Портретное сходство

— Одеяло дай, что ли, — проворчал он, просовывая руки под шею и коленки Хельги, чтобы удобнее было взять ее на руки.

Через полчаса она так и не пришла в себя, а Камиль отчаялся окончательно. Перенес ее в свою комнату, одел кое-как в ночную рубашку, растер руки, дал понюхать солей. На этом его знания, как привести женщину в чувство, исчерпали себя. Постепенно, его сморил сон, и он вытянулся рядом с Хельгой, не раздеваясь.

* * *

Хельга.

Сначала было очень больно. Так больно ей не было никогда, и кричать от боли тоже было больно. Поэтому она кое-как сползла с кровати, пытаясь позвать замок, или Камиля, но упала. Сознание милосердно погасло, спасая от боли, и дальше был темнота. Темнота, чьи-то нервные, но осторожные руки, приглушенный сердитый голос, и успокаивающее бормотание.

А потом резкое пробуждение. Она открыла глаза, пытаясь сообразить, где она, и что с ней, и тут же услышала тихое дыхание спящего. Повернув голову, обнаружила рядом Камиля — он лежал рядом, полностью одетый, даже сапоги не снял. Она облизала пересохшие губы, и тихо позвала его:

— Камиль?

Он моментально проснулся, сел, рассматривая ее с каким-то облегчением.

— Как вы себя чувствуете?

— Слабость, — признала она и попыталась сесть. — А что случилось?

— Это я хотел бы спросить у вас.

— Я не знаю, — кашлянула она. — Пить. — Тут же к ней подлетел графин с соком. Она немного попила, отдышалась и спросила:

— Сколько времени прошло?

— Да почти четыре дня, — вздохнул Камиль, стягивая сапоги. — Сударыня, вы можете собой гордиться.

— Да? И чем же мне гордиться?

— Вам удалось меня напугать, Хельга, — он стягивал камзол, расстегивал рубашку. — А этим немногие люди могут похвастаться.

— Было бы, чем хвастать, — проворчала она, сползая по подушке.

— Может, и не чем, — покладисто согласился он, забираясь под одеяло. — Спите, Хельга. Я устал, как собака.

Какое там спать — когда он лежит совсем рядом, и спокойное дыхание поднимает и опускает мощную грудь, а запах его тела обволакивает, туманит сознание сладкой негой.

Хельга заставила себя отодвинуться немного дальше и закрыть глаза. Так, вслушиваясь в его размеренное дыхание, она и заснула.

После всего этого, они с Камилем стали сталкиваться постоянно — в библиотеке, во дворе, в коридорах — везде. Сначала ее это удивляло, потом настораживало, потом смешило. И тем не менее, ужасно льстило. Кстати, вопрос об обучении ее драться на шпагах, разговор больше не поднимался....

Ей нравилось чуть-чуть поддразнивать его, самую малость. На той грани, когда он понимает, что над ним посмеиваются, но не понимают, как. Кажется, ему самому это нравилось. Во всяком случае, он не пытался избегать ее, как раньше. И очень скоро она привыкла к его молчаливому присутствию, спокойному голосу и насмешливым интонациям.

Так и произошла катастрофа — она в него влюбилась. Даже, хуже. Она его полюбила. Влюбленность, она проходит, освобождает дух от сладкой отравы, а любовь — намного хуже. Когда человек влюблен, он не замечает недостатков объекта своих чувств. Все плывет в счастливой слепоте, отключая разум, обостряя эмоции. А когда любишь — все видишь, все недостатки можешь перечислить, все понимаешь — и что не нужна ты ему, и что безнадежно все это.... А сделать ничего не можешь. Правильно в народе говорят — сердцу не прикажешь. И глупости это, самонадеянные глупости, полагать, что можешь управлять собой — не черта не можешь. Губы сами расползаются в счастливой улыбке, когда видишь его. И только одно можешь сделать — превратить улыбку счастливой дуры в улыбку вежливой дуры. Разница невелика, собственно. Хуже, когда жить начинаешь с того момента, когда видишь его, когда себя забываешь, лишь бы все продолжалось.... Одно хорошо — им друг от друга никуда не деться. Хотя бы так.

* * *

— Что за чертовщина, — сердито пробормотал Камиль, выглядывая в окно. Хельга оторвалась от книги, вопросительно глядя на Камиля. — Тучи откуда-то принесло....

— Тучи? — не поняла Хельга. Отложила книгу, подошла к Камилю. — И правда, тучи.... Такого раньше не было?

— Никогда, — Камиль покачал головой. Взгляд его был прикован к горизонту, на котором пухли темные облака.

— То-то я думаю, потемнело рано, — пробормотала Хельга, отходя от Камиля. — Гроза будет?

— Не знаю. — Он покачал головой. — Пойдемте ужинать, Хельга.

— Пойдемте, — она легко положила руку ему на запястье. Он перехватил ее ладонь, переплел их пальцы.

За ужином их несколько раз тревожили отголоски далекого грома. Хельга радостно улыбалась — она всегда любила запах грозы, и теперь, не боясь простуды, подставляла лицо свежему ветру, льющемуся из окна.

