— Ма, глянь — карапуз, — усмехнулась Надя. — Тебе сколько лет, малыш?
— Молчи, женщина! Я взрослый — мужчина!
— Вот это да! Супер!
— Ты будешь моей наложницей, а женщина — рабыней! Старуху же я продам на невольничьем рынке!
— Чё?..
— Слышала, неверная! А твоим мужикам отрежет головы мой отец или потребует выкуп!
— Ну, ты! Не очень-то! А то я тебе уши надеру! — поднесла Надя кулак к носу карапуза. Он уступал ей в силе и возрасте. Убежал.
— Ага, испугался! — обрадовалась Надя.
Не тут-то было. Прогремел выстрел.
— Началось! — бросился майор на землю. И от него поступил призыв: — Ложись!
Все и без его команды попадали. Огляделись.
Прогремел ещё один выстрел.
— В доме засел кто-то, — указал капитан. И дал по окну очередь из автомата.
— Нет! Отставить! — догадался майор, что произошло — кто ведёт огонь.
И следом из оконного проёма вылетела граната. Прогремел взрыв. На миг стало тихо.
— Никого не задело? — послышался голос майора.
— Старуху зацепило, — увидел подле неё кровь капитан.
Та застонала. И тут же из лачуги выглянул псих с карапузом в руках. Тот отбивался от него. Укусил.
— Ай, чертяка-А-А... — вскрикнул псих. — Это он устроил нам войну! Вот бешеный!
Серафим занялся им, а майор приказал осмотреть старуха.
— Ты видишь, что натворил — кого ранил, — не удержался майор и влепил пощёчину карапузу.
Тот заревел.
— Вас всех убьют и ещё сегодня-А-А...
— Не сомневаюсь, — знал наверняка майор: боевики, заслышав в селении стрельбу, спустятся с гор тотчас. — Уходим! Быстро! Все!
— А как же вертушки, комбат?
— Нет времени, капитан! Один хрен, где подыхать! А тут люди — дети и старики!
— Да они все враги — только и ждут нашей смерти!
— Мы не они, капитан! Люди, а не звери! Отводи свой взвод! Шевелись! Времени нет!
— А может, удержим село, комбат, до подхода наших?
— Идиот! Пожалей пацанов! Я не собираюсь их гробить ради твоей прихоти получить медаль и выслужиться перед начальством! Слишком дорогой ценой она нам всем обойдётся!
— Тогда тебе не стать полканом, комбат!
— Как и тебе — мной, ротный! Укокошат тебя! Помяни мои слова! Не лезь на рожон, если хочешь жить!
Тот укатил, но не спешил возвращаться.
— Неужели он не послушался моего приказа?
— Что делать будем, комбат?
— Оставайся здесь, прапор! А я сам сгоняю за ним и его парнями! И если что — держись до последнего патрона, а после — бойца — до подхода наших! Это приказ! Стоять насмерть!
— Все умеют стрелять или хотя бы оружие в руках держать — держали? — обратился прапорщик к тем, кого они прихватили у блокпоста при въезде в Чечню.
Ответы были расхожими.
— Короче! Мужики берут оружие, а женщины — походные аптечки! И все слушают меня, выполняя мои команды, как приказы, что обсуждению не подлежат! Ясно?
Ответа прапорщику не требовалось.
В удалении — на ином конце горного селения — послышалась стрельба. Началась обычная перестрелка — разведка боем. Боевики стремились выманить "федералов" из населённого пункта, не имея возможности применить более мощное и разрушительно оружие за исключением стрелкового.
— Не высовываться! — приказал прапорщик. — Сейчас снайперы начнут долбить! Так что прячьте свои долбежки, кто не хочет стать дятлом и сыграть в ящик!
Сам упал. В него угодила пуля.
— Прапора зацепило-о-о... — послышался крик среди солдат.
— Спакуха, парни, — лежал тот, не двигаясь. — Жив я! Малость рёбра помяло!
Его спас бронежилет. Но ему всё равно досталось.
— Ищите глухаря! Он не станет менять позицию!
— Серафим, — окликнул того псих. — За мной в БТР!
— Стойте, идиоты-ы-ы... — пытался их задержать прапорщик.
