"Простые истории или Перипетии жизни"

— Если ты дашь мне хоть слово вставить.

Тарасов пожал плечами и послушно заткнулся, понимая, что окончательно все испортил. Матвеев вытащил из кармана пачку и протянул Даньке.

— Чего ты вообще хочешь? — спросил он, когда они оба закурили. Даня ответил непонимающим взглядом. — Ну, от Нинки. Что ты от нее хочешь?

— Шанс, — уверенно произнес Тарасов. — Паш, я не знаю, как оно все выйдет в дальнейшем. Может, ничего у нас и не выйдет, и ты будешь злиться на меня всю оставшуюся жизнь за то, что я обидел твою сестру. Все может быть... Но я хочу знать наверняка. И я уверен, что и она ко мне не равнодушна! Ну не стала бы она...

— Она тебя с шестнадцати лет любит...

— Что?.. — у Даньки разом пересохло во рту. — Правда?

— Правда, — вздохнув, кивнул Матвеев. — Поэтому-то я и не дал тебе пригласить ее на выпускном. Я же видел, что для тебя это несерьезно, а она возлагала такие надежды... Наверное, я был не прав, и надо было позволить всему идти своим чередом. Она плакала, когда ты свалил с праздника с той девчонкой из параллельного. Настей.

— Оксаной, — поправил его Данька и задумался. — Или Настей?..

— Вот и я об этом же, — хмыкнул Павел. Он зябко передернул плечами и сунул руки в карманы джинсов. — Ну что ж... Мне тоже не нравится этот Рихард.

Поговорить с Ниной не получилось ни на следующий день, ни позже. Она будто специально избирала такой график, чтобы гарантированно не пересекаться с Данькой, что изрядно выводило его из себя. Дома она появлялась только поздним вечером, наотрез отказалась пообедать вместе, когда он заехал к ней на работу, по телефону отвечала скомкано и старалась побыстрее свернуть разговор. Данька недоумевал: если Павел был прав, и Нина действительно любила его все эти годы, то почему сейчас ведет себя так? Он ничего не понимал.

'Ты что-нибудь понимаешь в женщинах?' — отстучал он как-то вечером сообщение Павлу. В ответ пришел валяющийся от хохота смайлик.

'Нашел у кого спрашивать. А свою сестру я и раньше не понимал'.

'Может, я что-то не так делаю?'

'Может, ты что-то раньше сделал не так? Ну, вот например, когда вы переспали (напомни мне еще раз приложить тебя за это), ты как себя потом повел? Что сказал?'

'Что ты меня убьешь...'

'Так и сказал? О_О "Ты меня убьешь"?'

'Нет! Ты — в смысле ТЫ!'

'Тарасов, хочешь сказать, что проснувшись утром после секса ты сказал девушке: "Боже, твой брат меня убьет!"?'

'Ээээ... да'.

'Я иногда удивляюсь тому, каким ты можешь быть придурком. Ты, надеюсь, не ляпнул ей, что хотел на ней жениться, чтобы уладить конфликт?'

'Тарасов?'

'Ты это СКАЗАЛ?!'

'Паш, я мудак, да?'

'Ты идиот! Понятно, почему она даже слушать тебя не хочет!'

'Паш, делать-то что?!'

'Снимать штаны и... ладно. Приезжай вечером ко мне. Цветы купи'.

'Тебе?'

'Нет, бля, Тимуру! Запомни, он любит розы! Нине, естественно. Ради тебя буду заманивать родную сестру в ловушку. Будешь должен мне место друга жениха'.

'Угу. А Тиму — подружки невесты. Все, молчу! Еду!'

На пороге пашкиной квартиры Даня заметно занервничал, то и дело сжимал в руках несчастные цветы, вид которых стремительно портился от его манипуляций.. Матвеев открыл дверь после первого же звонка, будто поджидал его в коридоре, и, ехидно ухмыляясь, жестом пригласил войти внутрь.

— Кто там? — поинтересовалась из глубины квартиры Нина. — Паш, что вообще происходит?

Она вышла в прихожую и замерла, увидев Тарасова.

— Так, — вклинился между ними Павел. — Ребята, вам надо поговорить. Нина, заткнись и послушай меня. Я уезжаю к Тиму, вернусь утром. Все, счастливо.

