Шаг в аномалию (Зерно жизни)

— Васильев ждёт, — Новиков пригнулся к Петру и указал на далёкий огонёк.

Флотилия сбавила обороты и постепенно подплывала к берегу. Фигурка у костра помахала вытащенной из огня веткой условный сигнал, мол, всё в порядке. Высадка прошла спокойно, но бойцы тревожно озирались по сторонам, словно из-за прибрежных кустов вот-вот вылетит туча стрел. Катера, в отличие от лодок, вытащенных на берег, отошли на воду и оставленные там матросы с БДК поводили установленными на стойках пулемётами, обшаривая местность в прицел.

— Карп, ты главное не суетись, — Новиков расставлял бойцов, занимая прибрежье. — Ты контроль ближнюю башенку и ворота рядом смотри. Это твой сектор. Во, летёхи уже пошли.

Сафаров, пообщавшись с ожидавшим его Васильевым, вдвоём отправились к воротам.

— Странно, — негромко пробурчал привалившийся к сосне Зайцев, отнимая от глаз бинокль. — Такое впечатление, что стражи у этих вообще нету. Никакого движения.

Потянулось время томительного ожидания. После первого часа безделья Карпинского клонило в сон. На башенке он выучил уже каждое брёвнышко и каждое оконце, в которых время от времени появлялось вроде бы детское лицо и внимательные глаза пытались рассмотреть чужаков.

В Листвянке же будто бы ничего не происходило. С камня Черского передавали, что народ по поселению шарахается, как обычно, но на берег никто не выходит.

Наконец, на исходе второго часа ворота отворились — два подростка оттащили в стороны створки и оставили их открытыми. Показался Васильев — он деловито пригласил переговорщиков за стену, подойдя к бойцам. Петренко же засомневался, не об этом ли предупреждал Павел — уговор был попробовать провести разговор на берегу. Видимо, не получилось местных правителей вытащить из посёлка, они сами ещё более опасливые, чем куратор.

— Не волнуйтесь, они скорее друг друга порешат, чем приглашённого гостя, — Николай, хмыкнув, приглашающе махнул Петренко.

— Пошли, — коротко ответил Ярослав. — Новик, с нами двух бойцов и оператора.

Лопахин радировал в эфир происходящее словно корреспондент.

Петренко и Ермаков отправились за Васильевым. С ними двинулся Ким с камерой, которая уже казалось неотъемлемой частью снаряжения Сергея. Кроме того, Новиков отрядил Васина с Зайцевым на случай непредвиденных обстоятельств. Они же подхватили баулы с подарками, но всё взять не смогли. Петренко, обернувшись, осмотрелся и показал Новикову три пальца, указав на бойцов. Пётр на автомате вскочил, закинув калаш за спину.

— Куда, блять! — прошипел Василий вслед Карпинскому, осадив того, рванувшего было к оставшемуся баулу. Но майор уже одобрительно кивнул Петру, который с гримасой торжества развёл руками.

— Ринат! — позвал сержанта прапорщик, показав кулак другу, обернувшемуся с широкой улыбкой на довольном лице. — Ворота контроль, я пробегу по позициям.

Васильев провёл небольшой отряд по широкой пыльной улочке, которая довольно ощутимым уклоном поднималась до утоптанной круглой площадки с кострищем посредине. Вокруг него лежали покрытые шкурами брёвна, стёсанные сверху для ровности сидения. Пригласив товарищей сесть, Сафаров отошёл за спины хозяев. Карпинский с великим интересом оглядывал пятерых стариканов, с лицами-масками цвета печёного яблока. Испещрённые глубокими морщинами, они не выражали и толики эмоций, а глаз и вовсе было не видать за набрякшими веками. Казалось, они спали, нахохлившись, словно воробьи в объёмных меховых одеждах. Гости чинно расселись напротив. Пётр сел с краю, поправив броник и положив автомат на колени. Ботинки, по примеру местных, он поставил на валуны, кои обрамляли границу кострища. А что, вполне удобно для вечерних посиделок у огня. Так, слева от первого пенсионера сидит важный, словно напыщенный индюк, его одежда будто сшита будто из материалов разного размера и цвета. Да это же шаман Уяткан! Про него говорили, что он к одежде подшивает разноцветные лоскутки. Модник, однако! Ну и самый крайний, стало быть, местный вождь — Данул. Он один напряжён и явно нервничает, покусывая губы и хмуриясь.

