— А ничего и не надо говорить, — выдала Вера.
— И дался вам этот...
Врач не знал, как правильно назвать своего пациента, а обзывать не собирался, поскольку боролся за его жизнь, как прежде власть имущих мужей сильного мира сего.
— Человек, — ввернула Надя.
— Вот-вот. Не мучили бы его. Оставили б у нас.
— Смысл? Сами говорили: бессильны. А я не сдамся!
— Мы, — прильнула Надя к маме.
— Вот именно!
— Ну что я могу на это сказать — лишь одно: мир и впрямь спасёт женская, но не красота, а добродетель!
А после небольшой паузы прибавил:
— Держитесь! И верьте в чудо, ибо я — грешен! У меня много раз "уходили" пациенты на операционном столе, когда я в бытность обычным полевым хирургом пытался спасти израненных солдат в зоне боевых действий и локальных конфликтов!
— Да мы нормально, дядя! То ли дело наш новый друг семьи, — снова выдала Надя.
Как явился иной — тот, что стремился занять, казалось, пустующее место. Но не ведал того: уже занято неким оборванцем, коим занялась бригада реанимобиля, и не просто врачи, а светила науки в области медицины. Они тут же справились о состоянии дел больного у главврача госпиталя, и один из них — старший — при взгляде на олигарха отрицательно покачал головами.
Вера уловила его мысленный посыл, заявила:
— Доставьте его ко мне домой!
— Ну, ма, ты даёшь! Бабуля сама ляжет рядом с ним, решив: мы сбили этого человека по дороге.
— А так и было? — заинтересовался олигарх.
Вера не стала его разубеждать и говорить, всё как было на самом деле. И врачи приняли на веру её точку зрения, поскольку того действительно зацепило машиной.
— Удачи, — молвил на прощание главврач, проводив гостей на улицу.
Вера поспешила занять место в реанимобиле.
— А я? — опешила на миг Надя. И тут же выдала в своём излюбленном репертуаре: — Неужели, ма, ты доверяешь мне свою тачку в управление?
И для придания словам убедительности закрутила на пальце связкой ключей.
— Я пригляжу за ней, — заверил тот, кто набивался наглым образом в новые друзья семьи.
— Я уже давно немаленькая! Сама справлюсь!
— Это с чем же? Уж, не с управлением ли машины?
— А хоть бы!
— Ты до педалей дотягиваешься — газа и тормоза?
— Газ и рукой запущу, а тормозов и так полно! Например, ты!
— Хи-хи! Смешно! Очень...
— А мне — нисколько! У нас с мамой человек на руках, и он умирает. А ты... ржёшь как жеребец!
Олигарх притих.
— Иди ко мне в машину, я завезу тебя домой.
— И не подумаю! У нас с мамой имеется своя машина! — упиралась Надя.
— Понял, — дал знак олигарх личному водителю, чтобы тот не ждал его. — Тогда разреши мне управлять вашим авто?
Надя продолжала крутить ключами, делая вид, будто думает над данным предложением.
— А подаришь мне точно такой же брелок, что висит у меня на маминых ключах?
— Хм! Тебе — хоть точно такое же авто с полным багажником идентичных брелков и салоном конфет! И всего остального, чего ни пожелаешь!
— Тогда я хочу мороженое и прямо сейчас!
— Прямо сейчас не могу, а вот столько, сколько захочешь в ближайшее время — не вопрос! Не проблема!
— Вот, уже проблема! А говоришь: их нет у тебя, и ты всё решишь на раз! Не волшебник!
— Конечно! Олигарх — только учусь! Поехали...
— Считай: уговорил. Но я сяду на переднем сидении и не стану пристёгиваться ремнём безопасности!
— Нет базара! Зуб даю!
— Я запомню, и если что — возьму в качестве вознаграждения в случае обмана и повешу на верёвку в качестве амулета-оберега.
— Добро, — ухмыльнулся новый "друг семьи".
И покатил вслед за реанимобилем, а перед ним на его машине с включенным спецсигналом понёсся водитель.
2. КВАРТИРАНТ.
Так и "летели" они по дороге до столицы, пока не свернули с главной дороги в проулок, и затем въехали в просторный двор фешенебельного района высоток на Москве-реке.
