Чёрный пёс Элчестера. Часть четвёртая.

Граф Элчестер сжал зубы. Его видели.

Он не мог бежать, он не мог прятаться — но он мог принять бой...

Пальцы скользнули по рукояти меча. Не поднять... Сейчас не поднять.

Но ведь на поясе, в потайных ножнах, кинжал!

Клинок лёг в ладонь графу. Золочёная гарда, посеребрённое лезвие... Личное оружие лорда Фрэнсиса. Личная игрушка.

Фрэнсис невесело усмехнулся.

Он не сводил глаз с места, где мелькнула тень, но ничто более не шевелилось под сводами.

Лорд замер, сделав вид, что лишился чувств. Внезапность — вот его единственная надежда. Ему надо подманить врага вплотную, чтобы нанести удар.

И из-за колонн выскользнула женщина.

Она плыла вдоль колоннады, не касаясь ногами пола, и неведомый ветер шевелил её черные волосы, колыхал полы воздушной столы. Лицо, породистое лицо древней римлянки, светилось во мраке. И от всей её фигуры изливался холод — тот глубинный, могильный холод, что пропитал здесь самый воздух.

Фрэнсис прикусил губу, чтобы не зажмуриться, и невероятным усилием воли заставил себя лежать спокойно. Если бы знать, что у неё на уме...

Наконец-то потерял сознание!

Хозяин поработал на славу... Но он спит. Он ещё спит. Хвала Гекате! Если Хозяин думает стать сильнее, почему должна упускать подобный шанс я?..

Геката! Лукий прав. Смертный станет великим вампиром... Я вижу, как в нём пробуждается сила — а ведь Лукий укусил его только единожды! А сколько крови выжрал, недоумок...

Ну уж нет, я не отдам такое могущество собственному невольнику, пусть сейчас он и мой Мастер!..

Инициация сильного вампира увеличивает силу в десятки раз! Наконец-то...

Фрэнсис затаил дыхание. Он слабо понимал латынь, но мысли этой твари текли в его голове, и он понимал их смысл так же ясно, как смысл своих собственных.

...Она рванулась к жертве внезапно, ослепляющим снежным вихрем. Сознание молодого человека лишь отметило размытую белую молнию — и вся воля, все мысли, все чувства Фрэнсиса восстали против прикосновения нежити...

...Коридор заполнил пронзительный визг. Женщина каталась по полу, держась за голову: из-под пальцев хлестала кровь. Вой и ругательства заметались под древней колоннадой, будя эхо.

Мастер! Мастер!! Мастер!!!

Зов пульсировал в висках Фрэнсиса, вонзался в мозг. Юноша отдал бы всё на свете, лишь бы эта гадина замолкла...

Крик стал слабее, больше похожим на плач. Древняя римлянка уже не каталась по полу, она лежала, не двигаясь, и вокруг её головы растекалось тёмное пятно.

Мастер, помоги... Лукий, он меня убивает...

Возле девушки возник высокий мужчина в кожаной куртке. Он бросил короткий взгляд на воющую патрицианку и жестом велел ей убираться.

Ты никогда не отличалась умом, Юлия...

— Я не могу, — всхлипывала она, размазывая ладонями по лицу слёзы и кровь.

— Пошла прочь! — сквозь зубы процедил он, косясь на смертного, что смотрел на них, приподнявшись на руках. Зрачки человека были лихорадочно расширены, пульсировали: в такт биению крови, в такт биению жизни... Лукий невольно зажмурился в предвкушении.

— Я не могу... Я не позволю тебе! — вдруг взвизгнула Юлия.

Лукий сошёл с ума! Он создаст чудовище! Уже сейчас ментальный удар у смертного сильнее, чем у иного Мастера...

Она с рычанием повисла на руке мужчины. Он, размахнувшись, отшвырнул девушку в глубь колоннады. Кажется, Лукий ничего не замечал, кроме вожделенной жертвы на полу.

Какая сила... Будущий Принц! Ему одна достойная госпожа — Королева... Но только я стану его Хозяином, его Создателем...

— Не смей, слышишь?! Лукий, не смей!..

Вампиресса снова набросилась на своего господина. Их мысли пульсировали и переплетались, как змеи в клубке.

