Поднимаюсь на ноги, отряхивая с колен пепел и жирную сажу. Как и когда всё закончилось? Как я остался в живых? Что это вообще было? Война? Не реально и нереалистично...
Не успеваю я понять что происходит, как мне в лицо брызжет фонтан стекла и крови, изрезая мне пальцы и лицо. Часы взорвались, опрокинув на меня потоки бурой жижи. Поскользнувшись, еле удерживаюсь на ногах и ору в голос, успевая заметить, что всё вокруг меня превратилось в груды металлолома и уже давно истлевшей золы:
— Что всё это значит?!
— Наступила самая долгая ночь... — Раздаётся флегматичный голос откуда-то снизу.
Вздрагиваю, отступив на пару шагов. Под ногами раздался хруст. Моё сознание не менее флегматично, чем услышанный голос, отмечает, что я раздавил некий обгорелый предмет, явно бывший когда-то черепом человека.
С асфальта поднимается труп. Как он там оказался? Я уже ничего не понимаю и не могу фиксировать окружающую действительность. Кажется, это всё всего лишь бредовый сон. Хотя... Тихо вскрикиваю, вырывая из ладони застрявший кусок стекла. Ни черта себе сон!
Труп, совершенно обгорелый, без всяких признаков пола или остатков одежды. Просто кусок жареного мяса. Видимо, принадлежавший человеческому существу. Единственное что я могу сказать. Смотрит на меня пустыми глазницами, улыбаясь уцелевшей нижней губой.
— И? Мне это снится?
— И это у меня спрашивает сам великий и могучий? Самый древний демон Столицы? — Слышу хрип из порванных лёгких. Собственно, через дыры в грудине трупа, я вижу эти самые спекшиеся пузыри. Сип раздаётся именно из них.
Я молчу, оглядывая свои ладони. Я — Ярт? Что-то становится понятным. Но чуть-чуть и очень смутно...
— Ты хочешь знать ответ?
Тихий свист сопровождает эти слова. И мягкий шлепок. У трупа отваливается левая рука, обнажая жёлтую плечевую кость. С небольшой брезгливостью наблюдаю за этим. А как она может быть большой, если я вижу вокруг себя такое... Скажем просто — такое... Даже не знаю как это назвать. Раздавленный упавшим фонарём ребёнок с сорванной некоей силой кожей — самое мягкое зрелище, из того что находится вокруг меня, короче говоря...
Думаю над словами трупа. И отвечаю вопросом на вопрос:
— Кто ты?
Шорох воздуха из лёгких трупа должен означать смех, явно.
— Значит, хочешь. Тогда смотри ответ на главный вопрос...
И мгновенно протягивает правую ладонь к моему лицу. Я не успеваю увернуться. Его указательный палец касается моего лба.
Руины мира вокруг меня покрываются трещинами. Напоследок я слышу меланхоличное утверждение трупа:
— Разгадка — всегда в прошлом.
Единственное, что я успеваю, это воскликнуть: 'Я не задавал вопросов!'. И всё вокруг меня взрывается осколками.
Глава 1
Приоткрыв один глаз, аккуратно оглядываю окружающее. Привидится же такое. Медленно выдыхаю воздух, сквозь сжатые зубы. Вроде бы нормально так сидели, курили. Приподнимаюсь из своего глубокого кресла, перегнувшись к чаше кальяна. Подхватив трясущимися пальцами щипцы, приподнимаю крышку и замечаю, что угли ещё красные, горячие. Значит, я вырубился ни с того ни с сего буквально на пару минут.
Кстати, я же сидел с Иваном и Костей. А где они? Окончательно скидывая с себя вязкий туман внезапного видения, вспоминаю, что оба вышли. Один на кухню, порубать бутерброды, а второй в туалет. Хм... Значит, они ещё не вернулись. Получается, прошло действительно пара минут, не более.
Ну и ладно. О видении я ещё подумаю. Дело с дочерью Александра меня этому научило. Думать внимательно, а не пускать видения на самотёк. А пока покурю я, пожалуй. Откидываюсь на спинку кресла, уютно устраиваясь, и схватив трубку, делаю несколько глубоких затяжек. Дым приятно окутал меня изнутри, и я задумался.
