Большая Охота. Гет-версия.

— Это приглашение. Принять участие в Большой Охоте.

Из рук Люциуса выпала чашка.

— И... что Вы будете делать?

— Как что?! УЧАСТВОВАТЬ!

Глава 28. Дурдом "Солнышко".

Англия забурлила. Рита Скитер выполнила возложенную на нее задачу с присущим ее стилю блеском. Уже через полчаса после интервью "Ежедневный пророк" разразился сенсационной статьей, размещенной на первой полосе. Кричащий заголовок, набранный огромным шрифтом, сообщал всем, кто еще не знал, о том, что Леди Поттер-МакРоуз-Блэк открыла Большую Охоту и приглашает всех соответствующих установленным критериям магов принять в ней участие.

Дальше в статье рассказывалось, что такое эта самая Охота, каковы критерии отбора и высказывались мнения о количестве участников, а также делались предположения о том, кто будет делать заявки, ведь в этом ритуале могли принять участие даже беглые преступники!

Что открывало невероятные просторы для гаданий.

Министерство Магии на следующей странице сообщало, что прием просьб будет осуществляться с 9.00 до 18.00 с перерывом на обед каждый день отделом Семьи и Брака, где работник Отдела Тайн будет принимать корреспонденцию и фиксировать ее в специальном учетном журнале. И первые две заявки уже приняты! Правда о том, кто это такой шустрый, в статье не сообщалось.

Магическое общество стало напоминать котел Лонгботтома — такое же бурлящее, взрывающееся и нестабильное. Кто-то визжал от радости, обнаружив, что проходит по критериям, кто-то рыдал, не соответствуя; многие разражались бурными гневными речами или наоборот, одобряющими следование традициям.

Не было только равнодушных.

* * *

Ранее.

Как только Гарри и Рита вышли из Большого Зала, Амбридж опрометью бросилась в свои покои, выделенные ей в Хогвартсе. Она схватила порт-ключ и, вызвав домовика, приказала ему перенести ее к границе щитов Хогвартса, где, совершив небольшую пробежку, активировала портал. Долорес могла бы воспользоваться камином в кабинете директора, но сейчас это делать было ни в коем случае нельзя — нужно было выставить Министерство в хорошем свете и опередить Альбуса.

Еще через пять минут она уже стучалась в кабинет Фаджа и объясняла ему прекрасные перспективы, возникшие благодаря юной леди и те неприятности, которые они могут, не напрягаясь, доставить директору.

Услышав волшебные слова "Дамблдор", "неприятности", "безнаказанно" и все это в одном предложении, Фадж тут же развил бешеную активность. Уже через пять минут было готово заявление для газеты, а еще через десять — распоряжение для Отдела Брака и Семьи, а также послание в Отдел Тайн.

Так что в "Пророк" тут же помчался сотрудник с бойким языком и макетом статьи.

* * *

Поттер-менор.

Заскочив в свой портрет, Карлус сначала решил, что началась Третья магическая война: крики, вопли, разноцветные лучи заклинаний и без конца кто-то куда-то бежит. Однако первое впечатление оказалось обманчивым — выяснилось, что Лорды и Леди празднуют начало Большой Охоты. Блэки, Поттеры и МакРоузы уже успели опустошить одну картину с шикарнейшим натюрмортом и теперь подбирались к следующей. Выяснилось, что веселую новость принес Финеас Найджелус Блэк. Услышав это, Карлус с досады заскрипел зубами — этот проныра успел впереди него! Ну, ничего, его новость не хуже!

И созвав празднующих, Лорд Поттер торжественно объявил об участии в Охоте Волдеморта. Реакция была феерической: сначала потрясенная тишина, а затем — дружный хохот присутствующих и хлопанье бутылок с шампанским. Гулянка набирала обороты, Лорды и Леди стали кучковаться в кружки по интересам, когда в зале с хлопком появился домовик с письмом из банка. Относительно трезвый Карлус потребовал развернуть письмо и поднести к раме, что и было проделано. Прочитав письмо, Карлус молниеносно протрезвел и рванул к внучке — новость стоила покинутой гулянки.