Как вновь грянул одиночный выстрел, и его снова зацепило.
— Проклятье! — упал он, и подкатился под БТР вслед за подопечными.
Те воспользовались люком у дна, забрались внутрь.
— Ты наводчик, Серафим, я — стрелок! Работаем!
— А я кто?
— Ты, прапор, — водила!
— Ты псих?
— Да. Но прежде был майором авиации!
— Тут земля, ас! Горы! Чечня!
— А у меня за плечами Афган! И другие горячие точки на планете зарубежом!
— Понял. Работаем, псих. Я с вами, мужики, — подался прапорщик на уговоры, поскольку вслед за снайпером обстрел повели иные боевики из автоматического оружия, засев в непосредственной близости от селения.
Серафим засёк пару позиций противника, и псих отработал их.
— Эх, добить бы! Раздавить! — отметил пилот.
— Сделаем, — рванул рычаги прапорщик. И БРТ под его управлением покинул пределы села.
— Стой, маньяк! Завалят!
— Не боись, мужики-и-и...
Боевики только этого и ждали. В ход пошли взрывные устройства. Они применили гранатомёт, зацепив гусеницу по правому борту.
— Живьём хотят взять! — догадался псих. — Быстро в люк на полу и наземь!
Он дал пару выстрелов, и сам покинул позицию стрелка. Вовремя. Потеряв пару бойцов, боевики резко изменили свои планы в отношении них. И шарахнули из "мухи" по башне, а затем метнули гранаты.
Серафим, как и прапорщик с пилотом видели наёмников. Те находились в паре десятков метров от БТРа. И не встретив сопротивления, поднялись.
— Собираются нас добить, — ухмыльнулся псих.
— Знать будет сюрприз, — присовокупил шёпотом прапорщик. — Стреляем по моей команде одновременно и бежим к своим в укрытие! Готовы?
— Да, — заверил псих.
— Тогда начали — огонь!
Серафим замешкался. Он не мог нести смерть, являясь ангелом-хранителем, пусть и в теле человека, прикрыл собой отход подельников по несчастью, стреляя в воздух.
— Кажется, оторвались, — свалился прапорщик за ограду.
И к нему туда на землю примкнул псих.
— Обошлось, — выдохнул он.
Тут и появился Серафим.
— Да пригнись же ты-ы-ы... — повалили его наземь соратники по оружию. И видели... — Ранен?
— Ерунда-А-А... — застонал Серафим. И умолк.
Пуля угодила ему прямо в сердце.
— Чёрт! — дал очередь псих.
— Проклятье! — вторил ему прапорщик.
Боевики залегли и стали отползать к лесополосе, отстреливаясь.
— Всё пропало! — схватился за голову псих. — Что я теперь девчонкам скажу? Ведь мы подались сюда из-за него!
— Знать такова его судьба, — смахнул каску прапорщик. За что едва не поплатился. Его отработал снайпер.
На счастье бойца у него сбился прицел. Ранение оказалось касательным. На скуле образовалась царапина. А тут ещё случилось одно невероятное обстоятельство, повергшее в шок напарников Серафима. Он открыл глаза.
— Люди. Земля-А-А...
— Ой, живой... — не поверили они своим глазам. — Фантастика!
Рана исчезла. От неё не осталось даже следа.
— Неужели ты испачкался? Вот поросёнок! — порадовался псих. — А я уж, дурак, решил: тебе могила!
— Ага, — округлились глаза у прапорщика. Они не могли обмануть его. Он видел: ранение было — и в сердце. — Заговорённый ты что ли?
На ответ у Серафима не было времени. Боевики вновь пошли в наступление, и на этот раз с применением миномётов.
— Осторожно, мины-ы-ы... — раздался крик, заглушённый в последствии взрывами.
Боевики обстреливали те дворы, где укрыли от них бронетехнику "федералы", дабы они не могли ей воспользоваться и уйти.
— Теперь у нас одна надежда на спасение — вертушки, — отметил пилот.
Они вернулись на исходный рубеж.
— Вызывай майора, прапор. Не удержим село! Самим бы продержаться до подхода своих!
Сомнению слова аса не подлежали, и тот выполнил их в точности.
