Киты по штирборту: Второй шанс. (Небесный Бродяга)

Хельга, как раз в этот момент менявшая повязку мотористу "Феникса", послушно кивнула. Я сложил принесённые продукты на расстеленный прямо на песке плед и не успел подсесть к командиру шлюпа, с целью прозондировать почву на предмет возможного обучения, как был перехвачен Краем.

— Рик, можно с тобой поговорить? — поднявшись на ноги, проговорил Бронов.

Я бросил короткий взгляд на Ветрова, индифферентно пыхтящего трубкой и о чём-то лениво переговаривающегося с так и оставшимся до сих пор безымянным для меня двигателистом шлюпа, и кивнул. Не сбежит от меня второй помощник капитана "Феникса".

— Замечательно. Давай тогда пройдёмся. Не будем мешать нашим кашеварам.

Первые десять минут мы просто молча шли вдоль берега. Край явно не знал, с чего начать разговор, а я ждал, пока он сформулирует то, что не даёт ему покоя. Наконец Бронов вроде бы определился с началом:

— Хм... ты не злись на меня, что так всё получилось, Рик.

— Как "так", дядька Край? — не понял я. А с чего я вообще должен на него злиться?!

— Криво, — поморщился он. — Я планировал на днях поговорить с тобой о возможном отъезде, благо Хельга не возражает против такого увеличения числа обитателей её дома в Новгороде, но ни за что бы не подумал, что оно так вот по-идиотски повернётся.

— Дядька Край, ты же знаешь... единственное, что держало меня в Меллинге, это отсутствие возможности изготовить документы. Возраст...

— А ты понимаешь, что теперь ход обратно в Меллинг тебе закрыт? — перебил меня Край, сверля суровым взглядом. — Из тюрьмы меня вытаскивали с грохотом, так что рыть землю следователи Гросса будут на два метра вглубь. И твоё участие всплывёт непременно.

— Вот уж что меня вообще не волнует, так это возможность вернуться в этот город. Век бы не видел эту клоаку, — честно ответил я и, чуть подумав, поинтересовался: — Дядька Край, а если не секрет, за что тебя в тюрьму-то отправили? Что ты такого натворил?

— Натворил? — Бронов бросил на меня нечитаемый взгляд и договорил: — Да ничего... если не считать скупки деталей со старой части свалки. Понимаешь?

Глава 4. Усталость знакома не только металлу

А это здесь при... Вот ведь гадство какое! Ну конечно, я-то успокоился, когда трюмники Гросса и гарнизонные перестали шерстить всех обитателей свалки, а они, очевидно убедившись, что автор подрыва из города свалить не мог, просто стали ждать и смотреть, где всплывут детали со старой части кладбища. Просто и изящно... Чёрт! Вот это подставился. И мало того что сам вляпался, так ещё и Края в это дерьмо втянул! И плевать, что по недомыслию. Сам дурак! Думать надо было, что делаю, а не кубышку набивать...

— Дядька Край... Прости. Это... — запинаясь, заговорил я, опустив глаза и не смея взглянуть в лицо отставному флотскому старшине.

Тот молчал, а я... у меня вдруг всё похолодело внутри. Если он сейчас... то останется только забирать вещи и бежать. Потому что терпеть презрительные взгляды от единственного близкого человека в этом мире я просто не смогу. Это будет невыносимо. Стыдно...

— Рик... Рик, твою китовую! — Сильные руки тряхнули за плечи, а у меня внутри словно струна оборвалась.

— Из... извини... те, дядька Край... я понимаю всё... виноват... я уйду...

Попытался вывернуться из крепкого захвата, не чуя под собой земли. Да я её даже не видел. В глазах муть, в ушах звон... и стыдно. Боже, как же стыдно-то, а! Это ведь из-за меня... всё из-за меня, любопытства дурного, шила в заднице... заигрался, взрослым себя почувствовал... а то, что за мои ошибки будут другие расплачиваться... долбодятел! Идиота кусок! Прав Край... но... больно, как же больно... снова один. Как всегда... Там и тут...