Гоблины нашли портреты родителей Гарри.

* * *

В это время отсиживающиеся в тайном поместье Ноттов азкабанские беглецы в шоке читали сенсационную статью. Отреагировали на нее беглые зеки по-разному: холостые стали судорожно вспоминать о принятии ими наследия и как привести себя в порядок, женатики кисло вспоминали о своих половинках, Белла истерично хохотала.

Неизвестно, к чему бы это привело, но появившийся с посланием от Лорда эльф ввел присутствующих в ступор — Лорд подал заявку. И, что самое страшное, её зафиксировали.

Упавшую в обморок Беллу дружно решили в сознание не приводить — всем хотелось тишины и спокойствия.

Неожиданно Долохов произнес куда-то в пространство:

— А ведь я тоже могу подать заявку...

После чего убежище превратилось в филиал отделения дурдома для особо буйных.

* * *

Собравшиеся в Норе маги, входящие в очень тайную организацию под названием "Орден Феникса" (что поделаешь, у Альбуса всегда была тяга к прекрасному) производили невероятный шум. Сириус орал, Ремус подвывал, Молли создавала фоновые шумы. Остальные члены семьи Уизли спокойствия не добавляли. Директор следил за броуновским движением магов налитыми кровью глазами. Это собрание он решил провести не в Хогвартсе, под ехидными взглядами предыдущих директоров. Теперь он хвалил себя за прозорливость — если бы такое творилось в его кабинете, он бы уже успел наслушаться комментариев происходящего. Наконец его терпение лопнуло:

— Тихо!!! — от рыка почтенного старца задрожали стекла. Кингсли презрительно смотрел на своих так называемых соратников. Теперь он, как никогда, понимал брезгливое отношение Снейпа к девяносто девяти процентам состава Ордена. Ему самому остро хотелось плюнуть на все и уйти. Мысль была настолько заманчивой, что маг, не выдержав, стал ее всерьез рассматривать. Директор тем временем о чем-то вещал, о чем, чернокожий мужчина не задумывался. Но аврорская закалка позволяла краем уха следить за тем, что говорилось, и поэтому Кингсли сумел вовремя отреагировать, когда директор устремил на него требовательный взгляд.

Неожиданно раздался стук, и в открывшееся окно влетела сова с номером "Пророка" в лапках. Директор развернул газету и пробежал глазами статью. Его глаза потемнели от злости. Он отшвырнул газету и разразился гневной речью. Шеклболт ненавязчиво протянул руку и подтянул к себе источник такой бурной реакции. Взгляд автоматически вычленял главное: Лорды, Наследники, чистокровные или полукровки, принявшие наследие, до сорока лет, заявки, даже беглецы... Мозг стал молниеносно обрабатывать информацию. Кингсли принадлежал к древнему чистокровному роду, вынужденному переехать на Туманный Альбион из-за тяжелой политической обстановки на родине. Но традиций они не забывали, дети воспитывались соответственно, так что в семнадцать он, как и положено чистокровному Наследнику Рода, принял Наследие.

В Орден он вступил частично по глупости, и дедушка его тогда здорово отодрал ремнем по мягкому месту, когда узнал. Потом, правда, сменил гнев на милость — информация лишней не бывает. Конечно, впоследствии Орден аврора разочаровал, он все чаще стал подумывать о выходе из него. А теперь, в свете всего происходящего... Если уж даже Пожиратели могут стать претендентами, то он чем хуже?

Тем временем Альбус закончил распинаться о развращенности современной молодежи и принялся рассуждать на тему того, что, раз отбившаяся от рук Избранная начала ритуал, то их долг принять в нем участие и направить заблудшую душу в нужное русло. Молли пыталась протолкнуть своих деток. Услышав такое, Кингсли заржал:

— Даа, Молли, самомнение у тебя выше крыши! Скажи, разве ты Леди Уизли? А твои дети носят гордое звание Наследников? Как ты себе представляешь подачу заявок? Вы не подходите практически по всем пунктам!

