Тетрадь 78

Почувствовав спокойствие Фредди, Джонатан перевёл дыхание и заиграл в обычной манере. В конце концов если Ричи попала шлея под хвост, то грех мешать. И Гаммэн отвалить явно собрался. Тоже хорошо, а то надоел: сидит впустую и пялится.

Ричи поставил на кон свой атлантский пай, и к столу подошли те, кто посерьёзнее. Начался делёж, а если Ричи предлагает передел... можно и нужно подумать. Гаммэна оттеснили, и он за спинами рассаживающегося за столом Ансамбля прошёл к выходу, кивнув одиноко зажатому в углу Поулу. Тот молча последовал за ним.

Молча они вышли из номера и пошли к запасному выходу, на ходу натягивая свои кожаные перчатки. Машина ждала их у подъезда. Шофёр и два телохранителя наготове. В машине Гаммэн назвал адрес и твёрдо сказал:

— Я сам прикончу эту сволочь.

Телохранители кивнули, приняв задание.

— Шеф, Гаммэн сорвался.

— Езжай следом и фиксируй. Остальным не отвлекаться.

Выдерживать дистанцию на ночных улицах непросто, и Коллинз, притушив фары, не ехал, а крался за машиной Гаммэна. И всё равно чуть не врезался в световую полосу, когда Гаммэн затормозил на окраине у ничем не примечательного домика. До "Чейз-отеля" далеко, надо выходить на базу.

— Стэн.

— Слышу, Кол.

— Пиши. Сорок седьмая на северо-западе, номер сто тринадцать. Гаммэн, Поул, два лба... идут к дому... шофёр в машине... дверь закрыта... открывают отмычкой... все вошли... включили свет... шторы плотные, ничего не вижу...

Они молча стояли у двери. Все достаточно опытны, чтобы понять — трупу не один день. Вся мебель на месте, на столе полупустая бутылка, пять пустых стаканов и один недопитый. И... и нож аккуратно лежащий рядом с телом, знаменитый нож Найфа.

Гаммэн медленно выдохнул сквозь зубы. И словно очнувшись, они быстро вышли, выбежали на веранду и так же бегом бросились к машине.

— Рвём когти! — выдохнул Гаммэн шофёру.

— Они что, привидение увидели? — озадаченно спросил вслух сам себя Коллинз. — Рванули, как... Стэн...

— Оставайся на месте, я свяжусь с шефом.

Коллинз кивнул невидимому собеседнику и остался сидеть за рулём, разглядывая ярко-жёлтый прямоугольник распахнутой двери и изломанный квадрат света на ступеньках крыльца. Вообще-то всё правильно. Все лёжки Гаммэна известны. Так что, вернётся в "Чейз-отель", рванёт на выезд, поедет на квартиру — везде засветится.

— Кол...

— Слушаю.

— Шеф выехал к тебе.

— Понял.

Почему, получив сообщение Стэна, Робинс всё бросил и помчался на окраину, захватив с собой полкоманды... Ну, чутьё Робинса всем известно, но на этот раз он сам себя превзошёл.

Колинз ждал у калитки. Четыре машины — по две с каждой стороны — влетели на тихую улицу и, пискнув тормозами, замерли, блокировав подъезд.

— Заходил? — Робинс выбросил себя из машины на садовую дорожку.

— Нет, ждал вас. Это Гаммэн так всё бросил, — ответил ему уже в спину Коллинз.

Клином — Робинс впереди, остальные в три ряда следом — они поднялись на крыльцо.

— Дверь открыта... включён свет... — Роджер вёл отчёт для Стэна, — входим...

И замерли на пороге. Увиденное было слишком невероятным, даже невозможным.

— Ого! — наконец выдохнул кто-то.

— Ну ни хрена себе! — ответил столь же осмысленно другой.

Ещё кто-то выругался длинно и восторженно.

— Что там?! — в голосе Стэна зазвучала паника.

— Найфа кончили, — очень спокойно ответил Робинс.

— Чья пуля? — так же спокойно спросил Стэн.

И ликующий крик Гарнье.

— Его зарезали, Стэн! Выпустили кишки! Богом клянусь!

— Шеф... — мольбу в голосе Стэна поняли все.