Пока с кухни действительно доносились скрежещущие звуки, а из ванны слышался шум воды, уловил мой обострившийся до обычного состояния слух, я погрузился в себя. С того момента, как закончилось дело девочки и я покормил своё желание обладать деньгами... Прошло около недели. Что было странным — так это один единственный факт. Родственнички из Клана так и не появились. Пока что. Это было удивительно, на самом деле. Обычно слово с делом у них не расходится. Поэтому сразу после своего позорного обморока в парке, я бросился устанавливать защиту и названивать всем своим знакомым с просьбой помочь магией. Ну и брату покойного Сергея звонил тоже. Он ведь тоже работает в Конторе. Ну, чтобы по своим каналам помог. К тому же, мы ещё и встретились на похоронах. Правда, гроб был пустой. Ведь настоящее тело Серёги до сих пор бродит по подземной Столице, пугая крыс и диггеров.
Даже карты раскладывал практически каждый день. Пока не убедился в том, что непосредственной угрозы, как ни странно, нет. Конечно же, она есть. Но не сейчас. И не такая прямая. Ведь обычно Кланы работают как бульдозеры на стройке. Жёстко, быстро и окончательно. А тут скрывается некая косвенная и долгоиграющая интрига. Звонок же мне, как я понял, преследовал лишь одну цель. Вывести меня из себя, сломать мою решимость, заставить оглядываться на каждую тень. Вымотать, короче говоря, и заставить пропустить главное. Которое проявится неожиданно и даже не скоро.
Делаю ещё одну глубокую затяжку. Кальян привычно издал булькающие звуки. Только вот такая работа — не в духе моего... ну, будем честными, не моего, само собой. Но суть ясна — такая тонкая и ювелирная игра, которую я предполагаю — не в духе этого Клана. Абсолютно не соответствует психике его членов.
Значит, в Клане что-то изменилось? А вот это уже неприятно. Потому что ведёт к абсолютно неясным последствиям. Либо? Есть ещё какие-то варианты?
Не знаю, не знаю. Выдыхаю из себя сладковатый дым, выбрасывая пока что из головы бесплодные мысли. Буду надеяться, что прямо сейчас ничто не сорвёт вечер. К тому же, мне иногда может прийти озарение. Это моё подсознание усиленно думает, а затем даёт подсказку. Есть такое ощущение, что сегодня меня, как раз таки, осенит. Потому как я прямо чувствую, как внутри моей головы проворачиваются винтики, шурупчики и шестерёночки, подспудно пытаясь решить очередную головоломку.
В комнате как будто из ниоткуда материализовался Иван с бутербродами. Хмыкнув, он грохнул тарелку об стол так, что куски хлеба, с маслом и икрой, подпрыгнули.
— Чего задумался? Новое дело наклёвывается?
— Почему ты так решил? — Ошарашенно уставился я на него.
Иван покрутил на пальце перстень, один из тех, что он нашёл в подземелье сектантов. И, как ни странно, даже не стал продавать. Решил оставить на память. Серебро и янтарь. Интересное, действительно же, сочетание. Теперь есть чем бросать ещё больше понтов вокруг себя, само собой.
— Обычно у тебя такое лицо... Либо когда тебе курить совсем нечего. Либо в случае обдумывания серьёзной ситуации. Серьёзной же ситуацией, для твоей персоны, может быть только новое дело, Яртище. — Улыбнулся он, крутанув перстень.
Я делаю новую затяжку, задумчиво глядя на кальян, где вновь всколыхнулись пузыри.
— Пожалуй, ты прав. Только я, скорее, обдумываю не новое дело. А старое. Ну и, само собой, родственников.
— Ах, да... Твой Клан. — Хмыкнул Иван. — Так вроде бы это была ложная тревога, ты сам говорил?
— Возможно, возможно... — Шепчу я, продолжая мучить трубку.
— Ну, так и что ты тогда обдумываешь? Неужели просто паранойя опять в тебе взыграла? — Интересуется друг.
— Можно сказать и так. — Отвечаю.
