Жестко и быстро - роман издан!

О, это мерзкое, страшное чувство!

Мне кажется, будто кто-то разрезал мои руки, вырезал мышцы и вместо них напихал под кожу мочалок. Это чужое, незнакомое тело — оно совершенно не годится для рукопашного боя! Я знал, что так оно и получится, как только осознал, что это тело — не мое, закаленное в тренировках на протяжении семидесяти пяти лет, знал... Но одно дело знать, что тело непригодно к бою, и совсем другое — почувствовать это при попытке нанести удар.

Ботинок угодил каблуком по плечу мертвеца — совсем не туда, куда я пытался ударить, да и вообще, это не удар. По крайней мере, теперь я знаю, что ощущает охотник, обычный человек, на которого несется разъяренный медведь, а у него в ружье только холостые патроны.

Я никогда не чувствовал себя беззащитным и безоружным. Ни когда в одиночку усмирял толпу, ни когда дрался с медведем в молодости, ни даже когда пару часов назад — только пару ли? — дрался с медведем уже стариком. Мои кулаки — сокрушительное и безотказное оружие. Мое тело — моя броня, мой самый лучший доспех, который я 'выковал' ударами бейсбольной биты. Пусть оно не могло устоять против острого ножа или когтей, но в своей шкуре я никогда не ощущал себя беззащитным и голым. Только... где оно теперь?! Шутник, провернувший со мной этот издевательский фокус, каким-то образом запихнул меня в тело сопляка, который не то что никогда не трудился до изнеможения — вообще вряд ли поднимал что-то тяжелее ложки. Но все восемь мириадов ками свидетели, что прямо сейчас я предпочел бы встретить неупокоенного монстра в своем собственном старом, но проверенном теле. Всего одна минута — и даже если мертвого во второй раз не убить, я переломаю нежить вдоль и поперек так, словно его скелет пропустили через мельницу... Точнее, переломал бы, ведь сейчас я в таком положении, что меня самого можно соплей перешибить надвое.

Замах буздыгана, я уворачиваюсь, беспокойный покойник теснит меня наружу. В голове одна мысль: не дать себя выставить, я должен оставаться в пещере! Снова замах — и мощный удар сверху вниз. Наметанным глазом я замечаю, что ударная часть летящего вниз буздыгана чуть отклоняется на рукоятке — значит, рукоять гибкая... Резиновая?

Отскакиваю в сторону, мертвец промахивается, я пытаюсь ударить его ботинком по запястью... Воистину, я не в состоянии назвать кошмар страшнее, чем тот, в котором оказался сам. Ситуация фантасмагорическая, и хоть плачь, хоть вскачь: боец-грандмастер, десятый прижизненный дан, живая легенда, создатель собственного стиля — заперт в немощном теле изнеженного подростка. Я знаю, как одним ударом сломать этому неуклюжему кадавру обе руки, хребет, как снести голову, как без труда отобрать у него оружие... Я знаю, как уложить урода мордой в пол и удержать в таком положении ногой и двумя пальцами!

Знаю — но не могу. Ничего не могу. Тело, которое мне кто-то подсунул, непригодно для нанесения простейшего удара.

Снова удар, я снова отпрыгиваю в сторону и обхожу противника, чтобы не дать выгнать себя под палящие лучи. Правда, отступать вглубь тоже не вариант, проход там сужается, и если там нигде нет кольца или широкой комнаты — я буду приперт к стенке в тупике в два счета. Что же делать?!

А мой противник не проявляет ни злости, ни гнева, ни нетерпения, ни усталости. Он просто идет ко мне, размахивается и неуклюже бьет. У меня все же есть одно преимущество: может быть, предыдущий хозяин тела увлекался танцульками, так как подвижность весьма неплоха, похуже, чем у меня в этом возрасте, но тут надо сделать скидку на истощение.

Однако ни один бой нельзя выиграть, только уклоняясь и защищаясь. Нужен удар, который я не могу нанести. Проклятье, танцевать туда-сюда бессмысленно, враг неживой и, скорее всего, не устает, значит, время играет против меня.

Надо решаться на что-то.

