Тетрадь 78

* * *

Март начался солнечными, но холодными днями. Ярко-синее небо, искрящийся, слепящий глаза снег, дыхание, оседающее на воротнике инеем. И всё-таки Зина чувствовала — весна.

Разговор с Женей и успокоил, и встревожил её. Как они и договорились, Зина в понедельник, в обычное время, привела детей в коридор второго этажа поиграть. И, увидев Алиску, обрадовалась: значит Женя дома. Наказав детям хорошо играть и не баловаться, она позвонила. Женя открыла сразу и обрадовалась.

— Ой, здравствуй, заходи.

Они сели на кухне за чаем и печеньем. Зина для начала поговорила о детях, что, конечно, Культурный Центр — это здорово придумано, детей в школу подготовить и ни от дома, ни от родителей не отрывать, да и самим тоже культуры понабраться, а то одичали в угоне, в чём ходили, в том и спали. Женя согласилась, и разговор пошёл о ночных рубашках. Какие в Торговых рядах ночнушки красивые, в кружевах, в оборочках, батистовые, и с вышивкой, дорогие, правда.

— Вышить и самой можно, — сказала Зина.

— Ой, я и шила себе раньше, — засмеялась Женя. — Ну, для экономии, простенько так, прикрылась и ладно, а здесь, была не была, купила. Вот пошли, покажу.

Зина радостно согласилась. Они перешли в спальню, смущавшую Зину и зеркалами, и непривычной расстановкой мебели, и Женя стала её показывать новые, купленные уже здесь ночнушки. Зина поахала, повосхищалась, но сказала, что, по её мнению, спать в таких не слишком удобно.

— Ой, — засмеялась Женя, — да я в них и не сплю. Так, надену вечером, покручусь перед зеркалом...

— И снимаешь, — кивнула Зина.

— Да не-ет, — протянула Женя, и лицо её стало смущённо-лукавым. — Ну, обнимет он меня, разденет, а там и забудешь про неё.

Зина на секунду озадаченно приоткрыла рот, соображая, а сообразив, залилась смехом.

— Ну, коли так, то конечно, — и, отсмеявшись, продолжила, подбираясь к своему: — А ему-то тоже ночного купила? Поди и мужское есть.

— Да нет, — просто сказала Женя, складывая рубашку и бережно расправляя кружевные оборки. — Эркин не любит одетым спать. Вымоется на ночь, халат только накинет, чтоб от ванной дойти.

— Да?! — обрадовалась Зина. — Вот и мой чудит. Как спать, так всё снимает, аж исподники, голышом ложится. Я уж и не знаю... — она выжидающе замолчала.

— Эркин говорил как-то, — задумчиво сказала Женя. — Что спать в одежде, это по-рабски. А у нас тепло, одеяло хорошее...

— И то, — кивнула Зина. — Чего уж, мужика без причуды не бывает. А про халаты ты говорила, это какие?

— Да, махровые купальные, — Женя убрала ночнушку в комод. — Идём, они в ванной все.

Тёплые пушистые халаты Зине очень понравились. А уж для детей-то как удобно. После купания завернула и отнесла в детскую, прямо в кровать. И мужику, конечно, удобно: вымылся, надел... и удобно, и красиво, и по-культурному. И домашний костюм Эркина Женя ей показала. Ну, это уж как Тима захочет — решила Зина.

Расстались они по-дружески, договорившись сходить вместе в среду в Центр записать детей на занятия. Чего ждать, в самом-то деле? Женя с работы пойдёт, а Зина к этому часу как раз подсуетится, а детей, сказали, можно на запись и не брать, так что спокойно всё разузнают, договорятся.

