Поверить в чудо.

Зоя обнимала дочь, не мешая ей выплакаться, и тоже понемногу всхлипывала от жалости, потому что уже и не помнила, когда видела Ольгу в слезах. Жаль было ей и старого Профессора, ведь когда человек умирает, пусть и пожилой совсем, всегда кажется, что смерть наступила неожиданно, и больше ничего не остается, только плакать и утешать друг друга.

— Не думай об этом, как о зле, — стала тихо говорить Зоя. — Ведь после смерти душа человека, наконец, обретает покой, а еще получает ответы на все вопросы, которые мучили при жизни. Это нам, живым, плохо, когда от нас уходит близкий человек, а вот ему — совсем наоборот, поверь.

— Но я чувствую, будто потеряла часть себя, а еще уверенность в собственных силах. Как теперь работать?

— Это пройдет. И уверенность вернется. Пойми главное — Проводник никогда не уходит из жизни, пока не подготовит себе замену.

— Что? — подняла голову заплаканная Ольга.

— То, что слышала. Ты вполне готова к самостоятельной работе.

— Вот почему он так спешил последние недели? Я же чувствовала, что Ефимович держится из последних сил, но подпитывать себя он не позволял.

— Ладно, хватит слез, — решительно сказала Зоя, встряхнув Ольгу за плечи. — Поплакала — и бери себя в руки. Тебе сейчас нужны силы, ведь впереди похороны. И не смотри так, будто у меня нет сердца. Смерть Андрея Ефимовича принесла не только горе его родным и близким, она стала ещё и большим праздником для всех черных нашего города и поэтому...

— Они обязательно придут на похороны, — закончила мысль матери Ольга, — чтобы злорадствовать и радоваться. — Слезы девушки мгновенно высохли, а в глазах появился острый безжалостный блеск. — Хорошо, посмотрим, кто кого...

— Ты дров не наломай, дурочка. — Мать поднялась с дивана и стала собираться домой. — Мир все равно не переделать.

— Даже и пытаться не буду, не такая уж я тупая.

— Слава Богу! И помни: есть мы, и есть они, черные. Тысячелетиями мы живем рядом друг с другом и боремся за человеческие жизни и души. И борьба эта — вечная, так что ты ничего не изменишь, Ольга.

— Я — не Жанна Д'арк, идти на прямой конфликт не собираюсь, но обязана знать, кто из черных придет на похороны Ефимовича. Ведь это же мои будущие ...как ты их назвала? ...оппоненты, вот. А врага надо знать в лицо.

— Ладно, доченька, я поехала. — Зоя обняла Ольгу на прощание. — Береги себя, и прошу — не задирайся с черными, и вообще — веди себя достойно. Они ведь обязательно захотят спровоцировать публичный скандал, поэтому держи себя в руках и будь очень осторожна. Не дразни собак, слышишь?

— Обещаю, мама, не переживай.

Эти два дня, пока город прощался с Андреем Ефимовичем, стали настоящим испытанием для Ольги, ведь она неотлучно находилась рядом с семьей покойного, выполняя роль своеобразной скорой помощи. На третий день состоялись похороны, и к церкви, где отпевали покойного, пришло полгорода, чтобы отдать ему последнюю дань уважения.

Поминальная служба как-то незаметно убаюкала Ольгу, а еще принесла облегчение её душе, поэтому девушка решила примириться с потерей близкого человека, и сразу почувствовала, как ее тоска переходит в обычную грусть. Через полчаса служба закончилась, люди чередой потянулись целовать Библию в руках священника, иконы святых и распятие, а затем тихо выходили на улицу.

— Вот так, вроде и незаметно, жил рядом с нами замечательный человек, приносил людям пользу и добро, и все воспринимали это, как должное. А когда он умер, сразу стало боязно. Как теперь жить? К кому обратиться за помощью, не дай Бог что? — услышала над головой девушка тихий голос, а когда подняла взгляд, встретилась глазами с одним из своих новых клиентов. Иван Иванович Мусиенко был чиновником высокого ранга местной администрации и в своё время, по просьбе Ефимовича, помог Ольге переоформить на себя массажный салон, а потом еще и уладил ее дела с налоговой инспекцией. Иван Иванович подошел к девушке, когда она уже выходила из церкви, и сочувственно коснулся ее руки.

