Киты по штирборту: Второй шанс. (Небесный Бродяга)

Входя в дом, Иван Федорович предвкушал интересную встречу. Михаил давно доказал, что умеет находить и, самое главное, сходиться накоротке с интересными людьми, унаследовав этот своеобразный дар от отца. Известный путешественник и филантроп, старший Горский искренне, хотя и втайне, гордился этим фактом.

Но стоит быть честным, его любознательный сын, не раз радовавший Ивана Федоровича живостью ума, умел доставлять и беспокойство. По-юношески горячий в суждениях, подчас слишком упрямый и не желающий признавать авторитетов, он мог, что называется, закусить удила и отстаивать свою точку зрения перед кем угодно, невзирая на чины и звания. Собственно, именно поэтому количество похвальных листов, принесённых им из гимназии, лишь немногим превосходило количество полученных за время обучения взысканий.

Наверное, Иван Федорович должен был относиться к замечаниям воспитателей и учителей сына с большим вниманием, чем уделял им на самом деле. Но своей неуступчивостью и, особенно, мимикой в моменты таких вот приступов упрямства сын очень сильно напоминал ему покойную супругу. Любимую Катерину... Катеньку... Та точно так же поджимала губы и щурила серые, словно осеннее небо глаза, когда считала себя правой, и была не менее упряма, чем сын.

Горский грустно улыбнулся, вспомнив почившую жену, и... вздрогнул от донёсшегося до его слуха грохота. Шумели в гостиной.

Нахмурившись, Иван Федорович кивнул следовавшему за ним тенью старому другу, и катаец, совершенно верно поняв жест Горского, беззвучно исчез за поворотом коридора, двигаясь так плавно и стремительно, что любой посторонний просто не поверил бы своим глазам. Семидесятилетние старики не способны так ходить.

Сам же Иван Федорович взвесил в руке трость и не менее ловко скользнул к двери, ведущей в гостиную. Заглянув в щель неплотно притворённой створки, Горский тяжело вздохнул и, уже не таясь, распахнул её настежь. Ну да, кто ещё мог поднять такой гвалт, как не беспутный сынок младшего брата... как всегда навеселе... Ох, Валерьян, Валерьян...

— Могу я узнать, что здесь происходит?

От громкого хлопка двери и последовавшего за ним тихого, но весьма угрожающего вопросительного рокота хозяина дома присутствовавшие в комнате молодые люди замолчали, замерев там, где их застал голос Ивана Федоровича. А с только что разорявшегося, покрасневшего от гнева племянника, кажется, даже хмель слетел.

— Отец! — первым опомнился Михаил.

Следом пришёл в себя и Валерьян. Буркнув что-то невнятное, он мотнул головой и... сбежал. Как всегда. Без объяснений и извинений. Просто промчался мимо своего дяди, и через несколько секунд до слуха присутствующих донёсся хлопок входной двери.

* * *

Честно говоря, увидев того самого типа, с которым больше месяца назад не поладил в так полюбившейся мне кофейне-пекарне, я опешил. А поняв, что тот пьян, приготовился к драке. Новгород... столица... приличный дом... да ну на фиг! Я словно снова оказался на замусоренной ночной улочке заливаемого холодным ноябрьским дождём Меллинга, и снова на меня надвигается пьяная рычащая рожа...

Не было у меня тогда ни ствола, ни нынешних возможностей. Воздух? Вода? Когда от прилетевшего из ниоткуда удара по голове мозги будто миксером взбиты, и невозможно вдохнуть от боли, горящей в отбитых ребрах... о техниках и думать-то трудно. Не сосредоточиться... не успеть. Правильно говорят, пропустивший первый удар стихийник — мертвец. Вот и я тогда познал это утверждение на собственной шкуре, получив от выскочивших из подворотни молодчиков обрезком ржавой трубы по затылку. Удар швырнул наземь, и тут же на меня посыпались пинки. Кто-то сорвал с плеч рюкзак, в лицо прилетело жёсткой подошвой чьего-то ботинка... тело свернулось клубком. А потом всё стихло. И топот убегающих грабителей растворился в шуме дождя.

