Предел свободы. Часть 3

Я Пожиратель и убиваю магглов. Зачем? Для развлечения, они априори ниже. Разумеется, не стоит уделять этому занятию слишком много времени. Есть более важные дела. Так. Таак...

Я ненавижу своего отца. Пойду ли по его стопам? Определенно, нет. Занятие будет мне ненавистно и больших достижений не будет по определению. Может быть, беспрекословное подчинение его воле? Значит, я определенно слаб и... Нет, Орден Мерлина не вручают просто так. Да и безвольный червяк никогда не станет аврором первого класса.

Не сходится. Совсем.

Хорошо, зайдем с другой стороны. Консервативный, чистокровный глава семейства бросает сына в Азкабан. Его жена больна, и род, вероятно, угаснет. Бред. Нет, ладно, продолжим. Еще он честолюбивый министерский служащий. Мог ли он променять семью на карьеру? Не слишком вписывается... но допустим.

Теперь рассмотрим ситуацию со стороны. Карьере уже конец. Нужно спасать семью. Считается, что Барти Крауч спасал репутацию, но он сдал своего наследника, и среди чистокровных на него смотрели, как на предателя крови, что не способствовало сохранению должности главы аврората, а карьерой он очень дорожит... И так не выходит.

Сэм задумчиво смотрел на колдографию молодого человека в аврорской форме. Тот выглядел уверенно и время от времени поправлял свой аврорский жетон.

— Что же ты скрываешь, Барти? — задумчиво произнес Сэм, а затем отправился на выход из хранилища. Нужно пересмотреть воспоминания еще раз.

* * *

Хогвартс, 31 октября 1994.

— Гарри Поттер, — повторил директор, — пройдите в комнату для Чемпионов.

Гарри медленно встал из за стола, вышел на середину зала и спокойно заявил:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, даю вам слово, что не клал свое имя в Кубок.

После этого он отправился туда, куда указал директор. Первое, что он услышал, зайдя в комнату, был вопрос француженки:

— Что-то случьилось? Чемпионов зовут об'ратно в зал?

— Нет, — ответил Гарри. — Я четвертый участник.

— Что?! Это немысльимо! — возмутилась Флер.

Директора школ, похоже, разделяли это мнение. Их яростный спор был слышен издалека.

— Возмутительно! — надрывался Каркаров. — Нигде в правилах не сказано, что принимающая сторона может выставить двух Чемпионов!

— Он не можьет участвовать! Он мальенький мальчик! П'росто мальенький ма-льчик! — из-за акцента слова полувейлы звучали особенно обидно.

Мадам Максим принялась успокаивать своего Чемпиона, как маленькую девочку.

— Не стоит обвинять директора! — яросто вступил в перепалку Снейп. — Это все Поттер! Наверное, попросил кого-то из старшекурсников. Но гриффиндорцы, конечно же, не признаются!

— Я не потерплю необоснованных нападок на мой факультет, Северус! — ответила зельевару Макгонагал.

— Успокойтесь, — примирительно сказал Дамблдор. — Сейчас мы все выясним. Гарри, ты просил кого-нибудь положить твое имя в Кубок?

— Во-первых, я польщен, что профессор Снейп считает меня достойным участия в Турнире, ведь даже если бы кто-то положил мое имя в Кубок, тот все равно должен был выбрать достойных, — предотвращая многочисленные возгласы, Поттер добавил: — Но я никого не просил бросать мое имя.

— И почему мы должны тебе верить? — ехидно осведомился директор Дурмстранга.

— Я даю вам слово, что не бросал свое имя в Кубок и не просил никого из старшекурсников сделать это за меня.

— Не слишком весомый аргумент! — хмыкнул Каркаров.

— Звучит довольно оскорбительно, — ровно произнес Гарри и жестко закончил: — Но большего вы не получите.

— Минус десять баллов с Гриффиндора за неуважение! — возмущенно воскликнула Макгонагал.

— Гарри, я бы попросил тебя быть повежливее с нашими гостями, — мягко упрекнул гриффиндорца директор Хогвартса.

— Тогда им не следует забывать, что они здесь в гостях, — пожал плечами тот.

— Я смотрю, в вашей школе ученикам не достает дисциплины, — прокомментировал Каркаров.

— Хватит обсуждать глупости! — рявкнул Моуди. — Я чую здесь заговор...

Каркаров хмыкнул.

— ...в котором замешаны Пожиратели, — закончил отставной аврор и пристально посмотрел на разом побледневшего директора Дурмстранга.

— Аластор, я уверен, Игорь здесь ни при чем, — поспешил вмешаться Дамблдор.

— Кто-то обманул Кубок! Заставил его считать, что участвуют четыре школы. На ум приходит очень сильное заклинание Конфундуса, которое не под силу четверокурснику, — пояснил свою точку зрения Моуди.

— Тогда это точно не Поттер, — фыркнул Снейп, — для него и Люмос предел возможностей.

— Северус! — остановила его Макгонагал.

— Возможно, кто-то из старшекурсников решил подшутить над мальчиком, — вмешалась молчавшая до этого мадам Максим.

