Человек с мешком-3,

Большие способности автоматически притягивают такие же большие возможности. И неважно, что эта Дейна с Брадой на самом деле, может быть, ничего такого особенного не замышляют.

Пусть так. Но дело в том, что я, ввязавшись в путешествие вместе с ними, наверняка переверну все вверх дном. Как слон в посудной лавке. Потому что вести себя тихо не умею.

И выйдет Большое Речное Приключение без всяких к нему предпосылок. Только потому, что я в это дело влез. Кому это надо?

С четвертой же стороны... Тьфу ты: прямо как у Бульдозера Ульфссона — третья альтернатива. Или у него была вторая? Впрочем, неважно.

С четвертой же стороны, никакого запрещения или ограничения я на свои действия здесь не получал. Так только, некие общие не рассуждения даже, а намеки. И — все.

А с пятой стороны — кто я такой на Земле? Никто! Всеволод Алексеевич Гаршин. Величина абсолютно малозаметная. А здесь я — джинн Гар, небесный воин, Посланец Великого Дома! Мать его...

И рассуждать так можно до бесконечности. Эх, спросить бы у кого! Такого же, как я. Если бы он здесь был. Что бы он мне посоветовал? Только ведь что проку?

Если даже и найдется кто такой, если насоветует что — я ведь все равно буду жалеть, если придется бросить все и вернуться обратно. Чего от себя-то таиться?

Сидеть у открытого окна на осеннем ветру оказалось не так уж приятно. Я даже специально добыл меховую куртку и оделся. Продолжая курить одну сигарету за другой.

Машинально прикуривая их от все того же перстня. Который, как всегда уже бывало, норовил прокрасться в реальность хоть в виде зажигалки. Стоило мне лишь слегка расслабиться.

Именно в один из таких моментов и застал меня громкий стук в дверь. Интересно, как это я умудрился во время запоя эту побрякушку не вытащить?

Торопливо прикурив, я сунул перстень в карман.

— Войдите!

С грохотом, но весьма пристойно, в комнату ввалился наряд городской стражи.

Первой моей мыслью была дурацкая — эффектно кувыркнуться в окно; вторая, более спокойная — что, я что-то натворил, все-таки? И только после этого я разглядел на стражниках значки дома Словинеца.

Как казначейский секретарь (бог знает, все же, что это за должность!) Словинец имел в подчинении в качестве личной гвардии большой отряд городской стражи.

Вот эти-то гвардейцы и явились в "Храбрых плотовщиков".

— Сударь! — официально обратился ко мне командующий нарядом сотник. Ого! Я уже достаточно разбирался в здешней табели о рангах, чтобы понять, что данный наряд послан именно ко мне. Рядовой патруль не всегда возглавляли и сержанты — десятники по-здешнему.

Так и оказалось.

— Его милость господин Казначейский секретарь желает вас видеть! — распоряжение прозвучало весьма решительно.

Так со мной давно уже не разговаривали. Последний месяц всякая собака в объединенной армии Крунира и Остравы знала, что я — Королевский Магистр.

Вот только здесь еще никому это не было известно. По осенней распутице любому гонцу потребовалось бы несколько недель на то расстояние, которое я на вертолете покрыл за часы.

Да, в общем-то, меня это не очень огорчало. Раз хочет видеть — значит надо идти. Вряд ли Словинец стал бы подымать меня из запоя по пустякам.

Наверняка ведь он знал прекрасно, где я и чем занят. Да даже по лицам пришедших видно было, ЧТО они тут ожидали застать. Уж во всяком случае, не мирно курящего на подоконнике жильца.

Я решил подчиниться безропотно. Позволил лишь себе традиционно уже пошутить:

— Что, в случае неповиновения приказано применить силу?

Ребята попались в самый раз в меру преданные уставу, и горинское обратное прочтение приказа им в головы не приходило. Так что шутка кончилась, как и всегда здесь — ничем.

