Том 5. Гимназия
Аннотация
Леонард, став дуотом Пангом, вроде как нашел пристанище на долгие годы. На горизонте маячит сбывшаяся мечта о вливании в общество, о пусть приемных, но родителях, о друзьях... Но дружба из-за неразумности одних и категоричности других повисла на волоске, как и мечты о будущем. Леонард в ущерб себе начинает применять жесткие меры в попытке стабилизироваться самому и отомстить обидчикам.
Глава 1. Полоса препятствий
— Нет, нет, Понг! Да как же!..
— Да вы совсем все тут с ума посходили?..
Хуан и Хоан. Крик души. Слезы ручьем и размазанные сопли. Их остановила стена, а догадаться обойти или развеять автономное кантио во время дикого стресса не смогли. Так и стояли в паре десятков метров, молотя кулаками о воздух — внутри все разрывалось от боли, глаза жгло, а в ногах бегали и жалобно фырчали два ежика, понимающие только: большому другу больно.
— А вы чего все молчите?! — обернулся ревущий Хуан.
Влага мешала видеть, иначе бы он разглядел — не одинок в слезах. Но он и не пытался что-то рассматривать — его вконец задушил плач. И на следующем всхлипе эльф-близнец обнял брата-альфара.
— Я не знал про амикуса, прости... — лицо эльфа перекосило. Он явно не слышал и не видел никого, кроме Пинга и Понга, стоящих перед ним со следами от слез и слизывавших их язычков на щеках.
— Лжете, — севшим голосом тут же ответил Пинг. Из этих троих он точно видел, как на выкрик Хуана отреагировали все до единого ежи-содалисы, только и бывшие у всех поголовно в двадцать четвертом звене. — В утреннем мнемообразе ясно видно, как Хэмиэчи недоумевал: "Как так курансы пару разных амикусов насмотрели — один же..." — горько передразнил он.
— Постойте... — начал было шагнувший к ним проректор.
Однако в этот момент его достигли два ежа дуота Эёуха, оглушительно зафырчавших под ногами и обративших буквально недавно восстановленную траву в лезвия любимым кантио своих бомльших. А дуот Панг сделал шаг назад. И пока сбитый с мысли эльф недоуменно взирал себе под ноги, дуот сделал еще щаг, и еще, отдаляясь от него и ежиной волны, самоотверженно начавшей бросаться на еще больше растерявшегося проректора третьего звена гимназии Кюшюлю.
— Кыш, кыш... — неуверенно произнес огорошенный эльф, разменявший не одну сотню лет — ячеистый щит рефлекторно возник коконом, а кожа налилась металлическим блеском от сработавших брэмпэтэ.
— Извините, проректор Цандьбаун, но пора начинать! — громко произнес слегка нервничающий инс-арма. — Иначе мы пропустим окно и сорвем... — уже тише и не увереннее, оборвавшись. Рядом с ним заголосило сразу несколько девчушек и ребят, начавших громко и умоляюще звать назад своих питомцев, бросившись к ним в общую почти двухсотенную кучу.
Тот отмахнулся со слегка отставленным мизинцем. На Цандьбауна накатывались волны рассерженных ежей, перед его глазами мелькали рассерженные морды, и две заплаканные. А в голове варилась каша из долга и обязательств, посоленная справедливостью. Инс-арма по-своему интерпретировал жест, снизив интенсивность защит сектора и позвав два десятка воинов стражи в помощь. Бравурный церемониал перехода отменялся — еле сдерживаемую толпу споро принялись телепортировать, захватывая и питомцев.
А в это время Пинг и Понг, ловко отстегнув и оставив перед собой кинжал, лук и колчан, сделали еще один шаг назад. Сердечки двух маленьких существ, бьющиеся часто-часто на их головах, оказались дороже всего и вся. А главное, оба прекрасно понимали, что это их нынешней ипостаси привязанности, всепоглощающее влияние на другие не имеющие.
