| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Или эльфы. Такие же древние, как и орки, но гораздо более сложные натуры. Эльфы не принимают подарков, имеющих какую-либо материальную ценность, и сами никогда не подарят ничего ценного. Почему? Многие полагают, что дарение воспринимается ими как выплата дани или подкуп. Эльфы не продают свое расположение, не платят податей людям, не разменивают свою ненависть на вещи. От враждебно настроенного эльфа невозможно откупиться, нельзя купить его союзничество. Почему? Только Восьмеро знают ответ и, может быть, сами эльфы.
И вот теперь Кархад во главе небольшого каравана, везет в Эйльхейм статую единорога весом почти в десять пудов. Она толком ничего не стоит, хотя над ее созданием немало потрудился королевский ваятель. Это компромисс: эльфы не приемлют человеческой традиции дарить и принимать подарки, однако талсидонские короли и эльфийские 'светлейшие' выработали собственную манеру меняться знаками дружбы. Люди дарят эльфам мраморные статуи, как правило, это единорог, символ леса, а те расставляют подарки по своему лесу как украшения. В ответ шлют королю ритуальные маски, очень искусно сработанные. У короля Дэнбара целая комната ими заставлена и увешана, такая вот бесполезная коллекция, символизирующая, тем не менее, длительный период мира и ограниченной взаимопомощи между талсидонцами и эльфами.
Почему эльфы не примут в подарок роскошные ковры и не подарят изящную, из отличной стали выкованную саблю? Обменяться в процессе торговли — это да, а подарить и принять в дар — никак. И причины известны, опять же, только самим эльфам да Восьми.
Однако отсутствие понимания все же не мешает иметь дела с эльфами к обоюдной выгоде. Отец был прав: не надо пытаться понимать причины, толкающие чужака на то или иное действие, достаточно знать его цели и методы достижения этих целей.
Но вот теперь Кархад впервые усомнился, что эта простая жизненная мудрость годится всегда: он отдал бы и второе ухо за то, чтобы понимать своего недруга, заглянуть ему в душу. Хорошо бы король был прав, потому что верность наемника обеспечить проще всего — достаточно платить больше всех. О том, что дроу помешаны на власти и статусе так же сильно, как орки — на славе, с разницей, что орк готов пойти на смерть без колебаний, а дроу — совершить любое злодеяние без малейших сомнений и угрызений совести, и так давно всем известно. Если уговорить короля не только щедро платить, но и дать этому ублюдку Р'Энкору еще какой-нибудь незначительный титул, с ограничениями, ясное дело — пожалуй, тогда предательства можно не опасаться, ведь все, чего жаждет дроу — это деньги и статус. Золото и власть. И если дать ему того и другого больше, чем кто-либо — можно получить надежного союзника. А весть о том, что на службе талсидонского короля — легендарно известный убийца, может удержать врагов от нападения не хуже целой армии. Да, Ариант свидетель, идея отличная!
Кархад достал из седельной сумки флягу и отхлебнул вина, довольный своей мудростью: дроу и в самом деле удобны тем, что их верность можно купить за титул и звонкую монету. Король прав, настолько знаменитый и искусный наемник стоит почти любого гонорара, в королевстве полно людей, которые, получают немало почестей и золота — а делают не так уж и много. К тому же, если вдуматься, золото — это просто золото, есть масса бесценных вещей, которые купить невозможно, а цена верности Р'Энкора мизерная: всего лишь деньги.
* * *
Деревня, куда Малантус привел Владыку и его армию, само собой, не смогла оказать ни малейшего сопротивления. Лишь завидев атакующих чужаков, стражники попытались закрыть хлипкие ворота, но первые титаны просто перепрыгнули через частокол, а потом кто-то высадил створки пинком. Атака с трех сторон увенчалась молниеносным успехом, и вскоре жителей селения согнали на площадь.
Норлаш, восседая на коне, прилагал огромные усилия, чтобы, несмотря на усталость, держаться ровно и гордо. Он всего лишь переводчик, но... Ха-ха, а ведь можно славно поразвлечься! Чернокнижник тут единственный всадник, стало быть, жители думают, что именно он здесь главный!
