Зверь лютый. Книга 23. Одуванчик

Можно вспомнить мемуары бонз Третьего Рейха:

"Наша разведка совершила катастрофическую ошибку. Мы довольно точно знали сколько у русских самолётов или танков. Но совершенно ошиблись в оценке духа советского народа".

"Дух" — Криве-Кривайто обеспечивал. И "сила духа" раз за разом пересиливала "дух силы".

Теократическое государство перунистов было внешне довольно мирным. Жрецы воюют не за земли, а за души. "Воюют" — довольно успешно: миссионеры из Ромова разнесли "Заповеди Видевута" по всем балтским племенам. Дотянулись до Новгорода, Киева, Москва-реки...

При непрерывной вековой экспансии, государство было стабильным: жрецы — носители традиции, "что было, то и будет". Много ли найдётся кодексов, которые, подобно "Заповедям Видевута", служили законами пол-тысячелетия?

Прусские дружины явились не ядром будущей государственности, как у восточных славян или, например, у поляков, но специализированными подразделениями таможенно-пограничного сорта.

Там, на границе, эти наёмники, "сторожевые псы", и подъедались. В рамках дозволенного господином — Криве-Кривайто. Подняться им не давали. Давили "налоговым прессом", прижимали "продовольственной безопасностью". Угрожали "проклятием богов" или племенным ополчением.

"Таможня" — "брала добро". Богатела, поднималась, смелела. Но набрать "критическую массу", стать властью — не смогла. Приходили датчане, всех вырезали... Непокорные гибли, единение народа возрастало, молитвы становились жарче, а пожертвования богаче...

Процесс не был линейным, случались разные... эпизоды.

Прусские воины на пороге эпохи викингов перестали повиноваться жрецам. К этому времени относится посещение Самбии датским викингом Рагнаром Лодброком.

Пришелец с запада был принят пруссами "...с большим почтением, словно он прибыл со славнейшей победой".

На фоне обычаев пруссов, противившихся проникновению чужеземцев на племенную территорию, сообщение Саксона Грамматика выглядит необычно. Возможное объяснение: воины Самбии приняли датских викингов наперекор жрецам не как иноплеменников-иноверцев, а как собратьев по оружию, способных оказать содействие в предприятиях прусской дружины.

Не удивительно: сама "прусская дружина" состояла, в немалой части, из них — из иноплеменных иноверцев.

Предпосылки для выхода дружин из-под контроля Криво созревали раз за разом. Возникший к началу IX в. Кауп аккумулировал основной объем балтийской торговли с Востоком. Конъюнктура способствовала накоплению в руках самбийских воинов материальных ценностей. Расположенный на краю племенной территории Кауп и его округа приобрели достаточную экстерриториальность, независимость от жреческой юрисдикции. Феномен сохранялся до конца X в. в виде окружения Каупа "сакральным" поясом святилищ.

Со стабилизацией "Восточного пути", последовавшей за созданием в 862 г. начатков Древнерусской государственности, Кауп захлёстывает масса импорта. Конец IX-X в. обозначены на могильниках массой новаций в погребальном обряде, в деталях, связанных прежде всего со скандинавами.

Новации усиливаются после датского набега на Самбию ок. 960 г.

Саксон Грамматик:

"Хакон, сын короля Харальда, прозванного Синезубым, напал на сембов. Когда он увидел, что его люди вследствие опасной битвы оробели, он велел поджечь вытащенные на берег корабли, чтобы тем самым отнять у колеблющихся надежду на бегство. Битва вышла победоносной для датского меча. Даны завладели Самландом, женились на жёнах погибших пруссов и повели свою жизнь совместно с бывшими врагами".

Битва могла произойти лишь вблизи Каупа — основной цели датских викингов. Здешний берег, единственный на всем полуострове, позволяет вытащить ладьи на берег и безопасно высадиться на невысокую авандюну.

