Тетрадь 78

Разогревшись, Крис подошёл к турнику. Любящий взгляд Люси приятно туманил голову.

— Люся, сто раз подтянусь, считай!

Люся засмеялась и стала громко считать.

Андрей и Алик сегодня работали во вторую смену и потому решили с утра ак следует повозиться на снарядах. Занятые своим — разучивали под ритм шага русские скороговорки — и уверенные, что там никого нет и быть не может, они , что называется с ходу, влетели на площадку на семьдесят восьмом подтягивании. И замерли, растерявшись.

Вися на полусогнутых руках, Крис сердито посмотрел на них. Люся, запнувшись на полуслове, испуганно прижала к себе рубашку и куртку Криса, пряча в них лицо.

— Привет, — нашёлся первым Андрей.

— Привет, — Крис спрыгнул с турника. — Вы чего?

— Потянуться хотим.

Крис подошёл к Люсе, взял у неё свою рубашку и стал одеваться.

— А втроём если? — предложил Алик.

— В другой раз, мальцы.

Крис застегнул рубашку, заправил её, и Люся заботливо накинула ему на плечи куртку, несмело улыбнулась парням. Те ответили ей широкими радостными улыбками. Крис взял её за руку.

— Пошли, Люся. Пока, парни.

— Пока, — ответили им уже в спины.

Когда они отошли, Люся огорчённо спросила:

— Ты хотел ещё? Я помешала?

— Нет, — с неожиданной для самого себя резкостью ответил Крис. — Нет, Люся. Я... я просто хочу быть с тобой, только с тобой. Мне никто не нужен. Они — хорошие парни, но я видеть сейчас никого не хочу.

Люся шла рядом и слушала его. И чувствуя, что она согласна, что ей тоже сейчас никто не нужен, Крис сказал:

— Пошли домой, я дома потянусь, а ты посмотришь.

— Конечно, пошли, — сразу согласилась Люся. — Дома совсем другое дело, и тепло, а то, не дай бог, продует тебя.

Разогретое тело просило движения, и Крис невольно всё прибавлял и прибавлял шаг. И Люся уже почти бежала рядом.

Войдя в их комнату, Крис с ходу запер дверь и стал раздеваться. И пока Люся снимала и вешала пальто, он уже остался в одних трусах. И тут, словно опомнившись, посмотрел на Люсю.

— Я... ничего, что я... так?

— Ничего, — улыбнулась Люся.

Она, чтобы не мешать, села на кровать, уже понимая, что ему нужно много места. Крис стоял перед ней, облитый бьющим в окно весенним солнцем, в белых, туго обтягивающих бёдра трусах. И она снова залюбовалась им.

Крис медленно потянулся, выгибаясь, выпрямился и погнал по телу волну. И восхищённо-изумлённое лицо Люси, её распахнутый глаз и прижатые к груди руки...

— Господи, Кира, — выдохнула Люся, когда он остановился, переводя дыхание, — какой ты...

— Какой? — сразу спросил он.

— Красивый.

Крис подошёл и встал перед ней на колени.

— Люся, можешь сердиться, но я скажу. Ты красивая, Люся.

— Кира...

Она хотела закрыть лицо ладонями, но он удержал её за запястья.

— Люся, я люблю тебя, для меня ты красивая, а на остальных мне плевать, Люся.

-Кира...

Крис медленно потянул её руки, положил её ладони себе на плечи.

— Днём? — улыбнулась Люся сквозь выступившие слёзы.

— Мне на всё плевать, Люся. Пожалуйста, не гони меня.

Он медленно вставал, не отпуская её рук, вёл её ладонями по своему телу. И остановился, положив её руки на свои, туго обтянутые трикотажем бёдра.

— Я... я противен тебе, Люся?

— Нет, Кирочка, что ты?!

— Тогда посмотри на меня. Всего. Я... — он задохнулся и всё-таки заставил себя, вытолкнул эти слова: — Я твой, Люся.

Люся ахнула, сразу вспомнив слова Жарикова, и рывком встала.

— Тогда я тоже твоя, ты тоже посмотри на меня. Всю посмотри.

Она говорила требовательно, даже зло. Но Крис её понял и сам потянулся к пуговичкам на её груди.

— Да, — кивнула Люся, — только... — и сердито мотнула головой, — нет, Кира, давай.