И всё хорошо, да ведь сколько денег на эти халаты нужно. Из жизненных никак не выкроишь, а ссуду она без Тима трогать не посмеет, а как ещё он на такое баловство посмотрит. А о другом своём деле она хоть и не говорила с Женей, но твёрдо про себя решила пойти показаться врачу. Ведь мало ли что, да и обидно. Только жизнь наладилась, и едят хорошо, и спокойно всё, а домашние хлопоты — это ж не земляные работы на окопах или, что ещё хуже, на заводе, где такие тяжести ворочала, что вспомнить страшно, и то... всё, ну, в порядке, не в порядке, но особых перебоев не было, так, на неделю, ну, на две задержка, а тут... с декабря, считай, с лагеря, ну, как отрезало. А жена нужна мужу здоровая, давно известно. В среду они в Культурный Центр идут, а вот завтра она и сходит к врачу. Тиму на работу проводит и будто за покупками. Медкарту, что в лагере ей, как всем, оформили, возьмёт и пойдёт. А на обратном пути купит чего-нибудь, и шито-крыто, никто и не узнает...

...Так, в общем, и получилось. Про купальные халаты Тим знал и, когда Зина за обедом рассказала ему, кивнул:

— Конечно, купи. И детям, и себе.

— А тебе? — Зина подложила ему картошки с мясом.

Тим улыбнулся, глядя на сосредоточенно работавшую ложкой Катю и плутовскую мордашку Дима.

— Хорошо, и мне возьми.

— Так я сегодня и схожу, приценюсь, — небрежно сказала Зина, берясь за кастрюлю с компотом.

Тим молча кивнул, доедая.

Вот всё и уладилось. Проводив мужа на работу и уложив детей, Зина перемыла быстренько посуду, переоделась, памятуя, что к врачу надо в чистом и целом, с неряхой и разговаривать по-доброму не станут, и пошла. А проснутся дети без неё, так не маленькие, сами умоются, и её подождут.

В поликлинике ей по медкарте оформили страховой лист, заплатить пришлось, но немного, из жизненных обошлось. И к врачу очереди не было. Врач — немолодой, солидный такой, не брандахлыст молодой, которому и рассказывать о женском неловко — участливо выслушал, расспросил подробно, посмотрел, дал направления на анализы и тоже... и утешил, и ничего не сказал.

— Через неделю с анализами придёте. Думаю, ничего страшного, но надо посмотреть, проверить.

Ну, надо — так надо. Хорошо хоть, что по страховому листу ни за осмотр, ни за анализы платить не надо. А на обратном пути она завернула в Торговые Ряды, посмотрела халаты. На сотню всем можно купить и ещё останется, скажем, на пару полотенчиков для рук, чтобы менять почаще. Сотня — деньги, конечно, но и дело стоящее, на такое не жалко.

Не откладывая надолго, Эркин прямо в понедельник вышел из дома пораньше, по дороге на завод дал крюк и зашёл в Культурный Центр. Алису Женя в среду пойдёт записывать, она и кружки, и, как их, да, секции подберёт, а уж о себе он сам позаботится. В канцелярии — маленькой комнате с обилием шкафов — сидела немолодая седая женщина.

— Здравствуйте, — улыбнулся ей Эркин. — На занятия записаться можно?

— Здравствуйте, — улыбнулась она в ответ. — Конечно, можно. Проходите, садитесь.

Эркин подошёл к её столу и сел. Ушанку он снял ещё на входе и расстегнул полушубок.

Женщина раскрыла большую разграфлённую как у кладовщицы тетрадь.

— Вы раньше где учились?

— Нигде, — сразу помрачнел Эркин. — Я читаю немного и пишу чуть-чуть. И всё.

— Ничего страшного, — успокоила его женщина.

К его облегчению, она не стала расспрашивать, как это получилось, что он — взрослый мужик, а неучёный, а просто записала его имя и фамилию, где работает и где живёт, и сказала, что занятия для взрослых по вторникам и пятницам, с девяти утра и с пяти вечера, смотря по смене.

— И уже завтра можно? — обрадовался Эркин. — Или в пятницу?

— Нет, эту неделю только записываем. В следующий вторник приходите. Я вас записываю на общий курс, правильно?

— Да, — кивнул Эркин.