Часть воинов Хакона вернулась назад в Данию. По дороге (на Руяне) они попали в переделку. После которой землеустроители уже в 21 в. нашли самый большой монетный клад этой эпохи в Балтийском регионе.

А в честь его папы — Харальда Синезубого — в конце 20 в. назвали спецификацию беспроводных локальных сетей Bluetooth, логотип которой образован из двух рун — инициалов датского короля.

В дружинных могилах севера Самбии сер.X — сер.XI в. поражает количество серебра. Дирхемы в виде подвесок, поясных бляшек, накладок конского оголовья. Изготавливаемые поколениями местных мастеров, они требовали много серебра. Воины украшали серебром сбруи своих коней (даже с внутренней стороны ремня), покрывали им своё оружие, но не отдавали свою добычу — "металл богов" — жрецам.

Разрушение Каупа датчанами Кнута Великого в 1016 г. подняло материальную культуру сембов на самый высокий за все время её существования уровень. Покинувшие руины Каупа мастера обосновались в близлежащих поселениях, сделав для местных воинов более доступными новинки европейского ремесла.

Каждый удар датчан ведёт к разрушению городов, к гибели дружинников. И к немедленному возрождению новой дружины. Вновь и вновь военные вожди подходят к грани возникновения государства. Но государство — уже есть. "Священное царство" кривов и вайделотов.

Жрецы, наконец, решают проблему воинов. Окончательно. Как нацисты Третьего Рейха пытались решать "еврейский вопрос".

На рубеже XI-XII вв. резко на всех могильниках Пруссии прекращается сооружение могил с дружинными чертами. Дружинные древности, отражавшие чёткую социальную стратификацию, в XII-XIII вв. уже не известны.

"Попы побили спортсменов".

Прусским воинам пришлось бежать. Одна группа осела на озере Обеляй в Восточной Литве. Другая — попала в Аукштайтию. Ушедшие в Северо-Западную Русь пруссы положили начало многим известным в русской истории родов: Тучковы, Салтыковы, Голенищевы-Кутузовы...

Развитие истории, несмотря на самое раннее во всей Северной Европе появление дружины, остановилось. Потеря дружинными вождями власти связана с отсутствием в Пруссии свободных земледельцев. Только они могли гарантировать постоянную ренту — залог образования государства.

Земледельческие сообщества есть. Но они — платят Криве. Отдавать треть при здешних урожаях... ничего не остаётся. А не отдать, когда "священный царь, обходя свои владения, уже своим присутствием...". Самоубийц — нет.

Малочисленность воинов и купцов Самбии позволила готландцам, как показывают скопления кладов дирхемов, перехватить восточную торговлю в свои руки.

В Натангии и по среднему течению Прегели продолжали функционировать структуры "священного царства", малоотличимые от родо-племенных. Однако место племенной аристократии (бэры — главы родов) в них занимали жрецы.

В нач. XII в. следы дружинных древностей уже не читаются. Отныне и до Тевтонского ордена в Пруссии окончательно утверждается неограниченная власть жрецов. Народные собрания — номинальны. Ведущую роль и властные функции в промежутках между сходами осуществляли ставленники кривов.

Аморфная "конфедерация прусских земель". Центральную власть (формально — только в мирное время) в Ромове осуществлял языческий первосвященник — Криво-Кривайто. Его власть базировалась не на имущественном принуждении, а на культовой регламентации жизни любого члена прусского общества.

Тоталитарное общество. Основой власти является победа в "между-ушии", в идеологии.

"Идея, овладевшая массами, становится реальной силой".

Как бы не хотелось "вульгарным марксистам" свести всё к чисто "материальному интересу".

Конечно, со временем — завалится. Раньше или позже. Вот это — позже. После полутысячелетия своего существования. Пережив множество других, современных ему светских государственных образований. Что вы знаете о королевстве бургундов? О государстве Само? О гибели королевств саксов, англов, ютов в Англии? О королевстве вандалов и аланов в Карфагене?

