Зверь лютый. Книга 23. Одуванчик

* * *

Женщины, как и феодальные роды, только более инстинктивно, ищут в брачном союзе материальной выгоды. Надёжных гарантий обеспеченности себя и своего потомства. Выйти замуж в чужой народ, далёкое место... страшновато.

Три разных задачи: брак — обряд, традиция общины, которая зависит от принятых в ней законов.

Любовь — влечение, привязанность к кому-то, явление психологическое и неизученное.

Оргазм — обычная реакция здорового тела на определённое воздействие.

Могут дополнять друг друга, сочетаться в разных вариантах, но не являются гарантированной причиной либо следствием друг друга. Отчего и возникают коллизии, составляющие, в значительно мере, историю человечества и многих его культур.

Всё это, конечно, важно и интересно. Если у вас есть что есть и куча свободного времени.

На "Святой Руси" — обычно нет. Поэтому...

"Стерпится — слюбится" — русская народная.

* * *

Аким, уловив негативную реакцию дочери на моё предложение, немедленно "попёр в перекор":

— Чего?! Ты ещё кобениться будешь?! Как блудить — так согласная? А как под венец, так кочевряжешься?

Дальше пошла непереводимая (с русского на русский) игра слов, густо насыщенная негативными этическими оценками и разнообразными животноводческими терминами. Когда дыхание у Акима закончилось, и поток пожеланий и характеристик на короткое время прервался, я влез с уточнениями. По поводу "трёх разных задач":

— Значится так. Аслан — христианин. Неженат. Так что брачный обряд — вполне. Тебе с ним... сладко. Тоже — подходит. А любовь... "Любовь зла. Полюбишь и козла". Своего.

— Не-е-е-т! Не хочу! Не пойду-у-у...!

— Цыц! Дура! Плетьми запорю! Волосья выдерну! Зубы выкрошу! С-с-учка...

Это — не моя реплика, это Аким "власть отеческую" восстанавливает.

* * *

Штатная, вплоть до обязательности, сценка. "Молодая" обязана, по традиции, рыдать, вопить и биться в истерике, выражая достоверно своё "в замуж не пойду!". Родитель — рявкать и мордовать. Но не сильно — красу несказанную попортишь.

Надо, наверное, заметить, что "вой невесты" — явление закономерное. У парней — сходно. Только менее выражено в акустике.

Дело в том, что "хомнутые сапиенсом" не приспособлены, как ни странно, к самостоятельному выбору брачного партнёра.

"Свобода брачного выбора" — новодел пары последних столетий. Даже и в 21 в. "примерно каждый второй человек испытывает трудности в личной жизни и в деле продолжения рода".

Уточню: я про психологию и выбор, а не про то, про что вы подумали.

Трудности на первых свиданиях или с поддержанием уже существующих отношений возникают у половины людей. Это характерно в равной степени, как для девушек, так и для парней. Причина кроется не во внешности, характерах или половых органах. Все обусловлено глубинными эволюционными и социальными причинами.

Половым поведением человека во многом управляют инстинкты, заложенные на уровне генов и приспособленные для жизни в той обстановке, в которой эволюционировали его предки.

"...большая часть таких инстинктов возникла в то время, когда у человека почти не было выбора в отношениях с противоположным полом: в большинстве случаев невесту или жениха за него выбирали родители. Эти обстоятельства изменились недавно, и у нас просто не было времени к ним приспособиться. В прошлом интроверсия не была проблемой для людей, так как задачу поиска подходящей пары решали за него".

Всё естественно, инстинктивно и эволюционно: мокрый и встопорщенный Аким с лысым "братиком" делают "выбор брачного партнёра" за Марьяшу. Так — везде. Особенность "русскости" — в демонстративной повойности "осчастливленной выборами".

"Устав церковный" предусматривает виру с родителей ребёнка, совершившего самоубийство из-за неисполнения родителями их обязанностей — "выбора". Но не из-за "мнения о качестве" выбора.

* * *

— Что ж вы бедняжку так мучаете? Что она вам плохого сделала?

— Она родилась. Бабой. Теперь мы её замуж выдаём. Забери дуру. И дай Акиму Яновичу что-нибудь сухое одеть.

