Мир

— Пока мы на месте, мы соблюдаем букву закона, то есть параграф Конвенции. Может у нас машина сломалась, и мы её чиним.

— Но ведь они нас не видят! Или твоя маргова техника здесь бессильна?

— Олли, я не собираюсь проверять: видят они нас или нет — там автоматы, им это всё равно.

— Есть же где-то здесь люди.

— Конечно. Люди везде есть, от них никуда не денешься, но я не рискну их провоцировать.

— Ты знаешь, как они отреагируют?

Май вздохнул:

— Я знаю одно: местные ребята держат в руках оружие уже тысячу лет. Они с ним едят и спят, они продолжают свой род с пушкой в кровати, то есть, род продолжают с женщиной, но оружие не выпускают, благо руки в этом деле не главное. А теперь задайся вопросом: как много нужно поводов для стрельбы тем, у кого оружие — смысл жизни?

— Ладно, поиграем в мишень, а отбиваться мы тоже права не имеем?

— Теоретически — вряд ли, но благословенные боги придумали такую интересную штуку как рикошет. Кто возьмётся утверждать, что снаряд, отскочив от цели, не способен превратится на обратном пути в молнию? Тут главное подойти к делу творчески. Мы ещё так мало знаем о законах природы!

Оливин широко усмехнулся и хлопнул демона по плечу.

— Творческий рикошет меня радует. Действуй! Мы здесь продержимся.

Май оглянулся на Селена и хлопочущую над ним Эсу, хотел попрощаться и передумал. Потом, в следующую паузу, он поболтает с ними и ободрит, а сейчас пора заняться делом. Май вышел под ясное небо и ступил на хрупкий камень воронки. Стены карьера уходили вверх, а вокруг сияли в лучах утреннего солнца орудийные стволы. Май глубоко вздохнул и отошёл в сторону. Машина висела низко над почвой, закутанная в кокон противостояния, и Май в который раз ощутил нежность к ней, такую же сильную, как и к людям внутри.

Грохот очередного марша сдавил череп, и пришлось потратить несколько секунд на то, чтобы отгородить сознание от бесчеловечной музыки. Май утвердил ступни на грунте и медленно поднял руки. По коже торопливо прошёл озноб: электрические мурашки. Внутри заворочалась, просыпаясь, энергия. Жадные щупальца силы вырвались из ладоней, ударили в жаркое летнее небо. Хорошо, что сейчас лето — отрешённо подумал Май — меньше подозрений и проблем. Над головой незаметно, но быстро начали собираться облака. Тонкое марево загустело. Подсвеченные восходящим солнцем тучи налились угрожающей с просинью чернотой. Ветер стих. Лишь рёв усилителей гнал сквозь карьер волну нестерпимого шума. Сыпались с бортов камешки, вздрагивали травинки и тонкие ветви кустов. Всему живому здесь предстояло погибнуть.

Май перестал дышать. Мысли исчезли. Всё, что осталось в сознании — внятное щёлканье секундомера. Он отсчитывал минуты перед залпом. Последние. Время вытянулось в длину, позволяя обозреть растущие над головой тучи и копящуюся в них мощь, оценить собственное тело, из которого ушло человеческое начало, и сохранился лишь энергетический финал, увидеть и пересчитать металлическое совершенство орудий, весь застывший в ожидании мир. Завершающий миг отпущенного для спасения часа прозвучал оглушительно на фоне воцарившейся в карьере тишины.

Залп!

Пушки ударили страшно. Звук и снаряды прилетели одновременно, и громкая недавно музыка показалась бы сейчас нежным пением птицы. Май опустил руки и резко повернулся на месте. Заострённые цилиндры летели, лениво вращаясь, раздвигали воздух острыми носами. Май выбрал ближайший. Молния сорвалась с ладони, отбрасывая смерть за кромку картера. Прочь начинку, что желает разлететься на весь свет, прочь осколки с острыми рваными краями.

Дальше снаряды пошли так густо, что Май уже не рассматривал их, а лишь отбивал разрядами с ладоней, как ракеткой теннисные мячи. Пришла вторая волна, но оказалась реже: молнии хватали снаряды жадно, в запас, и Май понадеялся, что скоро всё завершится, но залпы били один за другим, заливая карьер грохотом, металлом и страхом.

