Чёрный пёс Элчестера. Часть четвёртая.

— Вы с ума сошли? — резко бросила травница и выбежала в коридор.

Она не могла бы сказать, раздосадована ли этим приказом или рада ему. Что могло случиться между ней и Жоффруа, останься они наедине чуть дольше?..

Бьянка не знала, не хотела загадывать.

Как теперь ей менять ему повязки? Как садиться на кровать?..

Нет, сегодня же вечером она объяснит Жоффруа, скажет... а что, собственно, сказать?.. Да и надо ли?..

Девушка остановилась на лестнице, уткнувшись пылающим лбом в холодное гладкое дерево. Вновь перед глазами мелькнули похотливые морды тех двух мерзавцев... "Конец сме-ены-ы!.." — раздалось тогда из коридора...

Нет... Довольно! Её ожидает графиня.

Бьянка, подхватив подол платья, побежала дальше.

Как бы там ни было, но это странно. Очень странно. Мадам графиня никогда никому не приказывала. Особенно — ей.

Почему? Бьянка не задумывалась. Скорее всего, полагала девушка, мадам чувствует, что ни на что не годна без колдовства, а она, её служанка — и умнее, и достойнее. Ведьме есть чему поучиться! И отчего бы при случае не дать почувствовать своё превосходство и её сиятельству? Так, мягко, исподволь.

И вдруг эта девчонка что-то приказывает?..

Вот и двери графских покоев. Переведя дыхание, лекарка постучалась.

— Ты одна?

— Мадам графиня изволили меня звать? — осведомилась тосканка с преувеличенной почтительностью, что граничила с издёвкой.

Дверь распахнулась.

— Входи, быстро!

Такой Милицу флорентинка не видела никогда: бледная, губы решительно сжаты, в глазах — сталь.

— За собой запри.

Леди Милисента посторонилась, пропуская компаньонку в комнаты. Целительница, сделав шаг внутрь, замерла при виде открывшейся картины.

— За собой запри, — жёстко повторила Милисента, скрестив руки на груди.

Сглотнув, компаньонка без звука выполнила приказ графини и с ужасом уставилась на лежащего на полу Фрэнсиса.

В одной нижней рубашке, больше напоминавшей лохмотья, на лбу — кровь... И рыцарь был бледен, бледен как мертвец...

Рядом валялся меч.

На ковре тут и там белели осколки камня: всё, что осталось от каминной полки...

Бьянка судорожно схватила ртом воздух.

И подняла испуганный взгляд на графиню.

Высокая, статная, та стояла в платье полночно-синего бархата, и белоснежный пушистый мех ворота подчёркивал чистоту кожи колдуньи, точёную шею, красивые скулы. Накидкой по плечам низвергались пышные волосы, и пряди вились, как у эльфийской королевы...

Холодная и совершенная, как зимняя ночь!

Ну вот... Вот его сиятельство и доигрался... Эта ведьма его прикончила! А теперь всё свалит на неё...

— Прекрати трястись и помоги мне отнести графа на постель, — жёстко велела Милица. — Ему нужна помощь.

— Д-да... Сию секунду, мадам... — Бьянка, поняв, что прямо сейчас над ней не сотворят никаких чар, подошла к телу лорда.

— Он...ведь он жив?

— Сними с него сапоги и носки, — вместо ответа приказала леди.

Обувь оказалась тяжёлой и грязной, и из неё на ковер мутными струйками натекла вода. Лужи эти были чёрными и стылыми, и ворс не сразу впитал их...

— Что случилось? — губы едва повиновались девушке. На неё словно повеяло ледяным ветром — ветром прошлого, где была тьма на площади, горящий синим пламенем пустой костёр, и эта женщина, слову которой покорялся смерч...

— Бери милорда за ноги.

Сама графиня подхватила мужа под мышки, и женщины, шипя и охая от напряжения, потащили безжизненного Фрэнсиса в спальню.

— Ещё немного... — сквозь зубы процедила Милица, едва дыша.

Совместными усилиями они уложили рыцаря на раскрытую постель... и Мили, схватившись за живот, сползла на пол у изголовья кровати.

— Что с вами, мадам? — насторожилась Бьянка.

— Ничего... ступай...

— Да на вас же лица нет!

— Сту-пай... — выдавила через силу Милица. — О, Свет Несущий... Ребёнок...

— Ребёнок?! — глаза травницы испуганно распахнулись. — Вы беременны?.. Так вам же... Вам же нельзя тяжёлое!..

Она перекатила тело милорда к стене и протянула руку Милице.

— Сможете встать?.. Вам надо перебраться на постель. Что ж вы так?.. вам же нельзя...

Бьянка оглянулась в поисках чистого полотенца и заметила на полу дорожку из капелек крови.

— Господи, да у вас же кровотечение!.. — ахнула травница, всплеснув руками. — Мадам, сидите, я позову мужчин, чтобы вас уложили... вам нельзя двигаться...

Милица вцепилась в руку знахарки.

— Я потеряю... потеряю ребёнка?..

— Не знаю! — в отчаянии крикнула тосканка. — Может, его ещё можно спасти! Только не двигайтесь.

— Стой! Кого ты хочешь позвать?.. Служек? Коридорных?.. Они не должны видеть Фрэнсиса в таком состоянии!..

— А когда придёт Джеронимо?

Волшебница со стоном откинула голову на подножие кровати.

— Он сегодня не вернётся. Там... записка... — она слабо махнула рукой в сторону гостиной. — Прислал с коридорным два часа назад.

— О боже, что же вы предлагаете?.. Милорд ведь жив?

— Жив...

— Ну так и всё!

Травница кинулась к дверям и, распахнув их, налетела на Жоффруа. Солдат стоял, опираясь на служку, и, видимо, собирался постучать. От неожиданного толчка слепой схватился за Бьянку и теперь не торопился отпускать её.

— Я подумал, что, может, смогу помочь?.. — улыбнулся бургундец.

Его рука была сильной и тёплой. Надёжной. Бьянка невольно, словно ища защиты, приникла ближе, и губы дрогнули, рождая ответную улыбку, но тут краем глаза знахарка заметила ухмылищу коридорного служки, который явно упивался зрелищем.

Флорентинка решительно высвободилась из объятий.

— Помочь?.. Сможете! — заявила она, втягивая Жоффруа в гостиную. — А ты иди, любезный! — рявкнула компаньонка графини на коридорного.

Ещё час назад целительница ни за что бы не поверила, что решится искать помощи у калеки.

Но за час так много изменилось! Мир словно перевернулся...

От этого человека, несмотря на недуг, исходили сила и уверенность.

— Жоффруа, мадам графине очень плохо, — торопливо сыпала она словами, запирая дверь. — Госпожу надо уложить в постель... Сумеете?..

Юноша невольно засмеялся.

— Мне кажется, что укладывать её сиятельство в постель куда больше пристало его сиятельству, а не мне.

Бьянка покраснела, как девочка.

— Вы... невыносимы...

— Так что же милорд граф?

— Он... без сознания... — Девушка прерывисто вздохнула. — Так вы поможете?

— Ведите, — пожал плечами солдат.

Пусть в спальню показался травнице бесконечным...

...Милица сидела на полу, закусив губы и прикрыв глаза. Лицо госпожи не уступало в белизне простыням.

Услышав шаги, Мили подняла взгляд. Брови её изумлённо дрогнули.

— Жоффруа?

— Позволите вам помочь, миледи? — вежливо поинтересовался молодой солдат.

— А сможете? — волшебница невольно, хоть и бледно, улыбнулась.

— Если миледи даст мне руку, — серьёзно ответил юноша. Ему вдруг стало удивительно легко на душе: он мог наконец хоть как-то оправдать перед самим собой доброе отношение этой женщины, сделать хоть что-то, чтобы искупить...

Пальцы Милисенты были прохладными и нежными...

Не удержавшись, бургундец погладил их своими, другой рукой нащупывая кровать. К огромному сожалению молодого человека, старания увенчались успехом почти сразу.

— Сейчас, миледи, я вас положу.

Он наклонился и без усилий поднял Милицу.

Сердце застучало стремительно от непонятного, болезненного волнения... Тело ведьмы чувствовалось даже сквозь плотный бархат — тёплое и грациозное...

"Мадам графиня сказочно хороша собой..."

Она...она совсем не такая, какой он помнил её... Тогда глаза солгали ему, но руки...

Руки сейчас не лгали.

Сдержав вздох, Жоффруа осторожно уложил госпожу на прохладный лён простыни. И — не мог уйти.

— Что с вами, мадам?..

— Надеюсь, все будет хорошо, — мягко уклонилась Милисента от ответа. — Спасибо вам.

— Жоффруа, подождите в гостиной, — чуть резче, чем хотела, велела Бьянка.

— Может, я смогу помочь ещё чем-нибудь?

— О да, конечно! Прикажите коридорному принести таз с тёплой водой и спирт. А я сбегаю в свою комнату, надо кое-что взять...

Бьянка почти вытолкала Жоффруа из графской спальни.

Милица осталась одна, рядом с Фрэнсисом, холодным и неподвижным. Девушка сжала пальцы мужа в своих ладонях и поднесла ко рту, отогревая дыханием.

Фрэнки... пожалуйста, Фрэнки...

Сердце разрывалось от боли.

...Наконец полог постели откинули, и Мили вновь увидела Бьянку. В руках целительница несла таз. Струи пара, поднимаясь вверх, окутывали лицо травницы туманом, оно разгасилось от влажного тепла и волнения — и в обрамлении светлых волос походило на тёмно-розовое пятно.

— Жоффруа, положите всё на постель, — ставя воду на столик, велела Бьянка: следом шёл её нежданный помощник, неся ворох чистых тряпок и два пузырька с лекарствами.

— Бьянка, займись милордом графом, — попросила Милица. — Мне уже лучше.

— Вы себе как хотите, мадам, но я сама разберусь, что делать, — отрезала травница. Ощутив себя в своей стихии, она снова начала распоряжаться. — Жоффруа, выйдите, наконец! А это вам, миледи, выпейте.

Мили приняла из рук знахарки прозрачный пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью.

— Что это?..

— Настойка от кровотечений, — пожала плечами её компаньонка. — Пейте, а я займусь его сиятельством.

Зелёная и вязкая горечь обволакивала язык, и Милица пила её мелкими глотками, наблюдая, как итальянка осторожно, ложкой разжав зубы Фрэнсиса, вливает другое лекарство ему в рот.

— Вот так... — протянула флорентинка. — Я оставлю это на столике. Когда милорд граф очнётся, дадите ещё...

— А когда он очнётся?

Вместо ответа девушка хмыкнула.

— Приподнимитесь, мадам. Я сниму с вас платье...

Она, осторожно раздев Милицу и омыв её ноги от крови, укрыла супругов одеялом.

— Милорду нужно согреться. А вам надо поспать, мадам, — вздохнула итальянка. — Поспать и успокоиться.

— Фрэнсис... — прошептала Милица. — С ним всё будет хорошо?

— Вашими молитвами, мадам, — не удержалась от язвительного замечания лекарка. — Что произошло?..

— Долго объяснять, — Мили обессиленно откинулась на подушки. — В тумбочке уксус и нюхательные соли...

— Что ж, — протянула травница, закончив натирать виски графу уксусом, — мы сделали всё, что могли. Я вас оставлю, а вы не поднимайтесь. Если что будет нужно, зовите. Я у себя.

Милица только согласно прикрыла глаза и уткнулась лбом в плечо мужа.

Бьянка, замкнув двери спальни, обессиленно прижалась затылком к притолоке. В окнах дробился алый свет заката, ложился на ковры багряными полосами, скользил по стенам... Небо темнело.

Кровь отхлынула от лица к сердцу. Что с милордом?.. Похоже, ведьма тут ни при чем, она неподдельно волнуется...

Как же пугают все эти тайны! Что будет с ними, если милорд умрёт?.. С ней, с Жоффруа?..

Нет, вздор... С чего бы графу умирать?

— Жоффруа, — крикнула она, — ну где же спирт?

— Хозяин сказал, что придётся послать к алхимику, — раздался ответ из гостиной, — так что нужно подож... — Солдат не договорил. — Постойте, стучатся. Я открою... — она слышала, как молодой воин идёт к двери — уже довольно уверенно. Слышала голос коридорного:

— Спирт для монсеньора.

Бряканье засова и шаги Жоффруа.

Слепой шёл, неся в вытянутой руке склянку с мутной жидкостью, и улыбался, хотя на лице его застыло напряжение...

Целительница сделала шаг навстречу.

— Я здесь.

Вновь их пальцы соприкоснулись на ускользающее мгновение... и Жоффруа мягко привлек девушку к себе. Она, замерев, притихла у его груди...

Молодой воин лёгким, невесомым движением провел по её лбу, рука скользнула к губам — и Бьянка, покраснев, осознала, что они приоткрыты...

— Что? — пытаясь отстраниться, осведомилась тосканка.

— Кажется, у меня сбилась повязка, — мило пожал плечами юноша. — Не поправите?

— С ней всё в порядке.

— А у меня ощущение, что нет...

— Жоффруа, мне надо помочь его сиятельству, — почти взмолилась девушка.

Обольститель вздохнул, разжимая объятья.

Бьянка перевела дыхание, словно избежала смертельной опасности...

...В опочивальне ничего не изменилось. На столике догорала свеча, бросая робкие блики на зелёный бархат полога и прозрачную кисею занавесей, госпожа графиня спала, а граф, всё такой же бледный, лежал без сознания, и только равномерно вздымающаяся грудь указывала, что рядом со спящей женщиной живой человек...

Травница растёрла спиртом его руки и ноги, а потом вновь смочила губы лекарством. Тело Фрэнсиса было ледяным, как из проруби.

"Господи, да что же с ним такое? — девушка стояла, не сводя с милорда сокрушённого, но вместе с тем и озадаченного взгляда. — Ночью с его сиятельством стало плохо, и сейчас... Почему он оказался на полу в гостиной? Почему рядом лежал меч?.. Что случилось с каминной полкой?"

Вопросы, вопросы... Они кружили роем, не давая покоя, как мухи.

И всем бы хорошо путешествовать в свите лорда, если бы не бесконечные странности.

Странности...

Флорентинка решительно повернулась и вышла, прикрыв дверь. Нет, прости господи, при первой же возможности она оставит эту необъяснимую парочку!

— Устали? — спросил бургундец, едва заслышав шаги Бьянки. Он сидел в гостиной за пустым столом, в полной темноте.

На Дижон опустилась ночь...

— Бывало и хуже, — слабо улыбнулась итальянка, зажигая свечу на подоконнике. — Хотя, если бы не вы, я устала б намного больше.

— Вам надо отдохнуть.

Жоффруа поднялся, уступая целительнице стул.

— Присядьте.

Девушка признательно улыбнулась, садясь. Облокотилась о столешницу и уронила голову на руки.

Ладони Жоффруа мягко легли на плечи, чуть сжались, ласково массируя...

Бьянка выпрямилась.

— Что вы делаете?

— Приятно? — наклонившись к её уху, спросил бургундец, и флорентинка уловила в его голосе улыбку.

Бьянка не ответила, но его пальцы ощутили, что плечи девушки расслабилась...

Молодой человек продолжал разминать их плавными, сильными движениями. Бьянка прикрыла глаза, наслаждаясь теплом его ладоней, опасаясь только одного — чтобы он не пошёл дальше... Но Жоффруа более ничего не предпринимал.

Горло перехватило от нетерпения.

Жоффруа слышал, каким неровным стало дыхание Бьянки, и, смеясь про себя, продолжал дразнить, оставаясь на грани дозволенного. И ощутил, как девушка откинулась назад, прижалась затылком к его поясу...

Он нежно приобнял свою целительницу, скользнув кончиками пальцев по шее, сам еле держа себя в руках. Соблазнять, не видя глаз, не видя выражения лица, вслушиваясь лишь в дыхание, в трепетание тела — в этом было что-то невероятно волнующее...

Он опустился на колени, согревая шею Бьянки дыханием, и легко дотронулся губами до чуть выступающего нижнего позвонка.

Девушка запрокинула голову, ласково потерлась затылком о его волосы. Жоффруа ответил ей, придвинулся ближе, губы нашли губы, а руки наконец потянули шнуровку платья...