Кстати, что лучше звучит — Гарри Стоун или Валентин Засолов? По-моему, то и другое звучит невпечатляюще. По засолово-стоунски. Что-то вроде Солёного Камня. Гораздо лучше — Наполеон Бонапарт. Скромно и со вкусом.

Но любопытно, до чего ситуация, описанная в рассказе Блейна, напоминает мою собственную жизненную ситуацию. Нет, безусловно, разнятся бытовые детали и общий фон — район Великих Озер отнюдь не наше ближнее Подмосковье. Однако как совпадает настроение и событийная нить! Стоун, как и я, не в восторге от сложившегося положения вещей — решает коренным образом изменить свою жизнь. У нас обоих имеется опыт неудачной любви, а также соседство с одинокой привлекательной женщиной. Наконец, он и я занимаемся одним делом — переводом с иностранного языка. Совпадают даже наши мысли. По сути, мы с Гарри обычные резонёры.

Что ж, вероятно, многие люди в определённом возрасте оказываются в схожих ситуациях и переживают одни и те же чувства.

Я и Диана Штукка

Я с аппетитом доедал со сковороды вчерашние макароны, когда услышал тихое урчание мотора подъезжающей машины. Поднял голову и в распахнутое окно увидел новую синюю "ауди". За рулем сидела Диана Штукатуренко. Нет-нет, вру — Штукка. Свою прежнюю фамилию она и Артур год назад поменяли на эту с двумя "к" на конце. Оригинально, не правда ли? Так, по-моему, звучало намного благозвучнее.

Вскочив, я вытер полотенцем замасленный подбородок, прыснул на себя одеколоном и, затягивая на ходу молнию на спортивной куртке, побежал отпирать ворота.

— Привет, Валя! Привет, мой мальчик! — проговорила Диана, приоткрыв боковое стекло автомобиля. Потом, въехав на мой участок, выбралась из "ауди" и изящным движением пригладила роскошные каштановые волосы.

Я терпеть не мог, когда меня называли этим женским именем — Валя. Но от неё терпел. С годами Диана становилась только краше и привлекательнее. Одновременно она напоминала и леди Ди, и "Диану" кисти Веронезе. Поразительное сочетание несочетаемого! Но сегодня выглядела она неважнецки. Лицо покрывала неестественная бледность. Косметика была нанесена неаккуратно и наспех, а под воспалёнными глазами пролегали тёмные круги. К тому же от Дианы исходила непривычная напряженность и нервозность.

— Ба! Сошествие с небес!— произнёс я, всплеснув руками. — Какими судьбами?!

— Незатейливыми судьбами, милый. Самыми незатейливыми. Захотелось навестить старого друга, — сначала она ткнулась носом в мою щеку, а затем неловко её поцеловала. — Ты один, Валя? Надеюсь, что я не помешала?

— Нет, отнюдь! Страшно рад тебя видеть! — ответил я и расцеловал Диану в обе щеки.

— Это из области чистой фантастики, что мне удалось отыскать твой посёлок. Последний раз я была у тебя так давно. Здесь всё изменилось. Плутала-плутала, насилу нашла. Этих дачных поселков появилось как поганок после дождя.

— В рыночных условиях благосостояние части москвичей резко выросло. Отсюда и эти поселки.

— Что есть, то есть.

— Но, извини, не желаешь? — предложил я, сделав красноречивый жест в сторону сарая. Но вовсе не с целью похвастаться своим биотуалетом — Диану было им не удивить. Просто я подумал, что, возможно, в дороге её укачало. Поэтому она, собственно, и спала с лица.

— Ты, Валя, по обыкновению, внимателен. Спасибо. Но пока я воздержусь, — улыбнулась она, взяла меня под руку, и мы направились к моему жилищу.

— Мне показалось, что тебе нездоровится.

— А-а, понятно. Знаешь, я попала в огромную пробку. Вся издергалась и извелась. Там произошла какая-то кошмарная авария с человеческими жертвами.

— Бывает.

— На вашей трассе разъезжают сплошные лихачи-придурки.