Вздохнув, я слез с подоконника, надел куртку в рукава, вытащил из мешка шапку и отправился с патрулем. Из оружия с собой взял только "стечкин" но и то скорее машинально, чем по необходимости.

Необходимости и не возникло.

Единственное, что нас донимало по пути — это слякотный снегопад. Даже городские собаки не бегали по улицам. А прятались неизвестно где. Ну, понятно — самая та "собачья" погода.

Словинец обитал в агромадном особняке в богатой части города. Там, где жила вся городская верхушка. Его сложенный из дикого камня дом за высоким забором из бревен напоминал настоящую крепость.

Не у всякого барона замок выглядел столь внушительно. А строились здесь все из дерева — благородный ты или крестьянин, неважно. Лес же кругом — дармовой.

Только на пятьсот километров западнее, в предгорьях Серых гор появлялись каменные замки. Во всяком случае, я сам их видел. И там и здесь. Имел такую возможность.

Впрочем, хоромы Словинеца я тоже уже видел. Когда прошлый раз явился к нему с докладом. О выполнении задания. Того самого, для которого он меня нанял.

Уничтожения волколаков. Поскольку я их действительно уничтожил в ходе великого освободительного похода. Как досадную помеху... Правда не без помощи вОяков и Забавы.

Последней — в особенности. Собственно если бы не она — накрылись бы мы все у развалин Млокского замка ба-альшой пребольшой... поварешкой.

Я тогда еще совершенно не имел представления о местных колдунах.

Казначейский секретарь принял меня, как и прошлый раз, в своей деловой комнате. Не то приемной, не то кабинете. Со столом, стульями и отдельной изразцовой печкой.

Расположенной напротив стены с двумя застекленными окнами. Было довольно уже сумрачно и в кабинете (пусть будет кабинет) Словинеца горели два привычных уже мне люминофора.

Не наших, земных. А здешних — магических. Хотя — по способу действия практически не отличающихся. И это мне они сейчас стали привычны. А поначалу я чуть челюсть не вывихнул, когда увидел.

Господин Казначейский секретарь стоял у стола с бумагой в руках. Выглядел он весьма импозантно. Поскольку был мужчиной крупным, дородного сложения.

И имел вид младенца, вставшего вертикально. Только размером с медведя. Зрелище впечатляло. А, учитывая то, что во рту у него дымилась здоровенная же сигара — так и вообще.

Одет господин Казначейский секретарь был неброско, но наглядно. В медвежьей душегрейке поверх какого-то расшитого золотом камзола — или жилета? — из привозной материи темно кровавого цвета.

Из-под жилета — все-таки жилет — выступали пышные рукава белой рубахи, скрывавшие мощные руки до кистей. Согласно традиции рукава служили здесь и карманами.

Ниже пояса на господине казначейском секретаре имели место быть свободные штаны из плотной зеленой материи, заправленные в сапоги. Сапоги были из красной мягкой кожи. С меховыми отворотами.

Правильный наряд. Как раз по нашей северной погоде. Не Венеция чать. То есть не Коралловые острова — есть у них тут такие в экваториальном море. Лето круглый год. Жалко, сам не видел.

Здесь же у нас сейчас далеко не лето. О чем свидетельствовала не то соболья, не то еще чья-то мантия (или шуба?) брошенная на спинку хозяйского стула за столом.

Печка сегодня, судя по всему, не топилась. Из экономии, надо полагать. Заметно было у господина секретаря такое свойство.

Завершала — или дополняла — наряд массивная золотая цепара, пролегавшая полукружием по груди. И очень внушительно смотревшаяся на фоне жилета-тире-камзола.

По-моему, цепь эта была каким-то символом должности или положения казначейского секретаря. Правда, до конца я пока в этом еще не разобрался.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — сам не знаю отчего, но в этих его хоромах я почему-то стал обращаться к Словинецу именно так. Что ставило его в тупик.