— Чарли и Перси с Биллом совершеннолетние! — завизжала женщина. Кингсли поморщился:

— И это все?

В это время директор задумчиво рассматривал сидящего практически рядом здоровяка: чистокровный, совершеннолетний, Наследник. То, что колдомедик прописал! И он рявкнул тоном, не оставляющим выбора:

— Кингсли! Завтра подашь заявку!

— Вот еще! — пожал могучими плечами мужчина и прикрыл глаза, скрывая злобные огоньки. Этот хрен еще смеет ему указывать, за кем ему ухаживать! И неважно, что он сам уже решил подать заявку, дело в принципе! Кто ему директор? Уж явно не глава Рода!

Следующие два часа прошли в уговорах Шеклболта и попытках успокоить Сириуса. Наконец после продолжительной борьбы Шеклболт сдался. Еще через час он смог вырваться из раздражающего его общества и аппарировал к дедушке. Перед тем, как посылать заявку, ее следовало обсудить с главой Рода.

Глава 29. Знакомство с родителями

Кингсли нервничал. И было, от чего. Дедушка Кафури разглядывал внука, как какой-то новый экземпляр магической фауны — что это такое, непонятно, но выглядит интересно.

Наконец патриарх Рода Шеклболт завершил разглядывание потомка и указал ему на пуфик перед своим креслом. Кингсли тут же сел, преданно глядя на деда. Лорд Шеклболт производил сильное впечатление. Даже сейчас, когда ему давным-давно перевалило за сотню, он поражал полным отсутствием седины, еле заметными морщинами и могучей статью. При взгляде на него сразу становилось ясно, в кого пошел Кингсли. Насколько внук знал, дедуля у него был очень бодрым, здоровым и активным. Причем, во всех смыслах.

— Итак, внук. Ты хочешь подать заявку и пришел просить мое разрешение на это. Я смотрю, ты стал задумываться о будущем своего Рода. Это не может не радовать, — Кафури одобрительно посмотрел на внука, отметив удовольствие от похвалы, мелькнувшее в темных глазах. — Прежде, чем я дам его, я хочу посоветоваться с духами. Так как это касается в первую очередь тебя, то ты будешь помогать мне в ритуале. Надо узнать, что думают духи-хранители по поводу этой затеи. Через час спустишься в ритуальную комнату.

Кингсли стоял в рунном круге, начерченном на каменном полу ритуального зала. Дедушка в ритуальном облачении, состоявшем из шкуры черного леопарда, которого он когда-то задушил собственными руками, костяных украшений и золотого ожерелья, размеренно бил специальным билом в центр небольшого бубна. Бубен был гордостью Кафури. На его обод пошли кости дракона, а на обтяжку — шкура оборотня, когда-то давно посмевшего напасть на мать маленького Кафури. Воспитанный своим отцом в строгости и полном подчинении традициям, двенадцатилетний Кафури проявил себя истинным Наследником Рода, вышедшего с Черного континента. При виде опасности, угрожавшей его матери, он выхватил подаренные отцом серебряные кинжалы и бросил один во врага. Адреналин придал меткости глазу и твердости руке, так что, к своему собственному удивлению, мальчик попал оборотню в сердце, после чего ему оставалось только добить корчащегося в агонии нападавшего.

Вечером был пир в его честь, а утром юный наследник создал свой первый инструмент для призыва духов.

И сейчас он уверенно выводил ритмичную дробь, призывая духов-Лоа. Кингсли ему ассистировал, выбивая пальцами ритм на маленьком тамтаме. Неожиданно вокруг них, на границе защитного круга, закружились призрачные тени. Кафури застыл, он мысленно находился не здесь и не сейчас. Все это довольно долго продолжалось, но, наконец, тени исчезли, призраки растворились. Дед встряхнул головой, выходя из транса. На его лице сияла довольная улыбка.

— Внук! Твоя просьба услышана и получила полное одобрение! Духи очень довольны! Подавай заявку!

Кингсли поклонился деду и вылетел из зала. Кафури проводил его ехидным взглядом.

— Ну-ну, внук! Что тебя ждет...