В очаге ещё тлели на ветру угли, время от времени краснея. Пауза затягивалась, а хозяева явно никуда не спешили.

Наконец, поднялся Тимофей Ермаков. Оглядев сидящих напротив, он едва заметно поклонился и проговорил:

— Мы приветствуем вождя Данула, шамана Уяткана и уважаемых мужей этого племени от имени нашего правителя и государства, пославшего нас в эти земли, чтобы принести сюда мир и развитие!

Сказано сие было с немалым пафосом и с картинно напущенной важностью. Особист живо напомнил Карпинскому то ли предводителя испанских конкистадоров в лесах Южной Америки, то ли полковника армии США в пустыне Ближнего Востока, выступающих перед туземцами от имени самой прогрессивной общественности.

Сафаров, стоявший за спинами местных переговорщиков, безо всяких эмоций переводил слова Тимофея. Старики слушали абсолютно безучастно, а вот шаман внимательно слушал перевод, обратив свой пристальный взор на чужаков, оглядывая каждого слишком долго и внимательно. Он с демонстративным неудовольствием оглядел автоматы гостей, понимая, что это за штуки и для чего они нужны. Вождь так же бросал редкие взгляды на вооружение гостей, но всем своим видом выказывал, что происходящее его не сильно заботит и он бы просто свалил бы по делам, да пока не может. Его попытки выглядеть безучастным выглядели весьма простецки.

Вот один из стариков вытащил откуда-то из складок мехового одеяния сухонькую ладошку и, вытянув узловатый палец, указал на автомат Карпинского. Его скрипучий голос звучал еле слышно. Он довольно долго что-то нашёптывал шаману, а тот внимательно слушал, не перебивая. Наконец, Уяткан заговорил:

— Мы желаем знать, много ли у вас воинов с этим могучим оружием? И одного ли вы рода с двумя воинами моего селения? — шаман кивнул на Сафарова.

— У каждого из наших воинов есть такое оружие, а воинов у нас сотни! — говорил Тимофей Ермаков. — И да, Игорь и Николай — это наши люди, прибывшие сюда первыми, до нас.

Старик прикрыл и без того едва различимые глаза и снова зашамкал.

— Если у вас есть глаза и уши в нашем селении, зачем вам глаза на горе? — проговорил Васильев и добавил, что старейшина имеет в виду пост у камня Черского.

В разговор вступил Петренко, до сих пор порывавшийся высказаться. Он объявил, что вся местность вокруг будет нами осваиваться, нападать мы ни на кого не собираемся, а себя в обиду не дадим.

— А ваше право, — заявил Ярослав, глядя в глаза шаману, — либо жить, как раньше, но с учётом нашего тут нахождения, либо перейти под наш контроль, и мы будем защищать вас от врагов, коих у вас немало. От вас ничего, кроме сотрудничества, не требуется. И дани нам от вас не надо.

Васильев с Сафаровым попытались перевести слово сотрудничество как можно ближе к сути, предложив шаману, чтобы его род был добрым соседом, который живёт под защитой, слушает слова и принимает помощь от их рода.

— У нас есть враги, много кровных врагов, — прищурив один глаз, снова заговорил Уяткан. — Убейте их воинов, а детей и женщин приведите сюда.

Ермаков усмехнулся, глядя как шепчутся меж собой шаман и вождь, довольные последними словами Уяткана. Какие молодцы, думают разом загрести весь жар руками чужаков. Обломаются!

— Нет, — покачал головой Тимофей. — Мы не будем ни на кого нападать. Но и вас в обиду не дадим, если на вас нападут.

