Вскоре они, согревшиеся, чистые, вымытые, в сухой одежде (удивительно, но даже для долговязого Неллью нашелся шерстяной спортивный костюм, пришедшийся почти впору) сидели за массивным столом, поглощая обильный ужин, сдабриваемый изрядными порциями горячего вина с пряностями — "профилактики ради". Говорил за столом один только Ворро. Закончив повествование, он подхватил с деревянного блюда последнюю рассыпчатую, но очень вкусную серую лепешку, намазал ее сиропом и отправил в рот, вопросительно глянув на хозяина.
— Анархия, беззаконие, — неодобрительно прогудел дед Тимо. — Эх, люди, люди, люди... А вы сами что собираетесь теперь делать?
— У нас дорога одна — обратно в Тарануэс, — сообщил Ворро, запивая лепешку глотком вина.
— Путь долгий и опасный. А чем вас не устраивает так называемый безопасный коридор, до которого, как минимум, вдвое ближе?
— Это не наш путь, — покачал головой Ворро. — Нам надо возвращаться. В Тарануэсе у нас остались товарищи, работа, если хотите, долг.
— Скажи лучше, что хочешь возместить те деньги, что сгорели у тебя в самолете, — театральным шепотом посоветовал Неллью.
— И это тоже, — Ворро трудно было смутить. — Я, безусловно, беспокоюсь и о твоем, Кисо, и о своем будущем. И если есть возможность его обеспечить, не премину ей воспользоваться. Я не хочу оказаться в Валезе бесправным и безденежным беженцем, одним из многих. Нищим, вообще, быть плохо, особенно на чужбине.
— Но так или иначе, вы все равно хотите покинуть страну? — уточнил дед Тимо.
— Вы можете предложить что-то взамен? Или вы считаете, что от пришельцев можно отсидеться в лесу? Мне кажется, это наивно. Рано или поздно, но они доберутся и сюда.
— Не считайте пришельцев сильнее и опаснее, чем они есть, — строго заметил старик. — То, что они так легко разбили и сломили нас — не их сила, а наша слабость.
— То, что мы оказались совершенно беззащитными с воздуха?
— Нет. То, что мы оказались слишком уязвимыми на земле. Нас погубили не пришельцы, а мы сами. Наш страх перед неизвестным, эгоизм, агрессивность, глупость и подозрительность, а в первую очередь — наша знаменитая философия: "Умри ты сегодня, а я — завтра".
— Выходит, бомбы даже не при чем? — фыркнул Ворро.
— Во время войны тоже были бомбежки, но тогда никто не срывался с места, чтобы бежать в нейтральный Солер.
— Нашли, с чем сравнивать! Да видели бы вы, что осталось от Тарануэса! Нам нечем сопротивляться вторжению пришельцев, и единственный способ спастись — это бежать туда, где их пока нет! Можете считать меня кем хотите, но я не намерен подыхать здесь, на родной земле, если есть возможность оставаться живым за границей!
— Не понимаю, почему вы называете нападение пришельцев вторжением? — недовольно пожал плечами старик. — Вот когда Барганд напал на нас с трехмиллионной армией, это — да, было вторжением. Еще никто ничего никогда не захватывал одними бомбовозами и танками, которых, насколько я понял, у пришельцев не так уж и много! Это можно назвать террором, разрушением, акцией устрашения, но никак не вторжением! А эти фарсовые договоры с горданцами, пресловутые коридоры и зоны безопасности — да кто так вторгается?! Все это рано или поздно кончится просто потому, что изначально не может продолжаться до бесконечности!
— Это все было вступление? — поинтересовался из своего угла Неллью. — Вы хотите убедить нас остаться?
— Хочу! — старик широко улыбнулся. — Двое моих помощников неделю назад уехали в город, но так и не вернулись. Я уже пожилой человек, мне трудно одному вести хозяйство и одновременно проводить научные исследования и наблюдения за птицами и животными в заповеднике.
— Какие наблюдения?! Какие исследования?! — засмеялся Ворро. — Да кому теперь это нужно?! Впрочем, нет, я понял! Это нужно вам! Чтобы вы, сидя здесь лесным отшельником, могли сказать себе, что не просто прячетесь от пришельцев, а продолжаете свою работу. Верно?
