Хроники мертвых: Человек с молотком.

Я протянул ему руку, с завернутой в тряпку ладонью. Док осторожно развернул ткань и присвистнул.

-Ты что, голыми руками угли из костра вытаскивал? У тебя местами кожа с кисти слезла.

Эта ночь была тяжелой. Порезы от стекла зашили довольно быстро, у моего цирюльника на это рука была набита, он уже говорил, что в прошлом был хирургом. Занятие это было далеко не из приятных, меня несколько десятков раз проткнули иголкой, а затем еще и затягивали швы, сбивая в кучу нервные окончания. Но, это ни в какое сравнение не идет с той болью, которую пришлось испытать, когда мы принялись за ладонь. Моя рука была несколько часов завернута в грязную тряпку, отчего я даже не пытался возражать, когда Док сказал, что нужно обработать рану. Под словом "обработать" он имел ввиду облить руку литром спиртовой жидкости. Ладонь начало жечь с такой силой, что невольно взвыл.

-Болит, значит ткани еще живы. Хороший знак.

У меня же тем временем, глаза вылезали из орбит. Я мало, что смог выдавить в ответ:

-Ага... лучше некуда...

Как ни странно, пытки на этом не закончились. После этой "обработки" Доктор смочил в растворе ватную палочку, и прошелся по труднодоступным местам. Оглядев свою работу, они удовлетворенно констатировал:

-Вся поверхность кисти обработана успешно,— он нагнулся, для того чтобы рассмотреть поближе и начал рассуждать вслух,— Внутренняя часть ладони почти не повреждена, вероятно ты держал какой то предмет, когда тебя обожгло. Пальцы только ошпарены, а вот тыльная сторона ладони обгорела полностью. Плохие новости, у тебя частично глубокий ожег.

-Что это значит?

-Это значит, что сгорел не только верхний слой кожи, состоящий из эпителиальных клеток, которые со временем нарастут, но и внутренний слой, называемый "дермой",— он обвел небольшой участок кожи пальцем,— Видишь почернение? Клетки кожи здесь мертвы, если их не удалить, начнется гангрена.

Я чуть не зарыдал, понимая к чему он ведет.

-Но, есть и хорошие новости. Насколько я могу судить, вены не задеты, соответственно венозные пути не придется перетягивать. Поверь мне, это процедура далеко не из приятных.

Я ответил в тон ему.

-Но, опять таки, есть и плохая новость. У нас нет нормального наркоза, не так ли?

Обрабатывая свои руки спиртом, Док вздохнул и посмотрев мне в глаза ответил:

-Это не самое худшее. Дабы не задеть вены, кожу придется срезать аккуратно, последовательно, маленькими кусочками.

Это известие шокировало меня. Я перестал ухмыляться... я засмеялся. Точнее, я начал ржать как конь. Чем больше вокруг меня копошились люди, тем сильнее я ржал.

Мою руку крепко-накрепко привязали к столешнице, Док продезинфицировал инструменты. Солдат обхватил меня, зафиксировав положение в кресле.

Все приготовления были закончены, эскулап обрызгал мою ладонь какой-то замораживающей жидкостью и сделал первый надрез. Я ожидал, что сейчас по моему телу пронесется волна невыносимой боли. Но я даже не почувствовал скальпеля. Тем временем Док сделал еще два разреза и начал приподнимать кожу, чтобы отделить ее от тела. В это-то мгновение, когда нервные волокна начали рваться, я все прочувствовал каждой клеточкой своего тела.

По зданию пролетел мой отчаянный вопль.

Глава 10.

Торчать на работе жарким летним днем не было никакого желания, а если уж этот день приходился на праздник, то находиться в душном офисе становилось совсем невыносимо. День города на носу, куча бездельников сейчас потягивают холодненькое пиво, а я же прохлаждаюсь заполняя сезонные отчеты. Клянусь, стоит только часам пересечь отметку в шесть часов, как ноги моей здесь не будет. В гробу я видел эту работу, с ее треклятыми отчетами. Хочу на волю, к пиву и сиськам. Хотя, в моем случае, скорее к соку и чипсам. Сегодня весь день буду за рулем, так что алкоголь мне не светит. Бидон кефира может выпить?

