Сказка о дьяволе

Смутно пришло воспоминание. Там, в черноте вечной ночи Эа, он видит нечто странное. Черная птица?.. поблескивают темные контуры в свете далеких звезд... металл? странные очертания, чуждые, непонятные... "Птица" приближается, а сознание его начинает угасать — избавление от боли... и вот перед глазами уже целая стена металла, и он понимает, что "птица" эта совершенно огромных размеров... Потом все исчезает.

Раздался странный звук — что-то вроде легкого пощелкивания. Потом женский голос спросил его:

— Вы слышите меня? Понимаете?

Язык был незнакомым — но смысл становился внятен почти сразу же.

Он рывком попытался подняться — и тут же осознал, что руки его свободны.

Странный свет, — не похожий ни на привычный, солнечный, ни на бьющий по глазам валинорский.

Растерянно оглянулся: "вы"? значит, он тут не один, и Гортхауэр тоже здесь?!

Нет. Рядом с ним сидела женщина — темноволосая, темноглазая, красивая, с короткой аккуратной прической — очень странной: таких Мелькор не видел ни у кого и никогда, ни в Валиноре, ни в Твердыне — нигде вообще: волосы облегали голову так, словно каждая прядь была живой змейкой. Одета она была тоже странно: свободные штаны и облегающая, низко открывающая грудь золотистая блузка.

Помещение, в котором они находились, было небольшим, и таким же странным, как и женщина — все белое, без единой пылинки, стены из светящегося материала; сам Мелькор лежал на небольшом ложе, напоминающем лодку — и тут же осознал, что, во-первых, ложе прикрыто сверху некой непроницаемой, но живой преградой, отделяющей его от остального пространства, и, во-вторых — он обнажен, если не считать какой-то незнакомой детали одежды... чего-то вроде коротких светлых... штанов, что ли? и, в третьих, выражение в глазах женщины совершенно однозначно: ей _нравится_ смотреть на его обнаженное тело.

— Успокойтесь, вам пока нельзя резко двигаться, — женщина подняла ладонь жестом предостережения. — Как вы себя чувствуете?

Он вдруг понял: боли нет. Той, привычной, которую он пытался отстранять столетиями. Осторожно коснулся лица: не может быть... От шрамов не осталось и следа.

Что же это за сила, которая оказалась способна снять Проклятие Эру?!

-Спасибо, — тихо выдохнул он. Снова прикрыл глаза. — Как твоё имя? Где я? Что это — всё? Как вам удалось?..

— Меня зовут Анна, — женщина наклонила голову, и, вглядевшись в ее лицо, Мелькор понял, что не может определить ее возраста — лицо было без единой морщины, но взгляд выдавал возраст. — Анна Пелли. Вы на борту моего корабля, мы в двадцати световых минутах от Возрождения-Вектор. Но ради Иисуса, если вы хорошо себя чувствуете — может, вы расскажете, что с вами произошло? У меня к вам тысяча вопросов. Кто вы? Как вам удалось выжить в вакууме? Кто те изверги, что сотворили это с вами? Честно говоря, я была уверена, что подберу на борт труп, уже готовила реаниматор, а вы, оказалось, вдобавок еще и не христианин, — она почему-то указала на свою грудь — и тут Мелькор понял, что небольшой темно-алый крест, тускло светившийся на груди женщины — не украшение, он составляет часть ее плоти.

Его глаза расширились: такого "украшения" ему ещё не приходилось видеть.

Он медленно осознавал услышанное. Корабль? Последнее, что он видел, были — звёзды. Значит — корабль, плавающий среди звёзд? Значит, — люди? Значит, его надежда оправдалась... Сколько же времени прошло?!

Она спрашивает — как он выжил...

-Я не человек, я не могу умереть. Там, в Эа — это была свобода... меня спасли от вечного заточения. Скажите, вы что-нибудь слышали о нас? Валар, Враг Мира?

— Валар? — Анна нахмурилась, словно вспоминая. — Валар... кажется, нет... хотя погодите, кажется, я припоминаю что-то...