— К несчастью, Диана, они разъезжают не только на одной нашей трассе, — глубомысленно заметил я уже в доме. Затем кивнул на сковородку с остатками макарон. — Кабальеро, можно сказать, обедал. Но не предлагаю присоединиться. Уверен, что откажешься. Позволь тогда, угощу тебя дарами моего сада. К примеру, яблоками — прямо с ветки. Ну, практически.

— Спасибо, Валя. Но от яблок у меня повышается кислотность. Я сама становлюсь как зелёный лимон, — ответила она, опускаясь на мягкое засаленное кресло и окидывая небрежным взглядом мою веранду. Я несколько смутился. В течение долгих лет мои бережливые родители свозили на дачу всё ненужное барахло — как своё, так и многочисленных родственников и друзей. В результате чего, она оказалось захламлённой сверх всякого предела. Что не умещалось в комнатах и мансарде, складировалось тут, на веранде. Диана, между прочим, сидела на кресле из румынского гарнитура, принадлежавшего некогда моему двоюродному дяде. Кресло, кстати, очень удобное.

— У тебя уютно. Во всяком случае, патриархально, — заметила Диана. — Настоящий винтаж.

— Что?

— Винтаж, говорю. Витает флёр минувших лет.

— Ага, старья у меня — хоть отбавляй, — согласился я. — Диана, щекотливый вопрос: если бы мы с тобой вступили в брак, то ты бы переиначила мою фамилию? Скажем, на Засолли?

— Мне больше нравится — Пересолли.

— Что ж, со смыслом. Вечно я по жизни всё пересаливаю. Есть невозможно. Но перейдем к культурной программе. Давай я почитаю тебе Шекспира в подлиннике.

— Попозже, Валя, хорошо? Чем ты сейчас занимаешься? — помедлив, спросила она.

— Художественными переводами. Но это так — пустяки. Ради хлеба насущного. Главное же, я собираю материал для научного труда. Мне представляется, что наш шедевр — "Слово о полку Игореве" — талантливая подделка восемнадцатого века. Идея, конечно, не новая. Но у меня есть новый подход, — вдохновенно произнёс я. Встречаясь с Дианой, мне всегда хотелось чем-либо поразить её воображение. Ошеломить каким-нибудь неожиданным известием.

— Разве такое возможно?

— Разумеется. Только я весь в сомнениях. Думаю, стоит ли мне вообще затрагивать данную тему. Ведь это способно навредить самосознанию нации. Развенчивать мифы крайне опасно.

— У тебя есть выпить?

— Подожди, Диана, вскипячу воду в чайнике, — ответил я, поднимаясь. — В двенадцатом веке не могли написать ничего подобного. Аналогичное произведение — "Задонщина" — создано спустя где-то два столетия. Да и то, оно дошло до нас обрывочно, фрагментами.

— Какая жалость!

— А я о чём? Конечно, жалость, — кивнул я. — Но основная моя идея совсем иная. Попытаюсь точнее её выразить. Хотя "Слово" и не было написано в двенадцатом веке, но сочинили его именно тогда. Написать и сочинить — разные вещи. Всё это время "Слово" существовало как бы незримо. Поэтому подделка восемнадцатого века — в принципе, и не подделка, а лишь запоздалое обретение им литературной формы.

— Как интересно! — сказала она без всякого интереса в голосе. — Валя, садись — ты меня не понял. Не разогревай чайник — пить чай я не буду. Мне бы сейчас чего-нибудь покрепче.

— Ради бога. В моём холодильнике есть початая бутылка "ржаной". Подойдет?

— Не подойдет. Я не люблю водку. Брр. Она не для меня. От водки люди болеют и травятся. Вот привезла с собой, — сообщила Диана, вынула из целлофанного пакета бутылку ирландского виски и поставила её на стол. Бутылка была литровая.

— Как пожелаешь.

К моему немалому изумлению она выпила подряд две рюмки. Потом хлюпнула носом, обхватила голову руками и громко, очень по-бабьи, разрыдалась.

Я поспешно поднялся, склонился над ней, обнял за плечи и принялся успокаивать.

— Диана, солнышко, что случилось? Объясни, пожалуйста. Тебя кто-то обидел? Ну, не плачь, не надо. Съешь лучше яблочко. Смотри: что за прелесть. Спелое, сочное, почти не кислое. Или, хочешь, сливку? У меня их целое ведро. Не гнилые, не червивые. Отборные сливки, хоть на базар.