Пока голова думала над этими глупостями, пальцы привычно клацали по клавиатуре. В конечном счете, рабочее время все-таки окончилось, и я, с удовольствием потянувшись, начал собираться в дорогу. Упаковав несколько папок в сумку, я попрощался с кокетливой девочкой на рецепшене и направился к автомобилю. Вот дурак, все забываю купить отражатели, салон машины нагрелся настолько, что я чуть не ожог полупопия. На дорогу домой ушел целый час, я и не ожидал, что будут такие пробки, похоже не так уж и много людей отдыхает в праздничный день. Дома меня ожидал привычный, ежедневный ритуал. Поцеловал жену, потрепал волосы сыну, затем семейный ужин на кухне. Хм, борщ и салат. Я таки ожидал обещанные котлеты. Блюдо не особо изысканное, но Ира делает их просто божественно. Ну и бог с ним, борщ тоже хорош. Поев и поблагодарив жену за вкусный ужин, я собрался перейти к следующему неотъемлемому ритуалу моей жизни — полчаса спокойствия, развалившись на диване перед теликом. Так сказать, небольшой отдых, дабы дать телу переварить пищу. Добравшись до зала, я уже, с полнейшим блаженством на харе, занес было тело над диваном, как меня окликнула супруга.

-Дима!

Я узнал этот тон, сейчас будет разбор полетов, вероятно я опять в чем-то провинился. С чуть ли не мученическими тонками в голосе, я протяжно застонал:

-Что?

Появившаяся в проходе Ирина Савельевна, предстала передо мной со взглядом, пронзающим меня насквозь.

-Дорогой, ты ничего не забыл?

Дабы не признаваться в собственных промахах, я на всякий случай решил прикинуться дурачком.

-Нет, а что?— ответил я ей.

-Ты обещал свозить нас на празднование дня города. Я еще две недели назад тебе говорила.

-Да ну тебя, Ир. Какой день города? Там одно быдло и пьянь будет, давай лучше дома посидим. Тут тепло, хорошо и диванчик мягкий,— сказал я, поглаживая любимый предмет мебели,— А концерт можно и дома посмотреть. Ты же сама знаешь, что в очередной раз каких-нибудь второсортных звезд привезут,— с улыбкой вспомнив прошлогодний праздник, говорил я.

Если супруга могла меня понять, и даже согласиться, то перед тяжелой артиллерией я был бессилен.

-Ну, пааап,— влетел в комнату сын,— Ты же обещал, я хочу посмотреть на салют. Еще в прошлом году, когда я с ветрянкой дома лежал, ты говорил, что следующий салют я обязательно увижу.

Как говориться, против лома нет приема. Пришлось отказаться от послеобеденного сна, и вести семью на прогулку.

Традиционный праздник день города отмечается во всех русских городах примерно одинаково. На главной площади поселения строится небольшая концертная площадка, где, под вечер, и собираются жители. Люди смотрят концертную программу, пьют, веселятся, и после салюта расходятся по домам. Отличительная особенность нашего же города заключалась в том, что салют прекрасно просматривался с моста, пересекающего реку Миасс. Так, что люди, не желавшие смотреть дешевую концертную программу, и толпиться среди алкашей, праздновали это событие именно на мосту. К этой то речной переправе мы и направились. К тому времени как добрались, уже стемнело, что было не типично для столь светлого времени года. До салюта было еще пол часа, так что я купил родным сладкой ваты, дабы они не скучали во время ожидания. Минут через двадцать, мое внимание привлекло копошение в сотне метров от меня. Драки и небольшие локальные конфликты в местах скопления людей стали не просто привычны, с учетом буйного нрава населения, они были чем-то неотъемлемым, даже привычным, так что я даже не заинтересовался этой мышиной возней. К тому, же меня отвлек протяжной свист, доносящийся откуда-то сверху. Через секунду ночное небо озарила яркая вспышка разлетевшихся во все стороны искр.