— Как вы себя чувствуете?

— Ничего, спасибо, — вежливо ответила девушка.

— Я знаю, покойный был для вас другом и учителем, и искренне сочувствую. — Увидев слезы в глазах Ольги, мужчина торопливо добавил, — Я тоже дружил с ним... и теперь ...чувствую себя очень неуютно, словно потерял не только близкого человека, но ещё и остался без защиты за спиной.

День выдался погожим и теплым, высокие старые дубы, окружавшие церковь, бросали вокруг себя густую тень и несли прохладу. Стояла тишина, и только со стороны центрального шоссе, кольцом опоясывавшего центр города, доносился шум машин. Люди садились в автобусы, чтобы ехать на кладбище, и вид у некоторых был таким мрачным и растерянным, что Ольга, которую остановил Мусиенко, вдруг поняла — это чувство беззащитности и беспомощности испытывают все.

"Вот и пришло мое время начинать работу Проводника, — подумала девушка. — Людям нужно дать надежду, чтоб они знали — ничего не изменилось ...кроме их защитника, конечно. И хоть я молода и ещё не очень опытна, но моя сила — это та стена, на которую всегда смогут опереться люди". Поэтому она с достоинством ответила:

— Иван Иванович, теперь со всеми проблемами и заботами прошу обращаються ко мне.

— Правда? — посветлело лицо мужчины. — Слава Богу, я надеялся, что так и есть, недаром Ефимович готовил вас себе на замену, но, все же, решил переспросить.

— А что, у вас что-то срочное?

— Нет, Боже упаси.

— Тогда извините, меня зовут в автобус.

— Да-да, конечно.

Городское кладбище располагалось на высоком холме сразу за городом. Здесь всегда гулял ветер, который, словно вредный хулиган, частенько портил памятники, порой даже валил старые деревянные кресты и постоянно гасил свечи на могилах. Но сегодня, обдувая людей теплым летним воздухом, он нес только облегчение, хотя Ольга, все же, почувствовала, как у нее по спине протекла струйка пота. Она стояла, поддерживая под руку вдову, и ждала, когда закончится очередь людей, которые подходили бросить горсть земли на гроб. А вскоре могилу засыпали и обложили венками и цветами. Юрий, сын покойного Андрея Ефимовича, громко пригласил всех в кафе, чтоб, как полагается по обычаю, помянуть отца.

И только после этой печальной трапезы, когда Ольга попрощалась со всеми и вышла из кафе, у нее произошла "долгожданная" встреча с ...оппонентами. Сразу возле дороги ее остановили две пожилые женщины (которых девушка приметила еще во время похорон, постоянно ощущая на себе их липкие взгляды), и вцепились в нее, словно клещи.

— Ну что, девка, дождалась своего? — начала одна из женщин неприятным низким голосом. — Уморила старика за полгода и хоть бы что! Ни стыда, ни совести!

— Зато теперь она зацапает всю его клиентуру и будет просто купаться в деньгах, — проскрипела товарка. — Молодая, а хваткая. Сразу поняла, где можно поживиться. Совести у тебя нет, бесстыжая! И где только берутся такие?

Ольга остановилась, с любопытством рассматривая черных, а потом спокойно ответила:

— Я бы не советовала здесь долго стоять, потому что вот вам, — девушка обратилась к первой женщине, — с новообразованием в левом яичнике, солнце категорически противопоказано, а вам, — Ольга посмотрела на вторую женщину, — после сложной операции на кишечнике вообще нужно как можно больше отдыхать, лежа в холодке. А теперь, извините, мне пора, — она обошла ошалевших от её слов черных, села в машину, которую торопливо подогнал к тротуару Виктор, и лишь затем, когда автомобиль уже тронулся, начала хихикать.

