Игрок. общий файл + гл.50

Эйкариот раздвигает синие губы в суровой улыбке. Внушительные у него клыки. Почти как у меня. В красных глазах — ни сочувствия, ни сострадания. Только печальная необходимость, как будто нужно усыпить больного кота. Ну, Эрнест, ты попал. Сейчас тебя прикончат собственные соплеменники. Чтобы не оскорблял своим прирученным видом диких сородичей.

— Приготовьте жаровню, братья, — буднично бросает распоряжение вождь. Будто это ему не впервой. — И поторопитесь. К утру мы должны ступить за перевал.

Чувствую, как мои губы раздвигаются в ответной ухмылке. Как встаёт дыбом сизая грива на затылке.

— Могу я узнать, благородный вождь, куда вы собрались, на ночь глядя?

— Мертвецы не могут иметь желаний, — безразлично отвечает Эйкариот. — Мы идём в поход, бывший собрат. Великая Мать всех ночных созданий позвала нас. Скоро мы пройдём через горы, и люди узнают наш гнев. Их уродливые города будут разрушены, дома сожжены. Трава и деревья вырастут там, где топтали землю их грязные ноги. Чистая трава.

Тем временем парочка синих парней разводит среди камней костёр. Ещё двое тащат к костру металлическую решётку, и раскладывают её над огнём. Звенят по краям решётки четыре обруча — зажимы для рук и ног.

— Не пытайся сопротивляться, мертвец Эрнест. Моя магия сильна. Мои братья — прирождённые маги. Мы дети земли, дети леса. Это у нас в крови.

"Книга, — произносит голос внутри моей головы, и я вздрагиваю от неожиданности. — Книга тайн. Сто первая страница. Говори!"

— Слушайте меня, твари лесные и поднебесные. С тех пор, как явился в мир соблазн, не стало мира на земле. Поднимитесь все, кто жив и тот, кто выбрал небытие. Поднимитесь и скажите слово. Пусть слово это будет услышано на земле и под небесами...

Выговариваю слова книги непослушными губами. Глаза застилает уже знакомый белесый туман, когда всё вокруг кажется плоским, одноцветным. А фигуры людей будто вырезаны из стекла и обведены по контуру чёрной краской. Нет, Эрнест. Тебе нужна ясная голова.

Пятеро собратьев застывают вокруг костра. За ними, в глубине ущелья и на склонах скал теснятся ещё много таких же, худых, жилистых, с луками за спиной. Плоские, но от этого не менее опасные.

— Что ты сказал? — хрипло выговаривает вождь.

Но мне уже наплевать на его удивление, на его важный вид. Вынимаю из мешка новый амулет, вешаю на шею. Это прозрачный камень на шнурке с застывшей пчелой внутри — наследство женщины-барса.

— Ты глупец, бывший собрат. Моё истинное имя скрыто даже от меня. Я — безликий. Я — Аристофан Справедливый. Скажи, а ты готов сейчас умереть?

Эйкариот отшатывается, побелевшие пальцы сжимают золотой амулет на груди. По рядам соплеменников, будто ветер по листве, пробегает громкий шёпот.

Чему я научился среди игроков, так это умению бить первым. Никакой жалости, никаких раздумий. Убей, или убьют тебя.

Поднимаю перед собой руки, ладони сомкнуты, пальцы переплетены. Мгновенно вспыхивает зелёное пламя, пробегает по предплечьям, лижет мне пальцы. Мне кажется, я не тороплюсь, но фигуры вокруг будто застыли, застыло лицо вождя с открытым в изумлении ртом.

Огонь распухает, превращается в зыбкий шар величиной с тележное колесо. Разворачиваю ладони, и швыряю шар в вождя. Огненный клубок взмывает в воздух и распадается с оглушительным треском. Эйкариот отбивает шар ладонью, и разражается хриплым смехом.

— Ты забыл, предатель? Магия у нас в крови. Теперь ты точно покойник!

Глава 36

Мой огненный шар распадается в тучу мелких искр. Вождь скалит клыки, подбрасывает на ладони круглого зелёного ежа, швыряет его в воздух. Ёж распухает в полёте, превращается в зелёную тварь. Она падает на меня сверху, визжа и дёргая десятком злобных ножек.