— Ты где, комбат? Отзовись!
Вместо него ответил капитан.
— Ранен он. Я теперь вместо него!
— Надо уходить, командир! Мы уже потеряли две машины!
— И всего-то! Я и то — три, и людей! У меня раненые — много!
— А у нас пока с этим порядок — нет проблем!
— Тогда держись, прапор! Вертушки уже в небе! Через час, максимум — два будут у нас!
— Вопрос — есть ли у нас это время! Надо соединится, командир! Иначе по отдельности не устоим! Боевиков много! Полон лес!
— Если бы, а то ими усыпаны горы. Мои бойцы насчитали уже не меньше трёх сотен, а они всё лезут и лезут!
— У нас, их пока что-то около роты. Но думаю: скоро подойдут иные банды — и тогда всем конец!
— Господи-и-и... — кинулась Люба к Серафиму. — Жив, родимый!
— А что мне будет — пули не берут пока!
— Это пока и пули, — заметила Вера. — То ли дело мины!
— Тоже осколки! Мелочь!
— Ну, не скажи-и-и...
Во двор угодила мина, и в доме вылетели стёкла.
— Отходим! — скомандовал прапорщик. — Все!
— Погоди, — придумал кое-что ас.
— Чего тебе, псих?
— Давай устроим боевикам очередной сюрприз!
— Как?
Пилот объяснил всё по-военному коротко в двух словах.
— Лады, — подался прапорщик.
Они подпалили ту технику, что вышла из строя, выкатив предварительно на дорогу.
Боевики ликовали, уверовав в скорую победу, и что сопротивление практически подавлено — "федералы" не окажут им достойного сопротивления, оставшись практически без орудий за исключением танка.
На месте стрелка расположился лично прапорщик, а наводчиком у него выступил пилот-псих.
— Пожаловали, моджахеды! Одно слово — духи! Черти бесплотные!
Не встречая сопротивления, боевики устремились на зачистку села. Грянул орудийный выстрел, и одна горящая бронемашина взорвалась. В ней детонировали снаряды.
Прапорщик угодил точно в баки с горючим. И боевики заметались в пламени, как с иной стороны дороги прогремел очередной взрыв.
Проход оказался скрыт огнём.
— Теперь можем пособить капитану, — ухмыльнулся ас.
— Ну, ты и псих! Но мне это нравится, дружище! Будем знакомы! — выдал прапорщик. — Я — Иван, но не дурак!
— Гаврила! С иными уже знаком.
Рядом с ними в танке находилась Вера с семьёй и Серафим. Им нечего было бояться. Помимо толстой брони, танк обладал системой двойной защиты, увешанный вплоть до гусениц коробками. По ним и забарабанил противник, едва они угодили в из огня в полымя.
Капитан отводил бойцов в беспорядке. Они бежали, а не отступали, и без оглядки.
Боевиков оказалась тьма. И они спускались с гор, пробиваясь сквозь ущелье — горное селение — лавиной людских масс.
— Это конец! — закричал капитан.
— Нет, конец — это всегда начало чего-то нового, — заметил в ответ Серафим.
— А он ещё и философствует!
— Где майор? Куда подевал тёзку? — накинулся псих на капитана.
— Не знаю! Не помню-у-у...
— Предатель!
— Нет! Всё произошло столь неожиданно — налёт. У боевиков в селении имеются скрытые ходы. Они точно черти вылезли прямо перед нами из-под земли и едва всех не перебили.
Те, кто сейчас находился снаружи, не отрывали голов от земли. Пули свистели градом, напоминая свинцовый дождь, а время от времени гремели взрывы... и падали мины.
Вера сидела, держа при себе дочь, закрывая ей уши, сама была не рада, что подалась с ними сюда. И вздрагивала, когда на корпус танка попадала мина.
Броня трещала по швам, но пока держалась.
— В люк! — скомандовал прапорщик, открыв крышку на полу.
Вовремя. Гости успели избежать трагедии, а его с капитаном накрыло взрывом. Из башни повалил дым.