Она повернулась к стене, нажала что-то — и перед нею развернулась панель, по которой она пробежалась пальцами.

— Валар... Вот! Старая Земля, двадцатый век от Рождества Христова, Англия, некий Толкиен, его книга... "Сильмариллион", сказка. Была чрезвычайно популярна... повествует об истории волшебных алмазов Сильмариллов, украденных Врагом Мира из рая земного, страны Аман... Это? — она снова повернулась к нему, глядя изумленными глазами.

-Это не алмазы, просто по огранке похоже, — сказал Мелькор и вздохнул. — Сказка, значит...

Он невольно посмотрел на свои ладони.

-Анна... Мне было бы лучше всё-таки встать. И одеться.

— Да, конечно, — она снова что-то сделала с панелью, и невидимый полог, отделявший ложе, исчез. Нахлынули тонкие запахи — незнакомые, странные... но не сказать, чтобы неприятные. От самой Анны пахло чем-то вроде весенней травы. — Только будьте осторожны, вы все же целых две недели были без сознания, и автохирург все это время работал над вами. Эти ожоги и раны... никогда такого не встречала. Да и физиология у вас нестандартная... Только вот одежды у меня не нашлось, я же одна на корабле. Я продезинфецировала ваше, — она протянула ему сверток.

Он быстро оделся, — под её взглядом чувствовал себя неловко.

Голова слегка кружилась.

-Спасибо... Расскажите мне. Я должен знать. Эти наручники — неснимаемые, вы понимаете? И — раз вы знаете хотя бы отголоски того, что было... вам не будет новостью то, что я скажу. Я не мог заживить эти раны и ожоги. Расскажите, — как? Я должен знать. Вы, люди, сильнее Эру, я только на это и надеялся. Видно, с тех пор прошло много времени... Там остался мой друг. Я должен понять, — где я, что здесь, как найти путь туда, в Арду. Говорите. И... нет. Сначала — ваша "тысяча вопросов". Я расскажу всё, что смогу.

— Видите ли... — Анна коснулась ладонью лба. — Мне трудно ответить — как. Я торговец, а не врач, здесь работал автохирург... — она показала на то странное ложе. — Я лишь читала данные. Работа была очень сложной, какой-то молекулярно-модифицированный уникальный сплав. Хорошо, что мы рядом с Возрождением-Вектор — потребовались консультации с планетными центрами, чтобы найти способ снять всю эту дрянь. И с плазмой крови было много проблем. Такие ожоги автохирург уберет за полчаса, а здесь провозились целых две недели. Если желаете, можно снять все данные, только если вы не специалист — думаю, тоже не поймете...

В голосе ее, при внешней ровности, звучала тревога. А еще — женщина совершенно не умела закрывать свои мысли. И сейчас, улыбаясь Мелькору, она думала о другом. О том, что этот странный человек — несомненно, кибрид Техно-Центра; что его появление рядом с ее кораблем никак не могло быть случайным; что теперь нельзя исключить риск, что все данные инфосистем корабля станут достоянием искинов, а значит, их с Исодзаки планы могут пойти крахом, и финал может быть любым, вплоть до того, что по прибытию на Пасем все, что ее ожидает — замок Святого Ангела, отлучение от Церкви и инквизиция; что самым безопасным было бы — вышвырнуть этого человека туда, откуда он явился, но делать этого нельзя, ибо он — еще и шанс выйти на контакт с независимыми блоками Техно-Центра, а тот уже несколько столетий не возвращался к проектам воссоздания — стало быть, возможно, в Техно-Центре опять назревает раскол, и это на руку Гильдии; к тому же, он, этот странный человек, так красив, они наедине — вся обстановка располагает к сексу...

— А как ваше имя? — спросила она.

-Не пойму, — признался Мелькор. Не напугать бы Анну ещё больше... — Послушайте. Я не человек. Я слышу то, что вы думаете. И — не понимаю. Слишком много того, что я не знаю. Кого вы боитесь?

