Морозко

— На!

Очередной фехтовальщик повалился на землю, красуясь ровным срезом шейного отдела. Я резко ускорился и достал мечом еще одного глупца. На этот раз мое лезвие пробило чье то сердце.

— Ну что замолчали?

Полторы сотни эфталов блокировали меня со всех сторон, надеясь взыскать неустойку за смерть своих собратьев. Хм... чуток раньше их было в два раза больше. Я с сожалением бросил взгляд на тела гвардейцев. Этож сколько сил пришлось вложить в ребят, чтобы поняли смысл жизни, а их так буднично зарубили. Весь итог моей воспитательной работы пошел насмарку. При этом половина из гвардейцев были мастерами меча... теперь понимаю, что численность и мастерство всегда имеют значение.

— Что-то маловато вас осталось...

Я в плотном стальном круге, но нужно прорываться, тело покрывают десятки ран, на правой руке осталось два пальца, левый глаз выбит, обильная кровопотеря уже сказывается на реакции и силе ударов, последние полчаса я держусь исключительно на выносливости и вредности. Ктож знал, что в верхней части лагеря будут сосредоточены почти сплошь одни ветераны и мастера меча. Знал бы раньше, начал бы зачистку сверху...

Внезапно строй эфталов подался назад, и на меня нацелилось несколько десятков арбалетов. Осознание ситуации немного запоздало во времени, и прежде чем конечностей достиг импульс к ускорению, мое тело уже было изломано ударом арбалетных болтов. Что тут сказать, было больно...

— Командир, он еще жив, — из туманного далека донесся потрясенный выдох.

— Сучье отродье, тащите его в повозку, Взыскующие разберутся!

Вот и доигрался.

— Отче наш, да святится имя твое...

Отец Горий нехотя отвлекся от песнопения молодых послушников, помощник Эрнан нетерпеливо повторил условный знак, фигура воина статуей замерла у порога в залу, сознавая торжественность момента посвящения.

— Продолжайте без меня дети мои, — Горий передал Символ заместителю, и степенно покинул кафедру.

— Да прибудет с нами сила твоя...

— В чем дело Эрнан?

— Падрэ, Вам стоит взглянуть на это собственными глазами, — свет факелов заиграл бликами и тенями, заставляя живых прочувствовать древнюю холодную плоть храма.

— Введи меня в суть дела!

— Да Ваше преосвященство... Отряд наемников герцога Лойя попал в коварную ловушку. Выжило лишь сто двадцать восемь человек из тридцати тысяч, но почти все выжившие — это элита, воины, лучшие из лучших. Потери врага четырнадцать гвардейцев, судя по всему... все убитые — мастера меча. Есть один пленный, тяжело раненный, но живой... и это проблема, — воин еле поспевал за ускоряющимся шагом отца Гория.

— Сколько их всего было, — Горий резко остановился, вцепившись цепкой хваткой в руку помощника.

— Вместе с пленным — их было пятнадцать...

— Но как...??

— Сон. Враги отравили источник с водой... новое снотворное средство. Амулеты не сработали. Никто из магов не почувствовал тревоги.

— Из всей армии выжило полторы сотни человек?

— Да... прочие убиты во сне.

— Кощунство... это попрание всех канонов войны. Будь проклят тот, кто это затеял. Раненного отравителя нужно немедля казнить, и самой лютой смертью.

— Отец Горий — это болотник...

Цитадель ордена святых паладинов уже долгие три тысячи лет носила гордое название — Твердыня. Двор Твердыни почти всегда был погружен во мрак, настолько высокими были стены этой неприступной крепости.

Кучка эфталийцев боязливо оглядывалась по сторонам, с тревогой и недоверием наблюдая за десятками воинов в серых рясах. Паладины Ордена были страшными и непримиримыми противниками и наемники это прекрасно помнили.

— Что привело Вас в нашу Цитадель?

Командир наемников немедленно склонил голову в уважительном поклоне, святой отец был славен многими достойными делами, и эта заслуженная кровью репутация невольно вызывала уважение.