Бригада реанимобиля переместила тело оборванца в грузовой лифт с соответствующим оборудованием, а затем проследовала за Верой в её просторную квартиру.
Бабуля не сразу отреагировала на возвращение родных.
— Это вы, девчонки? — вопросила она, очнувшись ото сна, задремав у экрана включенного телевизора в ожидании репортажа дочери. Вдруг узрела то, чего никак не ожидала. — Ой-ё-о...
— Спакуха, ба! Мы с мамой целы и невредимы!
— Вижу! А это кто? И что с ним?
— Может нам уколоть её? — предложил старший из бригады реанимобиля.
— У нас бабуля старой закалки! Обходится без иглы! — вмешалась Надя.
— Как знаете.
Врачи удалились, объяснив, что надо делать, пообещав прислать в качестве сиделки иного своего сотрудника — и как минимум — кандидата наук.
— И желательно женщину, — бросил напоследок олигарх.
— А это кто?! — удивилась несказанно старуха гостю.
— Неужели не признали меня? — ответил тот любезностью.
— Я не в том смысле, что рожа незнакомая, а очень даже, но какой статус у тебя у нас в доме?
— Это спросите у своей дочери?
— Типа новый хахаль? — выдала старуха вперёд той.
— Кто их нынче разберёт, ба. Одно слово — мужики!
— Я пойду, Вера! Дела! Но ты, если что, сразу звони, даже если я буду на приёме у самого — ну ты знаешь у кого! Надо отогнать ему его авто.
Олигарх намекнул на президентский реанимобиль.
— И чё? — выдала старуха-мать. — Ты намерена мне всё объяснить? Я к тебе обращаюсь, дочка! Что у тебя на уме, Верка? Не будь сердючкой!
— Не трогай её, ба, — взяла ту за руку Надя. — Пойдём, я всё тебе расскажу, как было. Не трогай маму. Не надо. Ей сейчас тяжело!
— А кому легко, внучка! Когда тут такое — и в доме, да ещё среди бела дня! — желала знать старуха: кого укатали в гипс, точно памятник ещё при жизни да всё тело разом. — Одно слово — статуя!
Вера осталась одна подле незнакомца, прислушалась, стараясь понять: тот дышит — жив или...
Послышался крик. И тут как тут явились её родные и близкие.
— Кто кричал, ма? — точно знала дочь голос милый её сердцу, и он не совпадал с тем, какой услышала она с бабулей.
— Тебе плохо, дочка?
— Не мне. Ему-у-у... — пустила Вера слезу, прильнув к телу незнакомца.
— Неужели он пришёл в себя? — пыталась Надя приблизиться к телу в каталке, подключённому к аппаратам жизнеобеспечения.
Бабуля не пустила.
— Чего испугалась, а? Да ещё на старости лет? Неужто смерти?
Вокруг квартиры женщин кружила невидимая тень, и металась, не имея возможности проникнуть внутрь. Что-то не пускало её — ни в дверь, ни в окно. Словно кругом находились невидимые запоры.
Последовал очередной крик, вырвавшийся из груди незнакомца, и он открыл глаза.
— Где я? — последовал в его исполнении странный вопрос. А следом иной. — Кто я?
— Вот это да, — скорчила Надя гримасу удивлёния.
— Да, дела, — согласилась бабуля.
Вера молчала. Их всех троих и приметил незнакомец. Глаза его округлились. И он ещё раз озвучил:
— Так, где я-а-а...
— На планете Земля... — только и нашлась, что ответить Надя, поскольку ни мать, ни бабушка, вообще не знали, как должно реагировать в данной непростой ситуации, и что говорить. И следует ли вообще.
— Неужели, правда?
— А ты точно вчера свалился с луны, дядя.
— Я?!
— Ну не я же! У меня земная прописка, как у любого нормального человека. Или ты не из их числа — псих?
— Кто я? Как ты назвала меня? И кто сама? Что за существо?
— Во гость даёт, — наконец прорезался голос у бабули. — Тоже мне птица! Ещё тот орёл, да не тот, что в небе, а клюёт кое-что с земли, подбирая крошки!
— Вы — люди?
— Аллилуйя! — опять вставилась Надя. — Он прозрел!