— Что, правда замуж? Ой как интересно! Пойдём-пойдем, моя хорошая, ты мне всё расскажешь, на плечике поплачешься, я тебя утешу, слёзоньки вытру. Не плачь, не плачь, золотце, все через это проходят. А уж тебе — и вовсе стыдно. Чай не в новость, чай не девка сопливая, глупая...

Гапа — умница. Появилась только тогда, когда все утомились. А истерика Марьяши стала неуправляемой. В смысле: бессмысленной. Сейчас шиповничком-пустырничком отпоит, медком сладким покормит, словами мягкими успокоит. И будет моя сестрица, как и положено доброй христианке — тихой и покорной. "Что воля, что неволя — всё равно". И примет крест свой со смирением. С надеждой. Не то — на жизнь счастливую, не то — на посмертие светлое. "Выигрыш" — гарантирован в любом случае.

— Ты чего делаешь?

Я загибаю пальцы, считаю, не поднимая глаз на Акима:

— Жених — согласен. Невеста — согласна. Отец невесты — согласен. А вот...

Я машу оставшимися пальцами:

— А вот сторона жениха... Аким, ты, случаем не знаешь — что это за яссы к нам забрели?

— Как не знаю?! Да я сам их сюда зазвал!

Оп-па...

Аким улавливает моё недоумение. С э... негативным оттенком. Пытается вспетушиться. Но мокрая борода... и вообще... Мокрая курица — знакомо? — Не кукарекает. Отступать и прятаться старому воеводе...? — Да. Умеет и легко делает. В бою. В разговоре — прёт напролом.

— Я! Пришла сигналка! С рубежа! Гапа говорит — не пущать. Пока Воевода не вернётся — пусть там, в Гороховце на Клязьме сидят. А я глянул — мои. Иноземцы. Род-то царский! От самой княгини Суждальской! Гапка-то — нет. А я — кулаком по столу! Службу править мешаешь! Ужо я тебя!

— Погоди, Аким Янович. А что ж ты сам к ним не сбегал?

— Хто?! Я?! Буду я ко всякой наброди безродной бечь?! Не велик чин — сами добрели.

— Не пойму я. То ты говоришь — царский род, то — набродь безродная. Ладно. Почему по телеграфу не переговорил прежде? Не вызнал: с чем идут, чего хотят.

— Хрень это! Как я по буковкам в сигналке пойму — что за люди? Чего те скажут, то твои блымкальщики и отблымкают. Да ещё и переврут, поди. А в глаза глядя — видать. Врёт тот, аль нет.

Смысл понятен — Аким Янович заскучавши. Опять и сызнова.

Дальше — по стереотипам. Идти навстречу — нет. Младший идёт к старшему. Старше Акима... Рюриковичи. Всё.

Телеграфа он не понимает, форма деятельности "работа с документами" — с души воротит, "доверенных лиц" — нет. И — скучно ему. Очень. А тут... на голов приказных топнул, кулаком грюкнул, вятшизм свой выказал. Пришли пришлые — снова: гонор почесал, уважение получил, слов наговорил... При деле.

В бумагу, в которой глупость написана, хоть плюй, хоть нет — бестолку. А в морду, которая глупость сказала — с удовольствием. Азартно, весело.

Итого.

Помнится, я собирался наказывать за ошибку, за допуск посторонних в город — Агафью. Типа: "ближники не должны ошибаться". А тут выясняется, что виновник Аким. Ошибка — следствие глупого гонора, неспособности воспринимать новые технологии, служебных упущений.

Негоден. Жаль.

Надо его как-то... снять с места.

Прежде — обдумать. Потом.

— Та-ак... Ну и что за люди пришли — выяснил?

Аким, то недовольно фыркая, то ругаясь вполголоса, переодеваясь в присланное Гапой сухое платье, сообщил подробности.

Почти три десятка алан. Основная часть — младшие отпрыски младших родов из Царазон-та. Дальняя родня царю Джадарону. Мужик, говорят, здоровущий, прозвище — Джада-богатырь. Ходили в Боголюбово наниматься к княгине в "слуги верные". Но у той бюджет ограничен — нескольких взяла, остальных, зиму отгостевавши, с терема попросили.