— Святой Отец, мы привезли Вам болотника...

— Я вижу, — волевое покрытое шрамами лицо Гория будто застыло в камне, — я спрашиваю, почему вы привезли его сюда. Ценные пленники это дело — Взыскующих Императора.

— Мы посчитали это разумным решением, постараться избежать гнева Императорского величества. Все знают, как страшен молодой Лойя в гневе...

— Понятно, значит струсили!

Наемники красноречиво промолчали.

— Что хотите за болотника?

— Нам нужен переход в Эфталию, наши маги-портальщики погибли...

— Десять ваших воинов или магов должны принять служение Создателю, — не терпящим возражения голосом отрезал Горий, заглядывая в единственную повозку, — Йолай хватай пленника и тащи в третью башню.

Один из монахов в серой рясе метнулся к повозке.

— Ну а теперь, я бы хотел услышать о ваших подвигах более подробно...

Никто не удивился, когда вечером в служение Создателю посвятились тридцать пять эфталийцев. Падрэ Горий сегодня был в ударе.

— Я бы резал их долго, и смаковал.

— Человечинка — вот это наверное вкусно. Нужно попробовать...

— Пролетариат — болваны, вот к чему нам надо стремиться, только коммунизм несет свет народам. Империализм — Вашу мать... я говорил, что я национал-большевик?

— Бля.. — заткнитесь! Я тут понимаешь умираю, а они мне белочку разыгрывают.

— Держите крепче... тяжелый зараза.

— Сюда положите. Да не так... идиоты! Вы же мне всю пентаграмму сотрете!

— Вот так пойдет?

— Уходите от греха подальше, пока не прибил...

Пучина боли, из которой я умудрился вынырнуть, грозила затянуть меня еще глубже.

Вот ведь как устроена жизнь, бывало ноешь-ноешь, а потом хрясь... и настает полная жопа. Именно из таких случаев я и черпаю свою бесконечную мудрость. Ведь чтобы понять в какой ты параше, надо достигнуть самого дна, именно так и накапливается фактический материал для сравнения.

Наемники молодцы, почти не издевались... разве что в первую ночь раздавили яйца и одноглазого отрезали. Потом правда язык тоже под корень вырвали. И второй глаз выбили. Позже зубы выломали и мордой в говно совали. Но это для меня не особо страшное издевательство, я бы мог придумать и кое-что похлеще...

Увечный я стал... руки отрезали по локоть, ноги по колено. Скальп мой лысый тоже сняли — гады, и в теле три десятка стальных болтов, сам удивляюсь и как я еще жив. Вместо носа провал, вот она какая — судьба Майкла с Лунной походкой.

— Свечи ставьте, Эрнан поднови затертые знаки!

Я беспокойно задвигался, пытаясь понять, что же происходит.

— Святой Отец — обрубок очнулся... неужели он нас слышит?

— Займись делом! Болотник уже своё отжил...

А вот хрен Вам сволочи, клянусь своей бессметной душой — если выживу то вам кранты. И доспехи буду носить, самые лучшие — вот она моя ошибка. Ненависть полыхнула внутри опаляя своим жаром сердце — врагов буду давить без жалости и пиетета. Вырежу всех — вплоть до грудных детей, да так и сделаю... лишь бы теперь выжить. Я вам суки устрою концлагеря и экскурсию в Гулаг, кипятком у меня писать будете.

— "Держись Мороз — общечеловеком будешь", — я ощутил, как по жилам заструилась сила Другого.

— "Спасибо ребята", — удивленно подумал я, никогда еще не было такого, чтобы мои соседи так щедро делились накопленным добром. По телу заструилась обжигающая волна силы, и я почувствовал, как внутри тела растворяются уже ставшие привычными стальные болты.

— "Кто мы есть без тебя, лишь маски на волнах бесконечности", — сознание обмыл шепот далеких голосов.

— Triesto man everno du est!