— Что здесь происходит? — Голос Хельги, неизвестно как оказавшейся рядом, донёсся до меня как сквозь вату... — Отец... что ты... сказал... Рик...

Темнота...

* * *

— Физически он в полном порядке. Даже удивительно. Тело по развитию соответствует примерно пятнадцатилетнему возрасту, жировая прослойка оптимальна, мышцы в тонусе. Явно занимается гимнастикой и очень неплохо. Я бы сказал, что комплекс упражнений ему ставил хороший профессионал... — Голос доносился откуда-то со стороны, но у меня не было сил, даже чтобы открыть глаза, не то что повернуть голову... Незнакомый голос. — Признайтесь, господин Бронов, учили парнишку... по вашим методикам?

— Доктор, это не то... — недовольно загудел Край, но был тут же перебит всё тем же незнакомцем... Доктором? Я в больнице?

— Всё-всё... Понимаю. — Незнакомец вздохнул. — Вас волнует, что произошло с молодым человеком... Ну, судя по вашему же рассказу, это истощение. Не физическое, подчеркну, психическое истощение. Постоянный стресс никому не идёт на пользу. А мальчик жил в таком состоянии больше года. Даже для взрослых подобное состояние губительно, а уж для ребенка, тем более пережившего потерю родных... При всей своей пластичности, с таким давлением детская психика справиться не может. Достаточно было малейшего толчка... потрясения, чтобы организм пошёл вразнос. Вы говорите, он потерял сознание во время обычного разговора?

— Да. Мы просто обсуждали причины наших... моих недавних неприятностей, как Рик вдруг начал заговариваться, просить за что-то прощения... всё порывался куда-то уйти...

— Вот вам и ответ. Очевидно, во время беседы он пришёл к выводу, что в происшедшем с вами есть его вина... я ведь не ошибусь, если предположу, что, кроме вас, он ни с кем тесно не общался... после смерти родителей?

— Ну... да. Я его даже Отшельником прозвал, в шутку. Он не обижался, — после недолгой паузы проговорил Край.

— Мальчик к вам очень привязан, господин Бронов, — помолчав, заметил доктор. — Похоже, вы для него единственный якорь. Родные погибли, близких друзей нет... Представьте, что он почувствовал, когда пришёл к выводу, что во всех бедах, происшедших с единственным близким ему человеком, виноват только он?

— Отец, ты что, обвинил Рика в том... — начала, но тут же осеклась Хельга.

— Дура, что ли? Дочка, как я могу в чём-то винить малолетнего пацана?! — рыкнул Бронов.

— Тише, пожалуйста. Рику нужен покой и совсем не нужны волнения. — Доктор одной фразой пресёк начинавшийся скандал. — Хм, может быть, будет лучше забрать его в госпиталь? А как выздоровеет, подыщем хороший пансион...

— Даже не рассчитывайте, — резко заявила Хельга. — Рик останется у нас.

— Я уже подал документы на опекунство. Рик мне как сын, — поддержал дочь Край, и в его голосе вдруг прорезалась угроза: — Доктор, даже не вздумайте препятствовать. Вы же не хотите получить такого врага, как я, правда?

Хм... интересно, а что такого может противопоставить уважаемому доктору обычный отставной флотский старшина?

— Господин Бронов, давайте обойдёмся без угроз. Если вы не забыли, то я эмпат и прекрасно вижу, что вы искренне привязаны к ребенку. И естественно, я не буду препятствовать принятию положительного решения о вашем опекунстве, — холодно проговорил доктор, а я еле удержал чувства в узде.

Эмпат?! Здесь есть адепты Эфира? Тихо, Рик, тихо... не время показывать эмоции. Если доктор не врет, то спалюсь на фиг. А выдавать тот факт, что я всё слышу, мне как-то не хочется.

Но вот то, что Край не винит меня в происшедшем, это хорошая новость. Тут он не прав, конечно, я виноват, но самое главное, что он меня не презирает! А опекунство... ох... об этом я подумаю позже... завтра... как проснусь...

* * *

Хельга тихонько вошла в светлую, скромно обставленную комнату, ещё недавно бывшую её собственной спальней, и, убедившись, что Рик сладко спит, прошмыгнула к массивному гардеробу в углу.