— Тута вот какое дело, Иване... окромя сопляков этих, джигитов со стояками, мать их... Мда... есть промеж них пара-тройка людей... умудрённых. И один их них, именем Урдур, сильно хотел с тобой потолковать.

— Об чём?

— А не говорит. Так... петляет. Будто заяц от борзых. Я так понимаю, что есть у него к тебе тайное дело. От княгини Анны. А может, и от самого...

— Солнце встало. Тут — прибрать, завтракать, через час — приведи этого... Урдура. Под рукой.

Суетня последующего часа совершенно не дала времени для обдумывания ситуации. Когда у дверей моей приёмной раздалось покашливание Акима, я не сразу вспомнил — о чём это он.

Бывший у меня с докладом Чарджи собрался уходить, но я притормозил:

— Аким, на каком наречии говорить будем? На кыпчакском? Чарджи, будь любезен, поработай толмачом.

Аким и Чарджи... очень насторожены друг с другом. И это хорошо: дело выглядит серьёзным. Мне нужны разные точки зрения. И важна точная передача смыслов. А Аким, как всякий русский военный человек, кыпчакский понимает, но... "Слезь с коня, хвост кобылячий! Руки в гору, паскуда косомордая!"... ограничено.

Аким был в дорогой шубе, высокой шапке, расшитых сапогах... при параде. Гость наш тоже — кафтан шёлковый, пояс с самоцветами... А мы-то с Чарджи... "по-домашнему".

Видно было, что этот Урдур нашу "непарадность" заметил. Но не стал устраивать скандала по поводу статусности, типа: смертельное оскорбление высокого гостя видом неглаженных шнурков хозяина, а довольно спокойно принялся излагать суть дела.

Ну, как суть... Восток, однако. Хорошо, хоть, не стал пересказывать свою родословную от библейского колена Ефремова (Эфраимова).

Было такое племя у древних евреев. Постоянно скандалило с другими "коленами". В эту эпоху аланы постоянно называют именно этих древних евреев — потомков младшего сына Иосифа Прекрасного — своими предками.

Соответственно, грузинские летописи называют Сослана — "сыном Ефрема", а русские — ключника Боголюбского Амбала — Ефремом и иудеем.

Суть... княгиня Анна хочет денег. Типа: подарков по случаю рождения сына. И вообще... Намекает на возможную "любовь и благоволение".

"Любовь" — здесь имеет смысл не физиологический, а лоббирования моих интересов.

— Что ж, я благодарен тебе, Урдур, за сообщение мнения княгини. Спешу заверить, и надеюсь, что ты найдёшь способ довести до слуха княгини Анны, то глубочайшее уважение и почтение, которое царит в душе моей в отношении супруги князя Суздальского. Мысль о посылке подарков представляется мне весьма своевременной и привлекательной. Я обдумаю её.

Как говаривал генерал-лейтенант Леонид Шебаршин:

"Если государственное учреждение не поражено коррупцией, значит, оно никому не нужно".

Так зачем же мне княгиню — поражать и коррумпировать?

Пока Анна не станет мне явно полезной или опасной — обойдётся. Мой Лазарь напрямую работает с Боголюбским — этого достаточно.

Форма ответа — японская. Сказать "нет" — невежливо. Сказать "да" и не сделать — правдолюбие не велит. "Мы подумаем".

Оп-па... А Урдур это понял. И затосковал. Надеялся выцыганить мешок серебра? Вернуться в Боголюбово, получить признательность княгини, место при дворе...? Обломал мужику надежды. Но рогом не становится. Умный? — Имеет смысл поговорить.

— Не желает ли благородный Урдур выпить немного вина? Давай поговорим о тебе. Мне интересно — кто ты? Откуда? Каков жизненный путь довелось тебе пройти?

Да, бывалого человека издалека видно. Один из немногих, кто сумел выбраться, после разгрома десятилетней давности, из Южной Италии.

"Массагеты" (аланы) были посланы во главе с "известным своей многоопытностью в сражениях" Иоанникием Критоплом и "персом" Перамом завязать перестрелку с противником. Совершив рейд в тыл врага, отряд с трофеями вернулся к Бриндизи. Где и был разгромлен вместе с остальной армией.