Тело скрутили жгуты адской боли, заставляя изгибаться спиной назад. Раны на спине жгли будто раскаленные солнцем, а в груди заледенел кусочек души... я вспомнил как вечерами меня подвешивали за лопатки стальными крючьями. Вспомнил запах сгорающих в костре моих отрубленных ног, вспомнил хруст моих рук на зубах боевого пса эфталов, многое вспомнил...

— Святой Отец — амулет сияет!

— Нам удалось, мы запечатали силу болотника. Наша печать работает...

Твари... интересно, что им удалось сделать с моей силой. Хотел я этого избежать, но теперь чую, они сами во всем виноваты.

— Зачем нам этот амулет Отец Горий?

— Нам удалось поглотить часть силы болотника, остальное — отныне закрыто под печатью Создателя. Теперь мы сможем разработать защиту и оружие против этих дьявольских отродий.

— Быть может, возможно обратить их силу в пользу Создателя?

— Нет Эрнан... Я расскажу тебе в чем их сила. Могущество этих отродий в дьявольской крови Аргадлов. В день рождения болотника — его кормят молоком матери смешанным с каплей крови Аргадла. Именно в этом заключается источник силы болотников. Но теперь после сотен лет исследований нам удалось найти нужное решение. Пройдет еще сотня лет и Нария падет под грузом своего греха и наших мечей.

Печать Создателя, а это еще что за хрень...

— Отнеси болотника на самый нижний уровень, и брось в дальнюю камеру. Дверь заложи камнем с раствором, пусть сдохнет в покое. Потом сотри камеру со всех наших карт.

— Слушаюсь Ваше преосвященство!

— И еще Эрнан... с этими эфталийцами... открой им портал в Гиблые Земли, они это заслужили...

В подземелье меня тащили мордой вниз, и единственным инструментом познания окружающей действительности служил мой слух.

Наконец невидимый мне Эрнан остановился. И ведь действительно запечатали мою силу — раньше меня шесть мужиков с трудом тащили, а сейчас трое спокойно несут. Я слушал, как он открывает очередную жутко скрипучую дверь, спустя миг я уже летел в неизведанное, катясь по холодному каменному полу камеры.

— Прощай ублюдок...

И тебе до свидания болезный, чувствую мы с тобой еще встретимся. Вдохнув затхлый воздух камеры, я перевернулся на спину и слушал, как замуровывают дверь в мое новое жилище. Спустя пару часов звуки стали более глухими, а этот гад оказывается трудолюбивый — уже третью стенку поднимает и чего-то там магичит с ней. Спустя еще полчаса даже слабые звуки отрезало намертво.

И так что мы имеем... я повел во рту жалким обрубком. Язык вроде растет... и есть охота, все эти дни меня поили протухшей бурдой, что не способствовало появлению здорового аппетита.

Я устроился удобнее на полу и постарался настроиться на свой карман. Пространственная складка парила перед глазами, но тут я столкнулся с одной проблемой... телепорт предметов у меня работал, но только на вход, и вытащить сейчас физически то, что мне нужно из кармана я не мог, в связи с банальным отсутствием конечностей.

— "Ладно, подождем пока вырастут лапы, а там посмотрим, чай от голода не сдохну", — я зло усмехнулся — как глупо, в кармане тонны еды и воды, а у меня кишки сворачиваются от нехватки пищи.

Несколько недель провел, будто в спячке, отключившись от всего мира. Когда проснулся в очередной раз, с удивлением обнаружил, что лежу на теплом одеяле и посасываю кусок вяленой рыбы. В глазах стоит неприятная резь, и тьму слепоты разрывают редкие яркие вспышки-молнии.

Спустя еще пару недель очнулся и не почувствовал какой-либо боли в глазах. Удивленно пожал плечами и осторожно сжал пальцы в кулак, левую руку дернула неприятная боль, а вот на правой руке уже отросло четыре пальца. Неспешно ощупал ноги, и расстроился — на ногах только начали формироваться стопы. В слепой тьме раздался сердитый зубной скрежет...