Пашка говорил, а сам быстро натягивал ботинки и куртку, а затем, подвинув растерявшегося Даньку, быстро выскочил на лестничную площадку. Лязгнула дверь, заскрежетал в замке ключ, а затем все стихло.

— Он что, охренел? — удивилась Нина, а затем посмотрела на полочку под зеркалом. — Пашка, сволочь! Да и ты не лучше! Вы сговорились?!

— Что такое-то? — ничего не понимая, спросил Тарасов. Нина ткнула пльцем на полочку.

— Этот замок отпирается изнутри специальным ключом! А Пашка его с собой утащил, гад! Мы тут до утра заперты!

— Охренеть...

Данька покачал головой и принялся стягивать ботинки, рассудив, что стоять в коридоре до утра будет не очень удобно. Он собирался отдать цветы Нине, но та, едва не подпрыгнув, бросилась в комнату. Через минуту оттуда раздался ее разочарованный стон.

— И этот ключ забрал! Вспомнил же о запасном, зараза!

— Да что ж такое-то... — в сердцах пробормотал Тарасов и, отшвырнув букет в угол, прошел в гостиную. Нина сидела на полу около выпотрошенного ящика стола, перебирая его содержимое.

— Нам действительно надо поговорить, — твердо сказал Даня. Девушка подняла на него спокойный взгляд.

— О чем? Мы уже все выяснили и все решили. Что теперь-то?

— Выяснили... — вздохнул Тарасов и внезапно заорал:

— Да ничего мы не выяснили! Ты все за нас двоих решила и меня перед фактом поставила! Хоть раз меня выслушай, а?

Нина молча сложила руки на коленях и выжидательно посмотрела на него, демонстрируя наивысшую степень внимания. Весь пыл тут же угас, как и не было. Тарасов растерянно провел пятерней по волосам, растрепывая их, словно это могло помочь собраться с мыслями.

— Я повел себя как идиот, — начал он. — Я говорил не то, что хотел сказать, и ты вправе считать меня придурком. Но... с той ночи для меня что-то изменилось. Я так жалел, что ты ушла, сразу стало пусто. Я хотел бы, чтобы ты осталась тогда.

— Еще на одну ночь? — прищурившись, спросила Нина.

— Не знаю, — честно признался Данька. — Не буду врать. Я ни в чем не уверен, кроме одного: мне хочется еще хоть раз проснуться с тобой. А потом еще раз. И, наверное, еще. Пока не надоест кому-нибудь из нас. А, может, всегда. Я не знаю. Но я хочу попробовать. То предложение — я ведь всерьез собирался. Не из-за Пашки, нет. Из-за тебя. Я... я всего-то прошу о возможности доказать, что могу быть не идиотом.

— Ты и не был идиотом, — усмехнулась Нина. Она отодвинула от себя ящик и легко поднялась на ноги. — Я сама все усложнила. Просто... я уже знала о стажировке и знала, что соглашусь. Я думала, что за это время справлюсь с собой, забуду все. А тут ты... и я поняла, что это последняя возможность. Глупо. Не логично. Я ведь хотела забыть, а, получается, украла кусочек памяти. Ну не дура ли?

— Черт, ну какого черта? — сумбурно выпалил Тарасов. — Зачем все так усложнять? Ты не хочешь забывать, я не хочу забывать, так давай не забывать вместе! Оставайся со мной!

— Ты хочешь, чтобы я не поехала? — глаза Нины, секунду назад засиявшие от радости, снова потухли. Данька внимательно посмотрел на нее, а потом ухватил за руку и притянул к себе для поцелуя.

— Я знаю, что тебе важна эта стажировка, — чуть отстранившись через полминуты, сказал он, — и не буду удерживать. Просто знай — я жду тебя здесь. И приеду! Так что ищи там квартирку на двоих, я не собираюсь оставлять тебя без присмотра с этим Рихардом!

— Рихард женат, — рассмеялась Нина. — У него двое детей. Он просто попросил сводить его куда-нибудь, показать, как развлекается наша молодежь. Показала, называется.

— А мое предложение... — начал было Данька, но на его губы властно легла холодная ладошка.

— О нем мы поговорим через год, — отрезала Нина. — Слушай, до утра, зная моего братца, здесь никто не появится. Есть идеи?