Он расстегнул пуговички и, наклонившись, поцеловал её в разрез. Люся невольно ахнула, но не отпрянула. И Крис уже смелее попытался столкнуть с её плечей платье, но разрез оказался мал, снималось платье только через голову.

— Нет, — Люся вздохнула и высвободилась. — Я сама.

Крис отступил на шаг и привычно отвернулся. Люся содрала платье и бросила его на стул. Так же торопливо стащила, не отстёгивая чулки, пояс с резинками, оставшись в трусиках и полотняном корсетике на бретелях. Взялась за платок. Ей стало страшно, но Крис, словно почувствовав, что нужна его помощь, обернулся. И шагнув к ней, обнял, обхватил за плечи так, что Люся оказалась в кольце его рук, таких сразу и мягких, и сильных. Крис целовал её в губы, и она даже не заметила, как он развязал узел на её платке и высвободил концы. И Люся сама, мотнув головой, сбросила его. Пусть, пусть Кира увидит её голову, пятнистую от ожогов, хорошо, хоть здесь без корок, с редкими жалкими пучками каких-то бесцветных не волос даже, а щетине, как у шелудивого поросёнка. Но Крис словно не заметил этого, продолжая её целовать. И под его поцелуями она и сама забыла об этом.

Крис знал, как болят ожоги, и назначение этой белой жилетки понял сразу, он сам надевал такие на раненых, прижимая повязки к торсу, и потому не стал его расстёгивать, а занялся трусиками Люси. Ожог на бедре — он помнил — уже не так болит, там просто чувствительность больше. И однажды он уже раздевал её снизу, и Люся не боялась.

Она и сейчас не испугалась и даже удивлённо засмеялась, когда он поцеловал её в живот, чуть пониже пупка. И когда он, выпрямившись, снова положил её руки на свои бёдра, она поняла и потащила вниз ткань. Но раздевать она совсем не умела, и Крису пришлось раздеться самому. Отпихнув ногой, чтобы не мешались, трусы, он снова склонился к губам Люси, потом стал целовать её в шею, в горло, между ключицами, и... и Люся сама взялась за крючки корсетика, расстегнула и распахнула его. Крис коснулся губами её грудей, маленьких, как у девочки, поцеловал в своды, в соски. Люся вдруг тоненько застонала, но этот стон не испугал его. Ноги у Люси подкашивались, и он посадил её на кровать и встал перед ней.

— Люся, вот он я, весь здесь.

Люся схватила открытым ртом воздух.

— Я... я тоже, я вся здесь.

Нетерпеливо дёргая плечами, она стащила корсетик, отбросила его. И снова Крис словно не заметил ни марлевой салфетки, ни полосок лейкопластыря, ни запаха мази, ни даже того, что полгруди у неё тоже багровые от ожога. И... и он целовал её, целовал грудь, живот, и ей не было стыдно, ну вот ни капельки, она даже обхватила его за голову и прижала к себе.

Крис никак не ждал, что Люся так готовно, так бесстрашно раскроется перед ним, сама откинется назад и ляжет поперёк кровати, увлекая его за собой. Но ей будет так неудобно, и он осторожно, очень мягко поправил её и сам лёг рядом.

— Кирочка, родной мой, Кирочка...

Она целовала его лицо, плечи, грудь, неумело тыкаясь, скользя, нет, трогая, ощупывая губами его тело. И Крис всё яснее ощущал, что волна, красно-чёрная горячая волна не почудилась ему, что и впрямь собираются в упругий комок, напрягаются мышцы, что он... он может, может войти, Люся ждёт его, волна, горячая волна захлёстывает его...

...Рука Люси гладит его грудь, и ему так блаженно хорошо, как никогда не было. Лицо Люси над его лицом, всё ближе, ближе, их губы встречаются.

— Люся...

— Кирочка, милый мой, родной мой, — губы Люси касаются его лица. — Спасибо, Кирочка.

Спасибо, Люся, ты... тебе было хорошо?

— Да, да, Кирочка.

Они лежали рядом, и он подвинулся так, чтобы Люся лежала на нём, чтобы всем телом ощущать её.

— Люся...

— А тебе, Кира, тебе было... хорошо?

— Да, Люся! Мне никогда ещё так хорошо не было.