Я снова отскакиваю, буздыган задевает стену... Кррак! Вот это вспышка! Оружие, оказывается, электрическое, стоит ему лишь задеть меня — и на этом все кончится.

— Ладно же, — говорю я скорее себе, чем врагу.

Ва-банк.

Я поворачиваюсь и быстро отступаю вглубь пещеры. Да, будет просто замечательно, если мононокэ, зомби, йокай или что это за мертвяк, тут не один...

Вот и расширение пещеры с покойником, наколовшим свою голову на сталагмит. Здесь не так просторно, но места для того, что я задумал, должно хватить.

Пока он неспешно бредет, шаркая по полу, ко мне, выстраиваю примерный план боя. Я стану тут, он идет ко мне, быстрый маневр... Если получится — хорошо, если нет — отсюда я могу отступать направо, после чего понадобится один раз уклониться от удара, чтобы выйти на позицию, аналогичную стартовой... И тогда еще одна попытка, благо враг, судя по всему, не блещет интеллектом.

Он все ближе, я тем временем восстанавливаю дыхание. Мертвец входит в комнатку и шаркает ко мне именно тем путем, каким я и предвидел. Главнейший вопрос теперь — как он ударит, справа налево или сверху вниз.

Буздыган уходит вверх, поднимаемый для удара — идеально! Делаю шаг навстречу и в сторону, а затем, пока враг скован инерцией летящего вниз оружия, стремительно пробегаю мимо него ему за спину, резко торможу и бросаюсь в обратную сторону. Моя нога в движении вперед резко наступает ему на левую икроножную мышцу, сразу под коленом, я подкрепляю натиск весом собственного тела, одновременно толкая мертвеца в спину рукой.

Получилось! Он заваливается вперед и влево, не сумев восстановить равновесие. И падает как раз туда, куда я и хотел его уронить.

На невысокие, но острые сталагмиты.

Хруст и скрежет костей по камню — это сейчас как музыка для меня. Пара каменных зубов торчит из вражьей спины, он больше не двигается. Странно, он, по идее, и так был мертвый, что ему пара дыр и переломов?

Приглядевшись, я понял, в чем дело: он также умудрился налететь на небольшой сталагмит глазницей. Не совсем логично, конечно, но я принимаю как данность. Да, повезло, что все вышло, как вышло.

Мысленно посылаю поклон Морихею Уэсибе: именно его учение, легшее в основу айкидо, и его боевая система помогли мне победить. Мастер не раз подчеркивал, что его невозможно одолеть при помощи физической силы, потому что сам он таковую вообще не использует. Некоторое преувеличение в этом есть, но вот сейчас я спасся из очень плохого положения, обойдясь без силы, которой у меня просто нет. Все-таки, не зря у меня пятый дан в айкидо.

Я подобрал с пола оружие противника. Килограмма два, рукоять действительно резиновая, есть и переключатель. Я пару раз тыкнул буздыганом в поверженного врага. Треск и вспышка, но тело не реагирует. Ну да, оно ведь не особо свежее.

Пахнет, конечно — Небеса, спасите. Обшариваю карманы и вытаскиваю из одного плоский предмет, заключенный в прозрачную пленку, из другого — ключи. Обычные себе такие ключи, только не современные плоские, а старомодные флажковые односторонние. Они мне без надобности.

Выхожу обратно, чтобы рассмотреть находку на свету. Выглядит как что-то съестное. На серой бумажной обертке под пленкой — черные буквы странного вида. Смотрю на них несколько секунд, а затем внезапно понимаю — это же шоколад из военного сухпайка, на нем именно это и написано!

Разрываю пакет руками и зубами — шоколад, плотная черная плитка без квадратиков. Ее не стало в считанные секунды, желудок приятно потяжелел, и я даже поймал себя на мысли, что безумно благодарен тому мертвяку за шоколадную плитку, словно это не он только что пытался припечатать меня электрической дубинкой.

Затем меня начало клонить в сон, типичная реакция истощенного организма, который наконец-то утолил голод и жажду, но спать сейчас нельзя, вначале необходимо исследовать пещеру до конца, если она не очень большая. А чтоб не заблудиться — помнить правило любой руки.