— Не совсем! Что я делаю здесь?
— Здесь — это где?
— На вашей бренной и грешной земле?
— А ты уже побывал там — на небесах?
— Да...
— И как там? Жить можно или...
— Надька, помолчи! — остановила её мама. — Не видишь: человеку плохо!
— Ему? Хм! А как мне кажется: с ним полный порядок — по здоровью, но явно не с головой.
— Цыц!
— Нет, ты слышала, ба! Мы в своём доме, а он — гость!
— Кто я? — вновь заинтересовался незнакомец.
— Человек! Этого достаточно?
— Я?!..
— Не слушайте вы мою проказницу, — показала Вера кулак Наде.
— Это она кому, ба? Мне или тебе? А то и вовсе обоим?
— Да тихо ты, пигалица! У нас больной в доме, а ты создаёшь шумиху, когда требуется покой!
— Так не в морге!
Незнакомец продолжал коситься в недоумении на женщин, а после повернул головой в одну сторону, затем иную. Всё было реально — материально.
Надя притихла, принявшись наблюдать за действиями незнакомца.
— Вера, — окликнула старуха. — Тебя можно на два слова?
— Идите. Не беспокойтесь за меня, — мгновенно отреагировала Надя.
— Я больше боюсь за него — покидать на тебя.
— Да не боись, ма. Не сломаю его. Чай не статуя в музее — лапать не стану.
— Ловлю на слове.
Не успели мать и бабушка удалиться, последовал грохот, и они тотчас вернулись в комнату. Надежда суетилась вокруг тела незнакомца, заключённого в гипс, что лежал лицом вниз на полу, рухнув с каталки.
— Я же тебя просила не приближаться к нему-у-у... — устремилась Вера к незнакомцу.
— Я не хотела — не собиралась, ма, — принялась оправдываться дочь. — Он сам упал! Я даже пальцем его не коснулась!
— Ты — с трудом верится!
— Ну, хоть ты, дядя, заступись! Оправдай!
— Ай... — почувствовал он боль, когда женщины — все втроём — перевернули его.
За данным занятием их и застукала "сиделка".
— Я вижу: не вовремя. Вы тут "делом" занимаетесь.
— Ага, — молвила Надя. — Больной совсем больной. И на голову! Решил: умеет летать. И полетел, только со всего маху телом на пол.
— Ясно.
— Что? — вопросила старуха. — Он — того — псих?
— Нет, но всё может быть. Я уже в курсе его предварительного диагноза — у меня документы с заключением на руках из госпиталя и бригады правительственного реанимобиля.
— А вы кто, тётя?
— Я — врач, и буду следить за данным пациентом денно и нощно, пока он...
— Что? Не оживёт? Так уже! И пытался ходить, — усмехнулась Надя.
— Вот это и странно. Меня заверили: он — нежилец. А как я вижу: выздоравливает и не по дням, а по часам.
На лице зарубцевалась рана, и кровоподтёк под глазом исчез.
— Вы видели это?
— Что?
— Изменения с больным. У него затягиваются раны на лице!
— Какие раны?! — удивилась Вера. Их не осталось, хотя она помнила: точно были. А где и какие — уже не осознавала.
— А что если нам избавить его тело от гипса? — не удержалась Надя.
— Как? Зачем? Для чего? — окончательно растерялась "сиделка".
— Чтобы больной мог ходить и нормально передвигаться — сам.
— Что?
— Слышала, тётя Мотя!
— Я — Мария!
— Магдалена? — выдал больной.
— Точно больной! Значит это не розыгрыш!
— Так я несу инструмент? — продолжила Надя в том же духе.
— Что ты подразумеваешь под ним, деточка, а?
— Мотолок...
— Молоток?
— Ага. И долото с зубилом! И дрель с перфоратором...
— А отбойный молоток есть? — пошутила "сиделка".
— Сделаем. Не вопрос! Хоть бригаду строителей на дом вызвать! Достаточно одного звонка новому другу семьи. Верно, ма?
— Угу... — кивнула та.
— Люди-и-и... — пытался осознать это незнакомец.
— Он зовёт нас? — отреагировала "сиделка".
— Земля-А-А...
— Ему плохо! Оставьте нас!