— Смешная шутка, — ухмыльнулся Моуди, отчего его обезображенное шрамами лицо стало походить на какую-то жуткую маску. — Обхохочешься. Засунуть паренька в смертельно опасный Турнир. Нужно вызывать авроров, они чуяли, что здесь что-то не так.

— Это ничего не изменит, — произнес стоявший в темном углу Крауч. — Правила не допускают двойного толкования. Тот, чье имя выпало из Кубка, обязан участвовать под угрозой потери магии.

— Мы, разумеется, не можем этого допустить, — задумчиво произнес Дамблдор. — Что ж, раз ничего нельзя поделать, Гарри придется участвовать в Турнире. Игорь, Олимпия, пройдемте в мой кабинет, обсудим детали, а Людо пока разъяснит нашим Чемпионам правила.

* * *

ОТ, кабинет Сэма Рэйли, ноябрь 1994.

«Папа! Нет! Выслушай меня! Я невиновен!» — слова молодого Крауча звучали искренне, трудно было поверить, что этот человек участвовал в пытках Фрэнка и Алисы Лонгботтом.

«Силенцо! Уведите его отсюда! Живо!» — так ответил на мольбы сына Бартемиус-старший.

Он пытался его заткнуть. Не позволить сказать нечто важное. Барти-младшего как Пожирателя наверняка допросили бы под зельем правды. Однако допроса не было. Его отец не позволил этой информации выплыть наружу. Ради этого он бросил сына в Азкабан. Сэм не мог даже представить, какого рода информация того стоила.

Теперь, после того, как специалистам ОТ удалось добыть информацию о семейной жизни Краучей, Рэйли понял, что Бартемиус никогда не отказался бы от сына. Оказалось, что в доме несгибаемого борца с Пожирателями главной была тихая и кроткая Элеонора Крауч, которая ни за что не позволила бы мужу сотворить нечто подобное.

А это значит, что мера была временной. Он считал, что вскоре произойдет событие, которое позволит оправдать его сына. Сэм считал, что Барти-младший работал под прикрытием. Конечно, такое не практиковалось в аврорате, и теперь Рэйли понимал, почему. По данным ОТ, чтобы получить метку, кандидат должен запытать человека, чаще всего маггла, до смерти. Никто не решился бы отправить аврора на подобное задание. А еще никто бы не решился разрешить применять к Пожирателям Непростительные. Или допрашивать под веритасерумом всех подряд, включая свидетелей и потерпевших. Железный Барти решился.

Это значит, что там, на суде, он прикрывал своего человека среди Пожирателей и поставил на кон все — карьеру, репутацию, судьбу сына. Должно было случиться что-то, позволившее бы ему оправдать все. Победителей не судят.

Но случилось нечто непредвиденное. Его затея провалилась, и он в считанные месяцы лишился поста.

Но почему же тогда он оставил сына гнить в тюрьме?

Внезапная догадка озарила Рэйли. Не оставил. Элеонора Крауч умерла через два дня после сына. Но она была серьезно больна и до этого.

Сэм понял, что ему нужно срочно отправляться в Азкабан. Там, на этом проклятом острове, находится ключ к разгадке.

Глава 8

Остров посреди болот, ноябрь 1994.

— Хэк! — Ремус с удовлетворением смотрел на очередное расколотое полено. Заготовка дров шла ударными темпами, но Дрэйк, который работал рядом, утверждал, что этого все равно мало. Сейчас в лагере собралось около трехсот оборотней из разгромленных аврорами поселений. Место было старинным, здесь укрывались оборотни еще до того, как их отношения с волшебниками были поставлены на цивилизованную основу. Теперь же темные времена возвращались, и ведомые своими старейшинами оборотни потянулись к старому убежищу. Остров был не так, чтоб велик и, неверное, не смог бы укрыть всех желающих. Там размещались шесть длинных, как у викингов, домов и несколько хозяйственных построек, одно из которых было приспособлено под склад. Именно туда Дрэйк сложил все привезенное продовольствие и предметы обихода.

Нахлынувшее воспоминание об ограбленном в Лютном волшебнике не прибавило Люпину хорошего настроения, но он знал, что такое необходимость. Тем более, что все новоприбывшие поступали точно также, добавляя одежду, продовольствие и медикаменты в общий котел.

Напряжение в лагере нарастало. Люпин, который уже бывал в общинах по заданию Дамблдора, понимал, что в ближайшее полнолуние будет бой за звание альфы. Но, по укоренившейся привычке оставаться в стороне, он считал, что эти события его мало касаются.

— А ведь ты нисколько не взволнован, — внезапно сказал Дрэйк, втыкая топор в ближайшее полено. — Настолько уверен в себе?

— Ты о чем? — спросил Ремус.

— Не притворяйся, — хмыкнул напарник. — Мы оба знаем, что грядет схватка. Тот здоровяк Ричардсон, из волшебников, выглядит достаточно опасным. Представляешь, каким он будет в своей волчьей форме?

— Не думаю, что меня это касается, — спокойно ответил Люпин.

— Ты надеешься избежать схватки? — изумленно спросил Дрэйк.