А потом настала неправдоподобная тишина. Пыль заполнила яму, заколыхалась, прошитая солнечными лучами. Май посмотрел наверх, но и там увидел лишь клубы рыжей пыли. Бодро грянула музыка. Она-то как уцелела, вернее то, что её производит? Май несильными разрядами выжег душную завесу вокруг машины и проник сквозь защиту внутрь. Лежащего Селена было плохо видно: Эса, склонившись, почти загородила его собой. Оливин сидел в кресле. В неверном свете лицо его показалось пятнистым и перекошенным. Присмотревшись, Май понял, что освещение не виновато: раскраска натуральная. Демон с натугой сообразил, что когда-то в прошлой жизни умел разговаривать и разлепил то, что вроде бы называется губами.

— Ты что, наблюдал всё это? У тебя в голове хоть немного ума есть?

Оливин тоже открыл рот, но произнести что-то смог лишь с третьей попытки.

— Всё равно было плохо видно! — прохрипел он.

Май устало плюхнулся на сиденье, посмотрел на часы. В голове временно не тикало. Так ещё тринадцать минут передышки, а потом что-то новенькое. Энергия тихо пригрелась внутри: она сворачивалась всегда охотнее, чем растекалась. Мало её, почти вся ушла на фейерверк, но над головой собираются могучие летние тучи и копят боевой резерв. Наверху всё ещё просто тьма, но энергию молний Май чувствовал и так.

— Как Селен?

— Терпимо! — ответила Эса. — Нас тут помотало, но в меру. Твоя машина защитила.

— Май, ты в порядке? — прозвучал слабый голос потеряшки, и демон невольно улыбнулся.

Он подумал, что Эса, может быть, намеренно перекрывает Селену обзор: чтобы не пугать его обликом боевого марга в пыли и копоти. Что ж, разумно. Пора наружу. Скоро закончится музыка, и полетят ракеты.

Май вышел на задымлённый свет. Пыльное марево оседало, и наверху прорезался синий страх облаков. Солнце ещё светило, с трудом пронзая пыль. Тактику придётся сменить. Май ощущал, что исчерпал внутренний резерв, но тратить время на подзарядку было некогда. Гроза созрела, стоит слегка поманить, и вниз сорвутся сытые молнии. Они жахнут в любителей стрелять по живым мишеням: они так любят металл. Пусть оборонцы потом в суде Порядка доказывают, если захотят, что небо не само расстаралось.

Время. Май медленно поднял руки. Он почти ощущал, как на место побитых пушек поднимаются из подземных укрытий смертоносные кассеты, как разворачиваются стартовые столы. Хорошо, что молнии бьют быстро — есть шанс успеть, а то демона мучило бы искушение нанести превентивный удар. Важно дать противнику выстрелить первым. Мир, называющий себя Оборона, защищается не бронёй, а снарядами, значит, до концепции нападения здесь осталось полмысли. Нельзя давать ребятам повод додумать её до конца.

Есть старт! Май выдохнул воздух вместе с грудной клеткой и рванул на себя небесное племя. Молнии рухнули разом. Вот тут и начался настоящий ад, а демон-то думал, что много чего повидал в этой жизни! Карьер взорвался. Полетело в воздух всё: камень, огонь железо. Май подпрыгнул, чтобы не оказаться на дне завала и не увидел, но почувствовал, как машина всплывает рядом из растёкшейся в безумии земли. Шипящие плети молний лупили в борта ямы, перемалывая железо и камень. Казалось, вся планета пустилась в нервический пляс. Май чувствовал, как рассеянное в воздухе электричество наполняет его силой.

Большую часть ракет разнесло при старте, иные улетели в облака, а те, что всё же стремились к назначенной цели, Май отражал короткими ударами ладоней. Он успокоился. Странно подумать, но обыденностью способно стать всё, даже сплетение снарядов и молний. Тут не ужас боя встаёт на первый план, а сознание того, что ты можешь сделать. В огне — так в огне, в дыму — так в дыму, среди смерти — но ради жизни. Сошёл бы с ума, и кто тогда защитит друзей? Когда хочешь не хочешь, а обязан выжить, перестаёшь думать о смерти. Перекидываешь её из будущего в прошлое — и ничего. Вроде бы всё в порядке.