— Наши-и-и... — послышались радостные возгласы солдат, уцелевших в перестрелке с боевиками. Они услышали рокот в небе, а затем узрели винтокрылые машины, налетевшие точно вихрь. И теперь уже боевики подались в направлении "зелёнки" без оглядки. Их обстреливали с неба реактивными установками залпового огня экипажи вертолётов, усеяв местность по обе стороны села, зажатого в ущелье воронками и телами боевиков. Продолжали гнаться за ними, не давая опомниться.
— А куда это они? — занервничала Люба.
— Спокойно, мать, — выдохнул облегчённо ас. — К нам идёт колонна.
Его слова оказались пророческими. С той стороны, с которой они заехали в горное селение, явилась иная колонна, состоящая преимущественно из танков и БТРов. Командиром оказался полковник.
— Вашу мать! Вас куда понесло? — услышали солдаты его крик вместо приветствия. — С ума сошли? Где командир? Кто он?
Никто ничего не мог толком ответить. А тут ему ещё на глаза попались штатские.
— А эти здесь, откуда взялись? И кто?
— А ты не ори! — выдала Вера. — У меня ребёнок! Поэтому попридержи язык за зубами и выбирай выражения, полкан!
— Она права, — заступился ас.
— Ты ещё будешь мне тут права качать, псих ненормальный! Кто здесь главный?
— По всей видимости: мы.
— Издеваетесь?!
— И не думали. Я в прошлом — майор авиации.
— А, отставник? Уже кое-что! Где начальник колоны продовольствия?
— Исчез. Пропал.
— Ясно. А его зам?
Псих указал на дымящийся танк.
— А зам зама — прапор?
— Что-нибудь проще спроси, да!
— Неужели все погибли?!
— Солдаты живы, — приметил псих сержанта среди них.
Тот был контужен. У него из ушей текла кровь.
— Ой! — опомнились женщины. И позабыв про всё на свете, бросились оказывать медицинскую помощь раненым.
— Ну, вы блин даёте, мужики, — молвил чуть спокойнее полковник.
Перед ним остался псих и Серафим. Тот особое внимание заострил на его рубахе. Она была изрешечена, а сам он жив и на нём ни царапины.
— Как такое может быть?!
— Вот и я о том же-э-э... — подал голос прапорщик, вывалившись из танка, попутно вытащив капитана.
К ним бросились их подопечные тушить пламя. С ними в последствии и пытался завести речь полковник о прояснении ситуации с уничтожением продовольственной колонны в горном селении.
— Сбились мы с пути, — заявил капитан. — И виноват в этом комбат!
— Вот гад! Решил спихнуть на него всю вину, — двинул прапорщик капитана кулаком в скулу. И вырубил. — Врёт он всё, полкан! Карта подвела! Неточной оказалась! И если бы не он, предатель, майор был с нами, и иные солдаты, а не полегли здесь из-за капитана! Он решил устроить войну. И не будь с нами гражданских — всем каюк! Увезли бы не как груз-300, а груз-200!
— Неужели? — покосился ещё раз полковник на них. — Зачем пожаловали?
— Это допрос или просто вопрос? — опередил псих с ответом Серафима.
— Пока просто беседа по душам.
— Мы являемся помощниками журналистки и её семьи.
— Ага. Охрана.
— Типа, — подтвердил псих.
— Ну и кто вас сюда направил и с какой целью?
— Вера, — кликнул ту Гаврила. — Подойди.
Она всё и пыталась объяснить полковнику, продемонстрировав документы.
— Что-то я ничего не понял! А где спецпропуск? Почему твой "полкан" не выдал его? Что за игру затеяли "силовики"? Тоже мне подарочек прислали! Внештатных агентов! Мало мне одного штатного.
— Изгоя?
— Да. Тут как раз работёнка для него, — заверил полковник. Майора не удалось найти. — По всему видать: боевики с собой унесли. И лучше мёртвого! Но если живого!.. Господи, спаси и сохрани его! Убереги от пыток и прочих напастей!
— А могу я встретиться с изгоем?
— Хм! Ща! Я сам видел его не чаще чем тебя, гостья! Он — приведение! Одно слово — призрак! Является ночью и уходит во тьму, — выдал полковник, приметив в небе вертолёты из группы прикрытия. — Возвращаемся на базу! По машинам!
