Кьюби повернулась лицом к вжавшемуся спиной в стену Забузе и швырнула Хаку на пол между собой и своей будущей жертвой, с удивлением обнаружив, что он все еще дышит.
— Надо же, какой живучий гаденыш! — воскликнула кицунэ, поставив ногу на голову, как она думала, простого телохранителя.
— Х-хаку... — пролепетал Забуза дрожащим голосом, глядя на поверженного ученика. Кицунэ уже перенесла свой вес, намереваясь раздавить хрупкий череп ледяного шиноби, словно гнилой орех, но решила повременить, завидев столь бурную для нукенина реакцию на возможную гибель его бойца.
— О, ты знаешь его имя? Может быть, он даже дорог тебе? — спросила кицунэ вкрадчивым голосом, убирая ногу с головы Хаку. Забуза сразу же заткнулся. Его тело трясло мелкой дрожью от страха, но рассудок понемногу возвращался к попавшему в безвыходную ситуацию нукенину.
— Молчишь? — спросила Девятихвостая, гнусно ухмыльнувшись и сев на корточки над телом Хаку. Взяв в руку его ладонь, кицунэ одним движением сломала палец ледяного шиноби, наблюдая за реакцией Забузы. Тот болезненно дернулся, явно порываясь напасть на Девятихвостую.
— Значит дорог, — удовлетворенно заключила биджуу, усаживая бессознательного шиноби на пол с помощью хвостов.
Положив светящуюся алой чакрой ладонь на лоб Хаку, кицунэ привела его в себя уже через пару секунд. Ледяной шиноби дернулся, судорожно озираясь по сторонам. Увидев перед собой многообещающе ухмыляющуюся демонессу, Хаку принялся изо всех сил вырываться из мертвой хватки пушистых хвостов.
— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Забуза сиплым голосом, глядя на бессмысленную борьбу своего ученика.
— То же, что ты сделал с моим джинчуурики, — ответила кицунэ, отрывая рукав Хаку и ласково гладя его щуплую руку кончиками пальцев. Столкнувшись с непониманием в глазах мечника, Кьюби раскалила свою ладонь докрасна и начала плавно водить ею вдоль конечности ученика Забузы, стараясь равномерно прогреть ее. Мальчишка выпучил глаза от боли, но молча сносил пытку, глядя на своего сенсея. Забуза молчал несколько секунд, борясь с собственным страхом, но потом нашел в себе силы подняться на ноги и посмотреть в смеющиеся алые глаза.
— Прекрати издеваться над ним! — воскликнул мечник, складывая цепочку печатей. Четыре хвоста молниеносно обвили его конечности, растянули их в стороны и приблизили ошеломленного Забузу к биджуу на расстояние вытянутой руки.
— А то что? — с вызовом спросила Девятихвостая, усилив жар и доводя кожу Хаку до хрустящей корочки. Ледяной шиноби больше не смог терпеть и закричал от боли, отчаянно дергаясь в хвостах биджуу.
Забуза сыпал самыми грязными ругательствами, на которые только был способен, ведь ничего более для спасения подопечного он сделать не мог. В конце-концов, Девятихвостой это надоело, и она заткнула его рот кончиком хвоста. Спустя пару минут, рука жалобно хнычущего Хаку пропеклась до самых костей. В глазах Забузы горела такая ненависть, что казалось еще чуть чуть, и Девятихвостая просто взорвется. Но, вопреки его чаяниям, взрываться лиса не собиралась.
— М-м-м, ты только посмотри, какая вкуснотища! — воскликнула кицунэ, облизываясь в предвкушении сытного десерта. Ненависть в глазах Забузы сменилась шоком — неужели она и впрямь собиралась сожрать его ученика? Кьюби развеяла все его сомнения, одним махом откусив кисть Хаку. Измученный ледяной шиноби почти ничего не почувствовал, а вот Забуза протестующе замычал, глядя, как кицунэ с наслаждением хрустит косточками его ученика.
— Даже лучше, чем я думала! — воскликнула Кьюби, отправляя комок пережеванной плоти в желудок одним глотком и снова вгрызаясь в предплечье Хаку. Из глаз мечника потекли горькие слезы. Вскоре, приготовленная часть ученика Забузы была съедена.