— Если ты сейчас же не уберёшься, мразь, я тебя накажу, — прошипел Мастер.

Фрэнсис попытался мысленно оттолкнуть и его, как раньше служанку. Вампира передёрнуло — и юноша ощутил на себе взгляд: тяжёлый и холодный, как надгробная плита. Взгляд, парализующий мысли и заставляющий гаснуть волю...

Фрэнсис без стона рухнул на камни, с ужасом ожидая развязки.

— Чего ты испугалась, девчонка? — зло рявкнул Мастер. — Иди и подбери его!

— Как говорил один мой знакомый некромант: "Не так быстро, маленькая сучка!", — раздался вдруг такой родной и такой ледяной голос Милицы.

Откуда-то сзади и сверху.

Фрэнсис успел ещё подумать, что ни за что не хотел бы быть на месте того, с кем его жена станет говорить таким тоном...

А потом под сводами коридора полыхнуло белое пламя молнии.

Глава XXVII

Под сводами коридора полыхнуло белое пламя молнии.

Лукий взмыл ввысь — и второй разряд, сорвавшийся с пальцев ведьмы, настиг его в воздухе.

Вампир вспыхнул и с воем рухнул на пол.

— Помоги мне, Юлия!.. — вонзился в мозг Фрэнсиса отчаянный приказ. — Помоги!

— Да провались ты к лярвам... — Её ответ пронёсся холодным дуновением. Юлия отступила за колонны.

Лукий, оглашая храм дикими воплями, промчался мимо своей служанки и, прыгнув в воздух, огненной кометой вылетел прочь сквозь щель в потолке.

Почти сразу луну затянули тучи, и коридор погрузился в полную темноту.

Милица опустилась возле Фрэнсиса на колени, с усилием приподняла его голову. Бархатные рукава платья мягко и тепло легли на плечи молодого человека.

— Держись за меня, Фрэнки, — шепнула она. — Только держись! Мы полетим вместе...

Тело внезапно стало лёгким, пол оказался далеко внизу, а зияющее отверстие в своде коридора — совсем рядом...

Слишком узкое, чтобы протиснуться через него вдвоём.

— Ничего... — Мили закусила губы. — Мы что-нибудь придумаем, Фрэнки. Держись...

— Там, Мили... — Фрэнсис кивком указал вниз. Дыхание со свистом вырывалось из груди. — Там склеп. В нём... люк. Но он... заперт...

— Ничего, — волшебница ободряюще улыбнулась. — Ничего. Посмотрим, что там за люк.

С её ладошки вспорхнул в воздух шарик синего света, осветив подземелье: колонны, грозный лик Гекаты на задней стене — и низкая арка входа в погребальную камеру.

Чтобы пройти, им пришлось вновь опуститься на растрескавшиеся плиты пола.

Склеп казался пустым. Юлия исчезла.

Ещё одна ветвистая молния, слетевшая с пальцев Мили, разнесла крышку люка вдребезги — и пахнущий дождём ветер ворвался в подземелье.

Фрэнсис сам не знал, как преодолел десять узких ступенек лестницы — перед глазами плавала пелена, а потолок и стены кружились в безумной пляске. Только рука Милицы служила слабой опорой...

Наверху колени Фрэнсиса подогнулись, и он упал на край люка, увлекая за собой Мили.

Здесь, меж колоннами верхнего храма, метался ледяной ветер. В небе закипали тяжёлые тучи, и в их чреве змеились голубые сполохи молний. По площадке стучали первые капли дождя.

Небо раскололось от громового раската, и на округу рухнул ливень. Ветер бросал меж колонн хлёсткие струи, и по полу запенились ручьи.

Фрэнсис пытался приподняться, скользя неверными ногами в воде, и Милица, закусив губы, поддерживала его. Тяжёлый бархат её платья намок и почернел, капли скользили по волосам, скатываясь на нос и на щёки, смешиваясь со слезами, и падали Фрэнсису на лицо. Рубашка юноши, насквозь сырая, прилипла к телу.

— Нам бы только выйти на площадку, Фрэнки. Потерпи...

— Мы дойдём, Мили, — прохрипел лорд. — Дойдём. Только не плачь, девочка...