Система непробиваемая изнутри. Даже и снаружи: набеги датчан, разгром, устроенный Болеславом Смелым, сотрясают теократию, но и способствуют её укреплению, расширению. До словен ильменских, до полян днепровских.

Святая Ольга, в отличие от множества племенных князьков Русской равнины, знала о Христе.

Предполагаю, что она была христианкой арианского толка, в духе "Библии от Ульфилы". Было ли её христианство следствием вражды "псковских готов" с готами-пруссами? Или наоборот — разноверие послужило основанием для конфликта? Одно понятно: такая женщина, с таким характером, не могла принять "священное царство", не могла согласиться на роль "кобылки истинного прусса".

"Священное царство" запустило щупальцы во все соседние племена, в восточных и западных балтов, в кривичей. Чтобы не склониться перед "Кривулей" нужны сильные союзники. И они нашлись — варяги Рюрика. Разноплемённые и разноверные. Знающие о судьбе таких же дружинных сообществ под властью Криве-Кривайто.

Принять власть Криво они не могли, для них — просто смерть. А для Ольги, для других женщин её племени — жизнь, которая хуже смерти.

Напиться до изумления, публично совокупиться со всеми желающими и в бессознательном состоянии быть положенной на погребальный костёр мужа рядом с его конём — цель жизни?

В отличие от варягов, стремящихся к добыче блестяшек, Ольга знала, видела на примере родственного народа: главное достояние правителя — души его людей. И она нашла противоядие от "святой троицы" — Патолса, Потримпса и Перкунса.

"Клин клином вышибают". Ольга отказалась от веры отцов — арианства, приняла православную "Святую Троицу".

Она сходила в Константинополь. Как бы не бесили её византийские нравы, как бы не ругала она конкретного императора, как бы не сопротивлялся её сын — Святослав-Барс, сумела передать знание о возможности выбора внучку Володеньке.

Тот бабушке не поверил, нанял на деньги Криве-Кривайто тысячу нурманов, взял Киев и... и понял, во что он вляпался. Ощутив удавку "царства Перуна", выкинул и идолов, и кривов с их кривулями.

"Кинул".

* * *

Глава 487

* * *

Представьте себе сотни тысяч людей, которые родились, выросли, жили и умерли за эти столетия. Одни из них бывали счастливы. Иные же — нет. Одних — всю жизнь любили женщины, а сети приходили полными рыбы. У других, тоже всю жизнь — болели дети и зубы. Но все они были абсолютно уверены в том, что вот такая жизнь — "правильно", единственно возможное. Что успехи или неудачи — от "милости богов", от правильности исполнения "Заповедей Видевута". Что при виде крива с кривулей надо "пасть на лицо своё", что надо отдать треть урожая "посланцу богов", что, по его приказу, надо взять оружие и пойти убивать соседей. И — умирать самому. Что жить вот так — в полуземлянках с жердяными стенами — "воля божья". И никак иначе.

Потому что так говорят вайделоты.

А они-то... ого-го-го! — они хранители вечного огня! Они-то точно знают: после смерти — жратвы и хмельного — хоть залейся! Всё — будет! Принесут на блюдечке с голубой каёмочкой! Мы будем петь и прыгать как дети! Все — в белых штанах! Как в Рио-де-Жанейро...

Конечно, и здесь были люди, которые видели маразм теократии. Купцы, побывав в дальних странах, должны были понимать варианты развития общества. Но... "плетью обуха не перешибёшь". А отправляться на священный костёр из-за того, что кто-то из домашних где-то болтанул... а кто-то из соседей услышал и стуканул... Да соседи же сами! По первому же слову очередного крива! Кинутся убивать. Во "исполнение воли священных близнецов и спасения народа и веры". И грабить. Для пополнения собственных погребов.

Лучше помолчать.

Фиг с ним. С народом. Главное — чтобы моему семейство было лучше.

Нарождающаяся прослойка крупных землевладельцев инстинктивно нуждалась в кодификации своих, по сути — феодальных устремлений. Немыслимые в рамках "конфедерации", они были удовлетворены Орденом.