Во-первых, это была правда. Во-вторых, кое-что про девочку ему знать всё же не стоит. Зачем? И мало ли что может прийти в его очень умную и хитрую голову, если вдруг узнает? Даже представить себе не могу. Так что это наш с женой секрет.
Голова немедленно отозвалась тягучей болью, стоило только начать раздумывать над этим вопросом всерьёз. Не знаю, не знаю, но что-то за этим всем стоит. Даже не хочется знать что, если честно. Гудение же под крышкой черепа стало накатывать 'по полной программе'. Спешно тянусь за сигаретой и поднимаю глаза на только что вошедшего в комнату Константина.
— Костя... Ты же знаешь где у меня на кухне валяются таблетки? Принеси пачку от головы, пожалуйста. — Вымученно улыбаюсь, глядя на него.
Тот кивает и выходит из помещения, оставив меня вновь наедине с Иваном и внезапно накатившим приступом недомогания. Тру виски дрожащими пальцами, отмечая что они изрядно похолодели и покрылись ледяным липким потом.
— Что с тобой, Ярт? Башка разболелась? — С ноткой настоящего сочувствия спрашивает Иван, наклонившись ко мне.
— Да вот, совсем внезапно. — Отвечаю я холодеющими губами, быстро облизав их. Так и есть — сухие и потрескались.
— Клан атакует? — Серьёзно интересуется он.
— Кстати, вполне возможно. — Шепчу я, обессиленно раскуривая сигарету. Зажигалка выпадает из рук и я уныло чертыхаюсь вслед её падению.
— Знаешь что... Пожалуй, мы с Костей оставим тебя в одиночестве. Пока посидим на кухне, табаку понюхаем. — Задумчиво смотрит на меня мой хитрый товарищ. — Тебе в твоём состоянии нужно побыть одному, я же тебя знаю. Но уходить не будем, само собой. Если что — звони.
Он резко поднимается на ноги и зычно интересуется:
— Костя, нашёл таблетки?
С кухни раздаётся грохот чего-то падающего и раздаётся голос в ответ:
— Да, уже несу. Не говори под руку, Иван!
Появляется Константин, со стаканом воды и початой пачкой обезболивающего. Приподнявшись, я жадно вырываю блистер и разрываю его. Два маленьких кругляшка падают мне на ладонь...
Как капли застывшей крови...
И я быстро кидаю их в горло, опустошив протянутый стакан до дна...
Как жизнь покидает тело...
И оседаю на кресло, устало закрыв глаза. Надо отдохнуть. Немного. И хорошо бы даже вздремнуть...
А не попасть в очередное видение...
Глава 2
Кресты. Тела, вознесённые на них. Смрадная вонь от тел, подёрнутых разложением. Почва под ногами покрыта багровой коркой из крови. Застывшее страдание вокруг.
Поднимаюсь с колен, отряхивая чёрную короткую робу. Что здесь произошло? Сколько я был без сознания? Неужели великое сражение, бушевавшее здесь несколько дней и ночей — уже завершилось?
И я забыт своими? Или мы проиграли?
Чтобы найти победителя в этой схватке — подхожу к ближайшему кресту, оскальзываясь на склизкой земле, пропитанной выделениями. Она даже немного парит под ярко палящим солнцем.
Кстати, когда я потерял сознание — был самый разгар этой бесконечной бойни. И ночь, с заволоченным чернильными тучами, от бесконечного потока убийственных заклинаний, небом.
Подойдя к кресту, составленному из двух грубых деревянных досок, я вижу изорванное тело силура, с застывшим на его лице оскалом боли. На остатках его панцирной нательной брони — следы еретических символов и царапины от вражеских мечей.
Неприятное открытие, проносится в моей ещё гудящей от неприятной боли, голове. Хотя один — ещё не показатель. Может быть это была жертва. Или недостойный.
Что же у меня такое со зрением? Всё вокруг пока что плывёт и покачивается. Даже не разглядеть ничего, пока не подойдёшь поближе. Видимо, меня контузило каким-то убойным заклинанием врага. Да так сильно, что никто не мог отличить меня от мёртвого. Возможно, что и к счастью для меня.
