Шаг в аномалию (Зерно жизни)

Через некоторое время все направились в палатку, оставив дежурить рядом с ямой лейтенантов из первой лаборатории Васильева и Сафарова. Но когда пришло время следующей смены, офицеры не застали своих коллег на месте. Такого не могло быть! Все члены этого подразделения были высоко дисциплинированными и настоящими профессионалами, поэтому самовольно покинуть пост не могли. Значит, что-то случилось! Известив о чрезвычайном происшествии остальных, офицеры немедленно прочесали берег, в поисках пропавших лейтенантов. Однако их следы найдены не были.

— Стоп! Пройдём ещё раз! — приказал командир подразделения капитан третьего ранга Левченко. И тут же недоуменно произнёс:

— Ничего не понимаю. Не белый же медведь их сожрал.

Белый медведь, конечно, тварь опасная, зимой отирается возле поселковых помоек или камбузов, жрёт отбросы и гарнизонных собак, а при случае может закусить и бойцом. Но не здесь же и не сейчас! Ещё раз обшарив каменистый берег и ближние холмы, люди вернулись к палатке, радировав о происшествии в Рогачёво. Вскоре на Утиный должны прибыть специалисты из посёлка. Капитан Левченко, тем временем, подошёл к зияющему провалу. Аномальная воронка буквально манила его к себе. Левченко протянул руку к стенке ямы. Рука тут же начала втягиваться внутрь неведомой силой. У капитана, к его удивлению, не было сил этому сопротивляться и только окрик стоявшего рядом лейтенанта-сейсмиста из второго отдела, почувствовавшего неладное, заставили его отдёрнуть руку, неуклюже завалившись набок. Теперь в том, что в аномалии пропали его товарищи, Левченко не сомневался.

Норвегия, Вардё, РЛС США "Have Star"

— Сэр, срочно! Вышел на связь наш агент на Новой Земле.

— Слушаю тебя, говори!

— Сэр, по всей видимости, сотрудники разведывательного управления получили ранения при операции. Получена следующая информация: лагерь экологов, которым удалось высадиться на Новой Земле, накрыло новейшим бесконтактным оружием Советов. Возможно удар с орбиты, со спутника. Точной информации нет.

— Характер оружия?

— По словам агента, это было лазерное либо тепловое оружие. Столб чрезвычайно горячего и яркого света тянулся из-за облаков.

— Советы испытали лазерное оружие? Мы займёмся этим. Ведите наблюдение.

— Да, сэр. Полный отчёт будет прислан через два часа.

Московская область, Протвино. Июль 1997

Подмосковный научный центр — небольшой уютный городок на берегах реки Протвы, неподалёку от её впадения в Оку славен своими традициями. Здесь находится крупнейший государственный институт физики высоких энергий, а также филиалы многих других отечественных исследовательских центров. Ещё в 1960 году руководство СССР приняло решение о строительстве среди сосновых лесов научно-исследовательского комплекса, включающего крупнейший ускоритель заряженных частиц и установки для физических исследований. Город строился по плану, поэтому уникальна не только архитектура жилых кварталов, но и ландшафтный дизайн улиц.

Николай Радек начал работать в Протвино в 1987 года. А в 1991 году он попал на Новую Землю, участвуя в первом исследовании новоземельской аномалии. С того времени Радек опубликовал два десятка статей по входящей в моду эвереттике, касающейся возможности сосуществования параллельных вселенных и переноса между ними материи, правда, на квантовом уровне. Несколько хороших грантов и безупречная репутация учёного вместе с личным обаянием помогли ему организовать в институте исследовательский отдел, куда он привлёк таких же увлечённых людей, как он сам. И вот спустя шесть лет после возникшей аномалии был получен первый результат. После чего Радек прекратил публиковаться, а объект его исследований был засекречен, лаборатория обзавелась внутренними пропусками и охраной. С весны 1997 года по коридорам, курилкам и лабораториям института физики высоких энергий начали гулять слухи. Они заставляли учёных вспоминать о новоземельском происшествии шестилетней давности, которое списывали то на НЛО, то на происки американцев или советские секретные разработки.