-Ухты,— моментально отреагировал ребенок.

Тем временем, небо продолжало полыхать всеми цветами радуги, окрашивая безжизненное пространство великолепными картинами. Мне не в первой было видеть эту огненную пляску, но все же в очередной раз я заворожено смотрел в небо, отчего не сразу заметил, как люди за моей спиной переставали смотреть в небо, и с криками бежали от того места, где ранее была драка. Причина их страха не была мне понятна, но я решил не рисковать и забрать семью подальше отсюда. Схватив сына на руки, я бросился к началу моста, маневрируя меж паникующих людей. Ира бежала следом, вереща что-то невнятное. Мы добежали до выезда из сооружения и отделились от основного потока людей, направившись в сторону, к жилым кварталам, где и припарковали свою машину. Не успели мы добежать до авто, как я почувствовал, как что-то вонзилось в мою шею. Сын выпал из рук, я услышал отчаянный крик своей любимой. Через секунду, что-то, что оказалось головой мужчины, впилось еще глубже в тело, и выдернуло из меня кусок мяса. Было невероятно больно. Я развернулся, зажимая рукой рану. В оцепенении я смотрел, как этот заляпанный кровью мужик жует сырое мясо. Он жрал кусок моей плоти!

Прежде чем я вышел из оцепенения, людоед запихал кусок плоти в рот и переключился на пробегающего мимо мужчину. Я чувствовал, как сквозь пальцы мощным потоком струится кровь, у меня не получалось ее остановить. В глазах стало темно, ноги подкосились, я упал на землю. Подбежавшая Ира, упала рядом со мной на колени, и плакала навзрыд. В ее глазах была паника, она закрывала лицо руками, непонимания, что со мной произошло. Сын вцепился мне в футболку, и что-то кричал, на глазах его были слезы. Я чувствовал, что силы покидают меня, я проваливался в бездну. Из последних сил я поднял руку и приложил ладонь к лицу любимой. Мне не верилось, что конец близок, я не хотел принимать это. Неужели я умираю? Я люблю жизнь, я люблю своих родных, я не хочу умирать. Я хочу...

Жрать!

Проснувшись в холодном поту, я первым делом проверил цела ли яремная вена. Убедившись, что это был всего лишь кошмар, я снова положил голову на подушку, и лишь в тот момент почувствовал боль в ладони. Совсем забыл об ожоге. На руке красовалась чистенькая плотная повязка, под ней чувствовалась непонятная, терпкая мазь. Как оказалось, я был неплохо помят, с превеликим трудом встал с кровати. Накинув лежащий неподалеку халат и тапочки, я спустился вниз, где застал группу выживших в полном сборе за завтраком.

-Кто тебе разрешал вставать? Швы же разойдутся. Тебе постельный режим прописан на несколько недель вперед,— врачеватель был как всегда настроен скептически.

-Не, Док, если я не встану сейчас, то вообще раскисну, до самого лета буду в потолок плевать. Уж я то себя знаю,— сказал я, с трудом усаживаясь за стол,— Кстати, я говорил, что ты живодер?

-Это ты меня так благодаришь за спасенную жизнь?

Я рассмеялся.

-Совершенно верно.

Получив свою порцию каши, я заправил ее вареньем, и с удовольствием начал уплетать нямку. Поев, я поинтересовался, у Гриши, знает ли группа, что мертвецы начали покидать города.

-Да, нам встретились пара вурдалаков вчера на прогулке. Мы сразу предприняли меры безопасности. Ворота забаррикадированы, входная дверь заперта, жалюзи опущены, оружие заряжено. Все, как ты говорил.

Я был более чем удовлетворен ответом. День начался на редкость хорошо, мое тело было в предвкушении отдыха. Позавтракав, я приблизился к окну, где за стенами здания свирепствовала вьюга. Шкала термометра резко падала вниз, улицы все сильнее заметало толстым слоем снега. Складывалось такое ощущение, будто сама стихия хочет, чтобы я взял тайм-аут, и подождал, пока кисть не придет хотя бы в минимальную пригодность. Но, к сожалению, у меня оставалось одно дельце, которое нужно было довести до конца.