— Валя, ты даже не представляешь... Такой кошмар... Такой ужас... Понимаешь, я убила своего мужа, — выдерживая долгие паузы, с надрывом проговорила она.

— В каком плане? — спросил я, чувствуя, как по моей спине пробегают мурашки.

— В самом обычном.

— Как? Насмерть?

— Ну да! Не задавай глупые вопросы, Валя! Как же ещё убивают?! Понарошку, что ли?!

— Прости, Диана. Я здесь, живя на даче, слегка одичал. Начал уж разговаривать с кошками и деревьями, — заметил я, кашлянув в кулак. — Поэтому до меня всё доходит как через пень-колоду. Так, кого ты убила? Артура?

— Да, Артура. Других мужей у меня нет, и не было.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Где?

— В нашем загородном доме.

— Как же так?

— Я сама не знаю, — ответила Диана, дёрнувшись всем телом. — Вчера Артур поздно вернулся с вечеринки. Встречался со своими школьными приятелями. Пришёл домой пьяный вдрызг и продолжал пить в одиночку всю ночь. Включал музыку на полную громкость, орал песни, пританцовывал. Всё не мог никак угомониться.

— Откуда у него столько сил?

— Видно, откуда-то нашлись. Мочился, стыдно сказать, в цветочные горшки. В пальму...

— Что, у вас нет нормального туалета? — удивился я.

— Представь, есть. Целых три. Но это его манера мне так пакостить, — всхлипнула она.

— Манера, по-моему, неприличная.

— Сказать прямо, свинская. Но что с того? После, утром, Артур закатил мне грандиозный скандал. Ревновал, упрекал за то, что я трачу слишком много денег. Что мало о нем забочусь. Грязно ругал моих друзей, обзывался, — говорила Диана со слезами, текущими по щекам. — А позже, у нас в подземном гараже, — я собиралась ехать в магазин за продуктами — налетел на меня с кулаками.

Она замолчала, собираясь с мыслями. Я её не торопил, тупо изучая этикетку на бутылке виски. Что тут скажешь?

— Словом, обезумел господин генеральный директор. Совсем чокнулся. Понимаешь, Валя, я струсила. Струсила самым банальным образом. Схватила с полки какую-то железку и ударила его вот сюда, — показала она себе на левый висок. — Он упал — и всё. Я гляжу, а он мёртвый.

— Ну и ну. Веселенькое дельце, — произнёс я, переводя дыхание. Протянул Диане было стакан холодной воды, но, заметив её колебание, выпил его сам. — Смерть — подлая штука. Она подстерегает нас, где угодно. В подземном гараже — тоже.

— Валя, клянусь, всё произошло совершенно случайно.

— Конечно, случайно. Я в этом не сомневаюсь, — кивнул я и провёл полотенцем по вспотевшему лбу. — Ты вызывала "скорую помощь"? Может, Артур не умер?

— Если бы не умер, — отмахнулась Диана — я бы только радовалась. Но там было столько кровищи — море, океан. И он не подавал никаких признаков жизни.

— Чёрт возьми, экая досада, — вздохнул я и последовал примеру своей подруги — осушил одну за другой две рюмки виски.

— И не говори, я вся в миноре.

— А это?.. Ты заявила в милицию?

— Нет, не стала. Не хватило смелости. Понимаешь, я преступница, убийца, и меня упекут в тюрьму. А я туда не хочу.

— Не обязательно, Диана. Я полагаю, что тебя осудят условно или вообще оправдают. Это же была вынужденная самооборона. Подобных историй великое множество. Поверь мне, тебя не посадят в тюрьму, — убеждённо произнес я.

— Валя, ты рассуждаешь, как наивный ребенок. Ты ничего в нашей нынешней жизни не понимаешь. Совсем ничего. Этой ситуацией непременно воспользуются компаньоны моего мужа. У них тут есть свой собственный интерес. Они настоящие хищники. Они зубастые акулы капитализма. Им крайне выгодно упрятать меня за решетку. Тогда они смогут спокойно, без малейших помех, распоряжаться всей фирмой и деньгами Артура.