— Тогда, десять лет назад, в один день погибли многие из моих родственников. Когда я вернулся в родное ущелье... женские вопли достигали ледяных вершин наших гор. Род ослабел, обеднел... тяжёлые были времена. Дети мои умерли, жена — тоже. Сейчас в ауле подросла молодёжь. Но мне там... Попросили присмотреть за юношами — поехал в Суздаль.

"Попросили"... тут оттенок... имущественный? Не — "своей волей". Дядя живёт у богатой родни в прихлебателях?

— Плохо присматриваешь, Урдур, один из твоих поднадзорных, Аслан, сидит сейчас у меня в зиндане.

Пауза. Встревоженный взгляд.

Опытен — никаких резких движений или звуков.

— В чём же вина его, алдар Иван? Не случилась ли в этом деле ошибки? Не было ли здесь клеветы и обмана?

— Твой э-э-э... родственник соблазнил мою сестру. Я сам застал их за этим... делом. Это — смерть. Ты меня понимаешь? Но я говорил с ним. Он юн и... понятлив. После беседы со мной, решился просить руки моей сестры. У нашего отца, у Акима Яновича.

Я киваю на Акима. Урдур ошарашенно переводит взгляд с меня на Акима и обратно.

Он же, наверняка уже слышал об этом! Но не понял, не поверил. И теперь снова "зависает".

* * *

Так не бывает! Старший в роде — старший в иерархии! Не может отец быть слугой у сына! В роду, будь то кудо или аул, глава рода остаётся на своей "должности" до смерти или утраты дееспособности. А здесь... Родитель подчиняется своему отпрыску? Голова Посольского Приказа служит Воеводе Всеволжскому — понятно. Но отец — сыну?!

Разницу между подчинённым и прислугой... "Служить бы рад, прислуживаться тошно"... Приходите веков через семь. И то: не везде и со скандалом. Да и потом-то...

* * *

Пока он встряхивает головой, чтобы уложить там картинку извращённых обычаев этого странного народа — "стрелочников", я пытаюсь найти ответ на встревоживший меня вопрос.

— Скажи Урдур, как Аслана с молодой женой примут в ваших ущельях?

— Ха! Никак! Выгонят. Твою сестру вернут тебе. Если Аслан будет упираться — выгонят и его. Станет изгоем. Нищим. Как может юнец жениться без согласия рода? Без благословения отца?! Скорее небо упадёт на землю! Наступит конец света и кровавые реки зальют горы!

— А если за невестой будут дорогие подарки?

— Э... Нет. Я знаю его отца — он... нет. У Аслана есть старший брат, тоже не женат. Нельзя младшему идти впереди старшего. Я, конечно, могу попытаться поговорить. Но...

* * *

Ситуация — типовая.

"Не велел ему батя жениться... И заплакал тогда Андрияшка. А за ним зарыдала Парашка"" — наполняет народные песни столетиями.

Подобно женщине, юноша не является "полноправным членом". Архаика, типа древнеримского права или нынешних "святорусских" обычаев, позволяет главе дома законно убить или продать в рабство своего сына.

Даниил Заточник описывает случай, в этом времени, в этой (Суздальщина) местности. Овдовевший мужчина выводит на продажу своих детей:

"Не у кого же умре жена; он же по матерных днех нача дети продавати. И люди реша ему: "Чему дети продаешь?" Он же рече: "Аще будуть родилися в матерь, то, возрошьши, мене продадут".

Даниил рассуждает о погибелях, происходящих от "худых жён". Но описываемый способ борьбы — вызывает сомнение в разумности и мужей.

Юноша — существо неполноправное. Даже и в своей личной жизни. Просто нет тут "личной жизни" — есть род.

Плач. "Плач Андрияшки". В мужском и женском вариантах. Тысячелетний вой в фольке множества народов. "Исконная посконность" почти забытая в "золотом миллиарде" в 21 в. Увы... Или к счастью? — Зависит от успешности конкретного случая. От совмещения в одном месте-времени-человеке "трёх разных задач".