Кафури хихикнул и направился в свои комнаты.

* * *

Поздно вечером, после отбоя, Гарриэт удалось смыться из Хогвартса, и теперь она нетерпеливо смотрела, как гоблин аккуратно кладет на стол завернутые в материю портреты.

— Леди Поттер-МакРоуз-Блэк, нам пришлось потрудиться, чтобы найти портреты Ваших родителей. Кто-то очень не хотел, чтобы их нашли. Портреты были повреждены, пришлось нанимать специалистов, дабы привести их в порядок. Когда Вы повесите их в Меноре, они проснутся. Вот счет.

— Утройте его.

— Благодарю, Леди! — глаза гоблина довольно блеснули. — С Вами очень приятно работать!

— Взаимно, мастер, взаимно!

Через некоторое время Гарриэт вешала портреты на стены Зала, а остальные предки, негромко переговариваясь, наблюдали за процессом. Девушка выровняла рамы и, постучав палочкой по портретам, сорвала с них ткань. Перед ней предстали молодые парень и девушка, сейчас спящие.

Поттер с волнением их рассматривала. Джеймс Поттер выглядел старшей мужской версией самой Гарриэт до того, как она прошла ритуал смены наследия. Та же смуглая кожа, та же взъерошенная шевелюра цвета воронова крыла, только вот очки были новыми и дорогими даже на вид. Его изобразили в аврорской форме. Лили имела очень нежный вид: волна медных волос, с цветами в них, зеленая мантия с вышивкой подчеркивала светлый оттенок кожи.

По портретам прокатилась волна магии — менор встраивал их в свою магическую систему, давая подпитку магии Рода. Веки портретов затрепетали, они стали шевелиться и наконец глаза спящих открылись.

Лили изумленно оглянулась, осматривая непривычную обстановку и остановилась на Гарриэт. Поттер с волнением ждала реакции портрета. В глазах Лили появилось изумление, она внимательно всмотрелась в стоящую перед ней девушку, нахмурилась, потом снова внимательно всмотрелась. Неожиданно глаза распахнулись, и она с огромным изумлением выдохнула:

— Гарриэт? Гарриэт, это ты?! Доченька!

Лили разрыдалась, вытирая слезы платком и пытаясь успокоиться.

— Да, мама, это я, — девушка с нежностью смотрела на свою мать.

— Гарриэт?! — громкий возглас отвлек ее от матери. Джеймс Поттер едва не вываливался из рамы, пытаясь внимательнее рассмотреть свою дочь, которую видел в последний раз очень давно.

— Отец, — улыбнулась девушка.

— Ничего себе, дочь! Ты выглядишь настоящей леди! — Гарриэт осмотрела себя и пожала плечами. Да, на ней платье по щиколотку и туфли. И что? — А выросла как! Я смотрю, Сири все-таки воспитал тебя, как следует! — Гарриэт поморщилась. То, как к ней относился Сириус, до сих пор ранило.

— Он меня не воспитывал, — холодно прервала она дифирамбы Джеймса.

— То есть? — удивился тот.

— Да, Гарриэт, как это, он тебя не воспитывал? — пришла в себя Лили. Портреты Блэков, МакРоузов и Поттеров тихо наблюдали за развернувшейся сценой.

— Очень просто, — пожала плечами девушка. — Когда он пришел в наш дом после нападения, то отдал меня Хагриду с Дамблдором, а сам побежал ловить Петтигрю, вот только не преуспел в этом. В итоге Петтигрю удрал, а Сириус попал в Азкабан, где просидел двенадцать лет, пока не сбежал. Впрочем, — философски рассудила Гарриэт, не обращая внимания на впавших в ступор от таких вестей родителей, — после этого он не рвался брать на себя тяжкое бремя опеки над сиротой. И все это время, кроме последнего года, я жила у маминых родственников, к которым меня засунул добрый дедушка директор, спасибо ему огромное за мое СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО!

Последние слова Гарриэт практически прошипела, но быстро успокоилась. Джеймс, глядящий на нее квадратными от шока глазами, прокашлялся.