Люся вздохнула, мягко соскользнула с него и легла рядом, положив голову ему на грудь, и совсем тихо сказала:

— И совсем не больно было. И не страшно.

Крис повернул голову и осторожно потёрся лицом о её макушку. И Люся не обиделась, а засмеялась. И он повернулся набок, лицом к ней и очень осторожно тронул пальцами её грудь, погладил по бедру, животу.

— Ага, — засмеялась Люся. — Ага, Кирочка.

Люся казалась такой маленькой и хрупкой, что он не рискнул лечь сверху, а встал над Люсей на колени и осторожно за бёдра приподнял её. И тут же опустил, потому что лицо Люси вдруг стало испуганным.

— Люся, что?! Что случилось? Тебе больно?

— Нет, Кирочка, нет.

Люся потянулась к нему, и он помог ей сесть, обнял.

— Кирочка, — всхлипывала Люся у него на плече. — Кирочка, я... я не знаю, как сказать, они меня за ноги тянули, головой по полу, я кричала, а они смеялись, не сердись, Кирочка.

Крис обхватил её и досадливо, злясь на самого себя, прикусил губу. Ах чёрт, как всё было хорошо, и как он всё испортил!

— Люся, я не хотел, я не подумал, Люся.

— Нет, что ты, Кирочка, — Люся, всхлипнув, потёрлась лицом о его плечо, — ты же не знал ничего, я понимаю. Давай... давай так полежим, ладно?

— Ладно, — сразу согласился Крис. — И... ты замёрзла наверное, я раскрою постель, хорошо?

— Хорошо.

Он быстро собрал и снял с кровати покрывало, бросил его на стул, откинул одеяло и помог Люсе лечь на её обычное место у стены и сам лёг рядом.

— Ты только не уходи, — потянулась к нему Люся.

— Нет-нет, я здесь.

Они обнялись и лежали так, в тишине, только птичий весенний гомон за окном.

— Кирочка, — вздохнула Люся, — ты не обижайся, но я... я не могу тебе сказать, ну, об этом.

— Я не обижаюсь, что ты, конечно, не говори. Я с тобой, Люся, я всегда буду с тобой.

И уже Люсины руки касаются его лица, зарываются в его волосы. И он мягко гладит её плечи и спину, обходя полоски пластыря. Люся всё ближе к нему, её грудь плотно прижимается к его груди. И опять его толкает в спину упругая горячая волна. И уже не со страхом, а с радостью он ощущает своё тело, что снова владеет им. И Люся рядом, не боится, не отталкивает его.

— Люся, а так? Так можно?

Он осторожно подвинулся так, чтобы нога Люси легла а его бедро.

— Да, — удивлённо согласилась Люся. — А что, Кирочка?

— А вот так? — лукаво спросил он, мягко толкая её, не входя, а показывая, что хочет войти.

— И так, — Люся несмело улыбнулась ему и, увидев, как он обрадовался её улыбке, засмеялась. — И так, Кирочка! Конечно, так.

Взять, поправить её ноги руками Крис не рискнул. Раз Люся боится, когда её берут за ноги, так он же не дурак, чтобы пугать её. И он поёрзал, бёдрами раздвигая ноги Люси, и снова мягко толкнул её. Волна была совсем рядом, но он ещё чувствовал и осознавал себя. Люся не испугалась его толчка, не зажалась, и он, целуя её в губы и шею, по-прежнему лёжа на боку, вошёл. И тихо засмеялся удивлённо-радостному лицу Люси, покачался в ней, чуть-чуть, без ударов. Люся всё плотнее обхватывала его плечи, прижимала к себе. И, поддаваясь её рукам, он ударил сильнее. Люся охнула, но отпрянуть он не успел, потому что его опять накрыла и понесла горячая волна.

...Когда Крис заснул, Люся осторожно поцеловала его в висок. Крис вздохнул, не открывая глаз, и улыбнулся во сне. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и Люся, примостившись рядом и опираясь локтем о подушку, как впервые разглядывала его. Смятое скомканное одеяло валялось на полу, они сами не заметили, как и когда столкнули его. И день на дворе, солнце так и бьёт в окно, а они оба голые, а ей не стыдно. Вот ни капельки не стыдно, и всё! Она разглядывала его смуглое мускулистое тело, какой же он красивый и сильный, и впервые не думала о том, какая она рядом с ним.