Сегодня у неё был важный день. Капитан "Феникса" Владимир Игоревич Гюрятинич должен официально представить её экипажу как помощника штурмана и шестого офицера корабля. А потому... из шкафа был извлечен парадный чёрный мундир с серебряными, надраенными до блеска знаками различия. Хельга окинула одежду довольным взглядом и, чуть подышав на значок выпускника-отличника, протёрла его рукавом рубашки. Убедившись, что форма в полном порядке, от длинной узкой юбки до воротника-стойки на кителе, девушка улыбнулась и, бросив короткий взгляд на разметавшуюся в постели фигурку мальчишки, махнув рукой, принялась переодеваться. Во-первых, единственный гипотетический зритель ещё спит, а во-вторых, ему всего тринадцать! Свои тринадцать лет она благополучно забыла...

Расправив почти незаметную складочку на кителе, Хельга окинула изучающим взглядом своё отражение в зеркале, висящем на внутренней стороне дверцы шкафа и, удовлетворённая увиденным, решительно кивнув, осторожно закрыла створку, предварительно сложив на полку шкафа домашнюю одежду.

— Каждое утро бы так просыпаться.

Голос, раздавшийся за спиной Хельги, заставил её подпрыгнуть на месте. Моментально развернувшись, она уставилась на кровать, но мальчишка продолжал спать как ни в чём не бывало. Послышалось?

Точно, послышалось. Хельга тряхнула гривой русых волос и, ахнув, помчалась вон из комнаты. До начала представления осталось чуть больше часа, а у неё ещё и коса не заплетена!

Тихо хлопнула дверь комнаты, по коридору разнёсся перестук низких каблучков форменных туфель с небольшими серебряными пряжками, и на втором этаже небольшого дома в пригороде Новгорода воцарилась тишина.

— Чёрт, чуть не спалился, — открыв глаза, выругался Рик, а на лице у него расцвела шкодливая улыбка. — Нет, но какие формы! Мм... Вот повезло этому самому капитану!

Впрочем, улыбка довольно быстро пропала. Паренёк взглянул на висящие над трюмо часы и, вздохнув, принялся выбираться из постели. Не у одной Хельги сегодня большой день. Рику предстоит не менее важное дело. Нужно объясниться с Краем и решить вопрос об опекунстве, поднятый вчера отставным старшиной в разговоре с доктором.

И как себя вести в такой ситуации, Рик представлял плохо. Но... молчать и притворяться, что ничего не слышал, не знает и не понимает, он тоже не мог. После всего услышанного вчера это было бы просто... некрасиво.

Это будет очень трудный разговор...

* * *

А может быть, я просто себя накрутил. Честно говоря, меня до сих пор потряхивало от позавчерашней, как выяснилось при взгляде на календарь, истерики. Не то чтобы очень сильно, но... заметно. И мимо дядьки Края этот факт не прошёл. Ну да, зря, что ли, он сверлил меня обеспокоенным взглядом всё время, пока мы завтракали в небольшой столовой на первом этаже.

Поблагодарив кухарку, по словам Края, только вчера нанятую Хельгой, мы с дядькой одновременно поднялись из-за стола.

— Пройдёмся по саду? — предложил мой потенциальный опекун.

Я кивнул. А чего тянуть-то? Как говаривал мой тренер там, перед смертью не надышишься...

Из столовой в сад вели высокие двойные застеклённые двери, так что идти было недалеко. А учитывая не по-весеннему тёплое солнце и тот факт, что верхней одеждой Край и я дружно решили пренебречь, уже через минуту мы прогуливались по дорожкам едва подёрнувшегося первой робкой зеленью запущенного сада, окружившего дом яблоневыми стражами, пока ещё чернеющими обнажёнными стволами, но... я уже представляю, как это место выглядит во время цветения. Должно быть, потрясающее зрелище.

— Рик, во-первых... — Дядька Край первым решился нарушить наше молчание. — Я хочу, чтобы ты знал: в моём задержании гарнизонными твоей вины нет. Объяснить свою уверенность сейчас я не могу, но прошу, чтобы ты мне поверил. Даже если бы не вылезла эта история с находками со старой части свалки, рано или поздно меня бы всё равно прихватили. Это точно. Работа у меня там была такая, и тут ничего не поделаешь. Это ясно?