Выхватываю кинжал, разрубаю тварь на подлёте. Две половинки шлёпаются на землю, корчась и дёргая ножками. Каждая нога бессильно щёлкает клешнями. Потом зелёное тело прямо на глазах бледнеет, превращается в негустую жижицу и впитывается в землю.

Эйкариот бормочет заклинание, сжимает амулет на груди. Амулет вспыхивает, пальцы вождя просвечивают алым. Ущелье затягивает красной дымкой, воздух начинает дрожать от невыносимого жара. Кажется, бывший брат по крови хочет меня поджарить прямо так, без решётки. Вам нравятся жареные эльфы? Вы просто не умеете их готовить.

Чувствую, как горит кожа на лице и руках. Торопливо выкрикиваю ответное заклинание. Мороз. С неба сыплются ледяные иглы, камни под ногами, только нагретые докрасна, покрываются изморозью. Отступаю на шаг. Скорее, заклинание излечения. Ещё чуть-чуть, и я бы пропёкся до потрохов.

"Магия восстановления, навык повышен", — щебечет моя невидимая блондинка. Вот интересно, что с ней станет, если меня убьют? Где она окажется — будет витать в облаках этого мира, или пойдёт искать другого игрока? А может быть, она тоже умрёт, и её не будет, пока не будет меня.

Вождь шагает вслед за мной, плетёт пальцами невидимую сеть. Взмахивает руками.

"Прыгай!" — кричит мой внутренний голос. Прыжком ныряю в сторону как можно дальше, и вовремя.

На землю, там, где я только что стоял, с тихим шлепком падает крупноячеистая сеть. Витые серебристые нити толщиной в палец попадают на камни, и рассекают их на ровные, квадратные куски. Рассыпается на обрубки случайное чахлое деревце.

Мой ответный огонь сжигает сеть дотла, и тут же гаснет от дуновения ледяного ветра. Взлетает в воздух чёрный пепел, а меня уже облепляет тысяча огромных волосатых гусениц. Они забираются вверх, проворно перебирая тысячью ножек. Несколько сразу вгрызаются в сапоги, и я вижу, как их кривые челюсти проедают в толстой коже внушительные дырки. Дёргаюсь, пытаюсь сбросить их с себя, но легче отлепить приставший к одежде репей. Похоже, тебе конец, Эрнест. С этим свободнорождённым эльфом тебе не совладать.

"Эйкариот. Убей его! — голос моего внутреннего бога. — Хватит играть, идиот. Убей самого мага!"

Он прав. Пока я только отбиваюсь от магических атак, мой противник меня убивает, медленно, но верно. Единственное, на что меня хватает — защищаться.

"Я помогу тебе. Обычная магия здесь не поможет. Вспомни, как ты убил тех троих. Как убил рогатого человека. Скорее!"

Как я убил троих игроков? Превратил их в ледышки, и они разлетелись на куски. Как убил быка Джонни? Я разнёс ему башку. Но, чёрт меня побери, это вышло само.

Гусеницы уже добрались до штанов, вцепились в ноги. Пора, Эрнест. Сейчас тебя сожрут живьём. Отхватят всё хозяйство, заберутся в кишки. А ты будешь на это смотреть.

Вижу краем глаза, как синекожий вождь подступает ближе, скалит клыки в насмешливой ухмылке. Ах ты гад. Ты всех своих бывших соплеменников так встречаешь?

Что такого я сделал с теми, кого нечаянно убил? Воспоминание, как вспышка, перед глазами. Вот я бросаю свиток в лицо Джонни: свиток вылетает из руки, шлёпает в бычий лоб. Вот тычу рукой в мечника, кричу сорванным горлом, и трое здоровых парней обращаются в ледяное крошево; вот сапог вылетает из моей руки и шлёпает тяжёлой подошвой в грудь изумлённому жрецу; разлетается в клочья вместе с крышей своего дома отважный птиц Золтан...

Что-то вспыхивает в моём мозгу, будто загорается лампа и освещает темноту. Как просто. Почему я раньше не догадался.

Сильно хлопаю ладонью о ладонь, выкрикиваю несколько слов. Если ты ошибся, приятель, тебе конец. Второго шанса не будет.

