Красный анклав

-Мне бы на вокзал, -решил попытать удачу капитан.

-Не, на вокзал не могу — это в другой части города — сразу бы сказал, мы же проезжали. Давай я тебя в центре высажу — на попутках доберешься, деньги есть?

-Ну и на том спасибо, удачи вам на службе, — они пожали друг другу руки и Сергеенко вышел из машины.

Он уже было направился к остановке, когда рядом с тротуаром остановилась бежевая шестерка жигулей, открылась пассажирская дверь из которой вышел ничем не примечательный человек и обратился к Валентину:

-Товарищ капитан, рад вас видеть живым и здоровым, пожалуйста, садитесь в машину.

Алтайский край, ЗАТО Сибирский, в/ч 52929

Часовой поежился от холода, с любопытством наблюдая приближение огней автомобиля к воротам КПП. Кого еще могло принести в столь позднее время? Машина остановилась перед массивными воротами и у него было время хорошенько ее разглядеть — 24-я Волга! Неужели кто-то еще на таких ездит? Явно служебная — черные номера, а сзади сидит один пассажир — по виду персона важная, хоть отсюда знаков различия и не было видно, но судя по вытянувшемуся в струну дежурному офицеру, который лично прибегал проверять документы позднего визитера — там сидел как минимум целый генерал. Интересно — не связан ли его приезд с творившимся в Москве? И почему такая большая фигура ездит на таком металлоломе, которому место в музее?

Уехала машина только утром в сторону гостиницы 'Привал' — видимо гости планировали задержаться в городе. В след ей из окна своего кабинета на втором этаже в глубокой задумчивости смотрел командир воинской части ? 52929.

Глава 19

Сочи. Резиденция 'Бочаров Ручей'

Погода портилась с самого утра, несмотря на солнечный прогноз на весь месяц, с моря шел грозовой фронт, набирая силу с каждой минутой. Здесь, в правительственной резиденции, собрались ключевые министры, премьер и президент для обсуждения дальнейшего плана действий в условиях серьезной дестабилизации обстановки после московских терактов и реакции мирового сообщества на них, которая однозначно указывала на резкое охлаждение восприятия действующего в России политического режима на Западе. Обсуждение шло в неформальной обстановке, вне протокола. После длительных дебатов было принято коллективное решение назначить виновным министра МВД, который сильно опростоволосился на прошлом совещании кризисной группы. Населению будет показано красивое шоу с разоблачением коррумпированного министра, допустившего теракты, большими чистками в рядах МВД — это должно будет немного успокоить электорат, ну и конечно же уже были готовы 'заказчики' терактов — в Чечне и Дагестане выловили по подвалам несколько средней руки полевых командиров и под гарантии передачи их на поруки в Саудовскую Аравию вместо тюрьмы строгого режима они согласились взять вину на себя. После долгих споров решили все же обещание в этот раз выполнить, иначе в дальнейшем такого инструмента у них не будет — никого уже потом не убедишь сотрудничать, если все будут знать, что обещаниями грош — цена.

К вечеру стихия разгулялась настолько, что большинство министров разъехалось в аэропорт, пока его еще не закрыли в связи со штормовым предупреждением, так что в резиденции остались лишь президент Волков, премьер Ловцова, мэр города Сочи и многочисленные помощники. Ловцова планировала заночевать здесь, двусмысленные взгляды Волкова обещали интересное продолжение делового вечера.

Страшная непогода обрушилась на побережье Черного моря,бурлящая стихия захватила все видимое пространство, плотность дождя была такой, что видимость сократилась до десятка метров, по неспокойным водам гуляли смерчи, а небо непрерывно озарялось вспышками молний. Происходящее в Сочи напоминало всемирный потоп — дороги превратились в реки, набережные скрылись в бурлящих водах, непрерывно накатывающихся на каменные мостовые, селевые потоки с гор уносили отчаянно моргающие аварийными огнями машины. Штормовой ветер гнул деревья и срывал рекламные конструкции, в Дендрарии царило полное разорение.