На этом, по сути, переговоры и закончились. После небольшой и неловкой паузы — было непонятно, что в итоге решили местные — первый раз заговорил Данул. Вождь, обращаясь к лейтенантам, спросил их — уйдут ли они в поселение к чужакам. Ненадолго задумавшись, оба с неохотой ответили, что скоро уйдут. Данул весьма заметно и искренне расстроился. А вот шаман не подал виду.

Но вскоре раздача подарков резко повысила настроение недавних переговорщиков, спецодежда пришлась по вкусу обоим власть имущим в посёлке. Старики как и прежде даже не шелохнулись. А вот к кострищу как-то незаметно подошли и жёны, и родня вождя и шамана. Спецовки с явным удовольствием щупали, гладили и пытались примерять. Бижутерия, зеркальца, ложки и черпаки, игрушки и прочая разнообразная и недорогая мелочь в свою очередь навели суматоху среди простых жителей Листвянки, начавших подходить ближе и получать подарки. Сначала с робостью и опаской, а потом всё решительнее и смелее. Началась с трудом контролируемая суета и многоголосый гомон — традиционные спутники подобных мероприятий по раздаче дармовщинки.

И тут Карпинский, давно хотевший высказаться, обратился к Петренко:

— Товарищ майор, а может свозить их с ветерком по озеру до нас? А то ведь и так шастают по окрестностям, эти разведчики хреновы — так пусть сами посмотрят и поймут, что мы уже не уйдём и им деваться будет некуда.

— А верно, мичман! — поддержал услышавший Петра Ермаков, не сводя глаз с происходящей кутерьмы. — Будет им экскурсия!

На предложение посетить поселение чужаков с ответным визитом и шаман, и вождь с неожиданным энтузиазмом согласились, взяв с собою жён и по паре воинов. Старейшины, понятное дело, остались всё так же посиживать у костра, кутаясь в одежды. Покидали Листвянку уже все вместе, толпой — а обе семьи лейтенантов, оставив почти всё барахло, бросали и свои дома. Погрузка прошла без проблем, а вот дамы аборигенов, едва моторки ускоряли ход, начинали вопить дурными голосами. Уяткан же будто был счастлив, находясь в катере с Петренко, вождя обуял самый настоящий восторг от такого путешествия. Данул в свою очередь был предельно собран и очень нервничал, то и дело с досадой оглядываясь на потерявшуюся из виду лодку с жёнами, которая еле ползла где-то позади, оглашая окрестности периодическими воплями.

Базовый лагерь 'Новая Земля'

В столовой было малолюдно — агрономы в который раз сильно опоздали к обеду, а потому могли выбирать любой столик по своему желанию. Вообще эту неделю они изрядно намаялись с авральным высеванием контрольных культур по заранее составленному плану. В первые дни, подготавливая работу, многие гадали, какое тут время года — всё ещё весна или уже лето. Гадали недолго. По цветению местной флоры сошлись на конце мая, помогли красивые цветки багульника. Ну а позже и кедр, он же сосна сибирская, подтвердил теорию. Пыльца его тучами носилась в воздухе, а раз только начал пылить кедр — стало быть, вторая неделя июня на дворе, авторитетно заявила тогда Ленка. Так что посадили все культуры своевременно — что-то рассадой, что-то семенами. Студенты с ростовского агровуза работали в общей команде на совесть, а потому Тимофеева прониклась к ним искренним уважением. Их заводила, Егор Гузенко, явно симпатизировал Мышкиной, а потому старался быть к ней поближе.

Подруги, набрав полные подносы, присели в любимый ими уголок и с жадностью принялись за еду. Чуть позже, когда голод был утолён, продолжился неторопливый разговор обо всём подряд. Обсудили и шикарный борщ, приготовленный в столовой. А также планы на будущее.

— К осени борщевой набор можно будет уже местный использовать, — улыбнулась Мышкина, доедая ароматное кушанье. — А не доставленные с России овощи.