— Вкусно, но долго. Так ты состариться успеешь, прежде чем я закончу, — сказала кицунэ, довольно облизываясь и гнусно ухмыляясь. Разорвав одежду Хаку, она подняла плавающего в прострации шиноби над собой и крепко вцепилась в его ноги когтистыми пальцами.
— А теперь можешь кричать... — протянула Кьюби с издевкой в голосе, выдергивая хвост изо рта Забузы и вгрызаясь в стопы Хаку. Всю апатию с ледяного шиноби как ветром сдуло, и он заорал так, что его прежний крик казался лишь детским лепетом. Забуза выдавал бессвязный поток мата и мольбы, с содроганием глядя, как его ученик медленно, по частям исчезает в глотке биджуу. Кицунэ поддерживала жизнь в своей жертве до тех пор, пока не прокусила его диафрагму, после чего крики Хаку сразу же стихли. Вскоре, от ученика Забузы осталась одна лишь голова, искаженная гримасой вселенской муки и страдания.
— Ну вот и все, нету больше твоего Хаку... — с издевкой констатировала перемазанная в крови с ног до головы кицунэ, щелкая челюстью оторванной головы как марионеткой. Раздавив череп Хаку голыми руками перед лицом воющего от горя Забузы, биджуу запихнула получившееся месиво себе в глотку и отправила его следом за телом неудачливого ученика.
— Ты... ты чудовище... — подал голос Забуза. Кицунэ громко отрыгнула и похлопала себя по туго набитому брюху, злорадно ухмыляясь.
— Спасибо, я знаю, — ответила биджуу, облизывая окровавленные пальцы. Забуза громко всхлипнул, с ненавистью глядя на демонессу. — Ну давай, заплачь еще, Демон Скрытого Тумана, — насмешливо проговорила кицунэ, раскачивая связанного шиноби из стороны в сторону.
— Тупая кровожадная сука! Если тебе нужен был только я, так какого же черта ты так надругалась над Хаку?! — прошипел Забуза, почти достав коленом до зубоскалящей кицунэ.
— А ты забавный малый... — демонесса противно хихикнула, переворачивая пленника вверх ногами. — Если тебе нужен был только Тадзуна, так какого же черта ты так надругался над Наруто? — почти слово в слово повторила биджуу.
Забуза замер, припоминая, как он зарубил мечом одного белобрысого мальчугана почти год назад. — Если бы ты только знал, как он сейчас страдает, а вместе с ним страдаю и я, то не задавал бы глупых вопросов, — лисица многозначительно ухмыльнулась, возвращая Забузу в нормальное положение. Мечник сохранял молчание, с неприязнью глядя на обожравшуюся биджуу. Лютая ненависть в его глазах немного утихла, хоть и не исчезла до конца. — Знаешь, а ведь он тебя почти простил, и не хотел видеть, как ты страдаешь. Настоящее украшение вашего рода, — добавила кицунэ, негромко хмыкнув. — Вот только я не умею прощать... — биджуу кровожадно ухмыльнулась, оканчивая свой долгий монолог. Кицунэ сверкнула алыми глазами в полумраке подземного помещения. Забуза оцепенел, и спустя несколько секунд заорал, будто его резали раскаленным ножом. Удовлетворившись результатами своего гендзюцу, кицунэ опустила бьющегося в истерике нукенина на холодный каменный пол. Очистив тело от крови и других физиологических жидкостей, биджуу улеглась на широкую кровать ныне визжащего нукенина. Крики Забузы услаждали ее слух лучше пения птиц и прекрасно дополняли получаемое удовольствие от набитого под завязку желудка. Ускорив пищеварение с помощью своей едкой чакры, демонесса не могла дождаться того часа, когда Забуза последует за своим учеником.