— Называй меня — мастер! — вот и сейчас он не преминул отреагировать уже знакомым мне образом. — Что за чушь ты несешь, парень! — Словинеца, что я заметил еще во время нашей первой встречи, чересчур много не только телом. Голосом тоже. Удивительно, но при такой бросающейся в глаза наружности этот человек умеет быть удивительно незаметным. И не произносить не звука, когда ему это требуется. Я это сам видел еще при первой нашей встрече.

Мэтр пыхнул сигарой, поднес к лицу лист бумаги с текстом. Чертыхнувшись, пошарил по столу и продемонстрировал предмет, которого я в прошлые разы не видел — очки!

У меня аж в носу засвербело — настолько привычным мне жестом — для него видимо тоже — он нацепил их себе на нос. И стал действительно похож на персонаж земных портретов эпохи возрождения.

Но мне еще не было суждено узнать, что же содержит в себе бумага — может на меня накатали какую-нибудь "телегу" местные поборники общества трезвости? Словинец вдруг оторвался от текста и посмотрел на меня:

— Постой-ка, парень. Мне докладывали, что ты в дым пьян уже несколько дней. Я специально послал наряд — чтоб принесли тебя, в крайнем случае. А ты — как свежеотчеканенный золотой... И что там еще за история, — он недовольно поморщился. — Что ты якобы заперся в комнате и неделю пьешь без просыпу, но при этом ничего не заказываешь, а? Да еще кидаешься в дверь пустыми бутылками, каких в наших краях отродясь не видывали? Прислуга в номер заходить боялась. Мне пришлось сказать хозяину "Плотовщиков", чтоб завязал себе язык мертвым узлом. И работникам своим тоже. А не то по городу начнут невесть что болтать. На что мне это надо?

Вот, так вот! Что, съел, несокрушимый джинн Гар?

Я только покачал головой — что еще оставалось? — и ответил:

— Больше подобного не будет. Стану заказывать.

А заодно сообразил, каким образом меня в трактире никто ни разу пьяного не застал с перстнем в руках. Понятно, что с перепугу-то никто вовсе внутрь не заглядывал.

Браде с Дейной просто повезло. Они появились как раз в тот момент, когда я был в относительно немобильном состоянии. А окажись я чуть поживее? Ох, что бы было...

Словинец окинул меня придирчивым взглядом поверх очков. Проворчал:

— Ладно... — он здесь в городе был единственным, кто про меня кое-что знал. Так что его перечисленные странности не очень удивили. Ему было известно, что я могу, например, в одиночку взять штурмом замок. Что способен перебить стаю волколаков. Ну и другое — по мелочам. Достаточно, чтобы составить определенное мнение. Он его и составил, когда решил нанять неведомого бродягу на службу.

Он снова вернулся к своей бумаге.

— Я получил письмо, парень, — сообщил он. Тоном, каким завуч разговаривал бы с хроническим школьным безобразником. — От короля Остравы его величества Дарека. Прибыло сегодня с птичьей почтой, — он потряс перед собой листом. — Что тут пишут, а? — вопросил он. — Ты оказывается, вовсе не бродяга без роду и племени, а личный королевский магистр! Да еще с правом приказывать все что угодно именем короля! Как это понимать? А?

Понять его можно было. Он не знал Дарека лично и прошлый раз, согласно легенде, считал его простым королевским чиновником. Как и остальных вОяков.

Какое-то представление он имел о статусе Аниза — что тогда прорывалось в разговоре время от времени — но не более того. И теперешнее известие его явно огорошило.

Мне опять оставалось только пожать плечами. Как только они меня вычислили?

— Ну откуда я знаю? — честно признался я. — Раз там написано — им виднее. Не пойму только, как они узнали, что я здесь.

— А они и не узнали, — буркнул мэтр. — Письмо составлено ко всем верхушкам крупных городов и наместникам провинций. Буде в их местах таковой Всеволод Гар-шин обнаружится, — мое полное имя он произнес с запинкой. Понятно — привык к сокращению.