— Я сам сейчас объясню им все, что надо, — сказал он Владыке, — сколько у тебя солдат? Я так понимаю, веса двоих мало какая телега выдержит, да и поместиться вдвоем в одной повозке им будет трудно.
— Сорок семь.
— Значит, телег понадобится полсотни... Думаю, тут столько найдется.
Восседая на коне, Норлаш надменно возвестил крестьянам, что он, Норлаш Ужасный, вырвался из заточения и будет кроваво мстить всему миру, но именно они, убогие, могут избежать страшной участи, если предоставят для его могучих воинов пятьдесят телег и сорок девять ямщиков для управления ими. В случае отказа чернокнижник пообещал предать всю деревню огню и лютой смерти.
А про себя он улыбнулся. Забавно, если людишки будут думать, что именно Норлаш и есть тот злодей, призвавший армию демонов миру на погибель. Хорошо, что Владыка не понимает ни одного здешнего языка, он мог бы крепко обидеться, если б узнал, что смертный чернокнижник нахально присваивает себе его величие. Кстати, о Владыке.
— Эти жалкие черви спрашивают, кто ты, о великий, — сказал Норлаш демону, — как им тебя называть?
— Я — Трэйкхан Кхейл из Лагурента, — коротко ответил тот.
Вот и славно. Теперь Норлаш знает имя демонического властелина. Правда, это мало что ему дает, ведь он слышит его первый раз.
Чернокнижник улыбался, теперь уже в открытую. Перед тем, как Сангария погибнет в демоническом пламени, он, Норлаш, славно развлечется. А затем — небытие, так небытие. Этот жалкий, презренный мир проклял чернокнижника, сделал его жизнь настолько невыносимой, что Норлаш уже не дорожит своей шкурой. С ним может случиться что угодно — главное, чтобы Тьма легла на землю. Навеки.
В поход отправились длинным караваном. Воины Владыки Кхейла охотно воспользовались повозками, и хотя каждый из них несет свои доспехи легко и непринужденно, усталость им, видимо, не чужда, да и скорость езды на телеге все же чуть повыше, чем пешком. Лишнюю, пятидесятую повозку, Норлаш велел загрузить лучшей едой. Неизвестно, едят ли демонические воины, а он и Малантус в пище точно нуждаются.
Перед выступлением Норлаш объяснил Кхейлу их следующий пункт назначения.
— Манускрипт хранится в дворцовой библиотеке Ламедии, столицы Далмады. Это город, укрепленный как минимум не хуже, чем столица Зоданги, хотя я там сам никогда не бывал. И кроме того, наш путь будет пролегать через северную оконечность Кадории. Гонцы на быстрых лошадях, почтовые голуби или даже магические заклинания уже обогнали нас. Пока не доберемся к Кадории — можно ждать нападения армии Зоданги. В Кадории нас может встретить армия короля Синтэна, хотя может и убояться. В Далмаде нас встретит король Клейдан, если, конечно, узнает, что мы собрались походом как раз на его столицу. Или, как вариант, он будет держать всю армию в Ламедии, и тогда нам придется брать штурмом укрепленную и набитую войсками твердыню...
— Или просто потребовать отдать манускрипт.
Это в планы Норлаша не входило. Только бойня, только огонь и меч.
— Во-первых, он вряд ли отдаст. Во-вторых, если б я был на месте Клейдана и у меня потребовали манускрипт колоссальной ценности, я бы его уничтожил, чтобы враг ни при каких обстоятельствах не смог восторжествовать. Короли — они такие. Тут только штурм. Враг не должен знать о наших планах, иначе сможет легко помешать.
— Резонно. Им же хуже, раз так.
* * *
Он разжал руку и выронил на мостовую очередной медяк, прислушиваясь к шагам за спиной. Уличных попрошаек, следующих на некотором расстоянии и бросающихся на каждую монетку, словно курица на червяка, уже набралось десятка полтора. Пхе...