Пелена перед глазами потихонечку проходит, и мир вокруг меня также понемногу перестаёт качаться, пока я подхожу к следующему, грубо сколоченному, орудию смерти. На нём висит советник.
Советник Конклава! Генерал армии Запада! Тот кто вёл самую большую армию силуров за последнюю тысячу лет!
Я застыл в шоке, глядя на командующего. Честно говоря, я его всегда не переносил на дух. Сволочью был отъявленной этот Арканот. Именно его голос, в том числе, лишил братьев моего клана, быть членами Конклава. В конце концов, именно по его протекции мой клан вообще был изгнан из числа Великих. А Кортарамо, мой двоюродный племянник, единственный, кто не был лишён прав — жалкая подачка, — оказался всего лишь офицером действующей армии, и, наверняка, погиб в уже вошедшей в историю, бойне при Козлином ущелье.
И я даже не успел его увидеть. Ведь именно Арканот, вместе с остальными советниками его группы внутри Конклава, проголосовал за то, чтобы я был лишён имени и назывался лишь как Клинок Империи. Конечно же, лишить меня моего звания Клинка — он не мог. Как и никто иной в Империи, кроме как если бы это сказал сам Молк. Традиции некоторых прав силуров — вечны и не могут регулироваться даже единогласным решением Конклава. Но всё, чтобы отобрать у нашей Семьи влияние — он сделал.
Редкий гад он был. Притом, что сам был дальним родственником Семьи. И сделал всё это лишь для одной цели. Чтобы забрать все богатства нашего Дома себе, как единственный кто имел бы на них право наследования. Что он и сделал. Оставив мне только мой личный фамильный особняк. И то — по одной причине — он принадлежал именно мне, и именно как Клинку Империи. Ведь право называться фамильным именем запретил мне Конклав с его подачи!
Все эти гневные мысли-воспоминания молнией пронеслись в моей голове. Впрочем, у этой вспышки яростной боли был и положительный момент. Сознание прочистилось, мир окончательно перестал вздрагивать вокруг меня, зрение полностью восстановилось и гудение в ушах прошло. Я вновь осознавал окружающее как настоящий высокородный силур, а не пришибленный пыльным мешком человек.
И теперь я в ужасе, пробирающем меня до костей, видел что всюду, куда хватает взгляда, на сбитых досках висят силуры. У меня резко задрожали руки. Медленно, на негнущихся ногах, подхожу к висящему генералу.
Его тело прошито насквозь заклинаниями и клинками врагов. Конечности превратились в лохмотья. Только точёное лицо высокородного не пострадало. Даже презренные враги, противостоящие нам, не посмели его обезобразить. Или оставили — в назидание? Не знаю.
Приближаюсь вплотную и вижу что по его лицу кровью выписаны те же еретические знаки. Значит, презренные всё же решили оставить свой след. Вот только никогда не умел читать на человеческом наречии Запада. И что здесь написано, наверное, опять же, к счастью, понять не могу.
— Как ты мог проиграть последнюю битву этой войны, Арканато? — Обессиленно выдыхаю я. — Ведь победи мы в ней...
Да что там говорить. Всё и так ясно. Наши войска, под командованием этого ублюдка, уполномоченного Конклавом, не считаясь с потерями, прорвались через неприступные горы, непроходимые болота, укреплённые города людишек и их союзников из лица потомков наших отступников, отвернувшихся от Кровавой Веры... Дойдя до самой столицы их союза. Вот она, где-то там, должна быть.
Как мог он проиграть финальную битву?! Пусть он был трижды ублюдком — но всё равно... Он был истинным силуром. И способнейшим командиром. И если его и убивать — это должен был сделать именно я!
А теперь — что?
Смогли ли наши войска организованно отступить? Вряд ли. Если даже генерал распят как безымянный воин... Всё вокруг устлано десятками тел силуров и презренными солдатами из людей-имперцев.
Нет, понятно что языческий союз людей и отступников понёс огромные потери, мы же были в сердце их земель. Но теперь они могут собрать армию и нанести удар в наши земли. А остались ли заслоны, на покорённых вершинах Пиковых Гор, разделяющих земли Кровавой Веры и поганых людишек? Или все войска Арканато бросил в прорыв?