Сквозь сон Крис чувствовал этот, ласково скользящий по нему взгляд и улыбался. Как же ему хорошо. Ему и в голову не приходило, что это может быть приятным. Не работой, а удовольствием. Как же хорошо. Так лежать бы и лежать, и чувствовать Люсю рядом, и ни о чём не думать.

И тут он сообразил, что ему-то без одеяла привычно, а Люсе может быть холодно, и открыл глаза.

— Люся...

— Я разбудила тебя?

— Нет, я сам проснулся.

Он соскользнул с кровати и поднял одеяло.

— Я укутаю тебя.

— Ой, а времени сколько? — вдруг спросила Люся.

— Скоро час, — мельком посмотрел на будильник Крис.

— Ой! Обед уже, — Люся соскочила с кровати, схватила свой корсетик. — Я сейчас за обедом схожу, и...

И замерла, глядя в зеркало. Она вдруг увидела себя. Худую, в пятнах, безволосую, повязка на боку отклеилась, и видны жёлтые, как гнойные корки на багровых влажно-блестящих ожогах. Люся закрыла лицо руками и заплакала.

— Ты что? — рванулся к ней Крис. — Люся, что с тобой?!

И уже сообразив, что же случилось, развернул Люсю к себе, спиной к зеркалу.

— Люся, посмотри на меня, Люся, пожалуйста.

Люся подняла к нему залитое слезами лицо с жалко дрожащим, перекошенным от плача ртом.

— Я— твоё зеркало, посмотри мне в глаза, Люся. Ну же, Люся, ты видишь себя?

— Господи, Кирочка, — дошло наконец до Люси, и она, обхватив его за шею, снова заплакала, но уже по-другому.

Подхватив на руки, Крис отнёс и посадил её на кровать, сел рядом так, чтобы она не видела зеркала. Поцеловал в губы и шею.

— Спасибо, Кирочка, — всхлипнула, уже успокаиваясь, Люся.

Они немного посидели в обнимку, и Люся решительно встала.

— Надо за обедом сходить, я сейчас.

— Одеть тебя? — предложил Крис.

— Нет, что ты, — даже испугалась Люся, и он не настаивал.

Но, когда Люся стала менять себе повязку, Крис столь же решительно встал и подошёл к ней.

— Я помогу.

— Кира...

Но он уже отобрал у неё баночку с мазью.

— Я сделаю, Люся. Я же медбрат. Ты только подними руку, чтобы кожа натянулась.

И Люся не смогла оттолкнуть его. Она молча стояла, закусив губу и глотая слёзы, пока он смазывал её корки мазью, накрывал марлевой салфеткой и закреплял полосками пластыря. А закончив, Крис вдруг взял её за руку, провёл её пальцами по своему шраму и тихо спросил:

— Ты бы перевязала меня?

— Да, конечно же, да, Кирочка, — удивилась его вопросу Люся.

— Ну вот, — наклонившись, он поцеловал её в здоровую щёку. — Удобно? Я не перетянул?

Она молча поцеловала его в ответ. И корсетик он помог ей надеть, чтобы не сдвинуть повязку.

Когда Люся, уже в платке и в платье, взяв судки, ушла в столовую, Крис оделся и стал убирать в комнате. Встряхнул одеяло, заново перестелил и убрал кровать. А покрывало не положил: после обеда Люся ляжет отдохнуть. Ну и... там видно будет. Достал посуду и накрыл на стол к обеду. Оглядел комнату. Как хорошо, что комната у них на солнечную сторону. И воздух свежий, никаких душистиков не надо. О том, что случилось, он думать не хотел: слишком это неожиданно и слишком хорошо. Как во сне, только тронь — и всё рассыплется. Сейчас Люся принесёт обед, они поедят — есть чего-то очень хочется — и потом... ну, занятие они себе найдут.

Услышав шаги Люси, он подошёл к двери и распахнул её перед Люсей, одним мягким движением касаясь губами её виска и забирая судки.

— Ой, как красиво! — ахнула Люся, увидев накрытый стол. — А сегодня борщ, Кирочка, и котлеты с картошкой, правда, хорошо? А Галя мне такое рассказала, смех один...

Она говорила без умолку, сбиваясь и перескакивая с одного на другое, и Крис слушал не её слова, а голос.