Я подготовил автомобиль, почистил пистолет, и попросил Солдафона сопроводить меня в одной небольшой поездке.

Мы подъехали к универмагу. Солдат передернул затвор помповухи и вылез из машины. Я тоже вышел

л из тачки, на ходу снимая пистолет с предохранителя. Что меня немало удивило, в здании универмага не было ни одного ходячего мертвеца, несмотря на то, что с последних событий прошли целые сутки. Здесь не было ходячих мертвецов, зато лежачих был полный достаток. Весь пол первого этажа был завален покореженными и обгоревшими телами, а зачастую кусками тел. Я ткнул пистолетом в одну из витрин, обращая внимание товарища на несуразном куске металла, который раньше был газовым баллоном. Вскоре мы обнаружили павильон, в котором так сильно нуждалась наша группа. Пока Солдат складывал в импровизированные тюки из курток теплую одежду, я вернулся ко входу, где находилась небольшая аптека. Там я сгреб в непрозрачный пакет все, что мог найти в отделе "для беременных". К тому времени напарник уже поджидал меня на улице. Взглянув на логотип аптеки на пакете, он настороженно спросил:

-Ты ведь за теплой одеждой сюда направился, не так ли?

Невольно побрякивая пузырьками медикаментами, я ответил:

-Конечно, не за витаминами же я сюда поперся.

Впервые за долгое время, врать у меня получалось не очень удачно.

* * *

**

Время текло медленно, и мне было до безобразия скучно. На дворе царила адская мерзлота, что не очень то позволяло покидать здание базы отдыха, а ее территорию то уж подавно. В один из этих промозглых вечеров, я сидел на кухне, попивая чаек с конфетами. Закончив свою трапезу, я поднялся на верхний этаж, где, проходя мимо жилых комнат, услышал голос Сестры, доносившийся из-за двери. Любопытство побороло меня, я невольно напряг слух, вникая в события, явно меня не касавшиеся.

-Нет, я до сих пор не могу понять, как ему это удается.

-Серьезно, вся территория магазина была усыпана трупами, яблоку негде было упасть. Там словно цунами прошло,— убеждал Григория Солдафон,— И все, чем он отделался это пара шрамов да обожженная ладонь.

-Немыслимо.

-А самое интересное, другое. Он сказал, что просто вошел в здание, и сказал это так, будто просто по парку прогулялся. Да, там десятка четыре зомби было, не меньше!

Вероятно, они думают, что я уже уснул, иначе не стали бы говорить обо мне так открыто.

-Ладно, забудем про этот раз, а раньше что было? Я помню Судный День. Один мертвец буквально за несколько секунд разрывал человека на куски, три таких маньяка вообще способны были погубить целую толпу. Я не преувеличиваю, я был там, я видел это. А твой брат... он расправляется с ними словно играючи, будто это не монстры вовсе, а псы бродячие.

-Он не боится мертвых,— услышал я голос Светы.

Гриша подхватил эту мысль.

-Да-да, точно. До того, как мы поехали за вами в Екатеринбург, он постоянно говорил, что рад тому, что произошло с нами. Рад апокалипсису! Как это понимать?

-Он не любит людей. Инфекция уничтожила объект его ненависти, поэтому он и рад,— рассуждала Сестра.

-Я бы понял, если бы он ненавидел какую-то определенную группу лиц. Но ненавидеть всех людей в целом, это бред какой-то. Как можно ненавидеть всех подряд без разбору? Как можно испытывать негативные эмоции по отношению людей, которые ничего тебе не сделали, которых ниразу не видел?

-Вы не понимаете. Любовь, отношения, дружба — это слова, не имеющие для него никакого смысла. У него другой склад ума. Он считает всех людей без исключения злыми, лживыми подонками. Даже если человек праведный, если чуть ли не святой, он все равно всего лишь потенциальный злодей, лжец и преступник. Это его слова.