Эхо моего хлопка разносится по ущелью. Одновременно раздаются множество хлопков помельче: это лопаются облепившие моё тело гусеницы. Липкие клочья хлюпают о камни. Крючки челюстей с остатками голов и обрывками вытекших глаз повисают на моих штанах и кольчуге, как диковинные клещи.

Эйкариот в изумлении таращит глаза. Это мгновение замешательства его губит. Не теряя больше времени, отрываю от себя вместе с мясом горсть челюстей — они так и висят, сомкнувшись на моей коже — боль адская, и швыряю в лицо вождя.

Острые крючки, каждый в палец длиной, взмывают в воздух, и я вдогонку добавляю пару слов.

Всё происходит очень быстро. Наверное, это вижу только я да, может быть, сам вождь.

Крючки на лету распухают, превращаются в связку зазубренных серпов. Хищно загнутых, очень острых серпов. Никто не решился бы жать ими колосья.

Вся связка врезается в лицо и грудь вождя диких эльфов. Раздаётся жуткий хруст. Лицо моего противника превращается в решётчатую маску. Эйкариот издаёт странный всхлипывающий крик, вцепляется руками в полукружья челюстей. Зазубренные лезвия режут ему пальцы, брызжет кровь, вождь шатается, пытается что-то выкрикнуть, сказать заклинание, но слова прерываются булькающим звуком и хрипением: один из крючьев впился ему в горло.

Тишина повисает над ущельем. Все дикие эльфы, сколько есть, молча смотрят, как корчится на земле Эйкариот Вырвиглаз. Видно тот, кто дал ему такое имя, мог видеть будущее.

Вождь дёргается в последний раз и замирает. Жилистые синекожие парни с луками издают дружный вздох, ряды их колеблются. Лица, разрисованные чёрными полосами, мрачны и не сулят мне ничего хорошего. Сейчас тебе отомстят, Эрнест, как пить дать.

Эльфы расступаются, пропускают одного. Он выходит вперёд и становится над телом вождя. Этот чем-то похож на только что скончавшегося Эйкариота. Уже немолодой, синее лицо изрезано шрамами, косы, спускающиеся на плечи, не сизые, а почти белые. Но открытая грудь мускулистая, как у молодого. Крепкие ноги, как у бывалого бегуна, покрытые татуировками руки в буграх мышц.

— Ты убил его, — голос спокойный, будто речь о погоде. И я понимаю, что надо было бояться не Эйкариота. Вот он — настоящий вождь племени. А тот, что лежит в крови у моих ног — просто колдун, возомнивший о себе слишком многое.

— Да.

Старый эльф оглядывает меня с головы до ног. Видно, решает, сколько на меня пойдёт дров для погребального костра.

— Зачем ты сбежал от своих хозяев, Эрнест Добрый? Тебя плохо кормили?

Вот как. Снова допрос. Хорошо. Мне скрывать нечего.

— Меня поймал в лесу Гай Черноус, командир наёмников. Меня приняли в его отряд. Я стал одним из его солдат. Мы резали всех, кто не похож на людей. Жгли деревни вместе с теми, кто там жил. Сюда мы пришли, чтобы убить драконов и разорить их логово. Нам пообещали за это много денег.

Перевожу дыхание. Эльфы слушают молча, и убивать пока не собираются. Видно, любопытно, ждут, чем дело кончится. Ну, слушайте, бывшие братья.

— Мы соединились с отрядом из столицы под предводительством капитана Фроста. Мы забрались в самое сердце Красных скал, нашли тайный тоннель в логово драконов. Зашли в пещеру и принесли жертву прямо над кладкой. Все яйца и драконы-охранники погибли. Я сам убил одного дракона, вот этими руками.

— Я слышал, — глухо отозвался старый эльф. Всё это время он слушал, не сводя с меня глаз. — Земля стонала. Кто-то убил чёрную ведьму. Великая мать и чёрная ведьма. Их кровь смешалась на камнях Красных скал! Ты сделал это!

— Я сделал не только это, — теперь уже всё равно. С отрядом боевых эльфов мне в любом случае не справиться. — Я отпустил драконов на волю. Целую стаю драконов. Спустил их с цепи, на которой они сидели с начала мира.

Эльфы бормочут что-то, закрывают глаза, проводят кончиками пальцев по щекам.