Милица улыбнулась сквозь слёзы.

Она тащила его сквозь ветер и мрак, и они почти добрались до конца колоннады...

Тучи пронзило огненное копьё молнии, и в её свете они увидели, что на площадке, скрестив руки на груди, их поджидает Лукий.

В обгоревшей куртке и с сажей на обожжённом лице.

Милица остановилась и мягко опустила Фрэнсиса на плиты. От волшебницы заструилось синеватое свечение, жуткое и призрачное.

— Уйди с дороги, — велела она вампиру.

Фигура, стоявшая под дождём, лишь поклонилась.

— Мне известно, госпожа, что ведьмы издревле презирают таких, как я. И всё же я рискну вас не послушаться, — Лукий говорил вкрадчиво, насмешливо, но сквозь иронию пробивались нотки волнения. — Ваш друг пробудил нас от заклятья. Он — наша законная добыча. Я — древний вампир, Мастер. А вы — очень юная волшебница. Вы хотели меня сжечь, я вызвал ливень, и вот — стою, цел и невредим. Вы уверены, что хотите поединка?

Милица подняла руку, и на кончиках её пальцев, мерцая призрачным светом, возник шар. Но что за неведомую силу нёс он в себе и во что превратил бы Лукия, осталось неизвестным: волшебница не успела кинуть его.

Вампир посмотрел на неё — и под этим взглядом девушка замерла. Глаза её закрылись. Жалобно затрещав, умерло колдовское пламя.

А потом Милисента медленно опустилась на камни.

— Мили, что с тобой?! — из последних сил Фрэнсис рванулся к любимой, встряхнул за плечи. — Очнись, Милица, ради бога...

— Ты думал, я позволю такой вот юной дурочке разнести к лярвам мой дом?.. — хмыкнул, неспешно подходя, Лукий. — Никакого опыта и знаний — и при подобной силе...о Геката!

Фрэнсис кинул отчаянный взгляд в глубь колоннады. Юлия, в вымокшей столе, стояла и наблюдала за ними, поднеся руку ко рту. Кажется, римлянка даже прикусила палец. Ливень смыл следы крови с её щек, и оно снова обрело светоносную бледность.

"Пусть только попробует подойти", — подумал юноша.

Видимо, патрицианка каким-то образом уловила его мысль, потому что исчезла, словно её и не было.

Лукий остановился над людьми, с удовольствием созерцая лежащую волшебницу и замершего возле неё мужчину. В глазах Фрэнсиса пылала ненависть.

— И с кого же мне начать? — усмехнулся вампир. — Пожалуй, с неё. Ты, дружочек, никуда от меня не денешься... А с ведьмами шутки плохи, ей же ей...

Он склонился над Милицей — и Фрэнсис, не помня себя, рухнул на вампира всей своей тяжестью, всаживая под левую лопатку кинжал.

Посеребрённое лезвие вошло по самую гарду. Лукий, коротко охнув, осел на плиты.

Граф Элчестер упал рядом.

В вышине неуверенно что-то пробормотал гром, и тучи начали расползаться.

Милица медленно раскрыла глаза.

— Фрэнсис?..

— Всё хорошо, Мили. — Рыцарь через силу улыбнулся. — Нам надо выбираться отсюда.

Девушка в замешательстве поглядела на тело Лукия. Плечи вампира вздрагивали.

Милица стиснула зубы, встала и подала Фрэнсису руку, чтобы помочь и ему подняться.

Поддерживая друг друга, они преодолели последние шаги до площадки. Здесь колдунья закинула руки мужа себе на шею и, прикрыв глаза, прошептала заклятье.

Тела обоих вновь стали невесомы, и ветер подхватил и понес их ввысь — прочь от древнего храма, от таинственного холма — туда, где высились башни и шпили Дижона...

Фрэнсис кинул взгляд вниз, но ничего не увидел, кроме темноты. Холодный резкий ток встречного воздуха обжигал кожу. За несколько минут волосы и одежда стали сухими.

Сквозь прорехи в тучах выглянула луна, бросив на лицо Милицы серебристый свет. Сияние запуталось в волосах вместе с ночным ветром — и это было прекрасно...