— Вы, трое, — Робинс коротким жестом отделил Гарнье и двух его помощников, — поезжайте. Одного оставите на магнитофоне, Стэна привезёте сюда, по дороге захватите Пенроза и Олби. До вас ничего не трогаем.

Пенроз и Олби — медэксперт и фотограф — давно работали с Робинсом, и их авторитет был столь же высок. Разумеется, на слежку за Ансамблем Робинс их не взял, но здесь нужна уже их работа.

Они отключили переговорники, чтобы не сажать попусту батарейки, и, стоя по-прежнему в дверях, оглядывали гостиную, обмениваясь краткими замечаниями.

— Чей дом?

— По переписи мэрии бесхозный.

— Интересно, чьи трупы в других бесхозных?

— Стоит проверить.

— Потом.

— Да, там есть нюансы.

— Не подлежит контролю?

— И это.

— Опять наследство СБ?

— Возможно.

— Нож, похоже, его собственный.

— Похоже. Аккуратно как положили. Будто...

— Да, напоказ.

— И порядок.

— Навели перед уходом?

— Проверим, но на драку непохоже.

— Их было пятеро.

— Для Найфа и десяток — не проблема.

— Спорим, пальчиков не найдём.

— Да, если только опять же его собственные.

— Пачки тысячные.

— Да, так бросить двести тысяч...

— Сколько же унесли с собой?

Но больше молчали. Смерть для киллера — закономерность. Тут и конкуренты, и умные заказчики, которые предпочитают самостоятельно убирать исполнителей, как и свидетелей. Но чтобы Найфа зарезали, вот так, выпустив кишки в буквальном смысле, да ещё перерезали горло...

— Вместо контрольного в голову, что ли?

— И в разрез сто тысяч воткнули?

— Интересно, почему не обе?

— Не поместились?

— Или для нас, чтобы бандероли лучше читались?

— Да, это перспективно.

Наглость? Да, дерзкая, вызывающая наглость. Но и личность Найфа... настолько отвратительна, что к его убийце...

— Вряд ли был один.

— Да, один на один с Найфом...

— Справился же.

И понятно, почему Гаммэн сбежал: вешать на себя такое никому неохота. И если такое сделали с Найфом, то что ждёт любого другого?

Робинс молча слушал негромкий обмен репликами, не вмешиваясь.

Зашумел и стих мотор подъехавшей машины. Гарнье привёз Стэна, Пенроза и Олби. Коляска Стэна в машину уже не влезла, и Гарнье с Диксом буквально на себе внесли Стэна на крыльцо. Перед ними расступились.

Крепко обхватив руками шеи Гарнье и Дикса, бессильно вися между ними, Стэн долго смотрел на тело Найфа. Все молчали.

— Гаррет, — позвал вдруг Стэн своего убитого Найфом напарника, — ты был прав, Гаррет, ему выпустили кишки. Слышишь, Гаррет?

Коллинз с тревогой посмотрел на него: неужели у парня срыв, от радости крыша тоже едет. Но Стэн сглотнул и справился с собой.

— Спасибо, шеф. Я подожду в машине.

— Посиди вон в том углу, — внешне равнодушно сказал Робинс. — Там чисто. И начнём.

Началась обычная работа. Сверкала вспышка Олби: общий план, детали, раны, стол, что ещё... звон инструментов Пенроза, поиски следов, отпечатков, монотонная диктовка описаний для протокола... Рутина.

К исходу ночи всё утряслось и решилось. Ричи, спустивший свои паи в Атланте и почему-то явно довольный таким результатом, убрался. Проиграл он Джонатану, но тому паи не положены, их тут же взял себе Фредди и намекнул, что будет менять, ему Атланта не с руки. Полетели все предварительные расклады. И на доклады "наружки", что Бульдожина куда-то свалил и половину своих забрал, особого внимания не обратили. Если какой гастролёр чего-то там сварганил и отвлёк Бульдога... ну, так потом поблагодарим. Если залётный, конечно, не залез в чужие угодья, а тогда благодарность другая будет. Но это потом, это всё — пустяки, главное — здесь и сейчас. В ход пошли старые долги и счёты. Одноглазый вертел головой, перемигиваясь с потенциальными заказчиками. На Фредди он не смотрел: киллер свои проблемы сам решает.