— Ясно, — вздохнул я.

— Во-вторых, — голос Края стал тише и неувереннее, — я вчера... в общем, как только прибыли в Новгород, да...

— Подал документы на моё опекунство, — закончил я за Бронова, и тот крякнул от неожиданности.

Покрутил ус, с интересом глянул на меня и кивнул.

— Точно. Хельга сказала?

— Нет, услышал ваш разговор с доктором, — честно ответил я.

— Ага... вот как... И что ты по этому поводу думаешь? — осторожно осведомился дядька Край.

— Я был бы идиотом, если бы отказался, — бледно улыбнулся я в ответ. — Доктор прав, у меня нет никого ближе, чем ты.

— Хм, а родня родителей как же?

— Мама была сиротой. А папа... все его родичи в Германии. Мне там делать нечего, — пожал плечами я. — Да и не знаю я никого из них.

— Значит, договорились? Я стану твоим опекуном, а ты думать забудешь о том, чтобы винить себя в моём аресте Гроссом? — Остановившись посреди дорожки, Край протянул мне ладонь для рукопожатия.

Я замялся. Заметив это, Бронов нахмурился. Улыбка поблекла, а рука пошла вниз.

— Я буду рад, если ты станешь моим опекуном, дядька Край, — затараторил я, наконец решившись сказать то, о чём до сих пор молчал. — Но вот насчёт вины ты не прав. Она есть, и куда больше, чем кажется.

— Снова-здорово, — вздохнул Бронов, но я замотал головой.

— Подожди, дослушай... а хотя... где мои вещи? — Пришедшая в голову мысль заставила меня задёргаться.

Бронов смотрел на меня с откровенным недоумением.

— Рик... Рик! Угомонись, — наконец не выдержал он. — Зачем тебе твои вещи?

— Хочу кое-что показать, — замерев на месте, честно ответил я, и Бронов облегчённо вздохнул.

— Я-то думал... — протянул он и, покосившись на меня, покачал головой. — Сразу не мог сказать? Я уж о рецидиве беспокоиться начал.

— Эм... каком рецидиве? — не понял я.

— А ты не помнишь? — нервными движениями набивая трубку, спросил Бронов. — Позавчера ты тоже намеревался вещи взять и уйти куда-то... Напугал нас до икоты, между прочим.

— Извини... — Я почувствовал, как начали гореть щёки и уши, и опустил голову.

— Да ладно тебе, слышал же, что доктор говорил? Нервный срыв. Бывает, — ткнул меня кулаком в плечо дядька Край и неожиданно усмехнулся. — Ладно, идём, покажешь, что хотел, заодно насчёт твоей мнимой вины разберёмся.

— Она не мнимая. — Я упрямо качнул головой, но решил не сотрясать понапрасну воздух и махнул рукой в сторону дома. — Идём, сам увидишь.

Для того чтобы отыскать шкатулки с венедского "кита", мне пришлось перерыть все четыре рюкзака. Ну не помнил я, в какой из них переложил свою добычу. Вообще не помнил. Пришлось вытаскивать весь свой скарб и рыться в многочисленных свёртках и пакетах. Но нашёл... куда б оно делось-то, с подводной лодки?

* * *

Край смотрел на юного Чернова и диву давался. И куда только подевались его вечная самоуверенность и мальчишеское бахвальство? Словно и не было никогда в природе юнца-отшельника, осторожного и хитроумного, умудрившегося прожить больше года в одиночку на китовом кладбище и при этом не только избежать участи многих беспризорников Меллинга, но и устроиться на свалке с комфортом, зачастую недоступным даже жителям Фабрички.

Сейчас перед Краем был мальчишка, рослый и крепкий не по годам, да... но ребенок! Вот, суетится, перекладывает какие-то свёртки с места на место... совсем по-детски злится на себя и не желающие находиться вещи... И куда только подевалась его самоуверенность... впрочем, этот вопрос Край себе уже задавал. Только что...