За прошедшее время об инциденте близ бывшего Полигона несколько раз имели неосторожность написать и бульварные газеты, и респектабельные издания, которые вскоре напрочь забывали о своих публикациях. А после пары несчастных случаев, произошедших с теми журналистами, кто особенно настойчиво интересовался "взрывом", о проблеме предпочли забыть.

Устоялась и более не подвергалась сомнению официальная версия о взрыве самодельного взрывного устройства самих гринписовцев. Скандальный имидж самой организации "Гринпис" этому всецело способствовал. Для ищущих двойное дно в официальную печать с подачи заинтересованной стороны просочилось известие о детонации схрона вооружения и боеприпасов, которое было украдено группой военнослужащих из местного гарнизона. В доказательство приводилось два факта: процесс военного трибунала в Архангельске и после него найденные ещё три схрона, один из которых, ввиду его взрывоопасного состояния, пришлось подорвать. Эту "правдивую" версию озвучила и оппозиционная правительству радиостанция, за что поимела некоторые проблемы, после которых её режимоборческий имидж значительно укрепился. Впрочем, версии с участием зелёных человечков так же всячески продвигались в желтушных СМИ.

Но вот группой молодых учёных под руководством кандидата физико-математических наук Николая Валентиновича Радека было установлено наличие у аномалии так называемого цикла активности. В институте лишь очень немногие знали что в действительности стоит за исследованиями лаборатории Радека. Знали, что он работает по госпрограмме по отдельной статье финансирования. Сам Николай Валентинович не спешил раскрывать коллегам суть собственных исследований, справедливо полагая, что результатом его работ заинтересуются в Москве. Уже на следующий день после установленного наличия цикла некоторые выводы и предложения были отправлены по адресу, что был в своё время вызубрен Радеком.

Миновал год, за ним другой, а гостей из столицы в Протвино всё ждали. И лишь в январе 2000 года в город неожиданно прибыл кортеж из нескольких чёрных машин с тонированными стёклами. Получив приглашение в столицу, Николай Радек без лишней суеты сразу же позвонил домой, предупредив родных о том, что надолго задержится на работе. Позабывший даже снять свой белый халат, профессор, взял папку с результатами многолетних исследований и немедленно отбыл в Москву. Через несколько часов, уже в столице, Николай лично докладывал о свойствах новоземельской аномалии и её цикле узкому кругу высших государственных чиновников и военных.

Через некоторое время финансирование проекта было существенно увеличено, а лабораторией получено новейшее оборудование. Постоянные исследования стали проводится на самой Новой Земле. Над местом аномалии был выстроен ангар и подведены все коммуникации для комфортной работы учёных. Корпуса и лаборатории НИЧ спешно реконструировали под новые исследования. Посёлок бурно оживал после нескольких лет застоя.

Вскоре на основе протвинской лаборатории был образован научно-исследовательский институт с отделением на архипелаге. Сам НИИ расположился в Санкт-Петербурге, а возглавил его всё тот же профессор Радек. И теперь он ждал того дня, когда аномалия проснётся. Этой датой, рассчитанной Радеком на основе колебаний её контура, должно стать 22 июля 2008 года, день максимального расширения воронки. В этот день должна будет полностью подтвердиться его теория семнадцатилетнего цикла. Аномалия должна будет открыться, доказав правоту многолетних исследований учёного.