— Представляешь, у этих баб просто язык отнялся от изумления, хотя злобой исходили, словно только что из преисподней. Одно меня радует, вокруг них вились две здоровенные осы, и я очень надеюсь, что они их покусают.

— Бабы ос покусают?

— Да нет, наоборот, осы... — Ольга, не договорив, стукнула Виктора в плечо, — не смеши меня.

— Почему?

— Потому что сейчас не время.

— Глупости, — отмахнулся Засуха. — Я на личном опыте убедился, что люди, хоть и незаметно, но всегда улыбаются на похоронах, потому что подсознательно ...или вполне сознательно, радуются, что это не они легли в могилу. И ничего плохого в такой реакции нет, это как раз вполне нормально для живого человека, иначе мы бы вымерли от жалости к себе еще тысячи лет назад.

— Ох, Виктор, — вздохнула Ольга, — что бы я без тебя делала? Ты так вовремя подъехал, когда я вышла из кафе.

— Так мы ж заранее условились, что поедем домой вместе, вот я и встал первым из-за стола, когда увидел, что ты прощаешься.

— А я и забыла совсем, прости.

— Ничего удивительного, тебе столько пришлось пережить за это время, а тут еще черные. Это же они были, я не ошибаюсь? А такая встреча, кого хочешь, может выбить из седла. Не знаю, Оля, что они тебе сказали, но если бы взглядом можно было убивать... — он покрутил головой, не скрывая удивления. — И откуда у них столько злобы?

— Это профессиональное, дорогой.

— Как это, "профессиональное"?

— Понимаешь, обычные люди радуются и смеются, получая удовольствие от положительных эмоций, а у черных удовлетворение вызывает чужое горе, неприятности и беды.

— Господи помилуй, — выдохнул мужчина. — Ну, ничего, — продолжил он вскоре бодрым голосом, — вечер только начинается. Не попариться бы нам в баньке?

— В такую жару? — переспросила Ольга, а потом тряхнула головой. — А что? Я согласна.

14.

Баня с душистым паром мяты и любистка, расслабила девушку до кончиков пальцев, а когда Виктор еще и сделал ей массаж, втирая в сведенные напряжением мышцы душистый крем, Ольга уснула прямо на столе и даже не шелохнулась, когда Засуха отнес ее на кровать и бережно прикрыл махровой простыней. Виктор некоторое время посидел рядом, с удовольствием рассматривая девушку, а потом спустился на первый этаж и вышел на веранду.

Солнце садилось, быстро закатываясь за горизонт, где-то в лесу мелкой дробью стучал дятел, косые тени от дома падали на траву, затемняя ее до черноты, и только привычное пение кузнечика, встречающего трелью летнюю ночь, заставило мужчину улыбнуться. Он закурил, удобно устроившись в большом мягком кресле, которое Ольга вытащила на веранду, и стал терпеливо ждать Володю, обещавшего приехать с вечерним докладом. А когда тот через двадцать минут появился, то сразу оседлал удобный табурет, привычно прислонившись спиной к поручням веранды.

— Оля спит? — поинтересовался Володя, тоже закуривая сигарету. — Ну, и хорошо, а то она вымоталась за эти дни, даже с лица спала.

— Ей пришлось потратить много сил и энергии...

— Не надо объяснять, я и сам догадался.

— А что скажешь о моем поручении? Уже не будешь недоверчиво таращиться, решив, будто я спятил?

— Тоже скажешь, — улыбнулся товарищ. — Услышать такое и не вытаращиться? Представляю свое лицо...

— Видел бы ты меня, когда я это впервые услышал, — улыбнулся понимающе Засуха. — Ладно, давай к делу.

— Значит так, во время дежурства у гроба Профессора ребята заметили двух женщин, которые пытались подобраться к покойнику, но сделать им это деликатно помешали. Думаю, бабы так ничего и не поняли, а мы, в свою очередь, взяли их на заметку и теперь знаем, кто они и чем занимаются

— Черные?

— Ага, кстати, именно они подходили к Ольге после поминок и что-то ей говорили.

— Я был там, знаю.