Он замер в ожидании: а если это — рука Валинора?.. То, что проросло сквозь века — оттуда? Она говорит: две недели без сознания, да... Но — то, что вокруг него, нельзя создать мгновенно, значит — там, в Нигде, он провёл... как знать, сколько времени.

— Слышите то, что я думаю? — она замерла — и в ее сознании всколыхнулся настоящий ужас. На лице, впрочем, это не отразилось: Анна явно умела владеть собою. — Как интересно. Телепатия — уникальный дар... И что же я думаю сейчас? — она улыбнулась, вложив в эту улыбку всю силу женского обаяния — совершенно чуждого и Валинору, и женщинам Твердыни — откровенного, незнакомого, этим даже пугающего.

Мелькор с улыбкой покачал головой, — это было слишком смело.

-Я вам нравлюсь. Это не любовь... другое, проще. Вы ищете удовольствия... вы красивы, и ваша красота — это ваше оружие. Ваша жизнь опасна, и вы не знаете, что попало в ваши руки сейчас — в моём лице: надежда ли, или путь к гибели. Я чужой в вашем мире, и единственное, что я могу обещать, — я сделаю всё, чтобы не причинить вам вред.

Она кивнула... демонстративно спокойно.

"Вы действительно слышите мои мысли?" — медленно и четко спросила она.

Их взгляды встретились.

"Да. Слышу. Если вы хотите, чтобы я не услышал чего-то, вам достаточно просто подумать об этом, — тут же возникнет "аванирэ", "нежелание". Это называется — закрыться. Прорвать эту стену можно, у людей это проще, чем у эльдар, но это больно... я никогда этого не делаю."

"Действительно?.. Интересно... Тогда обо всем важном мы будем разговаривать именно так. У меня нет гарантий, что корабль не прослушивается. Скажите, вы четко помните свое прошлое?"

За вопросом этим стоял целый сонм мыслеобразов: "почему они предпочитают Англию?.. Джон Китс тоже был "оттуда"... они не умели имплантировать воспоминания в полной мере четко... как сказано в "Песнях" — память о снах... а если он — не кибрид? да нет, как же это возможно, ведь сказка... риск огромен..."

"Конечно. Память Валар — абсолютна, мы не умеем забывать."

Он чуть прищурился. Она явно проверяла его, видимо, — в их мире происходит что-то важное... опасное.

Крест на ее груди налился багровым светом и чуть увеличился в размерах. Анна прикрыла его рукой.

"Видите ли... Да, не стану скрывать — опасность есть, она велика, и вы можете стать причиной надежды или гибели. Вы можете рассказать то, что помните о своей жизни? Прежде всего — как получилось все это? как вы оказались в вакууме, с этой чудовищной цепью на руках? Что предшествовало этому?"

"Проще показать. Быстрее."

Его взгляд вдруг стал бездонным.

...Звёзды. Ласковая тьма Эа — родной дом.

Невиданная, никогда не слышанная никем из людей Музыка, — да, он помнил всё это, до последней ноты, до последней грани — напряжение чувств, отчаянное: да что же он делает, Эру, он же сам, своими руками, губит Арду! Да откуда же он взялся, если он тоже — из Эа, то как он может не знать, не видеть, КАКИМ должен быть мир!..

-Мелькор. Отступник.

Первое проклятие.

Первое предательство — тех, о ком думал, что поймут, поддержат, помогут... братья и сёстры.

Арда. Умирающая Арда.

Огонь, освободивший Арду, — и обрекший его на вечное изгнание. Отныне никто из Валар не посмеет открыто поддержать его.

Долгий путь жизни в тишине — и первая война. Смерть — за свободу и право быть собой.

И впервые — эта цепь на руках.

Заточение. Мандос.

Потом — свобода.

Лицемерный голос Манве: "да послужит это к исправлению его..."

А в глазах — если ж нет...

И — обещание приговора.

К которому и вела дорога в последующие века войн и тщетных поисков мира.

И если бы не тот майа...