Попытавшись подняться на ноги, придерживаясь дрожащими ободранными руками за скользкий чугунный столб, я вздохнул... и боль стальными обручами сдавила грудь. Не удержался, упал... прямо под ноги вывалившемуся из кабака пьяному матросу. Тот запнулся, выматерился... И мне в спину прилетел ещё один удар. Потом ещё...

А потом боль ушла. А вместе с ней пропала и муть в глазах. Осталась только слабость, полная ясность сознания от холодного дуновения близкой смерти.... и нож, не замеченный грабителями.

Когда эта тварь попыталась в очередной раз пнуть моё скрючившееся под разбитым фонарём тело, кусок остро отточенной стали очень удачно пропорол ему ногу... Счастье, что рядом не было уродов, которые ограбили меня на той же улице несколькими минутами раньше, а пьяный матрос оказался один. Пока он выл от боли, катаясь по земле и зажимая брызжущую кровью ходулю, я смог собраться с силами и, кое-как поднявшись с холодной мокрой брусчатки, поковылял прочь... а потом пополз.

Вот и сейчас рука на автомате зашарила по поясу, нащупывая рукоять ножа... и ведь нащупала. Это свой самострел я по чистенькому столичному городу не таскаю, а избавиться от привычки носить с собой клинок, найденный в матросском тайнике одного из разобранных "китов", так и не смог.

Наваждение сгинуло, как только хлопнула дверь гостиной, и на пороге возник высокий и широкий, словно шкаф, усач в шляпе-хомбурге и костюме-тройке, недовольно постукивающий массивной тростью по паркету. Предположение, что перед нами хозяин дома, подтвердил возглас Михаила. А вот Валерьян повёл себя странно. Увидев старшего Горского, он как-то резко побледнел и, моментально заткнувшись, хотя ещё секунду назад матерился не хуже портового грузчика, что-то промычав, сбежал. У него привычка такая, что ли?

Впрочем, неловкость момента довольно быстро сгладилась усилиями Ивана Федоровича. Как-то незаметно этот громогласный здоровяк заставил позабыть о начале нашей встречи, и уже через четверть часа спустя, сидя за чайным столом, я и Михаил с любопытством слушали его рассказ о Катае и Индостане. Честное слово, это были увлекательнейшие истории. Отец моего приятеля оказался талантливым рассказчиком... Правда, взгляд, который бросил на меня Михаил, когда Иван Федорович начал рассказывать о своих приключениях за Великой стеной, заставил слегка забеспокоиться. И не зря...

— Кирилл, мой сын как-то заметил ваши занятия в саду... Случайно, разумеется! — лениво и как бы невзначай произнёс старший Горский, на миг словно прикрывшись поднесённой к губам чашкой с чаем.

— Хм... да, иногда я занимаюсь на заднем дворе, — кивнул я.

— И это меня заинтересовало, — улыбнулся Иван Федорович. — Поскольку, по утверждению моего сына, ваши занятия очень похожи на гимнастику моего друга и компаньона, господина Цао.

— Вот как? — Я перевёл взгляд на Михаила, и тот развёл руками. — И что в этом странного?

— Мм... видите ли, Кирилл... — медленно протянул старший Горский. — Цао Фенг — мастер кулачного боя. Его семья не одну сотню лет оттачивала мастерство, разработав целое направление в этом искусстве. И разумеется, зная моего сына, он... да и я, признаться... мы не могли не удивиться подмеченной Михаилом схожести. Согласитесь, встретить в Новгороде человека, владеющего приёмами хэнаньской школы кулачного боя... это удивительно. Особенно, учитывая закрытость этой самой школы.

— Извините, Иван Федорович, но я вас разочарую. Я понятия не имею о хэ... хан... в общем, об этой самой школе, — развёл руками я.

Горские обменялись нечитаемыми взглядами и уставились на меня. Оба.

— Нет, я не отрицаю своих занятий кулачным... хм... боем. Но сильно сомневаюсь, что он имеет какое-то отношение к боевому искусству вашего друга.