— А что Ольга?

— Сказала, это действительно были черные, и они открыто грубили, провоцируя скандал, поэтому ей пришлось их немного "порадовать".

— То есть?

— А она перечислила каждой бабе ее болячки и посоветовала не стоять долго на солнце, так как это вредно для здоровья.

Володя фыркнул, а потом тихо захохотал.

— Вот, пацанка...

— Может, и пацанка, но сейчас, после смерти Ефимовича, ей будет очень тяжело... хотя и до этого тоже было несладко. Володя, еще кто-то был?

— Да какой-то дед непонятный. Мне даже показалось, он хотел добраться именно до Ольги, но ребята не подкачали. Дед сразу сообразил, что его обнаружили и убрался прочь так быстро, что мы не успели упасть ему на хвост.

— Как это? — Виктор нахмурился. — Дед обманул опытных спецов?

— Прости. Сам не знаю, как это получилось, — заместителю было неловко. — Но обещаю — мы его найдем, видеокамера, которая "пасла" входные двери, зафиксировала объект во всей красе. Вот, посмотри, — и Володя выложил на стол фотографии незнакомого старика в старомодном черном костюме.

— Ладно, — Виктор отодвинул снимки на сторону стола. — На сегодня это все?

— Да.

— Тогда пошли на кухню, ты ж, наверное, голодный?

— Да съел бы что-нибудь.

— Жениться тебе нужно, дружище, — сказал дорогой Виктор, — а то скоро 45, а все холостякуеш.

— Кто бы говорил, — фыркнул ему в спину Володя.

— Мое положение выгодно отличается от твоего, ведь наши с Ольгой отношения можно вполне назвать семейными. А вот у тебя даже любовницы нет, и уже давно.

За ужином Володя объяснил:

— Понимаешь, когда я вернулся из Афгана, то был таким диким, что с трудом сам с собой справлялся, где уж тут говорить о серьезных отношениях, не говоря о семье. А пока я приходил в себя, все порядочные женщины потихоньку вышли замуж, а непорядочные мне были не нужны, потому что и так давали.

— Но у тебя же был кто-то, я помню.

— Да, Светлана. Но она постоянно со мной воевала, пытаясь превратить в ручную собачку. А я этого не люблю, и когда прихожу домой, то хочу покоя, а не войны.

— "Я на тебе, как на войне", — тихо пропел Виктор.

— Собственно, кровать была единственным местом, где ее война меня хоть немного устраивала. Но однажды я понял, что так дальше продолжаться не может, сказал ей "So long" и убрался восвояси.

После ужина мужчины вышли курить на веранду, и Виктор, минуту помолчав, спросил:

— А что скажешь о дежурстве на кладбище?

— Ну и работа, — криво улыбнулся Володя. — Ребятам объяснять это было неловко, пришлось выдумывать невесть что. Хотя устроилось все вполне нормально, оказалось, родственник нашего Олега Буевского работает бригадиром местных могильщиков, так что его бригада временно увеличилась на одного работника. Это — днем. А ночью ребятам по двое придется дежурить у могилы Профессора с прибором ночного видения, чтобы пугать черных визитеров.

— Ты проследи, чтоб они там простой народ пугали. А то Ефимовича уважали многие, и в эти дни его могилу будут активно посещать, особенно на 9-й и 40-й день.

— Кстати, а что там будет на 40-й день, ты не узнавал?

— Нет. Ольга, если захочет, сама расскажет, а я специально не допытывался, в этих делах — меньше знаешь, лучше спишь.

— Золотые слова, — согласился Володя и через мгновение начал прощаться. А Виктор, после его отъезда, еще с минуту посидел на веранде, а потом тихо поднялся в спальню и нырнул в кровать к Ольге. Ему ужасно хотелось разбудить ее, чтобы заняться любовью, но мысль о том, что девушке необходимо отдохнуть, победила. Этот "подвиг" в небесной канцелярии не зачелся, потому что утром Ольга ошарашила его просьбой:

— Что ты скажешь, если мы несколько дней не будем видеться?