этим следит министерство магии. Ученикам с одиннадцати лет и до окончания школы запрещено колдовать за пределами школы, то есть когда они на каникулах.

— Но Гарри ещё не дал согласия.

— Как только волшебник получит письмо из школы, он имеет право колдовать только в школе. Особенно строго следят за живущими с магглами, чтобы не нарушался Статут Секретности — вот как это называется.

— Даже если он откажется учиться в школе?

— Несовершеннолетним нельзя колдовать за пределами школы.

— Даже если он колдует не вслух, а про себя?

— В Министерстве всё равно засекут, и накажут, а рецидивистов ждёт Азкабан.

Вернон почувствовал вкус поражения. Он даже не спросил, что такое Азкабан. Он не желает иметь дел с законом, хоть с английским, хоть с магическим. Он не желает неприятностей для Гарри, особенно для Гарри.

Когда мальчишки убрали пляж, они пошли к дому. Дадли спросил про колдографию, так, оказывается, правильно назывались движущиеся картинки, на второй странице газеты. Вернон уже понял, что это какая-то популярная у волшебников игра, в которой игроки летают на мётлах. Но было бы интересно узнать о ней подробней.

— Это квиддич... все обожают квиддич. Это игра волшебников. Он похож... похож на футбол у магглов... Играют в воздухе, на мётлах, четырьмя мячами. Так сразу тяжеловато правила объяснить, — великан поскрёб бороду.

Но, услышав слово "футбол", мальчики начали приставать с вопросами. А Вернон получил ещё один гол в свои ворота — он надеялся привлечь Гарри остаться в городской школе тем, что там была хорошая футбольная команда и замечательный тренер.

— Они забивают голы руками, — недовольно сказал Вернон.

— Потому что они сидят на метле, — встал на защиту игроков Дадли.

— И у них тоже есть вратарь, — сказал Гарри.

— И ещё ловец, — продолжил рассказывать Хагрид, — Ты будешь отличным игроком, Гарри, как твой отец, он играл за Гриффиндор.

— А что такое Гриффиндор?

— Факультет в Хогвартсе, всего их четыре...

После обеда и чаепития с тортом, Петунья захотела поговорить с Гарри. Вернон присоединился к ним, а Дадли и Хагрида они отправили на свежий воздух.

— Гарри, я хочу объяснить тебе, почему мы не рассказывали, кто ты есть на самом деле, и кто твои родители, — начала Петунья. — Когда твоя мама получила точно такое же письмо и уехала учиться, мы с ней отдалились. И не только потому, что стали меньше видеться.

Петунья перевела взгляд с Гарри на Вернона.

— Да, я завидовала ей, — Петунья с вызовом вскинула голову, — она попала в сказочный мир, а я как будто осталась на обочине. А потом она пригласила нас с Верноном познакомиться с её женихом. Тогда я думала, что высокомерие твоего отца связано с тем, что он был аристократом среди волшебников, ну знаешь, такой напыщенный лорд, как у нас. В общем, знакомство прошло неудачно, и мы решили не ходить на свадьбу. Но сейчас, после встречи с мистером Хагридом, я поняла, что все волшебники пренебрежительно относятся к нам, магглам, как они называют. Они даже не замечают, насколько они заносчивы. В общем, твой отец не был виноват в том, что так отнесся к нам, это общая беда волшебников. И он не такой уж надменный, раз полюбил и женился на твоей маме. Но самое главное, после той встречи я разочаровалась в этом сказочном мире, он оказался не таким волшебным, как мне грезилось в детстве, расслоение общества там еще хуже, чем было в Средневековье. Лили даже поссорилась с мальчиком, с которым дружила с детства, из-за того, что она оказалась нечистокровной. В общем, мы с Верноном, поняли, что самое главное для нас — это семья, уютное чистое гнёздышко.