Отросшими пальцами исследовал лицо — так, губы и язык есть, зубы почти восстановились, нос на месте, веки и глаза тоже на месте, но глаза еще не в норме, иначе бы уже владел ночным зрением. Попытался принюхаться новым носом, но ничего не получилось — значит еще рано. Заснул пережевывая теплый кусок хлеба — лежал улыбаясь и вспоминал, как покупал краюхи с пылу жару у толстяка-пекаря.

В следующий раз меня разбудил запах дерьма, аромат перебродившего человеческого навоза...

— Обоняние есть, — звук собственного голоса привел меня в детский восторг. Формирование пальцев на руках и стоп на ногах уже закончилось, и я стал ползать по одеялу, исследуя руками помещение. Спустя пару секунд я нашел источник запахов, все пространство вокруг меня было завалено кучками моих отходов.

— Да здравствует субботник, и борьба с инфекциями, — я сунул руку в складку и вытащил горящий факел, глаза с непривычки отреагировали понятной болью. Спустя полчаса я начал рассматривать свое хозяйство — камера оказалась довольно большой, примерно в сорок квадратных метров.

Хлама и мусора оказалось неожиданно много. Пришлось поработать телепортом, я довольно быстро очистил помещение от грязи, снял с себя сгнившую одежду и закинул все это и провонявшее мочой одеяло в карман. Все-таки хорошо быть жадным и предусмотрительным человеком. Я вытащил из кармана деревянную бадью с теплой водой, жидкость еще помнила тепло далекого солнца. Вытащив крепкую тряпицу начал мыть полы, мыл все качественно, для себя родимого я сил никогда не жалел.

Потом втянул в камеру бронзовую ванну и наполнил ее теплой водой. Накидал в ванну очищающих и укрепляющих снадобий и погрузился в душистую воду... нужно ли говорить о том, какое это было для меня удовольствие? Воду пришлось менять несколько раз. В этот раз я засыпал здоровым сном здорового человека в чистой одежде.

Как проснулся — тут же занялся украшательством, две стены украсил шикарными коврами, у дальней стены повесил гобелен, к четвертой приткнул рабочий стол с канделябром.

Втянул из кармана большую двуспальную кровать, и шкаф с книгами. На пол постелил еще один ворсистый ковер, на середину выдвинул раскладной обеденный стол и заставил его горячими блюдами.

— Сегодня я праздную... сегодня я родился вновь. До свидания Морозко, здравствуй Мороз! Трепещите враги, ибо я о Вас помню...

Наелся от пуза, и рухнул в мягкую баронскую кровать, все-таки хорошо, что по дороге к эфталийцам мы заглянули в тот замок. Снились мне в основном мертвые паладины, и мне почти все понравилось.

Когда очнулся — длинная толстая свеча уже почти догорала, значит проспал не меньше восьми часов. Умылся и с любопытством исследовал тело вновь. Мужское достоинство уже отросло, что меня очень порадовало, одинокий змей вроде как даже увеличился в размере. Внутренние повреждения уже стянулись, но на теле остались десятки страшных шрамов. Вид у ран был десятилетней давности.

— Значит лишили меня силы...

Я протянул руку в складку и с любопытством взял в руки камень. Сжал кулак и булыжник осыпался в моих руках каменной крошкой.

— Не понял, — я повторял все свои трюки один за другим, стараясь выяснить, что изменилось, и довольно скоро выяснил границы изменения, и взвыл, — суки... убью.

— "Успокойся Мороз, не все так плохо как кажется"...

Я мрачно воззрился на старую каменную стену, хорошо раньше строили — из гигантских каменных блоков. Физическая сила в руках осталась, но... я не мог поднять вес более десяти килограммов. Прощайте доспехи... и я не настолько туп, как Конан-варвар чтобы бродить по миру полуголым, или туп? Посмотрим...

— Бить или не бить — вот в чем вопрос!

Я задумчиво застыл перед каменной стеной. Бить — но не дверь, стена за дверью была не хило замагичена. Там только зениткой пробить можно, магической зениткой, так что будем бить, но... внутреннюю стену.