Волков стоял у окна, глядя сквозь застилающую стекло нескончаемую пелену воды, как силуэт вертолета раскачивается на вертолетной площадке. Персонал заблаговременно заанкерил его лентами, но если ситуация будет ухудшаться теми же темпами — то придется эвакуироваться на машинах, пока маршрут был еще проходим. Очередная серия вспышек молнии озарила окрестности и Волков ощутил вибрацию в нагрудном кармане рубашки — мобильный телефон, номер которого знало очень мало людей, пытался привлечь к себе его внимание. Достав аппарат он взглянул на экран и очень удивился имени, которое он там увидел.

Безумие стихии достигло своего апогея — свет уличных фонарей уже не пробивался через стену дождя, а ураганные порывы ветра сносили в бурлящие на улицах воды редких пешеходов, ищущих укрытие от непогоды. Внезапно весь Большой Сочи погрузился во тьму — пропал сигнал сотовых вышек, отключились фонари, погасли окна и наружная реклама, все побережье превратилось в одно сплошное черное пятно.

Очередная вспышка молнии высветила вереницу вооруженных фигур, согнувшись с трудом передвигавшихся по территории резиденции со стороны моря в направлении главного здания. Одна из фигур отделилась от остальных, чтобы подобраться к ворочавшемуся в своих путах вертолету, но через короткий отрезок времени вернулась в строй. Аварийное освещение резиденции ничего не могло противопоставить разгулу стихии, поэтому только вспышки молнии проявляли движение посторонних по особо охраняемому объекту, но завеса дождя была столь плотной, что заметить их можно было только с очень близкого расстояния. По ходу движения они точным огнем из приглушенного оружия уничтожали охранников в штормовках. Пока все шло по плану. Показалось белое каменное здание сложной формы, в основном одноэтажное, но с центральной двухэтажной секцией. Слабое освещение пробивалось из окон, внутри двигались тени. Рассредоточившись, взвод морпехов окружил дом. Досчитав до 50, все отделения одновременно вошли внутрь. Воспользовавшись суматохой, солдаты без особого труда подавили слабое сопротивление немногочисленной охраны и принялись сгонять гражданских в одно помещение. После быстрой проверки всех помещений, сержант первого класса Эндрюс разочарованно доложил командиру:

— Лейтенант, сэр, в здании цели не обнаружено, периметр взят под наблюдение, входы и выходы заминированы. Какие будут дальнейшие распоряжения?

Мрачное лицо второго лейтенанта Дженкинса сказало вымокшему до нитки сержанту больше, чем следующие слова командира:

— Сынок, кажется мы по уши в дерьме, командуй отход, цели нет, это подстава!

В подтверждение его слов сквозь завывающую через разбитые при вторжении стекла бурю прорвался новый звук — вертолет, точнее сразу два ударных вертолета МИ-28, которые пройдя над зданием на малой высоте, красиво разошлись в стороны и развернувшись нацелили весь свой внушительный арсенал на относительно небольшую постройку.

— Эванс, мать твою, запроси поддержку, нам нужно уходить, пусть с воды отвлекут вертушки, эти психи похоже не смотрели прогноз перед вылетом!

— Сэр, аппаратура мертва, нет даже статики, сэр! — радист в отчаянии крутил регуляторы, пытаясь добиться от станции хоть каких-то звуков, но все тщетно.

— Что значит мертва, Эванс, это игрушка ценою двадцать миллионов баксов, она сделана так, чтобы всегда работать, старайся лучше! Всем остальным, приготовиться к бою!