— Что ж, спорить не буду. Михаил, конечно, мог ошибиться... хотя учится у мастера Цао не первый год. — Иван Федорович улыбнулся. — Но, может быть, мы сравним стили? Благо господин Цао сейчас гостит в моём доме и может дать профессиональную оценку...

— Кхм, но я, честно говоря, просто не готов. — Демонстративно окинув взглядом свой действительно малоподходящий для занятий спортом костюм, я попытался увильнуть от предложения хозяина дома. Без толку. К цели Иван Федорович ломится как паровоз по рельсам. Может, и не очень быстро, но неотвратимо.

— Это не помеха, Кирилл, — всё с той же лёгкой улыбкой произнёс Горский. — У нас в доме найдётся подходящая для занятий одежда.

Зато стало понятно, с какой целью Михаил затащил меня в гости.

Отвертеться от демонстрации умений и короткого спарринга с младшим Горским мне не удалось. Правда, был и плюс. Знакомство с Цао Фенгом, выходцем из Чжэньчжоу, столицы провинции Хэнань в Катае, оказалось весьма полезным и познавательным.

После схватки с Михаилом, катаец, несколько разочарованный проигрышем Горского и тем, что сходство моей гимнастики с приёмами его родовой школы оказалось лишь внешним, по просьбе своего ученика продемонстрировал свои умения... и удивил. В движениях мастера явно чувствовались колебания Эфира... той самой личной силы, что никак не поддавалась моим манипуляциям, направленным вовне. А у Цао Фенга это получалось. Причем в момент удара, сопровождавшегося выплеском энергии, старик явно совершенно сознательно гасил эти самые выплески.

"Ци"? Ну пусть будет "ци"... так вот, мастер был удивлён моим вопросом касательно его контроля собственной энергии. Точнее, его заинтересовал тот факт, что я почувствовал её движение. И завязался разговор... Учитывая откровенно слабые познания господина Цао в русском языке, старшему Горскому пришлось стать нашим переводчиком. А какие круглые глаза были у Ивана Федоровича, когда он вник в смысл нашей беседы...

Я говорил, что Михаил любопытен? Чёрта с два! Вот его батюшка действительно крайне любознательный человек. Стоило ему немного разобраться в теме нашего разговора, как вопросы обрушились на меня и старого катайца самым настоящим водопадом. И это несмотря на то, что поначалу в интонациях Горского-старшего слышались нотки откровенного недоверия.

— Я, признаться, до сих пор не очень-то верил в существование этой самой пресловутой "ци", — задумчиво проговорил Иван Федорович, когда мы с господином Цао окончательно выдохлись.

— Хм, а почему? — не понял я. — Это ведь та же самая энергия, что питает рунескрипты. Или в артефакторику вы тоже не верите?

— Ну скажешь тоже... — фыркнул Горский. — Я прекрасно понимаю, что сила пронизывает весь мир, а люди, как и всё живое, способны её генерировать. Но управлять ею... вот так?

— Это не управление, — брякнул я, прежде чем успел сообразить, что говорю.

— Вот как? — Тут даже Цао Фенг приподнял бровь. И никакой перевод не понадобился.

Я хотел было отмахнуться, но... отделаться от Горских, когда они встали на след? Нереально. Пришлось объясняться. Ну и ладно! Кто сказал, что это знание такая уж огромная тайна? А похвастаться хочется...

— Контроль, продемонстрированный уважаемым господином Цао, позволяет увеличивать мощь удара, может быть, даже наносить дистанционные удары за счёт выплеска "ци", но и только. Тогда как полноценное управление этой энергией, на мой взгляд, должно подразумевать и её преобразование. Например, такое. — Привычным усилием "подав ток" и связав нужные руны в рунескрипты, я зажёг над ладонью небольшой огонёк.

— Как?! — Удивлённый возглас обоих Горских и интерес в глазах Цао Фенга изрядно потешили мою гордость.

— Руны. К сожалению, другого способа управления я не нашёл. Энергия слишком неподатлива... или же мне не хватает силы воли, чтобы совершить необходимые преобразования.