Камиль потер лоб, задумчиво рассматривая погоду за окошком. Тучи приближались, уже почти цеплялись за верхушки близкого леса.

— Пожалуй, я вас покину, — Хельга встала, прикрыла окно.

— Время позднее, пора спать, — согласился Камиль, следуя за ней. — Доброй ночи.

— Спокойной ночи, — отозвалась она.

Гроза разыгралась не на шутку — от молний было светло, как днем, гром оглушал своими раскатами, ливень стоял стеной. Хельга крутилась с бока на бок, вздрагивая от особо громких раскатов, и уже встала, собираясь посидеть в гостиной перед камином, как окно взорвалось осколками. Вскрикнув от неожиданности, Хельга обернулась, и обнаружила в комнате Око богов. Око неспешно двигалось к ней, и Хельга, забыв про гордость, с придушенным писком вылетела за дверь, и впечаталась в грудь Камиля.

— Что стряслось? — почти сердито спросил он.

— Там Око богов, — сообщила Хельга, вцепившись в его рубашку. — Не ходите туда.

— Что там? — не понял Камиль.

— Око богов, — повторила Хельга, сводя концы ночной рубашки.

— Шаровая молния, что ли?

— Да.

— Понятно все. И как вы только уйти успели, — он надежно обнял ее, прижимая к себе.

— Я уже у двери стояла, хотела в гостиной посидеть....

— Не можете уснуть?

— Да, так гром грохочет....

— Пойдемте спать, Хельга, — вздохнул он и повел ее за руку, как маленькую, в спальню. — И даже не вздумайте открыть сейчас ваш хорошенький ротик, — строго предупредил он.

Хельга послушно закрыла рот и молча последовала за Камилем. Он завел ее в комнату, мягко подтолкнул в сторону кровати и начал раздеваться. Хельга заставила себя отвернуться, и нырнула за темный полог, закапываясь в одеяло. Кровать тяжело вздохнула под весом тела Камиля, он вытянулся рядом с Хельгой, закинув руки за голову, потянулся. От очередной вспышки молнии в комнате стало светло, и Хельга вздрогнула.

— Вы как маленькая, — со смешком сказал Камиль, поворачивая к ней голову. — Не боитесь ужасного старого психа, но боитесь грозы.

— Кто вам внушил эту мысль, интересно мне, — вспылила Хельга. — Про старого ужасного психа?! Вы вовсе не псих, и совершенно не ужасны.

— Я совершенно прекрасен, — немного растеряно ответил Камиль. — Сейчас бабахнет, не пугайтесь.

— Что? — не поняла она.

— Гром.

Последнее слово потонула в ужасном грохоте, и Хельга непроизвольно зажмурилась и втянула голову в плечи.

— Боги, да что это такое, — она с трудом перевела дыхание. Камиль вздохнул, и притянул ее к себе. Обнял, закопался носом в ее волосы, принялся гладить ее по голове. Хельга блаженно замерла, боясь спугнуть его. И теперь старательно вздрагивала от каждой молнии и раската грома. Немного осмелела, пошевелилась, положила ладони ему на грудь. Он тоже повозился, укладывая ее удобнее у себя на руках, прижимая ее лицо к своей груди.

— Спеть вам колыбельную? — иронично спросил он. Хельга подняла лицо к нему:

— Лучше поцелуйте, — сердито ответила она, с удовольствием рассматривая его растерянное лицо.

— Я не посмею, — как-то слишком серьезно ответил он.

— Тогда я посмею, — она слитным движением поднялась к его лицу и требовательно поцеловала, прижимаясь к его горячему телу. Большие ладони тут же опустились ей на спину, сминая тонкую ткань рубашки, пробираясь к желанному телу.

— Хельга....

— Вот сейчас вам лучше помолчать, — безапелляционно сказала она, проводя руками по его торсу, прослеживая пальцами темную дорожку волос на животе. Он втянул воздух через стиснутые зубы, комкая пальцами простынь, подаваясь навстречу ее рукам. Она упивалась этим живым откликом, заставляя его сдавленно выговаривать ее имя, снова и снова, сама сгорая в этой пылкой неге.

Бесконечная нежность — они щедро дарили ее друг другу, растворялись в ней. Она задыхалась от его бережных прикосновений, он беспомощно стонал от ее ласкового напора. Эта первая их ночь запомнилась бережностью, неторопливым изучением горячего тела, чутко откликавшимся на ласку, каждый вздох.

— Гроза миновала, — вздохнула она. Камиль быстро перевернулся, снова накрывая ее своим телом.

— Ты так думаешь? — он щекотно зарычал ей в ухо. Она извернулась, поймала его губы, притянула его на себя, обнимая, обволакивая своим телом. — Хельга, ты любишь грозу?

— Люблю, — признала она, про себя добавив 'Тебя'. Он как будто что-то почувствовал, пристально разглядывая ее лицо. — Камиль, может, поспим?

— Спи, — согласился он. — А я посмотрю.

— Не уйдешь?

— Куда я от тебя уйду, — ласково выдохнул он, устраивая ее голову у себя на плече. — Хельга?

— Да?

— Ты всегда будешь со мной?

— Всегда.