Идеи нашлись.

"В твоих руках..."

— Мальчики танцуют?

Данька поднял голову и встретился взглядом с весьма симпатичной девушкой. Хороша. Еще недавно он бы, не задумываясь, поднялся ей навстречу, предвкушая веселый вечер и не менее веселую ночь, но теперь лишь улыбнулся в ответ.

— Прости, нет.

Девушка, явно не ожидавшая отказа, нахмурилась и вопросительно посмотрела на сидевшего рядом Пашку. Тот отрицательно покачал головой, одновременно пытаясь пнуть ногой возмущенно вскинувшегося Тимура.

— Ну, вам же скучно! — жеманно протянула девушка и подмигнула Даньке. — Сидите одни, грустите... А у меня там еще подруги есть!

Тимур закашлялся и бросил на нее такой выразительный взгляд, что Тарасов понял — ситуацию надо спасать и как можно быстрее. На ум ему пришло только одно.

— А мы не скучаем! — радостно возвестил он, приобняв обалдевшего Пашку за плечи. — И танцуем, но только друг с другом. Прости, детка, но мимо кассы.

Девушка пару секунд осмысливала сказанное, а потом, скривившись, презрительно выплюнула:

— Педики, — и, стремительно крутанувшись на каблуках, исчезла в толпе танцующих.

— Зря ты так, — недовольно буркнул Пашка, скидывая его руку. — Проблем захотелось?

— Каких проблем? — искренне не понял Данька, оглядывая отводившего взгляд Тимура и помрачневшего Пашку. — Эй, вы чего? Я же просто хотел, чтобы эта дура свалила. Тим, только не говори что опять...

— Не в этом дело, — поморщился Тимур, одно время действительно ревновавший Пашу к его лучшему другу. — Просто... она сейчас где-то ляпнет, это услышат... Мы все-таки не в нашем клубе. Здесь могут и накостылять.

— Да за что? — изумился Данька, начавший понимать, что опять где-то накосячил. — Мы же сидим просто, никого не трогаем.

— Иногда этого достаточно, — пожал плечами Матвеев и посмотрел на Тимура. Тот согласно кивнул, и Данька почувствовал себя неловко.

— Ты не понимаешь всего, — продолжил Паша, и его отчужденный, снисходительный тон окончательно вывел и без того недовольного жизнью Тарасова из себя.

— Ну, извините, — отрывисто, привычно скрывая чувство вины за напускной резкостью, сказал он. — Я как лучше хотел. Надо было пойти потанцевать, девочка-то ничего.

Брови Пашки стремительно съехались к переносице. На самом деле Данька лукавил, ему после отъезда Нины не хотелось никого, но возможность подразнить друга оказалась слишком сильным искушением.

— Пойду, поищу ее, — сказал он, поднимаясь на ноги так, что жалобно скрипнул отодвинутый стул, — объясню, что пошутил. Тебе же так будет спокойнее?

— Иди куда хочешь, — раздраженно бросил Паша и отвернулся. Тимур растерянно переводил взгляд с одного на другого, не зная, что делать.

— Ребят, вы чего? — жалобно произнес он, пытаясь ухватить Даньку за рукав. — Хватит уже! Дань, сядь. Что вы как дети!

— Сам и сиди, мелкий, — беззлобно буркнул Тарасов, освобождая руку. На Тимура он не злился, но и оставаться сейчас с друзьями не хотел, хотя и понимал, что ссора была глупой. Совершенно на пустом месте. Но признавать неправоту категорически не хотелось.

— Пойду, погуляю, — бросил он и направился к выходу.

— Куртку накинь, идиот! — донеслось ему вслед, и Тарасов, не оборачиваясь, вскинул руку с оттопыренным средним пальцем.

На улице и вправду было прохладно. Данька зябко поежился и закурил, пытаясь горечью во рту перебить неприятное ощущение после ссоры. Он уже успокоился и был готов признаться, что шутка оказалась неудачной, но все равно не спешил возвращаться. Сигарет в пачке осталось всего две, и Данька потянулся за одной из них, как вдруг его внимание привлекла странная суета на другой стороне улицы. Приглядевшись, Тарасов стиснул пальцы, безжалостно сминая почти пустую пачку. Трое рослых парней куда-то волокли четвертого, заломив ему руку за спину.