— Драконы свободны... — Вождь склонил голову, провёл ладонями по лицу. Поднял голову и повысил голос: — Слушайте все! Сбылось древнее проклятие нашего рода! Сказано: когда изрыгающие огонь получат свободу, мир перевернётся! Чёрное станет белым, кровь станет водой, а люди превратятся в зверей. Услышьте все! Наш поход только начался, и не будет ему конца, пока небо не обрушится на землю, а кровь дракона не смешается с кровью человека! Ибо сказано: узрите незримое, и всё будет кончено. Да будет так!

— Да будет так... — повторяют все эльфы, и бормотание их напоминает рокот далёкого грома.

Вождь поворачивается ко мне. Ну что, давайте, парни, тащите свою жаровню. Подбросьте дровишек в костёр, Эрнест здесь.

— Ты пойдёшь с нами, брат.

Чувствую, как у меня отвисает челюсть. Это после всего, что я тут наговорил. После того, как прикончил их уважаемого колдуна Эйкариота Вырвиглаза. Не то, чтобы я не рад, но человек, можно сказать, уже приготовился к смерти. Не давайте ему напрасную надежду, эльфы, это жестоко.

— Ты пойдёшь с нами. Ты одолел нашего мага. Он оказался слаб, а ты — силён. Нам не нужны слабые. Прими бремя его власти, и ступай с нами, Эрнест Добрый. Ты согласен?

По лицу вождя видно, что вопрос риторический.

— Для меня честь быть вашим магом, братья.

Дикие эльфы издают дружный приветственный клич. Со скал поднимаются испуганные птицы. Поздравляю, Эрнест. Теперь ты боевой маг отряда, который отправился в поход на людей. Есть чем гордиться.

Глава 37

Мы выступаем немедленно, едва развеялся дым от костра. Жаровня, предназначенная мне, пригодилась для огненного погребения Эйкариота Вырвиглаза.

Четверо молодых воинов подошли к мёртвому колдуну, лежащему в луже крови, подняли с земли, перенесли на решётку. Скрестили ему руки на груди, подогнули ноги, и уложили в позе нерождённого младенца. Под бок ему сложили вещи — походный мешок, полный, должно быть, магических вещиц, и свёрнутый старый плащ.

Вспыхнул огонь. Яркое, неестественно жаркое пламя синими языками стало лизать тело Вырвиглаза. Тело стало чернеть и таять, как свечка, прямо на глазах. Тощая фигура колдуна корчилась и распадалась на железной решётке, испуская вонючий дым и потрескивая. Эльфы молча стояли и смотрели, лица их были бесстрастны.

Видно, решётка оказалась непростая — колдун сгорел без остатка. Не успели дым и облако пепла развеяться по воздуху, был дан сигнал к выступлению.

К вечеру мы прошли через ущелья, корявой сеткой исчертившие весь скалистый хребет. Горы, сухие и обветренные, как старые кости, завывали в потоках ледяного ветра. Густой туман расползался над ручьями и мы брели по пояс в мутном белом киселе.

Я думал, ночью мы остановимся, но вождь и не собирался устраивать привал. Тьма сгущалась, а мы всё шли, неслышно, как призраки, пробираясь меж выщербленных скал и перепрыгивая через сочащиеся из камня ручейки.

Наши... нет теперь уже не наши, парни из отряда Гая и Фроста по ночам старались не ходить. Зелья и амулеты ночного видения были дороги, и попусту расходовать их никто не хотел.

Мои нынешние братья видели в темноте, как кошки. Теперь я тоже стал понимать, каково это — быть диким эльфом, почти зверем. Мир из цветного стал серым, зато звуки обострились и обрели плоть. Я чуял запахи, слышал шуршание травы и шорох проползающих по скалам ядовитых змей. Кажется, даже отличал ядовитых от безвредных по запаху и оттенкам звука. Кто бы ни был тот, кто запихнул меня в это тело, он большой любитель природы.

Что это я сейчас сказал? У меня всегда было это тело. Всегда. Мгновенная паника, немедленный укол спокойствия, тут же смытый ужасным сомнением. Я остановился, и идущий позади эльф едва не наткнулся на меня. "Всё в порядке, маг?" "Да" — пробормотал я, и двинулся дальше.