И уже на рассвете Джонатан и Фредди шли по пустой тихой улице. Шли и молчали: не было сил для разговора. Всё-таки из-за Бульдога не стали ничего откладывать на потом, всё решили сегодня. И теперь можно спать. Весь день. А завтра впрямую браться за точку для Ларри. Территория расчищена.

Когда они закончили, солнце уже поднялось над крышами. Пенроз вызвал труповозку и уехал с ней для детального вскрытия. Остатки спиртного из бутылки и стакана и собранный с пола порошок так же увезли на анализы. Бренди оно, конечно, бренди и перец как перец, но вдруг ещё что подмешано. Пропитанные трупным запахом и кровью пачки кредиток отправились туда же. Тоже на всякий случай. И для детального изучения бандеролей. Странно, что их не сорвали, сделав купюры практически анонимными.

— Шеф, там Кринкл из "Новостей" мается.

— Утечка информации, когда закончим. Официально без комментариев.

— Понял, я передам.

— Так сколько их было?

— Стаканов шесть.

— Но пили из одного.

— Чтобы Найф дал себя зарезать как барана...

— Странно.

— Всё странно.

— Шеф, в гараже машина.

— Всё выгрузить и описание подробно.

— Банки для перца пусты.

— Ловки.

— И всего по шесть, а глубоких тарелок пять.

— Не доказательство.

— Чего конкретно?

— Фиксируйте всё. Потом разберёмся.

— Шеф, и это?

Со стороны дивана на бахроме торшерного абажура две маленькие косички.

— Я сказал: всё.

— Отпечатков нет.

— С такими-то перчатками.

Да, когда Пенроз, пинцетом приподняв манжеты рубашки Найфа, позвал их посмотреть, они все столпились. Знаменитые перчатки СБ, чудо техники, прозрачные до невидимости, прочные, ничему не мешают, а следов не оставишь. Где Найф их раздобыл? И, видимо, давно, он отпечатков уже... да, ещё до капитуляции не оставлял, только по характерному следу ножа и жестокости его и опознавали, так вот, значит, в чём дело. Но если до капитуляции... В багажнике целая упаковка. Что?! Да, это уже серьёзно. А если присовокупить ещё... Да, ловок, что и говорить. Но нашлись и половчее его. Думаешь, из той же... конторы? Робинс задумчиво покачал головой, но вслух не возразил. Пенроз обещал проверить, но по всему выходило, что зарезали Найфа его же ножом. Наглость... не то слово. И вообще... всего полно, а ухватить не за что. Окаянное дело. Уже сейчас видно, что зависнет. Так что... удастся вычислить и даже найти, но доказать... Но... но было уже такое, было.

Робинс то и дело досадливо хмурился. Чем больше информации, тем больше это походило на то дело, дело Ротбуса. Работали там русские, но информацией поделились, передавая копии розыскных карт на уорринговцев. Ротбус явно себе кусок не по горлу хватанул, вот и подавился. Там фигурировали пастухи Бредли, а телохранитель Ротбуса сейчас... работает у Бредли. Случайное совпадение?

— Коллинз.

— Да, шеф.

— Проверь. Колумбийский палач...

— Сейчас он Чарльз Нортон.

— Да. Где он? Возьми под наблюдение. А поговорим после экспертизы.

— Да, шеф, — понимающе кивнул Коллинз.

Всё правильно: "колумбийский палач" такое мог. Если его использовали... сейчас он официально работает у Бредли. А неофициально... Посмотрим.

* * *

Заканчивалась первая неделя их семейной жизни. И всё, чего так боялась Люся, решалось неожиданно легко. Кирочка был так внимателен, с полуслова, даже полувздоха понимал. Ни разу не посмотрел на неё, когда она переодевается, а утром встанет первым, включит чайник и уйдёт в душ. А уж она, пока его нет, встаёт, меняет повязку на боку, надевает белый полотняный корсетик, дневное платье, повязывает дневной платок и бежит в столовую за завтраком. Им такие красивые судки подарили, совсем как серебряные. А если б ещё и ночью было бы как положено... А то Кирочка всё для неё делает, а она...