С электродубинкой я почувствовал себя намного увереннее, не факт, что оно действует на мертвых, но хоть какое-то оружие. Миновав комнату теперь уже с двумя трупами, я прошел дальше, свернул несколько раз и внезапно вышел в довольно большой зал высотой метров восемь, с крупными сталактитами и сталагмитами. Они светились даже ярче, чем предыдущие, потому в пещере было не совсем как днем, но все же светло. Кроме того, желтоватый свет исходил также из небольших грибов, растущих на камнях.

А прямо перед входом возвышался уступ в два человеческих роста, почти отвесный, и за ним, суя по всему, тупик. Я внимательно осмотрел стену на предмет выступов или щелей и решил, что смогу туда взобраться без особых проблем, если сниму сандалии.

Меня не покидало странное чувство, что именно туда, наверх, мне и надо.

Ладно, отчего бы и нет? Как минимум, наверху я смогу спокойно поспать, не опасаясь, что мертвяки каким-то образом воскреснут и нападут на меня во сне. Я снял сандалии, выключил булаву, сунул ее за пояс и полез.

Дело оказалось несложным, несмотря на вернувшуюся боль от солнечных ожогов. Выбравшись наверх, я сразу же обнаружил местную двойную достопримечательность.

В самом центре площадки, у стены, из потолка росли несколько некрупных, но ярких сталактитов, с которых мерно стекали капельки, а под ними водой была выдолблена небольшая выемка, до краев полная воды.

Но гораздо сильнее меня порадовало то, что лежало на дне. Огромная вещь, выглядящая как жемчужина, по форме — капля, по размерам — крупная груша.

И она мерцала, несильно, но красиво.

Я немедленно протянул руку и схватил жемчужину. Гладкая, красивая, но... дело было не в этом. Я испытал непоколебимую уверенность, что именно за ней я сюда и пришел, и что дальше все будет хорошо.

С этой же уверенностью я и уснул, лежа на голом камне и прижимая жемчужину к груди.

* * *

Моргнул, открыл глаза, шевельнулся... Больно. Болит спина, болят израненные ноги, болят руки, все тело затекло от сна на твердом камне, мышцы ломит. Хочется есть и пить.

С другой стороны, я все еще жив и чувствую себя несколько отдохнувшим. Покрутил головой, похрустел позвонками, подвигал конечностями, разгоняя кровь. Дела мои, конечно, не сахар, но уж точно лучше, чем раньше. Теперь, когда охранявший Слезу Бога мертвец окончательно мертв, мое новое тело оборачивается уже не недостатком, а временным преимуществом, старик не сумел бы так быстро восстановиться, и обратный путь мог бы стать неодолимым...

Стоп. Откуда я знаю, что жемчужина называется Слезой Бога, почему я точно уверен, что пришел именно за ней и что с ней мне надо вернуться обратно, а не пойти вперед, направо, налево или еще куда-то? Вопросы без ответа. Но если я буду делать так, как велит подсознание, то, может быть, получу свои ответы, тем более что другого плана у меня все равно нет.

А еще я сожалею, что если — или когда — приду обратно туда, откуда пришел, у меня не будет моего старого, но тренированного тела. Потому что впервые в жизни — или послежизни? — я испытал жгучее желание нарушить принцип пользоваться своими навыками только для защиты, ради ублюдка, который отправил меня, или, точнее, предыдущего владельца тела, в пустыню чуть ли не голышом и без припасов. Уверен, приложи я этому засранцу в голову удар-другой из тех, которыми я убивал свиней — ни ками, ни Небеса, ни Аматэрасу не разгневались бы. И даже будь он бог этого странного загробного мира — я бы не побоялся клепануть в рожу и божеству. Но с этим вот желатиновым тельцем это будет не удар, а посмешище.

Я засунул жемчужину в карман штанов, хлебнул из выемки — солоновато, но ничего — и принялся спускаться. Внизу надел сандалии, пошел в пещеру с трупами, взял флягу и снова полез наверх.