Глава 1

Мурманская область, Североморск. Июль 2008

Тяжёлые шторы лениво колыхались от дуновения свежего прохладного воздуха, проникавшего в настежь открытое окно тёмной однокомнатной хрущёбы. Вместе с ветерком в комнату залетали и звуки ночного города. Изредка гомонили пятничные подвыпившие гуляки, обрывками музыки проносились машины, спешаще стучали одинокие каблуки. Со стороны бухты доносились редкие гудки и тарахтение моторов, оправдывая приморское положение города. Североморск привычно засыпал, несмотря на висевшее над горизонтом солнце — полярный день был в самом разгаре. Собирался отойти ко сну и обитатель этой квартиры — Пётр Алексеевич Карпинский, мичман боевой части связи, она же БЧ-4, на большом десантном корабле 'Оленегорский горняк'. Петр формально сейчас в отпуске, но отдыхает он не на югах и даже не в Турции, не говоря уж о ведомственных 'Полярных зорях', а на старом, с потёртой обивкой диване, который в прошлом году забрал с квартиры родителей. Одним глазом он поглядывал на экран телевизора, сжимая в руке пустую бутылку 'Кольского тёмного'. Ещё три её товарки стояли на полу у дивана. Смотренный им уже не один десяток раз старый добрый советский фильм, ещё и прерываемый через каждые десять минут порцией идиотских рекламных роликов, Петру невероятно наскучил. Да и глаза порядком устали в сумраке пялится на экран. Поэтому, выключив задорно голосящий на очередной рекламе телевизор, он прошлёпал в ванную, где заставил себя перед сном почистить зубы. По-хорошему, надо бы ещё и побриться. Пётр почесал отросшую щетину, недовольно поглядывая в зеркало.

— Пожалуй, оставлю эту процедуру на утро, — устало позёвывая, пробормотал Карпинский.

'Лучше бы ряженки вместо пива взял, балбес!', — сонно проморгало отражение, недовольное поведением хозяина, — 'Всё, спать!'

Отодвинув штору в комнате, Карпинский с минуту понаблюдал за улицей и, зябко передёрнув плечами, закрыл окно и плотно его зашторил.

Едва он снова завалился на диван, как тут же уснул, провалившись в беспокойные грёзы. Но отдохнуть ему не дали. Из объятий Морфея Карпинского резко выдернул до безобразия противный звонок телефона. Проклятый аппарат трезвонил, не переставая, а мысли Петра хаотично заметались согласно заветам ботаника Броуна.

'Вот чёрт! Ведь уже сто раз хотел заменить это старьё на новый Панасоник! C мелодиями!', — с тоской подумал Пётр, пытаясь прикрыть уши подушкой в надежде, что тот вскоре замолкнет.

Конечно же, звонили со службы. Это было ясно, как Божий день. Кто ещё ему позвонит в такое время?

Петру вообще редко кто звонил, разве что родители из Мурманска да закадыка Васька. Да и, собственно, всё. С девушками после недавнего развода пока как-то не складывалось, серьёзных отношений Пётр не планировал. А телефон всё звонил, скоро уже и соседи начнут по батарее стучать. "Неврастеники", — с усмешкой подумал Пётр и обречённо поднял трубку. Так и есть, голос звонившего принадлежал главному корабельному старшине. И плевать ему, что ты в отпуске, Карпинский!

— Здравия желаю, Анатолий Михайлович! — бросил он в ответ, ожидая веской причины для столь позднего звонка.

Однако тот не собирался оправдываться, а лишь сухо проинформировал:

— Сейчас уазик подъедет, Пётр. Общий сбор на площади у Дома офицеров.

— Случилось что, Михалыч? — сипло проговорил Карпинский, окончательно проснувшийся от непривычно официального голоса старшины.

— Петя, у тебя минут тридцать. Узнаешь всё, но потом. Мне дальше людей обзванивать надо, — в трубке раздались частые гудки отбоя, отдававшиеся в ушах колокольным звоном.

Да, видимо что-то серьёзное произошло. Иначе зачем на корабле сейчас нужен мичман, находящийся в долгожданном, но по-глупому дома проводимом отпуске. Собираясь, Пётр по инерции зашёл на кухню — проверить холодильник. Тот выглядел как обычно. Старенький трудяга "Апшерон" был образцово холостяцким — яйца, пачка сосисок, кетчуп, полбатона в пакете, родительские закрутки да три пивные бутылки.