Проректор выбрал свои непосредственные обязанности. Он не мог поступить иначе — декада одного не ждет. И зубы не сцепить, и кулаки не сжать, и не сорваться на крик. Эльф Цандьбаун с ворохом листьев и веточек, плотным комом облепившим навершие его посоха, застыл, обратившись в точку фокуса всей цепи — началась позвенная отправка дуодеков. Примерно за ницию карусель совершала оборот. Вот за провалившимися дуотами Ринаэ настал черед прима-дуодеков двадцать третьего звена, сорок алсов которых исполняли заключительные движения руками с зажатыми в них циллиндрами, на внешних концах которых развивались зеленые с золотой нитью ленты, собранные пучок — разведенные в стороны руки резко сошлись на уровне груди, красиво соединив два в одно. Алсы исчезли, испытывав на миг чувство свободного полета, по прихоти вестибулярного аппарата произвольно переворачивающего плоскость притяжения — мальчишки и девчонки появятся на старте, держащимися за поручни, стабилизирующие пространственную ориентацию. В этом смысле ежам не повезло — наверняка многие избавились от завтрака, получив синяки и ушибы.
За ницию деканы воздушными руками растащили кучу малу вокруг проректора. Центурион продолжал изображать статую, Ринацео так и сидел за стремительно вращающимся щитом стихий, тратя маэну. А все алсы дозатянули ремешки креплений. Самое тяжелое, пожалуй, это кольчужные доспехи, часто облегченные использованием особых деревянных пластин вместо железных — мифрилом щеголяли взрослые, а некоторые экземпляры адамантиевой кромкой или адамантитовыми вставками. Если взвесить все, что нацепили на себя и держали в руках дети, то получилось бы далеко за пять кило, а то и все десять у того же дуота Оюцэ, однако пока все полнились силами и привычная тяжесть всерьез не воспринималась. Сейчас основной заботой стала жара и духота, предвещающая очередной мощный ливень после обеда — многие решались потратить крохи маэны на вызов, ставший для многих чисто автоматическим, ветряных порывов, отчасти спасающих из-за общей беспорядочности.
— Центурии Эринаседаэ стройсь! — властным и непререкаемым тоном выдала команду Хэмиэчи девичей половины, походкой хищницы отошедшей от коллеги.
Однако ее послушались считанные десятки алсов — небывалое дело!
— Дуодек Инарэ, сесть!!! — грозно взорвалась туча.
Окрик подействовал — сели не только они. Вовремя — инс-арма подцепил к своему плетению нити помощников, отправляя очередной сороковник детей с их питомцами, у кого прижимаемыми к кольчужной груди, у кого к кожаным ремням с метательными ножами. Все внимание доставалось им, а не дуоту Пангу, одиноко стоящему неподалеку от куста, внутри которого находился управляющий конкатенацией разных магических модулей проректор.
Когда стали разлетаться ёжики, посыпались иголки с Сержи. Пинг и Понг развернулисьв сторону внешней стены из высокой и плотной зеленой стены, подстриженной овалом в разрезе, и принялись руками помогать сбрасывать жесткое покрытие — на месте оного образовывался мягчайший пушок. Успокоившиеся малыши размякли в волнах любви, вжимаясь в голову изо-всех сил — им стало плевать на весь мир, они страстно хотели изменить облик так, чтобы никогда не причинять им боль своим бомльшим и в то же время суметь их защитить в случае беды. Вскоре они дали себя отцепить и засунуть запазуху — туника превратилась в простейшего покроя жилетку. Они прильнули к груди напротив любящих сердец, беззаботные и милые, огражденные сном от проблем.
Вскоре после окрика женщины-центуриона, деканы переключились на возвращение какого-никакого порядка в стихийно образовавшуюся и галдящую детскую толпу. Оружия никто пока не оголил, но промедленье смерти подобно — подзатыльники, разводы за уши, шоковые электрические разряды. Трем последним дуодекам повезло больше — пусть и без танца, но они соединяли полученное в руки и послушно закрывали глаза перед самым переходом. приструненные питомцы жались к сханнкам. Стройных рядом не получилось, да к ним и не стремились — цео собирали детей в однородные группы, телепортируемые без лишних изысков. Сама, оставшаяся за старшего, она занялись мальчишками из Эрина, оставшимися без командования. И буквально заставила с применением силы вызвать обратно питомцев из астрала, куда их, нерадивых, в гневе отправили за непослушание и, по сути, предательство. Ревущего Цэё успокаивать и не пыталась — главное он сидит вместе с братом, и немедленно бежать мстить или отбирать они не собираются, как предлагали им поступить со всех сторон, выдвигая и более абсурдные идеи.