Наступления очередной паузы Май не ощутил. Молнии всё ещё лупили в перепаханные борта карьера — редко, зато мстительно точно. Музыка не заиграла. Похоже, прикончили небесные стрелы безумный оркестр — отличное достижение. Май шагнул к машине и едва не упал, оступившись на свежих рытвинах. Здорово повеселились. Воздух в карьере жёг грудь. Ввалившись в уютное нутро машины, Май смог отдышаться по-человечески, и в мыслях прояснилось.

— Как Селен?

Оливин промолчал, но испуганное лицо Эсы всё сказало Маю без слов.

— Кризис? — произнёс Май малознакомое слово.

— Трясёт! — торопливо ответила амазонка. — То лучше, то хуже, словно волнами выходит из организма какая-то дрянь... Вот опять!

Эса склонилась над потеряшкой, шепча ласковые слова, и вдруг принялась целовать его усталое лицо, спутанные кудряшки, безвольные руки. Май разинул от удивления рот, и понял, почему у небожителя перекошено лицо. Это, оказывается, не потому, что там война. Здесь, видите ли, происходят вещи поважнее. Даже в дверях ада люди продолжают решать свои проблемы, и может быть, именно поэтому их племя так живуче.

Ладно. Пойдём, поглядим, что у нас там следующим номером программы. Здесь все при деле и без него обойдутся. Май выбрался из машины, вернулся в привычный мир противостояний. Тучи клубились почти над головой, молнии били теперь так редко, что можно было отличить одну от другой по вспышке и шуму. Карьер заметно обмелел, валы на бортах раскидало в стороны. Май увидел неподалёку орудие, почти целое и даже блестящее, хотя совершенно не помнил, когда и чем его сюда забросило.

— Так и по голове могло! — пробормотал он, щурясь на жалкие остатки позиций.

Может быть, мир Оборона сломался? Исчерпал запас злобных плевков? Отвернулся от чужих, сердитый нежданным поражением? Май почувствовал острое желание отдохнуть: полежать на травке, вяло наблюдая, как вместе с дрожью отвращения выходит из организма пережитый ужас. Травы здесь больше нет, но сгодилась бы и просто земля: мягкая добрая, ждущая хлебных семян, а не снарядов.

Май огляделся. Обороняясь от виртуального зла, до чего же довели люди настоящую жизнь! Вместо жирной почвы, дающей всходы, вокруг лишь пропитанный порохом прах. В общем — мерзость. Демон сел на сброшенный взрывом камень, уперев подбородок в ладони. Часы тикали в голове, бесстрастно нанизывая мгновения на иглу ожидания. Ни о чём не хотелось думать, а по большому счёту и жить.

Почему-то Май был уверен, что сюрпризы у противника закончились, а если что-то и осталось, то так — мелочь. Всё же он встал, когда минуты истекли, насторожённо огляделся. Гроза тоже присмирела. Она ворочалась у себя наверху, словно решая, всё ли сделала, что могла в данном конкретном месте. Тишина угнетала, мир показался Маю беспомощно раздетым — с громом и музыкой ему было проще. Что если система местной прелюбопытной обороны ждёт подкрепления? Летит оно на крыльях мести, чтобы сдобрить уже заваренную кашу новой порцией лиха.

В следующий момент Май понял, что о будущих бедах тревожиться рано — начались настоящие. Огонь хлынул с двух сторон. Вероятно, лишь немногие источники его уцелели, но Май понял, что и этого хватит. Огонь тёк рекой, шипя и вырастая. В небо бросило чад. Жар ударил в лицо. Май отступил к машине, и тут сверху, словно туча восприняла дым, как личное себе оскорбление, рухнул исступлённый ливень.