— Обещаешь?

— Клянусь, — серьезно ответила она, загоняя непрошеные слезы обратно.

Гроза и правда, миновала. Лес сиял умытой листвой, замок гордо сверкал мокрым камнем, встряхиваясь от долгого скучного сна, готовясь к настоящей жизни. В одном из залов неслышно менялись буквы на плите. 'Условие выполнено. Когда уйдет Проклятье, уйдете и вы, рука об руку'.

* * *

Из двухэтажного автобуса высыпалась очередная экскурсия, пестрой толпой разбавив сельский пейзаж. Экскурсовод сноровисто построила учащихся в пары, повела внутрь замка.

— Итак. Перед вами исторический памятник, относящийся к эпохе Императрицы Галисии. Хочу заметить, что это единственный сохранившийся памятник того времени. Долгое время подход к нему был закрыт горным обвалом, и лишь пятьдесят лет назад удалось пробраться сюда. Замок называется Хэль-Камиль, и окутан тайной и легендами. Он до сих пор хранит свои тайны, а ученые и историки ломают головы над его загадками.

— А какие тут легенды? — пискнула девчонка в смешной кепке. Экскурсовод смерила ее благожелательным взглядом, и продолжила:

— Самая интересная, на мой взгляд, легенда, связана с этим портретом. — Учащиеся послушно уставились на старое полотно. — На этой картине изображен великий полководец Камиль. Увы, родовые имена уже утеряны, но тем не менее. И вот здесь первая загадка. Как вы можете увидеть, грудь полководца украшают ордена и медали. Так вот, временной разброс между этими наградами составляет около тысячи лет. Мы с вами понимаем, что человеку не дано столько жить, соответственно, закрадывается мысль о фальсификации, подделки картины. Но это не так.

— То есть, как?

— Эта картина написана более пяти сотен лет назад. И все ордена и медали — тогда же. Возможно, художник зачем-то решил присвоить Камилю награды предков, но зачем — вопрос.

— А что за женщина с ним? — проявил интерес худой до безобразия парень.

— О, а это то, над чем ломают головы историки. По всем описаниям, это Императрица Хельга. Жена Императора Палия.

— А что она там рядом с полководцем делает?

— И тут мы вплотную подходим к самой интересной легенде. Она гласит, что великий Камиль — бессмертен. И что можно вызвать его из этой картины, когда грозит большая война. И если Камиль откликнется на зов, то победа — вопрос решенный, но в награду он заберет себе любую женщину. Это, кстати, немного подтверждает портретная галерея из семидесяти пяти женских портретов в галерее.

— Тьфу ты, — разочаровался кто-то из мальчишек. Экскурсовод неодобрительно на него покосилась и продолжила.

— Так вот, если принять на веру эту легенду, Императрица Хельга и была последней, кого забрал Камиль после победы в войне с Ликрой. В любом случае, понятно, что их связывало нечто большее, чем простое знакомство великого полководца и Императрицу.

— Ну да, — хмыкнул кто-то. Императрица сидела в кресле, в непринужденной позе. На полу, возле ее ног сидел Камиль, сияя мальчишеской улыбкой, на его плече лежала маленькая ручка женщины. Императрица улыбалась таинственно, но в то же время вся ее поза светилась сдерживаемым счастьем.

— Историки же склонны полагать, что был род, славившийся талантливыми полководцами, которых по традиции называли одним и тем же именем — Камиль.

— Все равно, легенда красивая. — Вздохнула девчонка в кепке.

— Обратите внимание на эту плиту. Текст на ней долгое время был скрыт, лишь недавно наши ученые смогли расшифровать надпись.

— И что она гласит?

— Миры сошлись.

— И все?

— И все.

— И что это значит?

— А этого, молодые люди, не знает никто.

— Замок совершенно потрясающий, — вздохнул кто-то из девчонок. — Но жить тут я не смогла бы....

* * *

— Дорогая, тебе не мешают эти люди? — Камиль поставил перед Хельгой чашку с чаем.

— Нисколько, — откликнулась она. — Интересно наблюдать за ними, слушать....

— Ну, да, — согласился Камиль. Хельга пригладила его волосы.

— Ты у меня совсем седой стал, — нежно улыбнулась она. Камиль поймал ее ладонь, шутливо прикусил пальчики.

— Я старый дед, ты забыла? Так непривычно, когда время снова властно надо мной....

— Ты, вроде бы, был рад, — строго прищурилась Хельга. Камиль хохотнул:

— Я рад, любимая.

— Я все надеюсь, что кто-нибудь даст нам толчок к разгадке, — проворчала Хельга. — Надоело уже голову ломать!

— Милая, может, хватит? — хмыкнул Камиль. — Главное, что Условие выполнено.

— Так мы же ничего не сделали для этого! — привычно вспылила Хельга.

Камиль потер лоб, виновато улыбнулся.

— Милая. Я как-то прогневал богов. А ты смогла смягчить их гнев.

— Как?!

— Не все ли равно? — ласково шепнул Камиль, обнимая Хельгу. Та привычно вздохнула сдала позиции. А что еще делать, если мужчина твоей жизни — великий полководец?!