Машинально поставленный на плиту чайник запищал кнопкой свистка и вскоре Пётр маленькими глоточками с удовольствием стал потягивать горячий чай, пока на плите шкворчали яйца с сосисками.

На столе мяукнул мобильник. 'Здарова, Карп! Тебя тоже на службу вызвали?' — гласило сообщение от друга и одноклассника Василия Новикова. Прапорщик Новиков служил по контракту в составе 61-ой отдельной бригады морской пехоты. Несколько дней назад он звонил и сообщил, что часть их бригады срочным порядком перевезли в Североморск, а их командир полковник Сорокин не вылезает со штабов.

Так, морпехов тоже собирают. Серьёзное дело, стало быть. Не просто учения-усиления у пирса. Походу, грядёт выход в море да с серьёзной задачей.

Подхватив дежурную сумку, Карпинский задержался в прихожей у зеркала. С ненавистью осмотрев щетину, он погасил свет.

На безлюдной улице было очень тихо и весьма прохладно.

'Практически утро, — поёжившись, машинально отметил он, поминутно поглядывая на часы. — Так, ну и где обещанный уазик?'

Не дав Петру времени поёрничать, из туманной дымки вырвался яркий свет фар, а за ним подкатила и машина. Тяжко скрипнув тормозами, она остановилась напротив Петра.

— Карп, братан! — распахнулась задняя дверь. Довольный встречей Новиков развалился на сидении и приглашающе махал пятернёй, — Запрыгивай, давай! Ща ещё моего братишку с отпуска цапанём у трапа и на базу!

Карпинский залез в уазик, закинул назад свою сумку и пожал руку коллеге-мичману, сидевшему впереди. Непьющий Новиков, картинно принюхавшись, тут же отвернулся в сторонку от запаха, якобы исходившего от Карпинского.

— Слышно чего? — пихнув его в бок, поинтересовался Пётр.

Васька пожал плечами, водитель молчал. Паузу нарушил мичман, будто выдавив:

— Знаю только то, что наш БДК отправят к Новой Земле. Пойдём к Южному острову, к Белушке. Что дальше — чёрт его знает.

Новиков вернул тычок в бок и показал Петру дисплей своего телефона с набранным там текстом:

'Ну этот то что-то знает, у него родня в штабах обретается'.

Карпинский после этого вроде бы даже успокоился и попытался задремать.

У "трапа" — длинного пешеходного моста с лестницей, что на улице Душенова, машина захватила ещё одного прапора-морпеха. После чего УАЗ вырулил по направлению к бухте.

Далее ехали молча. Карпинский пытался подремать, Васька отрубился, а второй контрактник вообще не задавал никаких вопросов и слушал музыку в наушниках, обхватив руками свой баул.

Команду собрали на площади перед Домом офицеров. Моряки и морпехи стояли в ожидании, что им скажет родное командование. Ими уже выдвигались разнообразные теории и предположения. Рядом с флотскими начальниками обращали на себя внимание незнакомые люди в штатском. Штатские и отцы-командиры негромко переговаривались между собой. Высшие офицеры, видимо, также находились в информационном голоде и сейчас безуспешно пытались задавать вопросы. Руководил сбором человек, в котором легко угадывались его высокое положение и властные полномочия.

Промозглая погода не радовала с самого утра, а тут с моря ещё задул мокрый порывистый ветер. Карпинский уже порядком продрог, не лучше обстояли дела и у его соседей. Посовещавшись между собой, начальство, по всей видимости, отменило обращение к экипажу.

Наконец, дана команда на построение, в скором темпе произведена проверка наличия списочного состава, вслед за этим все общей колонной направились к месту швартовки 'Оленегорского горняка'. Колонну вскоре обогнала кавалькада чёрных тонированных джипов и микроавтобусов, которые остановились у причала.