Тонкие губы растянулись в презрительной улыбке, пальцы вынули из кармана серебряную монету и через несколько шагов выпустили ее. За спиной — удивленный выдох нескольких глоток, поспешные шаги, ругань и звуки смачных тумаков. Ни гордости, ни ума, только жадность и жестокость. Одно слово — людишки.
Р'Энкор шагал по городу, роняя на мостовую монетку за монеткой и собирая все большую и большую толпу нищих и попрошаек, после третьей или четвертой серебряной монеты в группе последователей появились и люди, одетые поприличнее, подмастерья какие-то, селяне и прочий сброд. Но Р'Энкору нужны не они.
Он шел через центр к речушке, протекающей через город, звоном монет по камням мостовой увлекая за собой все больше и больше людей. Разумеется, толпа в три десятка уличного отребья не могла не привлечь внимание стражи. Все по плану.
Через пару кварталов медяки закончились, пошло сплошное серебро. Р'Энкор, кутаясь в плащ, ускорил шаг и стал бросать деньги в дождевые лужи. Каждая серебряная месета — это свалка с расквашенными носами и подбитыми глазами, так пусть все это происходит в лужах, пусть твари у него за спиной будут не только разукрашены кулаками друг друга, но еще и в болоте испачканы.
За странным действом следила уже пятерка стражников. В принципе, хватит. Пора сыграть предпоследнее действие этой комедии, тем более что речка уже за углом. Р'Энкор уронил золотой, предвкушая, что сейчас будет, и бодрым шагом двинулся к мосту, соединяющему берега.
Позади развернулось чуть ли не целое сражение, Р'Энкор вышел на мост и оглянулся на образовавшуюся посередине улицы кучу малу. Испуганные прохожие, не понимающие, что происходит, жались к стенам или побыстрее шмыгали мимо, растерянные стражники пытались сообразить, что делать, их было слишком уж мало, чтобы разнимать такое количество дерущихся. Наконец из свалки вырвался какой-то крепкий детина, без шапки, одного сапога, в разорванном дублете и с окровавленным лицом, и бросился прочь, сжимая в кулаке золотую монету.
Р'Энкор улыбнулся и достал из кармана еще один золотой. Монета с негромким, тусклым звоном падает на мостовую недалеко от ограды, за которой плавно несет свои воды неглубокая речушка.
Вся шобла безрассудно рванулась вперед: золотой ойран овладел помыслами этих тварей. Проклятия, пинки, тумаки, разлетающиеся во все стороны брызги крови и выбитые зубы. Стражники беспомощно толпятся вокруг, им бы разнять толпу да заодно и монетку присвоить — но понимают, мрази, что в свалке всем будет наплевать на их ранг и полномочия, огребут наравне с остальными. Из этого месива несутся вопли, причитания, угрозы и хрип тех, кого давят. Лучшее из всех мыслимых представлений, которое только могут дать людишки.
Наконец, какой-то стражник переводит взгляд на Р'Энкора, и эльф легко читает его мысли по глазам: арестовать странного господина за нарушение общественного порядка и провокации, а там уже можно под видом штрафа отнять деньги, у него ведь их немерено... Люди так предсказуемы. Пора закругляться, тем более, что по улице уже разносится знакомый пересвист.
Он вынул из кармана руки и высоко поднял их, демонстрируя доброй сотне зевак зажатые в пальцах монеты. Легкое движение — и полновесное талсидонское золото летит в реку. Улица застывает в беспредельном изумлении, а Р'Энкор достает кошелек и сыплет оставшееся там золото в воду, затем бросает следом пустой мешочек.
А затем кто-то один бросился в воду, и за ним пришла в движение вся толпа. Люди с обеих сторон бросались в реку, и в числе первых оказались стражники. Вода под мостом буквально вскипела.