На Пинга и Понга внимания не обращали, а сами они не стремились никуда, уже готовясь к ментальному вторжению под предлогом стирания памяти — с кюшюлювцев станется. Придерживаемые сгибом рук мирно и счастливо посапывали, их не тревожил доносящийся сзади шум и суета. Они оба сожалели о случившимся между ними и Эёухом — до сих перед их глазами стояла сцена телепортации Хуана и Хоана в Зазеркалье, прожигающий взгляд последнего, через плащ и амуницию обнимающего альфара-близнеца. В головах неожиданно набившихся в друзья точно витали паскудные мысли о предательстве. У дуота Панга еще неделю назад вовсю хлестали бы эмоции, но не теперь. Себя он познал, но бежал не по малодушию или от страха, а к собственным знаниям, познанным на собственной шкуре собственным разумом. Сегодня в его копилку упала очередная горькая крупица, откупорившая бутыль с бальзамом на душу — малыши открыли один из аспектов ответственности, и не свалились в беспросветную пучину безмерной любви, выжигающей до тла.
— Панг, кто из родственников у вас есть за пределами Арездайна? — невинно спросил подошедший со спины, остановившийся шагах в семи. Его дуотов отправили жестко и грубо, первыми, а он не мог ничего возразить. И он не видел лица проректора.
— Мы еще не отделили кусок за прошедшую неделю, — отозвался Пинг, не поворачиваясь. — Но хорошо, что именно вы вознамерились первым поковыряться — вас не столь противно будет пропускать вовнутрь, Инаэцео, — следом едко заметил Понг, напрягший еще при приближении спину.
Так они хотели ответить, но оба сдержались — теперь было легко. Дуот Панг подозревал причину оказанного внимания в изъятии из близкой под ногами жилы через ее соприкасающийся с аурой участок не малого объема маэны взамен истраченной. На самом деле его подозрения простирались и на неблаговидные предлоги, но самая правдоподобная версия на глазах оказывалась и самой верной. В принципе, Пинг и Понг до его подхода перебирали варианты развития событий: рискнут ли запихнуть в Зазеркалье, а если, что наиболее вероятно в отсутствии прямых распоряжений начальства, рискнут, то остаться на старте? Или воспользоваться Веером или Вихрем Лезвий Валлуй? Лепестками собственного сочинения? Умчаться на своей Вертушке или Диске Плинга? Простереть ауру, досуха обсасывая по всему сечению? Взять в руки Клинки Ветра и метать с них Лезвия? Сжечь иглами Сержи или огнем змей-м-тату? А может просто щелкать пальцами дестабилизированные ложными узлами Сферы Огня?
— Невежливо стоять спиной к обращающимся к вам старшим и не отвечать на их вопросы, — строго.
Его фраза повисла в воздухе — дальнейшее общение переместилось в ментал. Сам он по дуге походкой декана, а не цео, пошел вперед, раз к нему не обернулись. А проректор так и стоял кустом. К нему из-под земли тянулись целые пучки нитей, в коих угадывались провода и питающие кабели — он отвечал почти за тысячу шестьсот шаблонных копий, по одной на каждого алса третьей цепи. В нетренированном истинном зрении он выглядел ярче Ра, причиняя резь органам восприятия, сродни физической.
— Но упустим детали и шелуху эпитетов. Сегодня вы оба вкусили насмешек, — начался переданный им речевой мыслеобраз, украшенный эмоциями. По мнению Панга, слово "воин" и цвет "лиловый" не сочетались, но декан упорно доказывал обратное, с укором взирая на непокорных улаов. — А каэлес Кюшюлю в схожей ситуации пребывает с самого вашего появления, между прочим. Впереди финальное испытание, самое важное и ответственное, где вы можете не стесняться других и не скрывать своих умений, отличающихся от принятых у нас стандартов. Если вас заботит мнение окружающих о вас — не упустите шанс. И квакши, кстати, являются прекрасным подспорьем в наших условиях.