Глаза в глаза — Анна, замерев, напрягшись, как струна, смотрела ему в глаза — и в них отражался круговорот чужих веков. Это заняло не больше минуты, но когда видение кончилось — Анна со стоном упала на пол, и замерла, бессильно вздрагивая. Ладони ее касались креста на груди, и Мелькор чувствовал, что от него по ее телу волнами расходится острая боль. А в мыслях было — "нет... не кибрид... невозможно... никто никогда и не слыхивал о таком вникновении! о небо, неужели это... "тигры, львы и медведи"? Он — из Связующей Бездны? Невероятно... проклятый крестоформ, он не желает чужих прикосновений..."

Мелькор опустился возле неё, — в глазах была растерянность. Осторожно приподнял за плечи, обнял... уже боялся предложить помощь.

-Простите. Простите меня. Я не знал, что эта... вещь не даст вам возможность спокойно смотреть...

— Это не вещь... — простонала Анна. Боль утихала понемногу. — Это крестоформ, благословление нашей Матери-Церкви, дарующей всем верным бессмертие во плоти...

Она с трудом поднялась и упала в кресло. Дыхание у нее было тяжелым, но постепенно все приходило в норму — и Мелькор чувствовал пугающую вещь: этот крест — он был не просто живым; он пронизывал все тело мириадами отростков, как паутина, врастал ими во все органы.

-Как это? — тихо спросил Мелькор. — Мы продлевали жизнь людям Севера, но бессмертия тела нет ни у кого, кроме нас, айнур. Даже тела эльдар со временем истаивают.

— Он восстанавливает тело, когда человек умирает. Восстанавливает в добром здравии и в молодости, — ответила Анна. — На третий день, так же, как некогда воскрес Господь наш Иисус Христос... Несколько сотен лет назад Господь подарил это чудо одному из священников, и ныне все человечество благодарно Священной Империи Пасема, которая несет благо всем людям, готовым принять бессмертие и ее животворящую власть.

Но Анна добавила мысленно:

"Все не так просто. Далеко не так просто... Крестоформ — благо, но и орудие управления в той же мере. А церковь попросту раба искинов, всегда жаждавших видеть человечество своими рабами... Вот почему я испугалась, решив, что вы — кибрид; это означало бы, что мы раскрыты Техно-Центром... я думаю, крестоформ — тоже их рук дело, и никакая святость здесь не причем. Но избавиться от него невозможно. Никак. Только Церковь может совершить это, отлучив человека от своего лона."

Мелькор с силой сжал виски. Многие слова остались непонятны, — набор звуков, но тон Анны, её чувства...

"Это похуже Валинора. И... что же делать? Можно хоть как-то отказаться, избавиться... или тут тоже — некуда бежать? Значит, всё было зря..."

Он с болью закрыл глаза, — на бледную кожу упали тени от длинных ресниц.

"Сделать что-то можно всегда, — мысленно ответила Анна. — У нас есть деньги, есть власть и влияние, но подлинная власть — здесь, — она коснулась груди. — Официально Церковь проклинает Техно-Центр и его искинов как исчадий Сатаны, но в действительности действует заодно с ними, это нам известно. Сделать... Известно, что ныне в пределах Священной Империи появилось "нечестивое дитя" — дочь кибрида и человеческой женщины, Энея, которая, согласно пророчествам, должна уничтожить Империю. Церковь, разумеется, жаждет уничтожить эту угрозу. А мы не хотим ничьих уничтожений вовсе. Можно сказать, что мы хотим выгоды... но воистину, хотя мы всего лишь коммерсанты — на нас нет столь тяжких грехов, как на Церкви, кричащей о своей святости."

"Как всё похоже, — глухо сказал Мелькор. — Жажда власти, стремление уничтожить... Мне безумно жаль, что я оказался прав: в Эа всё так же, как и у нас... может быть, здесь я пойму и то, откуда взялся Эру с его желанием создать мёртвый мир живых кукол... Какая разница теперь, была ли _там_ моя жизнь, или нет... всё напрасно."

Он поднял взгляд.

"Если бы только найти Гортхауэра... найти Арду. Наверняка какая-то из звёзд, которые мы видим отсюда, и есть её солнце. Я обещал, что вернусь за ним."