— Место альфы меня никогда не привлекало, — бывший профессор ЗОТИ продолжал размеренно колоть дрова.

— Вряд ли тебе это удастся, — теперь бывший глава поселка оборотней рассматривал его с каким-то новым интересом.

— Это еще почему? — Ремус прекратил колоть дрова и взглянул в глаза собеседнику.

— С твоей нынешней славой многие смотрят на тебя с надеждой. Когда мы обернемся, это проявится. Кто бы не победил, он постарается уничтожить угрозу. Мы с тобой бились плечом к плечу. Но в волчьей шкуре даже я не проявлю милосердия. У тебя есть только один выход — победить самому.

— Я как-то не думал об этом в таком ракурсе... — растерянно пробормотал Люпин.

— Тогда у тебя есть два дня, чтобы все обдумать, — с этими словами Дрэйк вернулся к колке дров.

* * *

Хогвартс, ноябрь 1994.

Быть четвертым участником в Турнире Трех Волшебников — то же самое, что быть пятым колесом в телеге. По крайней мере, так считали организаторы, которым приходилось в срочном порядке доставать все необходимое для еще одного Чемпиона. У Гарри были свои проблемы. Гриффиндорцы положительно восприняли появление Чемпиона с их факультета, даже несмотря на то, что они верили Поттеру и понимали, что его имя поместили в Кубок с какой-то целью.

Хаффлпафцы то и дело бросали злые взгляды на человека, который собирался украсть славу их факультета. Эрни Макмиллан, давний недруг Поттера, взглядами не ограничился и пытался читать обличительные проповеди на каждом шагу. Для хаффлпафца это закончилось тремя сутками в больничном крыле, а для Гарри — неделей отработок и еще большей неприязнью в глазах подопечных профессора Спраут.

Слизеринцы внезапно стали ярыми фанатами хаффлпафского Чемпиона. Теодор Нотт занимался тем же, чем и Макмиллан, но делал это в более цивилизованной форме, и потому стычек с гриффиндорцами не имел. Нельзя ведь запретить человеку говорить, что он хочет?

Ученики других английских школ волшебства разделились в неравных пропорциях, и большинство поддерживало Поттера. Элементарно — ну кто вообще знает, кто такой Диггори?

Настроение Гарри было мрачным. С его ограничениями в магии, ему оставалось уповать лишь на навыки трансфигурации и рунного волшебства. Некоторое разнообразие вносили беседы с Оливией Мортон, магглорожденной волшебницей, которая весьма интересно рассказывала об их школе, в которой основной упор делался на подготовке к жизни в обычном мире.

Слушая её истории, он пришел к весьма неожиданному выводу. Сама Оливия была дочерью весьма богатого бизнесмена, её одноклассник — внук адмирала, а отец другого занимал важный пост в министерстве внутренних дел. И так обстояли дела у всех учеников этой очень небольшой школы. Родственники весьма влиятельных людей, с хорошими перспективами, они не собирались работать помощниками продавцов в Косом переулке или вычесывать гиппогрифов. Гари и раньше сомневался, что Статут Секретности столь всеобъемлющ, как принято считать в волшебном мире. Рассказы Оливии давали понять, что в определенных кругах британского общества не только знают о существовании волшебников, но и очень хорошо представляют, как обстоят дела там, куда отправятся их дети.

Между тем, первое испытание стремительно приближалось. Гарри понятия не имел, чего ожидать. Людо Бэгмэн лишь заявил, что организаторы собираются испытать их отвагу. Это могло быть что угодно. Ведь не будет же сам Бэгмен выпрыгивать из кустов и пугать чемпионов криком «БУ!». Хотя, конечно, Поттера бы устроил этот вариант. Это гораздо лучше, чем сражаться с каким-нибудь неведомым монстром.

Вскоре загадка, не без помощи со стороны, разрешилась. Гарри был очень признателен Рону, несмотря на то, что он выполнил всего лишь роль гонца. Но обо всем по порядку.

За три дня до задания младший Уизли отвлек Гарри от созерцания пламени в камине.

— Гарри, представляешь, оказывается, мой брат Чарли здесь, в Хогвартсе! Он очень настойчиво просил передать тебе привет. Я попытался узнать про задания, но с усилением мер безопасности со всего персонала взяли клятвы, что они никому не расскажут о сути задания. Авроры пытаются не допустить повторения истории с Кубком...

Поттер внимательно посмотрел на однокурсника.

— Рон, вспомни... Он очень настойчиво просил передать привет?

— Да... Извини, мы говорили вчера, но я просто забыл, — повинился веснушчатый гриффиндорец.

— Скажи, — медленно произнес Гарри, — а где работает твой брат?

— В Драконьем заповеднике в Румынии... О, Мерлин! — осознал слегка побледневший Рон.

Гарри посчитал, что будет честно предупредить других Чемпионов о возможной опасности.

Так он и сделал. Седрик горячо поблагодарил, обещая поговорить с хаффлпафцами и заставить их перестать носить распространяемые слизеринцами значки. Крам также поблагодарил и твердо пожал Гарри руку. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и гриффиндорец внезапно осознал: «Он знает», — растерянно думал Гарри.