— По-моему, ты несколько перегибаешь палку. Они же не разбойники с большой дороги. Не душегубы. Они всего лишь заурядные торгаши. Найми толкового адвоката — и всё будет в порядке.

— Ты, дорогой, не знаешь компаньонов моего мужа. Они — хуже разбойников и душегубов. Ради того, чтобы избавиться от меня, они пойдут на любую подлость. Подкупят следователя, судью, моего адвоката. Разыщут лживых свидетелей. А я не хочу в тюрьму! Я её боюсь! Ты видел, что за физиономии у преступников?! А у тюремных надзирателей?! Ничем не лучше, чем у уголовников! Они все мне противны! До сыпи на коже! — произнесла Диана, готовая сорваться на истерику.

— Прошу, не волнуйся. Всё как-нибудь образуется.

— Нет, ничего не образуется, — мотнула она головой. — Валя, ты мой самый лучший и преданный друг. Ты единственный на всём белом свете, кто способен мне помочь.

— Естественно, — неуверенно произнёс я. — Весь вопрос: как? Мне же не воскресить умершего Артура.

— Верно, воскресить нам его не удастся. Но мы должны что-то придумать. Мне необходимо как-то выкрутиться из этой истории. Извини, но я сейчас скверно соображаю. У меня путаются мысли. Голова гудит — бум-бум-бум. Но потом, обещаю, я сделаю для тебя всё, что только ты пожелаешь.

— Я не отказываю тебе в помощи, Диана. В любой — моральной, материальной и физической. Я всегда к твоим услугам. Но ты скажи, что мне нужно предпринять.

Она горестно развела руками.

— Ладно, — проговорил я, в замешательстве перемещая по столу пустую рюмку. — Кто-нибудь видел, как ты его того... стукнула?

— Ручаюсь, никто, — ответила Диана. — Всё произошло в подземном гараже нашего дома. Сам же дом, как ты знаешь, обнесён двухметровым каменным забором.

— Ничего не было слышно?

— Скорее всего, нет. Ведь у нас, Валя, не коммунальная квартира в "хрущевке" с общей кухней. Подглядывать и подсматривать за нами некому. Гостей на сегодня мы не приглашали, никто из посторонних к нам не приходил.

— Угу. Как скоро Артура начнут искать? — продолжил я свои расспросы. Но я надеялся, что сумею, в конце концов, убедить Диану заявить о том, что случилось, в милицию. Наказания, разумеется, ей не избежать. Но вряд ли оно будет чересчур суровым. В особенности, если учесть деньги и связи Дианы. Она ещё окажется героиней печатных изданий и экрана телевизора, как невинная жертва мужнего произвола. Что касается её страхов перед его компаньонами, то, по моему мнению, они были сильно преувеличенными.

— Понятия не имею. Наверное, дня через два-три. Раньше, бывало, на Артура находила хандра. Он по нескольку дней безвылазно сидел дома и ящиками пил красное сухое вино. Ни на какие телефонные звонки не отвечал, — произнесла Диана, рассматривая повреждённый ноготь на мизинце.

— Значит, некоторое время в запасе у нас имеется, — заметил я. — Да, где его труп? В гараже?

— Нет. Он в багажнике моей машины.

— Что? — оторопел я.

— Ну да, — подтвердила она.

— Как это — в багажнике твоей машины?

— Обыкновенно как! Валя, опять ты тормозишь! Не лежать же Артуру в нашем гараже! Это — опасно. Вдруг кто-нибудь нечаянно туда зайдет. Поэтому я взяла его с собой.

— Диана, а если бы тебя остановил постовой милиционер и осмотрел твой автомобиль?

— Ну и что? Велика важность. Меня и остановили за превышение скорости. Но не пугайся. Я сразу откупилась от милиции, и в мой багажник никто не заглядывал.

— Фу ты чёрт! С тобой, солнышко, сам живо угодишь в тюрьму, — невольно вырвалось у меня.

— Не торопись, Валя, в тюрьму. Ты мне нужен на свободе. К кому, кроме тебя, мне ещё обратиться? Таких людей больше нет, — проникновенно произнесла Диана.

— Полагаю, что да, — с кривоватой улыбкой согласился я.