— На английский будете ходить?

— Да, — решительно сказал Эркин.

— Отлично. Расписание и списки по группам будут в субботу.

— Спасибо, — Эркин понял, что разговор окончен, и встал. — До свидания.

— До свидания.

А на выходе он столкнулся с нерешительно топтавшимся Артёмом.

— Привет, — обрадовался тот, увидев Эркина. — Ты записываться?

— Записался, — кивнул Эркин и улыбнулся. — Не робей, малец.

— Хорошо бы... вместе, — несмело улыбнулся Артём.

— Это уж как получится, — вздохнул Эркин и, зорко поглядев на мальчишку, добавил: — А так я не против.

Артём даже просиял. Что старший, да ещё эл, не гонит его... это ж такое везенье, за такой спиной никто не полезет, даже не подумает.

— Ладно, малец, мне на смену, — Эркин шутливо ткнул его в затылок, так что Артём чуть не упал, и сбежал вниз по ступенькам, на ходу застёгивая полушубок.

Артём посмотрел ему вслед и вздохнул. Конечно, такому сильному куда легче, элам всегда жилось лучше, чем джи, в распределителях, в Паласах — везде они давили джи как хотели. Вот и этот. И жена у него белая, и от людей уважение. Артём снова вздохнул и не спеша, оттягивая неизбежный разговор, вошёл в вестибюль. Нет, конечно, ему грех жаловаться. И семья у него есть, он не один против всех, и на работе к нему хорошо относятся, не лезет никто, даже не насмешничают... ну, ладно, похоже, что сюда.

— Здрасте, — он улыбнулся максимально обаятельно. — А на занятия можно записаться?

— Можно, — улыбнулись ему в ответ. — Конечно, можно, заходи.

Ну... была не была! Артём сдёрнул с головы ушанку и вошёл.

— Только я совсем ничего не знаю, — честно предупредил он, садясь на стул у стола.

— Ничего страшного, научишься. Как тебя зовут?

— Тёма. Артём Савельцев.

— А по отчеству?

— Александрович, — старательно, чуть ли не слогам, но чисто выговорил он.

— Работаешь?

— Да. Во... "Флора", подсобник.

— Хорошо. А живёшь где?

— В Старом городе. У Ключинихи.

— А как улица называется?

— Николин конец, — вспомнил он. — Дом сорок три.

Артём дождался, пока седая леди — ну да, видно же, что не простая, как это, баба, а леди — закончит писать, и перешёл к другому, не менее важному вопросу.

— А вот у меня брат и сестра, их тоже надо бы записать, можно?

— Тоже можно. Тебе сколько лет?

— Шестнадцать полных, — привычно ответил он.

— А им?

— Лильке десять, а Саньке восемь.

Лилию и Александра Савельцевых записали в другую книгу. Выслушав и повторив, что Лильке и Саньке надо прийти на следующей неделе в понедельник к девяти, а ему во вторник утром или вечером, смотря по работе, Артём попрощался и ушёл.

Когда за ним закрылась дверь, Агнесса Семёновна Лидина улыбнулась. Надо же, как точно говорил Бурлаков, тогда, в январе, в недостроенном холодном зале...

... — Среди репатриантов много людей, не просто оторвавшихся от русской культуры, но и вовсе незнакомых с ней. И от вас зависит, насколько они усвоят и освоят её, сделают её своей и сами станут своими. Большинство из них хочет учиться и пойдёт учиться. Для них учёба — признак свободы. Но просто обучения мало. Да, мы должны вспомнить опыт массовой ликвидации неграмотности, было такое в нашей истории, и мы тогда справились. Справимся и сейчас. Но сейчас только этого мало. Нужны, жизненно необходимы для всех возрастов самые разнообразные занятия, кружки, секции, библиотеки самого широкого наполнения. Именно поэтому не просто школа, а Культурный Центр. Никому не отказывать, найти для каждого посильное, интересное и, разумеется, полезное...

* * *

1998; 11.11.2013