— А еще написано, — продолжал Словинец, сжимая бумагу в руке и глядя на меня поверх очков. — Что если ты окажешься поблизости, ознакомить тебя с полученным письмом. И с припиской к нему, предназначенной лично тебе. Приписка — вот, — показал он другой лист — поменьше, сложенный вдвое. — Запечатана личной печатью короля. А в общей части велено оказывать тебе всяческое содействие. Что скажешь?

— Давайте приписку, — сдался я. — Чего уж теперь...

— Погоди, парень, — к моему удивлению остановил меня казначейский секретарь. — Порядок должен быть соблюден. Проверочка есть на случай, ты это или не ты. А ну-ка ответь: что ты сделал, когда замок тонул?

Вот тебе на! Ловко придумано. Я, честно говоря, и сам не помню, чего это я сделал, "...когда поляки пели журавлями". Исчез я оттуда — это да, было. Стас меня как раз в этот момент выдернул. А еще что?

Больше и не успел ничего. Как только Дарек шлем надел — так сразу буквально все и случилось... Тьфу ты! Конспираторы хреновы, хвостами по голове ушибленные!

— Я велел Дареку надеть шлем, — сказал я. — Этого достаточно?

Выражений я тогда не выбирал, и мне совсем не хотелось повторять детально, как все тогда было.

— Верно... — Словинец посмотрел в бумагу, потом на меня. Как бы даже не очень веря. — Действительно, значит, это ты и есть. Ну на, держи приписку...

Глава 2. ПРИВЕТ С БОЛЬШОГО БОДУНА

"Все расступились перед ней.

Чуть не упал торгаш со стула,

Когда девчушка пять рублей

Ему, волнуясь, протянула."

Происшествие, случившееся на аукционе по продаже хижины дяди Тома. Рассказанное Сергеем Михалковым.

Через полчаса я вышел от Словинеца, закурил, и медленно пошел по улице. Густо лепил мокрый снег, и погода для прогулок была не самая лучшая. Но мне требовалось подумать.

Подумать же было над чем.

Распотрошив в кабинете Словинеца королевскую цидулю, я прочел натуральный вопль о помощи: "Капка мертв. Приезжай немедленно." Дальше шла кое-какая информация технического характера и приписка рукой Аниза "Гар, это — о ч е н ь важно!". Ну и, само собой разумеющееся, полный карт-бланш королевским именем.

Собственно, только этот карт-бланш как-то защитил меня от допроса с пристрастием, как я понимаю. Поскольку пришлось выдержать тот еще разговор со Словинецем. Потребовавшим объяснений.

Во время первого доклада, каюсь, я ограничился в основном отчетом об уничтожении волколаков. О произошедшем в Крунире сознательно упомянув лишь вскользь, общими словами.

Тем более что в тот момент сам поход против Обеца не был уже в Терете ни для кого тайной: остравская армия прошла следом за нами буквально по пятам.

Да и сам Словинец тогда не особо меня расспрашивал. Справедливо полагая, что не с моим свиным рылом отираться вблизи королевской особы. А раз так, то ничего важного мне и не известно.

Теперь пришлось рассказать казначейскому секретарю о произошедшем подробнее. Тоже, конечно, вкратце. Но гораздо больше, чем в прошлый раз.

Казначейский же секретарь, похоже, обиделся. Но сумел, к чести его, сдержаться и разговор наш закончился вполне мирно. Во всяком случае, готовность помочь всячески он мне изъявил. И даже предложил дать беговую лодку и человека, знающего и дорогу до Поставля и сам Поставль.

Я поблагодарил и отказался. От Терета до Посталвя даже самой быстроходной беговой лодкой добираться надо было в лучшем случае три недели. Да и то если повезет. И не в такое время года.

Судя же по содержанию письма, нужда во мне у вояков возникла нешуточная. Да и Верховный магистр Остравы тоже просто так умереть не мог. Что-то у них там случилось весьма серьезное.