Р'Энкор улыбался. Вот вода уносит прочь какого-то неудачника, плывущего лицом вниз, должно быть, ударился головой или просто захлебнулся. И всем наплевать, ведь на дне столько золота, сколько любой из присутствующих никогда не видел. Баснословная сумма, лежащая в иле, наполовину состоящем из дерьма и нечистот, заставляет людей нырять, топить других и тонуть самим. И погода холодная, наверняка хоть кто-нибудь да подхватит воспаление легких и сдохнет.
Эльф надвинул на лицо, выкрашенное в боевую раскраску под цвет человеческой кожи, капюшон и быстрым шагом двинулся прочь, в заранее облюбованный им и уличными грабителями узенький темный переулок: наверняка его где-то там уже ждут.
Так и оказалось. Миновав несколько домов, выходивших на улочку преимущественно глухими стенами и грязными незрячими окнами, Р'Энкор увидел впереди четверых молодчиков весьма красноречивой наружности. Бандитов он перевидал на своем веку достаточно, чтобы сейчас безошибочно определить: это они самые. Двое даже не прячут дубинки.
Улыбаясь, он шел прямо на них.
— Доброго вам денька, почтенный господин! — начал один из них, довольно щуплый по сравнению с товарищами тип, видимо, мозг банды. — А не вы ли тот неимоверно богатый человек, подкармливающий рыбку золотом?
Позади шаги. Еще один бандит позади, отрезающий путь к бегству. Наивные: пути к спасению нужны вовсе не 'жертве', потому что настоящая жертва тут — не Р'Энкор.
— Я и есть, — кивнул эльф, — а вы не очень-то и спешили.
— Ну, мы как-то не сразу и поверили, — картинно развел руками щуплый, — никогда не видели, чтобы люди сами золото в реку выбрасывали... Тут такое дело, господин, вы, видимо, просто невероятно богаты, а мы, Ллето свидетель, ужасно бедны. Не поделитесь ли с нами толикой вашего благосостояния?
Им бы бежать, глупцам, жертва прямо намекнула, что запланировала эту встречу, а значит — жди беды. Но нет, золото владеет их жалкими умами, вытесняя все остальное, даже инстинкт самосохранения.
— А делиться-то нечем, — ответил Р'Энкор, приближаясь к ним, — в реку высыпал все, что было. Впрочем, кое-что у меня есть... Вот, держите.
Два кинжала прыгнули из рукавов в ладони. Бросок в ближайшего парня с дубинкой, молниеносный разворот, бросок в подкрадывающегося сзади. Первому лезвие вошло в глаз, второму — в горло. Поднырнув под взмах дубинки со скоростью разящей гадюки, Р'Энкор оказался лицом к лицу со щуплым, основанием ладони вбил его носовой хрящ в мозг, перехватил руку с ножом второго бандита и ловким маневром поменялся с ним местами, подставив его голову под второй удар дубинки. Оставшись один на один с последним грабителем, эльф провел серию быстрых жестких ударов: под дых, в пах, по спине. Противник упал, скорчившись, тогда Р'Энкор обошел его и с размаху ударил ногой в лицо, затем принялся обрабатывать ребра и желудок. Сдавленные крики жертвы быстро смолкли, попытки закрыться от ударов руками прекратились, но он продолжал с неописуемым наслаждением наносить удар за ударом, пока в переулке не послышался топот подкованных сапог.
— Именем короля! Всем стоять! — завопил стражник-сержант.
— Все — уже не могут, — возразил, тяжело дыша, Р'Энкор и окинул незадачливых стражей правопорядка презрительным взглядом: — А что это с вас вода течет, как с водяных крыс? Как водичка в реке?
— Здесь я задаю вопросы! — рявкнул сержант, хватаясь за меч.
— Неужто? — Р'Энкор продемонстрировал медальон с королевским гербом и не спеша направился к стражникам.
Те, увидев регалию королевского придворного, склонились в поклоне, и Р'Энкор немедленно этим воспользовался, зарядив сержанту коленом в лицо и опрокинув его на мостовую.
— А ну-ка скажи мне, песий потрох, почему ты купался, когда подданных его величества грабят в переулке вверенного тебе квартала? — ласково спросил он, предвкушая новую порцию развлечения.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