Морпехи начали занимать позиции у окон на первом этаже, а одно отделение поднялось на второй, не успели они расположиться, как в окна ударил яркий свет прожекторов, пробивающий даже стены непрерывного дождя — диверсанты не заметили приближения двух бронетранспортеров, из которых сейчас выгружались бойцы спецназа. Машины продолжали прибывать с востока по главной аллее, а одна бронемашина зашла с севера, отрезая путь к железной дороге. Перекрикивая бурю загремел мегафон, из которого на чистом английском донеслось предложение сложить оружие и сдаться с обещанием сохранения жизни, дополненное комментариями о том, что страна укрывшихся в здании уже от них отказалась и шансов уйти оттуда живыми и при оружии у них нет.

Лейтенант схватил своего зама за руку и выкатив глаза буквально проорал в лицо:

— Эндрюс, мы сами по себе, принимаем бой и подрываем здесь все к чертям напоследок, ты меня понял? Мы знали, что так может быть — мы все добровольцы, так что выполнять команду — открыть огонь!

Крупный пулеметчик Рамирез с криком 'Йииии-хааааа' высадил стволом окно и грохнув оружие на сошки открыл плотный огонь в направлении продолжавших скапливаться с восточной стороны здания силовиков. Очередь из КПВТ одного из бронетранспортеров разорвала его на куски, отбросив ; туши Рамиреза на несколько метров вглубь, а рефлективно сжавшая спусковой крючок кисть оторванного предплечья продолжала подпрыгивать на полу пока пулемет не расстрелял весь боекомплект в стену напротив, лишь чудом не зацепив никого из сослуживцев покойного. Когда стрельба стихла, с улицы снова заревел мегафон, предлагающий те же условия сдачи, расширив их до возможности выйти на свободу и получить политическое убежище в России в случае дачи показаний против правительства США.

Командир взвода подбежал к радисту Эвансу, чтобы посмотреть, в чем проблема с передатчиком, попутно жестами раздавая указания по смене дислокации бойцов. Что-то с силой ударило сбоку в его каску, резко вывернув голову под неестественным углом, после чего второй лейтенант Дженкинс, отдавший службе 24 года жизни, замертво рухнул на руки шокированного Эванса:

— У нас раненный! — заорал Эванс утаскивая за подмышки обмякшее тело командира за угол, к нему тут же сбежались сержант Эндрюс и два командира отделений, находившихся неподалеку. Им открылась безрадостная картина — из-под деформированной каски лейтенанта вываливались кровавыми комками его мозги, половина головы отсутствовала, а левый глаз болтался на нити нерва как шарик ньютоновского маятника. Взводный медик грязно выругался и пнул дверь, ища выход обиде. Остальные в шоковом состоянии уставились в одну точку — на качающийся глаз Дженкинса, тело которого продолжал удерживать радист Эванс. Придя в себя он оттолкнул бездыханный кусок мяса в сторону и обратился к сержанту Эндрюсу:

— Что будем делать, командир?

Эндрюс шумно выдохнул, собрался с мыслями и скомандовал:

— Всех командиров отделений ко мне, будем выходить.

Эндрюс объяснял свой план остальным:

— ...затем, когда пойдет дым, все выкидывают из окон магниевые бомбы, все что есть — надо перегрузить тепловизоры, особенно это касается вертушек, я не знаю, насколько хорошо они у русских работают в такую погоду — но лучше перестраховаться, после уходим из северо-восточной части здания в сторону моря, там наш транспорт. Эванс и Хиггс — несете командира, Роддек — твое отделение прикрывает, бегайте между окнами и стреляйте из всего, что есть, считаете до 50, затем уходите за нами.

— Сэр, что делать с Рамирезом?

— Мы не можем его забрать, посмотри, что с ним стало — придется оставить. Вопросы?

— Сэр, движение!

— Начинаем!