Данька помедлил буквально секунду, а потом, повинуясь поднявшейся в груди жгучей ярости, быстрым шагом направился следом. Он понятия не имел, чем парень досадил тем троим, но просто не мог отвернуться и уйти обратно в уютный теплый клуб.

Холодно уже не было. В крови плескался адреналин, готовя тело к драке, а в том, что без нее не обойтись, Данька даже не сомневался — слишком агрессивными выглядели его предполагаемые противники. И их было трое. На автопилоте вернулись навыки уличного боя: Тарасов вытащил из джинсов ремень и намотал его на руку, так чтобы пряжка легла поверх костяшек. Поправляя импровизированный кастет, он завернул за угол и понял, что едва не опоздал.

— Как-то невежливо пинать одного втроем, — громко произнес Тарасов, привлекая к себе внимание. Парни весьма характерного бритоголового вида тут же оторвались от распростертого на земле тела и сосредоточились на новоприбывшем.

"Плохо дело", — пронеслось в голове у Даньки. Ребята выглядели крепкими и... умелыми. И их было больше.

— Ты шел куда-то? — басовито поинтересовался один, ненавязчиво разминая кулаки. — Ну и иди, не мешай хорошим людям. Я сегодня, блять, добрый и даже сосчитаю до трех.

Остальные рассмеялись, оценив шутку. Только вот Даньке было совсем не смешно. Один против трех, непонятно ради чего. Можно было воспользоваться щедрым предложением и уйти, вернуться к Пашке и Тиму, сесть как ни в чем не бывало за стол. И просто выкинуть этот эпизод из головы, как дурной сон. Ну, подумаешь, совесть немного помучает, это же не проломленный череп и отшибленные почки. Не угрызения совести загонят его, в лучшем случае, на больничную койку.

— Он вам что, денег должен? — стараясь держаться непринужденно, произнес Данька, лихорадочно оглядываясь по сторонам в надежде, что в переулок забредет еще кто-нибудь. — Так, может, договоримся?

— Гляньте-ка, — расхохотался первый, казавшийся главным в троице, — он нам за этого пидора заплатить хочет. Парень, вали отсюда поздорову. Или ты тоже из гомиков?

Даньке стало жарко. Теперь он прекрасно понимал, почему Пашка и Тимур так остро отреагировали на его шутку, и мысленно отметил себе, что надо извиниться перед друзьями. Если, конечно, у него будет возможность это сделать.

Лежавший паренек попытался приподняться, но его тут же ударили по голове, и он, не издав ни звука, рухнул обратно на землю. Тарасов на секунду прикрыл глаза, унимая всколыхнувшуюся со дна души темноту, а затем сделал шаг вперед...

Шансов не было никаких, но уйти даже не приходило в голову. Хотя, со здравой точки зрения это была верная мысль. Кем ему был этот парень? Никто, чужой. Разумно было бы вступиться за друга, родственника, да за просто знакомого, в конце концов, но Данька никогда особо не дружил со здравомыслием. Сейчас им руководило другое — отчаянное, безрассудное чувство, твердившее о том, что именно он держит в руках чужую жизнь. И он не намеревался отпускать ее.

Бритоголовые, предвкушая куда более интересную забаву, отвлеклись от своей жертвы. Пряжка сослужила Данке добрую службу, сходу раскроив бровь одному из нападавших. На этом все везение и закончилось — его сбили с ног сильным точным ударом и пару раз ощутимо приложили по ребрам. Боль полыхнула жгучей волной, подстегивая, и Тарасов, извернувшись, сумел ухватить главного за лодыжку и с силой дернуть на себя, опрокидывая на асфальт.

— Сука! — выкрикнул второй, надвигаясь на приподнявшегося Даньку, и тот поднял руку, готовясь отразить удар. Которого, однако, не последовало. В переулке появились еще двое.

— Тарасов, твою мать! — кричал один из них, и Данька с облегчением узнал голос Пашки. Теперь дело вовсе не казалось безнадежным.

— Вставай, идиот! — подлетевший Матвеев отшвырнул от Даньки одного из нападавших и рывком поднял друга на ноги. Тимур тут же встал с другой стороны, и Тарасов с изумлением заметил в его руках нож, который тот держал вполне уверенно. Это не укрылось и от их противников.