Неготовность пруссов Самбии к борьбе с Тевтонским Орденом (народное ополчение, несмотря на давно известную угрозу вторжения, не было сконцентрировано в удобном для битвы месте), массовый переход нобилей на сторону противника — показывают нежизнеспособность прусской "конфедерации" с Криво во главе. Неупорядоченность взимания ренты и ленных отношений, отсутствие стабильности аллода сдерживали развитие феодализма, к которому прусское общество было готово.

Равноправие — оказалось смертельным.

Адепты Перуна, воспринимаемого моими современниками как символ храбрости, свободы, удали, воинского братства, угробили свободу, превратили удаль в фанатизм, загнали женщин на уровень скотины, построили тоталитарное "священное царство всеобщего равенства".

Есть реал — спрос на янтарь. Реальность требует дружин. Тоталитаризм жрецов отступает перед их собственной жадностью, дружины возрождаются (в Трусо, в Каупе). Подняться им не дают — рост сдерживает главный здешний "дояр". Неподнявшихся — вырезают "более светские" датчане. Раз за разом.

Маразм "божественных близнецов" становится очевидным. Воины пытаются взять власть: дружинники и витинги восстают. И — уничтожаются. Своими. Пруссами. Широкими народными массами, дружно поднимающимися погибать под мечами воинов по призыву "провозвестников всеобщего счастья" — кривов с кривулями.

Дружина, зародыш военно-феодальной знати — давится. Жрецы продолжают благостно доить радующееся стадо. Классовое общество — не наступает, эксплуатации человека человеком — нет. Кривы — не считаются: они ж не эксплуататоры, а молельщики. За весь народ.

"Общество специальной справедливости".

Все довольны.

Потом приходят крестоносцы. И от всех, от народа, кривов, витингов... не останется ничего. Кроме аллелей в генах разных соседних племён. Да нескольких десятков могильников.

Последний (сорок восьмой) Криво в Ромове по имени Аллепс крестился в 1265 году. Предчувствуя крушение своей власти, сбежал к крестоносцам, затем — в Литву.

"Рыба гниёт с головы" — русское народное наблюдение. Даже если у "рыбы" "голова" — сакральная.

Пример Аллепса стал образцом для нескольких других, более поздних правителей в здешнем регионе, вроде Миндовга, принявшего христианство и вернувшегося в язычество, или Ягайло, ставшего католическим королём польским, но постоянно обвиняемого в исполнении самых мрачных языческих обрядов.

Сходно — сменой веры правителя — закончил существование и сам Орден.

В 1525 году, Великий магистр Альбрехт Гогенцоллерн перешёл в протестантизм, сложил с себя полномочия великого магистра и объявил о секуляризации прусских земель. Выросшее из предпоследнего государства европейских язычников (последнее — Литва), из "ударной силы Святого Престола" — воинствующего монашеского Тевтонского Ордена — герцогство Пруссия стало первым протестантским государством.

Кривы перебрались в Вильно. Очередной Криве по имени Лиздейка наблюдал (1387 год) разрушение храма Перкунаса в Вильне и принятие христианства в качестве государственной религии Великого Княжества Литовского.

Наконец, уже в непроходимых лесах Жемайтии, завершил свой жизненный путь и почти тысячелетний путь титула "папы язычников" последний Криве-Кривайто:

"[Язычество] и после процветало в Княжестве, а больше всего в Жемайтии, крещёной самой последней, а именно до 28 июля 1414 года, когда в деревне Анкаим умер верховный Криве-Кривайто именем Гинтовт, 74-й жрец. С ним же, действительно, пал титул, некогда очень важный в святых и судебных делах во всех землях литовских: пруссов, литвинов, жемайтов, куронов, земгалов, ливонцев, латгалов, а также кривичских русов; [язычество же] уже в конце XI века начинает понемногу прозябать; наконец, вечный мрак язычества, сбегая от земли к земле, рассеялся перед светом христианской веры и святого креста".