Высококонцентрированные дымовые шашки делали свою работу отлично даже в условиях прибивающего дым к земле ливня и ураганных порывов ветра. В скорости все окрестности заволокло плотной пеленой, снизившей и без того малую видимость до нуля. Сразу после этого со всех сторон здания вспыхнули десятки маленьких солнц, подсветивших изнутри дымную мглу слепящим белым светом с разлетающимися во все стороны искрящимися струями. На тепловизионных экранах вся резиденция превратилась в одно сплошное яркое пятно. Из окон здания открыли бешеную стрельбу, продолжающие выгорать магниевые заряды и никак не рассеивающийся дым надежно укрывали стреляющих, создавая ощущение массированного концентрированного огня. Оцепление грянуло ответными залпами, но они не достигли цели, так как целиться через мутное зарево было попросту невозможно. Беспомощные вертушки продолжали барражировать над комплексом, не видя целей для атаки с приказом без особой необходимости не открывать огонь — внизу были высокопоставленные заложники.

Утопая по колено в разбухшей грязи, взвод Эндрюса тем не менее проворно приближался к укрытым на пляже минисубмаринам, которые должны были безопасно доставить их на сторожевой корабль ВМФ США, ожидавший в нейтральных водах Черного моря. В какой-то момент яростные потоки воды подкосили держащихся друг за друга морпехов, и они одной массой тел понеслись в бурном потоке по склону вниз, в сторону пляжа. Вынырнув из потока, радист Эванс почти столкнулся с телом командира, которое как-будто не хотело бросать свой взвод и продолжало следовать за ним. Достигнув края искусственного обрыва, десятки тел в камуфляже рухнули на мостовую. Не всем повезло как Эвансу — пятерых принесло уже мертвыми. Ситуация окончательно вышла из-под контроля и оставшиеся в живых солдаты бросились к субмаринам не заботясь о возвращении тел товарищей домой.

Снова прожектора! Едва удерживаясь на ногах по колено в бурном потоке, те, у кого все еще было при себе оружие, попытались отстреливаться от внезапно вышедших из пелены дождя людей. Эндрюс чувствует четыре сильных удара в грудь, от которых у него темнеет в глазах, ноги подкашиваются и он падает в любовные объятья стихийной реки, сразу же погружаясь на дно. Захлебываясь он понимает, что все еще жив, когда чья-то рука вытаскивает его из воды. Его рвет смесью воды, грязи и крови, тяжело и очень больно дышать — сломанное ребро пробило легкое. Спаситель бесцеремонно затаскивает его внутрь большого армейского внедорожника, напоминающего привычный хамви. Он слышит, как бой постепенно стихает до одиночных выстрелов, которые столь же быстро затихают окончательно. Лежа на полу транспорта сквозь собственные хрипы он слышит шаги — мимо него проводят троих бойцов его взвода с руками за головой. Среди них испуганное лицо радиста Эванса, он зовет маму, кажется парень поехал крышей. Их сажают в противоперегрузочные кресла, напротив садится вооруженный автоматом русский. Еще трое забираются в машину, обходят истекающего на полу кровью хрипящего в агонии Эндрюса. Трясущимися пальцами Эндрюс нащупывает на поясе гранату. Уставившись в потолок машины уже не видящим взглядом, совершая свои последние резкие вздохи, он, собрав все оставшиеся силы, рывком срывает гранату и погружается в вечную тьму.

Кавказские горы, недалеко от Сочи

Двое стояли у огромных панорамных окон, наблюдая за танцующими внизу разрядами молний, подсвечивающими сплошной ковер грозовых туч. Здесь, наверху, была тихая ночь, а внизу творился натуральный армагеддон. Один из стоящих повернулся к другому и, аккуратно подбирая слова, начал беседу:

— Кажется я у вас в долгу, моя свобода была бы под большим вопросом, если бы не ваш своевременный звонок.

Второй не поворачивая головы улыбнулся и ответил:

— По моим сведениям, речь шла о вашей жизни. И никакого вопроса тут не стояло. Вас собирались уничтожить. Уже готова речь в ООН, которая получит одобрение большинства участников, обвинительное заключение и красивая история о сопротивлении аресту. Само собой это все растянули бы на неделю, делая вид, что вы все еще живы.