— Нет, — воспротивилась Вера. Она хотела знать: — Что вы намерены предпринять?
— Для начала ещё раз обстоятельно осмотреть больного и убедиться: правильно ли ему поставили диагноз мои предшественники.
— Тогда мы останемся! У себя дома!
— Хорошо! Только просьба: создайте тишину.
Врач занялась осмотром. Она уловила пульс на шее, приставив палец к артерии.
— Сердцебиение в норме. И давление 120/80. Странно! Очень странно и непонятно!
— Так что будем делать с гипсом — снимать?
— Я сама! — настояла сиделка.
— А может не стоит извлекать тело из "панциря"? — отметила бабуля. — А то он опять упадёт с кровати и его снова придётся закатывать в гипс.
— Не мешайте!
— Мама, помолчи, — попросила Вера.
Старуха демонстративно прикрыла рот рукой. То же самое сделала и Надя.
— Обезьяна, — покачала Вера недовольно головой на дочь.
— И вас попрошу обойтись без лишних слов, — заявила сиделка, попросив горячей воды. Кипятком и принялась размачивать и разламывать гипс.
Незнакомец странно косился на действия людей и никак не мог сообразить, что они хотят от него — делают, избавляя бренное и чужое тело от оков, мешающих ему двигаться.
— Вы — Божьи помощники?
— Практически, — заверила "сиделка". — Я — доктор — лечу людей в силу своих знаний и медикаментов.
— Неужели?
— Я давала клятву Гиппократу...
— Кому? Какому существу?
— Я вам больше здесь не нужна. Я — нейрохирург, а тут иной случай! Вызывайте психиатра, и чем скорей, тем лучше и не только для вас!
— Ага, — кивнула Вера.
"Сиделка" ещё раз внимательно осмотрела больного и послушала.
— Никаких отклонений от нормы нет. Просто чудо, если это не подмена, и диагноз записан на данного клиента, ибо он уже не наш пациент.
— А чей?
— Ваш, милочка, — усмехнулась "сиделка", взяв с Веры подписку о том, что её гость в полном порядке. Удалилась.
— И чё терь, девчонки? — вопросила бабуля.
Вера не дала ответа. Она глядела на незнакомца и не верила в то, что спасла его — соответственно была в ответе за него, приняв его крест на себя.
— Чё-то, ба, точно. А там время покажет, и всё расставит по своим местам.
— Хотите сказать, девчонки: у нас появился новый квартирант?
— Пока да... — подала голос Вера.
— Ой, доча! Ты хоть понимаешь, что творишь? Даёшь себе отчёт в сложившейся ситуации?
— Абсолютно!
— Чё?
— Ну, типа — однозначно, ба! Так понятно?
— Не сказала бы. Не совсем!
— И не надо. Не страшно!
— Вам? А мне — уже! Этот человек не совсем такой, как все.
— Но и не псих, пока это не установил психиатр.
— А когда он обещал заглянуть к нам?
— Тебе это зачем? Не боишься: ещё признает саму за...
— Кого — дуру?
— Нет, ба, это ты наговариваешь на себя.
— Ещё не надоело, родные мои? — повысила голос Вера. — Создайте тишину!
Незнакомец продолжал пребывать в трансе, и не мог осознать — принять — окружающую действительность. Реальность казалась ему миражом — бредом.
— Люди! Земля... — продолжал твердить он.
— Так ведь не черти и ад, — не удержалась в который раз Надя.
Незнакомец замер на миг, а затем, схватив руками голову, зажмурился. А ещё спустя миг и вовсе сорвался на безудержный крик.
— Господи-и-и...
— Ого!
— За что-о-о...
— Ага!
— Из-за чего-о-о...
— Угу!
— Ради чего-о-о...
— Ну, хватит! — прильнула Вера к нему.
— Я так больше не могу-у-у...
— Я тоже! — вторила старуха незнакомцу.
Дело было уже вечером, и за окном начало смеркаться. Как вдруг ни с того, ни с сего задребезжало стекло, словно кто-то невидимый бился о него. Тщетно. Невидимая тень осталась, как и прежде за пределами квартиры Веры, где жили три женщины, и все обладали именами общепринятых добродетелей. Бабулю звали Любовь.