Здесь я погрузил сосуд в воду — набралось почти доверху, пока вода не опустилась до уровня горлышка. Остальное я выхлебал так почти досуха и оставшуюся влагу вылизал. Во рту солено с минеральным привкусом, может, оно и к лучшему, я с потом истратил, небось, немеряно соли из организма.

Конечно, поесть бы еще чего — но, видимо, придется потерпеть, ибо светящиеся грибы мне незнакомы, рискованно.

Иду к выходу, но яркий проем в адскую пустыню все не появляется. Ночь! Я не знаю, сколько я спал, только до ночи или до следующей ночи, но в любом случае надо этим воспользоваться. Если хорошенько налечь на ноги, я смогу вернуться, потратив на обратный путь всю ночь и несколько утренних часов... Не знаю, откуда я это знаю — ха-ха, да я в этой заднице еще и шутить способен! — но знаю. И если сейчас не начало ночи, то тем более надо поспешить, чтобы как можно быстрее добраться... Куда? Куда надо. Медлить нельзя, ведь я... нет, не я, прежний владелец тела добрался до скалы в очень плохом состоянии, хотя я и не знаю, сколько времени он шел и в какое время суток отправился в путь.

Что ж, спешить так спешить. У входа я нашел оброненные ботинки и рубашку. Ноги вошли в ботинки легко, сама обувь неплоха, удобна, хоть и велика. Сразу видно, военка. Рубашку я надел, предварительно вывернув наизнанку, чтобы не касаться к телу стороной ткани, которая прилегала к мертвой плоти.

Чуть подумав, я снова вернулся к трупу, напоровшемуся затылком на сталагмит. Возле него, если меня не подводит зрительная память, лежала упавшая с головы кепка.

Кепка с камуфляжными разводами действительно лежала там и даже не воняла, поскольку свалилась с головы еще живого человека, или как минимум не воняющего. Вот, совсем другое дело.

Выйдя из пещеры, я убедился, что воздух теплый, но не душный, а на чистом небе — россыпь звезд. Пришел я вон оттуда, над тем местом... Большая медведица? Похоже, но... Не она. Какие-то тут звезды другие. Хотя о чем это я, меня едва не угробил зомби, а я о звездах удивляюсь.

Сделав несколько шагов, я вынул из-за пояса дубинку и бросил в песок: лишний груз мне не нужен, так я буду с каждым шагом перемещать в пространстве на два килограмма меньше, если умножить на множество тысяч предстоящих шагов — вес получается похлеще танкового взвода.

* * *

Я был готов к тому, что путь окажется нелегким — и убедился в своей правоте. Ночью было еще сносно, однако у меня начали заканчиваться внутренние резервы. Мне не привыкать к лишениям и крайним напряжениям, однако борьба была труднее, чем когда-либо: в этот раз мне приходилось бороться не только с трудностями изнуряющего пути и неблагоприятными условиями, но и со своим новым телом. Я стойко переносил боль в стертых еще вчера и воспаленных ступнях, терпел жажду и делал шаг за шагом по предательскому песку, но колени начали предательски дрожать еще до того, как забрезжил рассвет, и я с этим уже ничего не мог поделать. Приходилось садиться на ближайший камень и отдыхать, теряя драгоценное время относительно прохладной ночи.

Вместе с тем, я не мог не отметить, что при таком истощении шаги все равно получаются легкими и быстрыми, по крайней мере, пока не начинают подгибаться колени. Паренек, надо думать, любил подвижные игры, это крепко выручило меня в поединке с мертвецом и все еще продолжало выручать в пути.

Заря занялась довольно нескоро, мне крупно повезло, что я проснулся в начале ночи, а не в конце. Когда солнце поднялось чуть повыше, я выпил из фляги последние шесть глотков, выбросил ставший ненужным сосуд и опорожнил мочевой пузырь. Все, я избавился от того ненужного веса, от которого можно избавиться. Я мог бы растянуть воду еще немного, но моя стратегия выживания базировалась на том, чтобы как можно дольше оставаться в максимально возможной кондиции и идти быстро, а в конце сделать рывок из последних сил и надеяться, что их, этих сил, хватит. Вариант цедить воду крохотными глоточками и страдать от жажды почти с самого начала пути я счел заведомо невыгодным.