— Стоп-стоп-стоп... — Иван Федорович ожесточённо потер переносицу. — Я слышал, что у военных имеется артефактное снаряжение, обладающее схожими свойствами, но у тебя нет на руках перчаток, колец или браслетов. Так где же рунескрипты?

— Татуировки, — неожиданно чётко и внятно, без малейшего акцента проговорил господин Цао и, огладив короткую седую бородку, покачал головой. — Очень опасный и самонадеянный ход.

А вот на этих словах акцент в его речи прорезался, да такой, что я едва понял окончание фразы.

— Я долго готовился и очень хорошо всё просчитал, — ответил я на укор катайца. — Руны — моё давнее увлечение, и могу не без гордости сказать, что неплохо освоился в обращении с ними.

— Я вижу... — пробормотал себе под нос Иван Федорович, но его отвлёк Цао Фенг, коснувшись рукава. Ага, решил не напрягаться с поиском нужных слов на русском, да?

— Настолько уверен в себе, что руны опутали тебя с ног до головы? — с явным удивлением в голосе перевёл слова Цао Фенга Горский.

— Ну уж... "с ног до головы", — покачал головой я. — Руки, ноги, грудь, спина... шея. Всё.

— Голова, — уточнил катаец по-русски, но тут же перешёл на родной язык, вновь заставляя Ивана Федоровича поработать переводчиком. — Забыл упомянуть голову. А я всё не мог понять, почему твоё тело казалось мне словно цепями скованным.

М-да, мне до такого развития чутья на Эфир ещё грести и грести...

— Кирилл, а как ты наносил татуировку на спину? — неожиданно поинтересовался Михаил, молчавший на протяжении почти всего нашего разговора.

— Скажем так, мне помогли, — улыбнулся я.

Ну не описывать же ему все мои мучения с Воздухом и зеркалом? Вообще, нанесение татуировки на спину и затылок были самой сложной частью операции. Как вспомню, так вздрогну.

А вот раскрывать, какие именно рунные цепочки нанесены на моё тело, я не стал, чем немало огорчил как Ивана Федоровича, так и его сына. Зато меня от всей души поддержал господин Цао.

— Кирилл прав. Вам это ни к чему, — пояснил катаец через Горского. — Для каждого человека набор рунескриптов или печатей будет строго индивидуален. Это многие и многие месяцы расчётов...

Тут катаец мне безбожно польстил. Разработка этой системы рунескриптов с нуля, ещё в том мире заняла у меня больше года. Да и здесь, мне откровенно повезло с телом, так что не пришлось сильно менять когда-то созданный набор рунескриптов. Хватило всего нескольких правок, но и на их расчёт я убил больше двух месяцев!

С Горскими и Цао Фенгом мы расстались по-приятельски. А Иван Федорович даже довез меня на личном мобиле до порта и при прощании настоял на повторении визита при первом же удобном случае. Возражать? С чего бы? Мне ведь тоже понравилась их компания. Да и Цао Фенг предложил свою помощь в тренировках.

"Феникс" встретил меня неожиданным шумом и гамом. По коридорам и галереям носится экипаж, что-то звенит, грюкает и бамкает... В общем, дым коромыслом. И не скажешь, что ещё несколько часов назад здесь было тихо и пусто.

Боцман, встретивший меня на полпути к кубрику, рявкнул матерно и ткнул пальцем куда-то мне за спину.

— Стоять, ядрена копоть! Кирилл, быстро надевай робу и дуй на шлюпочную палубу. Ветров о тебе уже два раза спрашивал. Поможешь ему подготовить шлюп к походу. Понял?

— Понял, — кивнул я.

— Тогда чего встал? Бегом!

От рыка боцмана я подпрыгнул и помчался в кубрик переодеваться. Благо три комплекта формы я получил ещё в день переезда.

* * *

Святослав Георгиевич окинул придирчивым взглядом примчавшегося юнца и, фыркнув себе под нос, указал на вышедшую из строя трубу нагнетателя левой спарки двигателя шлюпа.