Конечно, их заботило. Но отнюдь не мнение окружающих — пусть подавятся им. Главное поступки, а с ними полны швах. И не стоило так с земноводными мудрить, впрочем, тут дуот Панг признал — облажался. Но нисколечко не жалел о склизких тварях, коих Лис навидался на Юзи выше крыши, и в прямом смысле тоже — некоторые виды умели парить над кронами, охотясь своими длиннющими языками на питательных мошек с кулак размером, еще не ставших пищей кого-то другого.
Тем временем обладающий завидным терпением как бы между делом, элегантно и в то же время скупо, сложил у ног легко подхватываемой кучкой оставленное позади оружие. Он и не догадывался о поданной им самим идее, безусловно чуя нарастающую напряженность — не известно, как выпадет шар в запущенной им рулетке под названием "дуот Панг".
А все сто сорок четыре потока — два представительских, десять вспомоществующих, двенадцать теневых и сто двадцать сокрытых — с восторгом приняли мысль, попросив Лейо подсобить с силовыми линиями под травяным ковром. Десять ранее оставленных в облачном нутре Лейо ядер быстро соскучились, им обрыдло собирать статистику по числу стяжек и строчек на мешкоподобных простынях и одеялах, считать трудозатраты на татами и жилки на цисторисовых поверхностях. Потому они воспользовались бездействующими в телах — ну куда ежесекундно прикладываться быстро уставшим лениться? — пятью потоками в качестве органов восприятия — к помощи Лейо прибегать было стыдно. Вот всей гурьбой и разбирали по косточкам — по узелкам, связям, закономерностям — ошейники доппельвита, стремясь познать суть прекрасного, а сделаны все пять модулей оказались мастерски, судя по сравнению с окружающими Пинга и Понга в Кюшюлю инфэо — заклинаниями, творимыми и встроенными в окружающее. Пожалуй, оши уступали только посохам проректора и, вне сомнений, ректора. Брэмпэтэ, производимые в конечном итоге из тех же оши, в расчет не брались, как и кольца со всякими висюльками.
Центурион внес неоценимый вклад в открытие ларчика с оши — чего только стоил жезл контроля(!!!)! давно отслеженные выходные воздействия были сопоставлены с управляющими сигналами и логическими блоками. Правда, пришлось повозиться и таки обратиться во время завтрака за подсказкой к Лейо, но результат того стоил. А вот сейчас Лейо и Зефир сами активно включились в реализацию идеи, щадя чувства -поддержка без упреков и наставлений дорогого стоит, а от них и вовсе бесценна.
Могущие с головой выдать уши отсутствовали, а глаза скрывались, остальное держалось в узде — ничего в Пинге и Понге не давало понять стоящему напротив эльфу о судьбе его слов, отправленных пассажирами мыслей. Скривившись в горькой ухмылке, алсы подхватили протягиваемые нити управления полетом стандартно выдаваемого оружия, и ответили:
— Глупость не обеляет жестокость! — Округа нехай лопнет от смеха!
Они подкрепили слова отправленной в ментал сдвоенной мыслью, вложив половину скопленной маэны волей в желание. И оно расцвело пышным цветом на благодатной почве, заранее и качественно подготовленной — осечки не случилось.
Не успел звук затихнуть, а Инаэцео среагировать, как замкнулся протянувшийся со стороны инс-арма щуп, завершивший протокол аутентификации и перешедший к авторизации, долженствующий дать путь для телепортации в соответствующую копию шаблона Пропрепа. А тут еще и подставленные нити оружия притянулись, куда не следовало. В общем, в последний момент понявший, но не успевший среагировать декан вместе с одним из комплектов ушел под землю — визуально та его целиком схарчила, открыв подернутые бородкой травы плотоядные губы и сомкнув, как ни в чем не бывало. На месте Ринацео осталось же месиво — его щит стихий создал помехи, внесшие свои коррективы в процесс, таки завершившийся, но высосавший до капли маэну и львиную долю ки из собравшего в единый узор нити алсов из прима-дуодеков инс-арма, кулем упавшего на траву ристалища. Растворились на иной план бытия и мирно спящие Сержи.