Опустошенный Тору следовал за Девятихвостой на крайне почтительном расстоянии, спустя полчаса после учиненного демонессой побоища. Причиненные биджуу разрушения попросту не укладывались в голову капитана. Подобное едва ли смог бы сотворить целый взвод элитных шиноби. А уж на что она была способна в истинном облике, Тору даже думать не хотелось, а уж тем более видеть это своими глазами. Немногочисленные нукенины, оставшиеся на базе после кровавой бойни, были размазаны по стенам, словно насекомые. Капитан ничуть не удивился, увидев пробитую стальную дверь в конце широкого тоннеля. Он уже давно не сомневался, что человеку не под силу создать то, чего биджуу не смогла бы сломать. Однако, подойдя поближе, он все же не смог сдержать удивления, зябко поежившись при виде искореженного металла. Повреждения явно носили физический характер, и никакими дзюцу и бомбами демонесса не пользовалась. Тору прошел через пробитый гермозатвор и окинул мокрую комнату с разбитыми бетонными стенами изучающим взглядом. В помещении явно использовали классические ниндзюцу, а широкая кровавая дорожка, ведущая к еще одному гермозатвору поменьше, наводила на нехорошие подозрения.
Услышав душераздирающий крик из-за запертой металлической двери, капитан вздрогнул от неожиданности, выставив пред собой короткий прямой меч. Он не чувствовал чакры своих сокомандников поблизости, а вот за дверью, казалось, творился настоящий ад. Хьюга воспользовался бьякуганом и обомлел от ужаса. Девятихвостая пожирала заживо еще трепыхающегося молодого юношу, от которого осталось лишь обглоданное туловище. Ее хвосты удерживали яростно вырывающегося Забузу в полуметре от истерзанной жертвы. Несмотря на богатый боевой опыт и выпитый алкоголь, Тору согнулся пополам и изверг свой завтрак. Отключив бьякуган, капитан поспешил убраться подальше от трапезничающей демонессы. Обернувшись, он с удивлением обнаружил крупный лист бумаги, приклеенный напротив двери. Надпись гласила: 'Кьюби, мы ушли в Золотой Лосось'. Вздохнув с облегчением, Тору поспешил к своим подопечным, оставив Забузу разбираться с Кьюби самостоятельно.
Спустя пару часов, живот демонессы сдулся до прежних размеров, обеспечиваемых поглощенными душами. Она и не надеялась разделаться с ними так быстро, потому вполне спокойно отнеслась к своему светящемуся брюшку. Вопли Забузы, не стихающие ни на минуту, доставили ей массу удовольствия, а сам нукенин почти лишился голоса, лишь негромко посипывая в центре комнаты. Поднявшись на ноги, кицунэ летящей походкой приблизилась к Забузе и развеяла гендзюцу. Вопли продолжались еще несколько секунд, после чего мечник затих, но лишь затем, чтобы завопить еще громче при виде возвышающейся над ним демонессы.
— Нет, нет, не надо, пожалуйста! — гордый и самоуверенный мафиози кинулся прочь от биджуу, прячась за кровати, тумбочки и прочую мебель, которую демонесса отбрасывала прочь легким движением хвоста. Кицунэ злорадно ухмыльнулась — она показала Забузе своеобразный трейлер того, что ждет его душу в ее желудке. Только если гендзюцу держалось всего пару часов, то заточение в лисьем брюхе продлится целую вечность.
— Как такая никчемная мразь посмела поднять руку на моего джинуурики? — спросила кицунэ, поднимая жалобно скулящего нукенина за шиворот. Тот даже не пытался сопротивляться — так силен был сковавший его тело страх. — Молчишь? Ну ничего, я заставлю тебя заговорить... — Кьюби кровожадно оскалилась, срывая одежду с Забузы и опутывая его тело ловкими хвостами. Лисица широко открыла рот и принялась с энтузиазмом пожирать тело жертвы, начиная с пальцев ног. Сорвавший голос нукенин больше не мог кричать, лишь жалобно сипеть и подвывать, сантиметр за сантиметром исчезая в бездонной глотке биджуу. Вскоре, все было кончено, и Кьюби осталась сидеть в одиночестве на залитом кровью и мелкими ошметками плоти полу, обнимая свой огромный живот и довольно облизываясь. Теперь она сполна отомстила за своего малыша, не оставив и следа от его обидчиков. Поднявшись на ноги, кицунэ сожгла покрывающую ее кровь и задумчиво поглядела на соблазнительно белеющую в углу кровать. Она выполнила свою работу, и даже не убила ни одного гражданского, так что однозначно имела полное право насладиться своим триумфом в полном объеме. А если кто-то был против, то пусть придет сюда и скажет ей об этом лично, а потом полюбуется на свои кишки. Удовлетворенно фыркнув, кицунэ вернулась на полюбившееся ей мягкое ложе. Растянувшись во весь рост на двухместном матрасе, биджуу принялась нежно гладить свое набитое до отказа брюшко обеими руками, прижав ушки к макушке и тихо урча от непередаваемого наслаждения.
* * *
Деревня Скрытого Листа. Наруто. Четвертые сутки после отбытия Курамы
* * *
Переутомленный джинчуурики устал ворочаться в бесплодных попытках заснуть и решился принять серьезные меры. Таблетка сильнодействующего снотворного, запитая стаканом настойки валерианы, была последним доводом в борьбе с бессонницей, на который джинчуурики не возлагал больших надежд. Чакра Курамы, в запредельном количестве циркулирующая в его крови, разрушала любые медикаменты, вне зависимости от того, лекарство это или яд. Этот раз не стал исключением, но побочные эффекты, вкупе с тремя бессонными ночами, были ужасающими. Лежа в кровати с широко открытыми глазами в третьем часу ночи, Наруто изо всех сил пытался убедить себя в том, что ему померещилось.
— Наруто, почему ты меня бросил? — раздался тихий шепот в его голове, совсем непохожий на привычное общение по мысленной связи, сопровождающееся широчайшим спектром передаваемых эмоций и ощущений.
— К-курама? — тихо спросил джинчуурики, чувствуя что-то неправильное в происходящем.
— Почему ты бросил меня одну? — голос прозвучал чуть громче.
— Ты сама меня бросила! — возмутился джинчуурики, не осознавая, что он говорит в слух.
— Почему ты позволил мне умереть? — в голосе звучали нотки злобы и агрессии. Наруто застыл с открытым ртом, понимая, что будь Курама и в самом деле мертвой — она бы с ним не разговаривала.
— Почему ты позволил мне умереть, Наруто?! — доселе спокойный голос превратился в громкий крик, подбросивший джинчуурики с кровати не хуже стальной рессоры.
— Я так больше не могу! — взвизгнул Узумаки, вскакивая на ноги и мчась к окну в нижнем белье.
Выскочив на улицу, обезумевший джинчуурики побежал прочь из своего дома, что было мочи. Спустя жалкие пятьсот шагов, искалеченное и ужасно истощенное тело достигло своего предела. Наруто рухнул на грязный асфальт, задыхаясь от острой боли в груди. Но Узумаки не прекращал двигаться, медленно подползая к высокой стене, слыша, как вдалеке за его спиной раздаются громкие крики охранников. Сделав глубокий вдох, джинчуурики зацепился за холодный камень с помощью чакры и упрямо полез наверх, не отдавая себе отчета, что до верхней кромки стены не меньше пятидесяти метров. За его спиной слышался громкий топот двух пар ног, что лишь еще больше подстегнуло беглеца. Забравшись на десятиметровую высоту, джинчуурики почувствовал, как силы покидают его изможденное тело. Поток чакры, удерживающий искалеченного шиноби на вертикальной поверхности, окончательно иссяк, и Наруто с громким воплем рухнул на землю, за долю секунды до того, как подоспели охранники. Джинчуурики приземлился на свой протез вниз головой. С душераздирающим хрустом, механическую руку вырвало из туловища Узумаки вместе с креплениями, окропив лица ошеломленных охранников горячей кровью. Хуже всего было то, что Наруто все это время оставался в сознании, вопя соразмерно полученным повреждениям. Горе-охранники чертыхнулись, осторожно взяв пострадавшего на руки и пулей метнувшись в госпиталь. Консьержка уже по доносящимся из-за двери крикам поняла, что пациент будет тяжелым, и когда охранники внесли орущего Наруто в больницу, их уже поджидала каталка с парой санитаров. В ярком свете люминесцентных ламп травма выглядела ужасающе, повергнув в шок видавших виды шиноби и медиков. Без лишних разговоров, деревенское несчастье повезли в реанимацию к дежурному хирургу.