"Я буду помнить её такой всю жизнь, — внезапно подумал рыцарь. — Ведьма, подобная Деве Марии, ступающей по облакам... и с той же теплотой в глазах..."

Внизу мелькнула и пропала белая стена города, поплыли бурые в свете луны черепичные крыши. От их мелькания вновь закружилась голова, в глазах потемнело...

...Сквозь зелёную ткань балдахина пробивались солнечные лучи, доносился негромкий разговор, позвякивание.

— Измельчили траву, мадам? — Фрэнсис узнал голос Бьянки, сдержанный и суховатый: так она обычно разговаривала с Милицей. — Высыпайте, я размешаю.

— А разве не надо проварить?..

— Достаточно запарить. Варка уничтожит половину целебных свойств.

— Они напитают воду.

— Мы делаем не отвар, а кашицу для компресса, — отрезала травница, не сдержав раздражения. И, спохватившись, прибавила: — Мадам.

Отошла бы отсюда эта ведьма... Всё зелье спортит...

Фрэнсис не сразу осознал, что уловил мысль Бьянки, а, осознав, почувствовал неприятную, тревожную пустоту под ложечкой.

Ещё не зная, как расценить новую способность, юноша попытался сосредоточиться и слушать дальше. Но чужая мысль мелькнула и пропала, а Фрэнсис остался лежать, недоумевая, как она проскользнула в сознание.

И как оно открывалось мыслям вампиров...

— Бьянка, я же приготовила холст для повязки, куда ты? — раздался голос Мили.

— Привыкла всё делать сама, — ответила целительница. — Простите, госпожа графиня.

— Бьянка, какие извинения? — по тону Милицы граф понял, что его жена улыбается, и сам невольно улыбнулся — таким тёплым был её голос. — Я благодарна тебе, что ты согласилась меня поучить...

Итальянка долго не отвечала, затем медленно, растягивая слова, вымолвила:

— Хорошему делу отчего бы и не поучить?..

Фрэнсис не сумел бы определить, что означал странный тон знахарки.

Молодой человек невольно нахмурился.

Ведьма! Я вот и знать не хочу, какие мерзкие снадобья ты варишь!..

От яростной силы этой мысли граф едва не подскочил. Плеснулась тошнота, балдахин завертелся карусельным шатром... Юноша невольно схватился за кроватный шест, и на голову упала, осыпая волосы и подушку серебристой шелухой, связка чеснока.

— Милица! Какого чёрта!.. — позабыв и о дурноте, и о недавней нежности, рявкнул лорд. — Почему в моей постели всякий мусор?!

Полог качнулся, на миг впустив яркий свет дня — рыцарь зашипел от резкой боли в глазах и прикрыл их рукой. В следующую секунду вновь сгустился мягкий полумрак, и больной сумел разглядеть Милицу: в обычном рабочем платье и переднике, с чашкой отвара, над которой поднимался пар. Его струйки вились туманными лентами, скользили над тёмными прядями Милисенты, ткали прозрачную вуаль над лицом... Дыхание Фрэнсиса перехватило от острого, пронзительного восхищения.

— Тс-с... Раскомандовался, — улыбнулась колдунья. — Ты мне будешь указывать, как тебя лечить? Может, тогда мне, милорд граф, указывать, как вам держать меч?.. Выпей-ка вот.

Девушка, присев на край постели, протянула лекарство и, пока молодой человек пил — как зачарованный не отрывая от целительницы взора — смахнула с подушки чешуйки шелухи, а затем подвесила чеснок обратно.

— Не снимать ни под каким видом! — строго велела знахарка. И, понизив голос до неуловимого шёпота, добавила: — Оберег от вампиров...

Фрэнсис, чувствуя себя куда лучше и уже удивляясь своей вспышке, поставил ополовиненную миску на столик у изголовья. Благодарно накрыл ладонью пальцы жены. И от этого обычного прикосновения грудь заполнила тёплая волна счастья — детского, чистого, как утреннее солнце, а перед глазами вновь встали пронизанные холодным светом колонны храма, ночь, и страшные существа с бледными лицами, мерцающими во тьме.

Что же это было, родная моя?.. Что?..

"Немёртвый, мой дорогой. Немёртвый... Я благодарю Свет Несущего, что ты выжил!"