Вода испарялась, не достигая земли, огонь мешал её с дымом, но струи дождя густели, лупили по чему придётся, и заворожённый этой без него развернувшейся битвой Май и не подумал вмешаться. Свирепый рёв воды, злое шипение огня — сеча стихий, разбуженных человеческой глупостью — внушали почтительное смирение. До чего же довели люди свой мир, если озверела сама природа! Едкое пламя не страшилось влаги, но выгорал его источник, а гроза напрягла остаток сил, и целое море рухнуло с небес. Вода отмыла демона от войны и сажи. Он остался потрясённый среди чёрной осквернённой земли, а победившая стихия медленно начала утихать. Дождь истончился. Мир посветлел, и хлынуло в него доброе утреннее солнце. Надо же! Оказывается ещё утро! Радуга засияла в небе, пригвоздив к горизонту войну, и затих в отдалении последний уже нестрашный гром.

Глава 35

Май долго озирался, тратя драгоценные минуты. От прогретых камней шли испарения, и едкие запахи пожара щекотали ноздри. Почва ворочалась, всасывая влагу. Грязь сияла, отражая свет. Май забрался в машину. Внутри его встретил мирный чистый полумрак.

— Как здесь дела?

— Лучше! — быстро ответила Эса. — Думаю, сможем стартовать в эту паузу, не дожидаясь следующей атаки.

— Хорошо! — сказал Май.

Он не верил, что у противника ещё есть живое оружие, но и проверять не собирался.

Оливин внимательно поглядел на демона, а затем просветлил защиту, чтобы обозреть поле боя. Его поразил изменившийся ландшафт: почти полностью уничтоженный вал, чёрная копоть огня. Затем небожитель заметил радугу и долго смотрел на неё. Рядом с первой зажглась ещё одна, словно небеса спешили напомнить земле о том, что мир всегда лучше войны.

— Какие же мы всё-таки уроды! — сказал Оливин. — Почему эта планета не избавится от нас?

Май на риторический вопрос не ответил. Он слушал, как тикают часы. Пять минут, семь. Ещё немного — и старт.

И вот тут военные доказали, что не всегда мыслят и действуют по шаблону. Тишина едва заметно колыхнулась, словно сквозь воздух пронесли прозрачную плёнку, противно заныло в затылке. Май вдруг понял, что сознание начинает расползаться как гнилая ткань. Вот оно — оружие, сломавшее тогда маргов зонд! Средство против психики, а не стальных мускулов. Понимая, что надо устоять любой ценой, Май повернулся к спутникам. Короткий разряд — и Эса отключилась. Селен уже в обмороке, что для него сейчас спасение. Олли справится сам. Май повернулся к пульту и в этот момент разум окончательно развалился на части.

Май увидел себя стоящим на выжженной земле, в ноздри ударил запахи гари. Одновременно он ощущал себя сидящим в карете и слышал скрип рессор и фырканье лошадей. Третий мир был внутренностью машины, но размытой и нечёткой. Надо уходить отсюда, пока осколки в голове не превратились в пыль. Май протянул руку, и понял, что слишком поздно: третий мир тоже превратился в иллюзию. Замутнённый разум несло по залам роскошного дворца, а со стен взирали осуждающе портреты ушастых эльфов. Сознание расстроилось, все три бреда отчаянно мешали сосредоточиться: каждый из них назойливо твердил, что он — жизнь. Май одновременно стоял, сидел и шёл, руки и ноги онемели, плохо представляя, что им дальше делать.

А Май остатками сознания понимал, что делать что-то нужно, потому что пока это последнее по счёту оружие развлекается в его голове, подоспеет игрок попроще, или собственный маргов компьютер решит, что дело совсем швах, и пора отважно кончать с собой и пассажирами.

Самоубийство пройдёт на автомате, а вот чтобы отправить машину в следующий мир, нужен водитель: человек, хотя бы отчасти соображающий, что именно делает.

Но как работать в реальности, если три наглые иллюзии совсем заморочили голову?

Да что же ты раскис-то — позвал себя демон — вытаскивай всех из беды! Иллюзии? Что за мелочь: ты внутри машины, которую знаешь лучше всего на свете. Разве нужны тебе нормальные чувства, чтобы найти панель и стартовую клавишу? Лишь бы сообразить, как вытянуть руку, когда не знаешь, где она находится. Рука, а не клавиша, хотя, пожалуй, обе.