Люся вздохнула, накрывая на стол. Сегодня ей дали блинчиков со сметаной и салат из свежей капуты. А чай теперь свой, вот и готов уже. Господи, что же ей делать, господи, владычица небесная... Люся посмотрела на висящую в углу икону. Тётя Паша благословила их этой иконой, а потом Кирочка повесил её в углу, красном, парадном.

— Владычица небесная, Матерь Божия, Заступница милосердная, — шептала Люся, неотрывно глядя в смотрящие сквозь неё глаза иконы и, как всегда, забывая креститься. — Помоги, Матерь Божия, спаси и помилуй, Заступница.

Тётя Паша говорит, что поможет, надо только сказать в чём нужда, да ведь не скажешь. Как сказать про... это самое вслух, да ещё Богородице, она же непорочная, её нельзя об этом просить. Что Кирочку она трогает, гладит, что ей самой приятно, что как заснёт Кирочка, она прижмётся к нему и не стыдно ей, что они, считай, голые, и об одном жалеет, что Юрий Анатольевич тогда застукал их не вовремя, что...

За её спиной стукнула, открываясь, дверь, и Люся быстро обернулась.

— Кирочка, как хорошо, у меня готово всё.

Он только улыбнулся в ответ, и от его улыбки ей сразу стало легко и весело. Они сели за стол, и Люся заботливо подкладывала ему сметану, придвигала сахарницу.

— Люся, а себе?

— О, да я ем, Кирочка, ты вот тот, поджаристый, возьми.

— Угу.

Крис ел, искоса поглядывая на Люсю. Когда Люся весёлая, она очень красивая, и глаз прижмурен, будто подмигивает.

— Ты что, Кирочка?

— нет, ничего, — вздрогнул Крис.

Он уже знал, что если скажет Люсе, какая она красивая, Люся заплачет, и потому заговорил о другом.

— Люся, как ты думаешь, что нам ещё купить?

Люся охотно подхватила разговор. Что им здесь купить, а какие покупки отложить до России, и денег у них не ах сколько. Крис, правда, уже как медбрат получает, да ещё полставки массажиста и четверть ставки уборщика, а у Люси только ставка, и не сестринская, а санитарки. Но и надарили им столько, что всего хватает.

За разговором доели, и Люся налив тёплой воды из чайника в специальный тазик-полоскательницу, стала мыть посуду. Завтра их праздничные дни кончаются, им обоим на работу выходить, и ничего тут не поделаешь.

Люся вытерла и поставила на место посуду, а Крис вынес вылить грязную воду и ополоснуть полоскательницу под краном. А когда вернулся, Люся уже покрыла стол скатёркой и ждала его.

— Может, в парке погуляем? — нерешительно предложил Крис.

Люся кивнула. Да, именно сейчас, когда больные на процедурах и в саду никого нет, а то... а то стыдно. Это когда по делу идёшь, то ни лицо, ни что другое неважно, а когда гуляешь...

Она надела пальто, Крис свою купленную зимой куртку — тёплую подкладку он отстегнул и стало как раз по погоде, оба переобулись. Крис запер дверь и спрятал в карман джинсов ключи с брелочком — подарком Ларри. По пустому тихому коридору прошли к лестнице и вышли. Крис как закрыл дверь, так взял Люсю за руку и не отпускал. Так и шли рядом, сцепив руки.

Было уже совсем тепло, и солнце такое хорошее. На деревьях молодые ярко-зелёные листья, и трава густой щёткой. Гуляя, они пришли на сейчас безлюдную тренировочную площадку парней. Крис оглядел пустые зарешеченные окна и решительно снял куртку.

— Я разомнусь немного, хорошо?

— Конечно, Кирочка, — закивала Люся. — А я посмотрю, можно?

— Тебе всё можно, — счастливо ответил Крис и стал расстёгивать рубашку.

— Тебе холодно не будет? — встревожилась Люся.

— Нет, что ты.

Куртку и рубашку он хотел повесить на ветку, но Люся забрала.

— Что ты, не надо, я подержу.

— Ага, спасибо, Люся.

Крис вышел на солнечное место и стал разогревать мышцы. Прижав к груди его куртку и рубашку, Люся открыто, забыв обо всём, любовалась им, его смуглым точёным телом, и шрам сбоку на груди, тонкой белой полоской спускающийся на живот и дальше за пояс, совсем не портит его, мужчине вообще шрамы не в укор.