— Ерунда всё это, — отставляя пустую тарелку, после короткой паузы заявила вдруг Катя. — Каков смысл нашей работы? Я так понимаю, они думали, что тут нечто таинственное да неизведанное, а в итоге — Иркутская область и все графики посева известны и культуры понятны.

— Думаешь, нам не продлят контракт? — нахмурилась подруга, рука её замерла над куском свежего, ещё тёплого хлеба. — Блин, хотелось бы хоть год тут отработать — такие деньжищи где ещё получишь?

Тимофеева поморщилась, вспомнив, как она собирала образцы местной растительности в первый же день работы. Увидев, что вся флора ей прекрасно известна и она уже примерно понимает, где они находятся, Катя сильно расстроилась. А потом и фауна проявила себя — в подлеске рядом с планируемым ещё базовым лагерем девушки увидели, как игрались бурундуки, а в березняке по соседству застали кедровку — этого таёжного лесовода, чьими усилиями распространяется и живёт сибирский кедр.

Тогда эта милая птичка заставила Катерину буквально опустить руки.

— Девчонки, а вы что такие кислые? — за столик подруг шумно присел Егор Гузенко с заставленным тарелками подносом. — Разговор за деньги шёл?

Мышкина демонстративно замолчала и отвернулась, не желая делиться мыслями с нагловатым коллегой. Тот пожал плечами и принялся за борщ, шлёпнув в тарелку сметаны.

— Понимаешь, Егор, — скрестив руки на груди, заговорила Катерина, не обращая внимания на вспыхнувшую Ленку, — мы с подругой говорили про то, что наша с вами общая деятельность тут лишена практического смысла, так как это известные места близ нашего Иркутска и нам прорабатывать тут особо нечего.

— И что? — нахмурился было Егор, сразу же широко улыбнувшись красивой белозубой улыбкой. — Думаешь, нас турнут отсюда без выходного пособия?

Тимофеева молча покивала.

— Хорош, ты чего? — искренне хохотнул агроном. — Ты чушь из головы давай гони и спокойно работай дальше. У нас задача — произвести посевы и собрать урожай, сделать оценку ближних сельхозугодий для их будущего использования колонизаторами этого мира. На следующий год будем высевать более серьёзные площади. От ручья мы вон овраг запрудили для полива, осталось трубы подвести для помпы. Работы у нас дофига!

Гузенко так уверенно говорил, что Мышкина прониклась к нему доверием и даже улыбнулась, что не осталось им незамеченным. Парень принялся за борщ, слушая разговор девушек. Тем временем, столовую оккупировали остальные члены их команды, довольные окончанием рабочего дня, начавшегося ещё затемно. Ребята, нет-нет, да кидали насмешливые взгляды на Егора, который присоединился к парочке биологов. Вскоре Гузенко закончил с едой и довольный откинулся на спинку стула.

— И кстати, мы с коллегами, — кивнув на гомонящих студентов, заговорил он, — уже список необходимого нам оборудования для полного продуктового цикла составили.

Мышкина уважительно посмотрела на Егора, переглянувшись с подругой.

— Мне главный над работягами посоветовал, Вячеслав Андреевич который, — пояснил парень вставая. — Пойду, какао возьму.

— Ему то чего? — вслед ему хмыкнула Ленка ради поддержания разговора.

— Да он станки заказал и ему обещали всё привезти, — уверенно проговорил Егор, снова присаживаясь за столик с дымящимся ароматным напитком в руках, — типа, чтобы тут местный материал использовать для строительства. А вообще он к нам насчёт местных месторождений глины приходил, много чего спрашивал и всё записывал. Толковый дядька так то.

— Ему тут может в кайф, от жены свалил на природу, — неожиданно для себя буркнула Катерина и густо покраснела.

Неловкую паузу заняли сбором пустой посуды на подносы. Егор же, осторожно прихлёбывая какао, то и дело посматривал на собеседниц. На лице его гуляла мягкая, блуждающая улыбка и он явно порывался продолжить приятный ему разговор на улице.

Помахав своим друзьям, остававшимся в столовой, он галантно откинул полог входа перед девушками, проговорив: