То, что умники просто спустились с крыши по самой обыкновенной веревке и не применяли никакой магии, Теросу и в голову не пришло. Такой вот профессиональный кретинизм.
Пришлось бедняге плюнуть на гордость и отправляться на поклон к Универским домовым. Чтобы те отпороли хвосты и что-нибудь сделали с единственной уцелевшей мантией.
* * *
Через два дня после моей проказы меня вызвали к Директору.
— Можно войти? — поскреблась я в дверь.
Я хоть и обнаглела в Универе, но не настолько, чтобы открывать ногой двери.
— Заходи.
Я просочилась в кабинет и встала посреди ковра, как ходячее смирение и послушание. Глазки вниз, ручки сложены на поясе, улыбочка очаровательная...
Не поверили...
— Не круто начинаешь?
Глаза пришлось отлепить от ковра.
Директор улыбался. Весело и совершенно не зло.
— Не сердитесь?
— Нет. И ругаться не буду.
— почему?
— потому что когда ученик хамит мастеру — это плохо. Но когда мастер оскорбляет ученика — это омерзительно. Ты априори слабее. И не можешь защитить себя. Если только не пожалуешься мне. Но ты ведь не пожалуешься?
— Я — нет. А магистр?
— На что? На появление хвостов на мантиях?
— к одной была пришита голова.
— Знаю, — уже откровенно заржал Директор. — Домовые показали.
— Домовые?
— А ты думаешь, мы бы потянули магическую уборку Универа? Да на одних прачках разорились бы. Посмотри...
Директор прищелкнул пальцами — и кивнул мне на ближайшую стену.
Не прошло и десяти секунд, как стена начала... словно бы расплываться. И из нее выглянула любопытная серая мордочка.
— Звали, шеф?
— Звал. Познакомься. Это домовой Верет. А это наша ученица, Ёлка. Она из мира техники и домовых никогда не видела.
— Тогда обижаться не буду. А то уставилась... дырку протрет, — буркнул домовой, вылезая из стены.
Я действительно смотрела во все глаза.
Домовые оказались симпатичными существами. Больше всего они походили на медвежат коала. Только уши были поменьше, лицо почти человеческое, не считая слишком больших ми круглых глаз, а руки-лапки были снабжены тонкими длинными пальчиками. Облачен он был во что-то вроде белого греческого хитона. Одежда застегивалась на одном плече изящной серебряной заколкой и красиво ниспадала до пола. Из-под подола выглядывали красивые вышитые золотой ниткой сапожки.
Ничего общего с домовыми, как я себе их представляла.
И не только я. Врут сценаристы безбожно...
— Ну, насмотрелась, деваха? — оборвал мои мысли голос домового.
Я кивнула.
— а вы симпатичный.
Домовой внимательно посмотрел на меня.
И вдруг кивнул.
— Ежели чего починить надо — заходи. Поможем. Еще чего надо?
— Нет. Лайре.
— Тогда оставайтесь.
Домовой шагнул к стене — и в следующий миг его словно втянуло внутрь.
— Вот такие они, домовые духи. Если что — положишь ладонь на стенку и позовешь. Имя помнишь?
— Верет.
— Домовой дух Верет.
— они — духи?
— среднее между духами и живой материей. Это вы еще будете проходить.
— Если сдам магометрию.
— Если что — соберем комиссию. Или ты решила ее не учить?
— Учить! — возмутилась я. Да половина магии построена именно на магометрии. Как геометрия — на правильных чертежах. Не буду знать магометрию — и призыв не освою. И общение с духами. И некромантию. И..., и..., и...
— Ты поняла. Заметно. Учить будешь?
— Буду.
— отлично. А этому дураку я намекну, что расизм в Универе наказуем увольнением. И родственные симпатии тоже.
— а мне ему можно будет еще раз намекнуть, если что?
— Главное — не попадитесь.
Я опустила глазки книзу. Что ж. Директор добился своей цели.
Во-первых, мне сказали, что 'КГБ все видит'.
Во-вторых, шкодить можно, если осторожно.
В-третьих, не буду учить — только так отчислят.
Так что вот так.
Учиться, учиться и учиться.
И наслаждаться жизнью.
А если этот Фалосский чудак на букву 'Му' не поймет намека — я ему все рукава насмерть заштопаю!
Я мило улыбнулась Директору.
— Обещаю.
— Тогда можешь идти восвояси. И учит. За мантии — отработаешь. Два дня в библиотеке.
Судя по улыбке Директора, он был в курсе нашей дружбы с магистром Истроном.
— слушаюсь, шеф!
— И с друзьями. Ясно?
— Да...
На этот раз прозвучало уже грустнее. Но ребята, которым я сообщила о приговоре, огорчения не выказали.
— Ёлка, ты не понимаешь! За такие шалости и отчислить могут, — объяснил мне Эвин. — Универ — это самое престижное учебное заведение мира. Сюда дикий конкурс.
— Незаметно.
— Ты привыкла к миру техники.
— Тоже верно.
Я забыла, что этот мир населен далеко не так плотно. У нас город-милионник не проблема. Здесь город на сто тысяч человек — уже столица. Их по пальцам перечитать можно.
Почему?
А тут сделан огромный упор на сельское хозяйство. Крестьяне, гильдии, купцы, дворяне, короли. Достаточно разумно организованное сословное общество. Не развивается техника. С бытовыми делами отлично справляется магия. Связь, медицина, даже телепортация... А значит и нет промышленной революции.
Казалось бы, люди должны здесь размножаться намного быстрее.
Увы...
В этом мире есть свои проблемы.
Нечисть. Нежить. Магические всплески. Иногда — эпидемии. Иногда — разломы, которые уничтожают десятки тысяч людей.
Разлом?
Стихийный портал в другой мир. Я прошла в управляемый. А вот если два мира случайно стыкуются между собой, может возникнуть стихийный. А не все миры родственны нашему. Представьте себе стыковку Земли и газового гиганта. Жуть?
Вот и оно...
Так что маги здесь — очень уважаемые члены общества.
И увы — не слишком долгоживущие.
Хотя меня это не пугало. Что лучше — вспыхнуть один раз — или чадить тысячу лет?
Сейчас я горела. Ярко и весело. У меня были друзья. Любимое дело. Целый мир.
За такое можно и жизнью заплатить.
* * *
Ребята даже слегка обрадовались. Они были уверены, что если кот-то узнает о нашей маленькой шалости — выгонят без права восстановления. А пара дней работы в библиотеке, да под началом очаровательного магистра Истрона у которого столько интересных книг!
А еще можно столько всего узнать...
И найти столько интересного...
Отработка была принята с восторгом.
Терос перестал прессовать меня на занятиях. Замечательный здесь Директор.
Глава 4.
Любовь, любовь — наш господин.
Когда Эвин стал ходить рассеянный и какой-то тоскливый, мы заметили не сразу.
Оборотни вообще отлично скрывают свои чувства. Но разве можно куда-то деться от верных друзей! Мы же где хочешь достанем! И все нервы выпытаем.
Так что зажимали оборотня втроем. В моей комнате.
Я, Лерг и Лютик.
— Что у нас сегодня на ужин было? — начала я с невинного вопроса.
Я-то ужин пропустила. Зачиталась в библиотеке. Благо, магистр Истрон разрешал мне приходить в любое время, и сидеть, сколько захочу.
— Отварная салака, — буркнул оборотень.
— Салака была вчера. А это больше всего похоже на макароны по-флотски, — заметила я, приподнимая крышку с блюда, заботливо сбереженного друзьями.
Могли бы и не беречь.
У картошки был такой вид, словно она своей смертью померла. А мясо в подливке можно было различить только с микроскопом. Или с заклинанием 'острый глаз'. Есть это на ночь не хотелось совершенно.
— Значит, макароны, — согласился оборотень.
— Макароны, значит, — протянула я, стратегически перекрывая дверь.
Лерг и Лютик сдвинулись поближе к окну. На всякий случай. Хоть и пятый этаж, но оборотню двадцать метров не высота. И тридцать тоже. У них когти такие — по скалам лазить могут, кроша гранит!
— Рассказывай.
— не понял? — протянул оборотень.
Но меня было не остановить.
— Значит так. Это не ты второй десяток дней ходишь как в воду опущенный. Это не ты путаешь картошку с макаронами, а рыбу с мясом. Это не ты зависаешь над лекциями, как поломанный комп девяностого года? Я хочу знать причину!
— Да тебе все показалось, — попытался отбояриться оборотень, но я была неумолима.
— Если не расскажешь, скормлю тебе весь этот кошмар по-флотски. Или по-столовски. Ясно?
Эвин весело посмотрел на меня. Впервые весело за последние пару дней.
— И как?
— Втроем справимся!
— Не справитесь!
Раньше я бы точно попробовала. Итогом стало бы размазанное по стенкам и ученикам пюре. Но не сейчас.
— Не уводи разговор. Ты что — влюбился?
Я ляпнула — и вдруг замерла на месте.
А ведь точно! Все симптомы!
За восемь кругов обучения мы уже знали друг друга вдоль и поперек. А симптомы влюбленности мне были и самой знакомы.
Не на себе, нет!
Но скольким подругам я вытирала нос! Сколько их выплакивалось у меня на плече, твердо зная, что я не расскажу никому об их проблеме! Сколько жаловалось на 'козла Мишку, Лешку, Петьку, Сашку, Пашку...' и далее по алфавиту?
Да до черта!
А теперь Эвин...
— Кто она? — конкретно спросил Лерг, проделавший в уме те же вычисления.
Эвин затравленно огляделся.
Я взвесила на руке тарелку с ужином.
И оборотень сдался.
Видимо понял, что легче рассказать, чем удрать — и еще неизвестно сколько от нас бегать. Мы ведь не отцепимся.
— Малия Арейне.
Я почесала затылок. Имя ни о чем не говорило.
— Она с факультета чего?
— Временная магия.
Я задумалась. Вот хоть убей — не помню такой!
— Я завтра вам ее покажу. Ребята, она такая... такая...
— Лишь бы сякой и разэтакой не оказалась, — фыркнула я. — Блондинка, брюнетка?
— У нее волосы, как солнышко...
— Человек? — оборвал Лерг восторженный рассказ о солнышках. Потом, видимо, последуют коралловые губки и жемчужные зубки... русалки дохнут от зависти.
— Она на восьмушку эльфийка. Но да — человек. Аристократка.
Титулы здесь тоже были. Но... не такие, как в мире техники. Просто — дворянство. Можно — личное. Можно — наследуемое. Дворяне имели право на приставку 'ар'. Так что Малия ар-Арейне. Так?
Этот вопрос я и продублировала приятелю.
— Да. Она такая... воздушная! Неземная!
— завтра покажешь свою эльфийку, — особенно я не обольщалась. Эльфы тоже учились в Универе. И действительно были воздушны, изящны и грациозны. Еще бы! У них кость чуть не в два раза тоньше и строение мышц немного другое! Да и различия в анатомии есть.
Эльфы вообще другой биологический вид. И с людьми скрещиваться почти не могут. Только по большому обоюдному желанию и определенным заклинаниям. А к получившемуся потомству относятся нежно и трепетно. Даже полукровки наследуют эльфийскую грацию и изящество. И кровь эльфов проявляется до десятого колена. Кажется, так.
А вот как проявляется аристократическое воспитание?
Вирт Хелмстрон, кстати, ар-Хелмстрон оставил неизгладимое впечатление.
Заносчивой скотины.
И не верила я в аристократическое благородство. Благородным может быть и свинопас. А свиньей — даже принцесса. Не говоря уж о том, что все маги автоматически приравниваются к аристократам. И буду я по окончании курса Ёлка ар-Универ. Если не захочу вернуть себе родные имя и фамилию. Или изобрести новые.
Или просто Ёлка.
Обычно маги оставляют себе прозвище из Универа.
Если остаются в этом мире.
Хотя что делать боевому магу в мире техники? Утопиться? Или Госдуму взорвать? Там самая страшная нечисть — политики. А этих ни одна холера не возьмет!
— Обязательно покажу.
Эвина словно прорвало. Ей-ей... через два часа я уже заочно терпеть не могла эту Малию! Это как же надо вынести нормальному парню мозги!? И чем?
Два часа слушать, как она очаровательно ходит, говорит, садится, наклоняет головку набок... свернуть бы ей эту голову!
Да не ревную я! Не ревную!
Эвин мне как брат! Не хотелось бы, чтобы парень влюбился в неподходящую девушку.
* * *
Девушку, 'невинный идеал прелести и чистоты', по выражению оборотня, мы увидели на следующее утро в столовой. Эвин показал.
И мы втроем пригляделись.
Не знаю, что думали парни. С моей же точки зрения...
Ладно! Опишем беспристрастно!
Блондинка. С интенсивно-золотыми локонами, которые ниспадают на плечи крупными кольцами. И падают вниз по желтой мантии. Мантия, кстати, не чета моей. Подогнана по фигурке и сшита из какого-то дорогого материала. А вот отделка подкачала. Вкус девушке явно зарезали. Иначе она не прицепила бы к мантии безумно дорогие и модные кружева с рисунком. На такой хрупкой (что есть, то есть) фигурке лишние черты и полосы смотрелись, как колбасная нарезка на блюде. Личико какое-то... странное. Эльфийская кровь сказалась? Этакое суженное к подбородку. А глаза не слишком большие. Зато раскосые. И получается какое-то хорьковое выражение лица. Хищное.
Неэстетично.
Хотя это я злопыхаю. Кому-то ведь нравится. Вон сколько парней вьется вокруг. И Эвин присоединился.
Но внимания оборотню доставалось не намного больше, чем шести его конкурентам.
Так, то головку склонит, то улыбнется рассеяно... голос очень тихий... даже не расслышать. И говорит очень мало.
По принципу — молчи дурак, умнее будешь?
Не знаю.
Я ничего не могла с собой поделать.
Мне эта блондинка НЕ НРАВИЛАСЬ!
И пусть я — дура!
— А ничего, — заметил Лютик.
— симпатичная, — поддержал Лерг.
— Ёлка, а тебе как?
— Не знаю, — честно созналась я. — Вроде так не кикимора. Но что внутри?
— а посмотрим поближе?
— Нет, — отказалась я. — Лучше послушаем.
— Это как?
Моя идея была проста.
Кто скажет больше всего гадостей о женщине?
Разумеется, ее подруга. Подруг я не знаю. Но судя по виду девушки, по ее прическе, макияжу, мантии с кружевами... Березка что-то знать должна!
Вот с подругой я и побеседую вечерком. А до тех пор — Эвину сплошные слова одобрения.
На том мы с парнями и договорились.
Может, я правда ревную друга?
Я честно попыталась встряхнуть свои ощущения и чувства.
Нет. Не ревную. Эвин мне как Гошка. То есть как брат. Братьев не ревнуют, если крыша не поехала. Но что-то внутри просто шепчет 'не верь, не верь, не верь...'. И звенит колокольчик, предупреждающий о нехорошем.
В детстве так со мной уже было.
Компания подростков, авторитет у самого крутого. Очень симпатичный паренек был, девочки просто лежали. В этаком пиратском стиле. Кудри каштановые, глаза черные... лапочка. Весь вежливый, воспитанный, взрослые умилялись. А меня просто перекашивало. И хотелось удрать под корягу.
Когда через год оказалось, что мальчик четырнадцати лет — наркоман, никто и не верил.
А когда узнали, что еще трое из его компании уже подсели...
Меня родители раза три к наркологу таскали, боялись. В одном же дворе все жили...
Чутье?
Не знаю.
Надо поболтать с Березкой.
* * *
* * *
К подруге я решила зайти сразу после занятий. И не прогадала. Березка была одна и не слишком-то занята большим травником.
Я помахала в воздухе эльфийскими хлебцами. Между прочим, шесть серебряных за полкило. При цене на обычную ковригу хлеба в две медяшки. Зато — не полнеешь. И одним хлебцем наедаешься чуть ли не на полдня. Специально себе со стипухи прикупила. Ладно. Придется пожертвовать в фонд спасения друга.