— Верно, — не стал спорить старик. — Но не главное. Я веду научную работу в заповеднике вот уже тридцать лет, и не вижу причин, чтобы прерывать ее из-за каких-то пришельцев!
— Здорово! — восхитился Ворро. — Вы сумасшедший, честное слово, но вы классный сумасшедший! Это мне нравится! А вы не боитесь умереть с голоду, сидючи в лесу и считая птичек?
— С голоду? Да никогда в жизни! Наши пращуры тысячелетиями жили в лесах и прекрасно себя чувствовали. Лес дает человеку все, что ему нужно. Воду и пищу, топливо для очага и освещения, одежду и обувь, даже бумагу и чернила! Мука для лепешек, которые вы сегодня ели на ужин, — из корневищ камыша с добавкой толченых рагузовых орешков. Сироп — из сока террье, клубни — дикая салина, салат — из заячьей капусты. Грибов сейчас можно запасти на всю зиму, после первых заморозков пойдет болотная ягода, зимой можно будет делать отвар из веточек лалы...
— Все это, конечно, хорошо, — скептически сказал Ворро. — Только вот тушенка, которую вы для нас сегодня открыли, на деревьях не растет.
— Не растет, — согласился хозяин. — Но в бобах жировицы содержатся почти те же протеины, что и в мясе. А в озерах и протоках полно рыбы. И если не слишком увлекаться, надеюсь, мы не нарушим природное равновесие.
— Нет, — решительно сказал Ворро. — Я не останусь здесь. Я, признаюсь, слишком испорчен цивилизацией и не представляю себе жизни без электричества, чашки скайры на завтрак и теплого клозета с туалетной бумагой. И я не люблю лес, где из-за деревьев не видно неба. Я летчик и хочу заниматься своим делом, да и подолгу сидеть на одном месте не в моих правилах. Извините, если что...
— Нет, так нет, — пробасил старик. — Я не в обиде. Но вы, все же, подумайте до утра. Не зря говорят, утро вечера мудренее...
— Не передумали? — неодобрительно спросил дед Тимо, строго блеснув стеклами очков. — Уходите?
— Нет, не передумали, — Ворро встал из-за стола, где они только что покончили с обильным и плотным завтраком. — Уходим.
Либсли Ворро было очень сильно не по себе. К утру пришло окончательное осознание масштаба катастрофы, которая их постигла. Его до паники пугал новый, незнакомый, страшный мир, в который они готовились вступить. Мир, где не осталось ни телефонов, ни супермаркетов, ни гостиничных номеров с горячей ванной, ни прочих милых сердцу мелочей. Мир, где с неба приходит смерть, где люди превращаются в зверей и рвут друг другу глотки, чтобы умереть не сегодня, а завтра. Мир, где расстояние в двести пятьдесят километров становится почти непреодолимым препятствием...
Ворро было страшно, но он не любил менять уже принятых решений.
— Надо уходить, — сказал он, обращаясь больше к самому себе. — Надо.
— Раз надо, значит надо, — не стал возражать старик. — Тогда я вам приготовил кое-какие вещи.
Откуда-то из-под стола он вытащил два больших туго набитых брезентовых рюкзака.
— Здесь немного одежды, пара-тройка смен белья, по бутылочке для сугреву, по коробке непромокаемых спичек, котелок, продуктов на пару дней — тушенка и те самые лепешки, что вам так понравились вчера. Они не черствеют долго, так что можете их хоть неделю хранить. В отдельном свертке — плитки из смеси сушеных ягод, меда, мяса и жира — двух плиток вполне хватает на сутки. К сожалению, спальный мешок у меня один, поэтому я положил вам по полотнищу. Они пластиковые, непромокаемые, неплохо держат тепло; если в них завернуться, можно провести ночь под открытым небом, даже когда идет дождь. И еще — вот вам по охотничьему ножу. Их лучше держать при себе, на поясе. Таким ножом и рогульки для костра вырезать можно, и банку консервную открыть, да мало чего... А это вам — вместо карты. "Атлас автомобильных дорог Вилканда". Он, конечно, не слишком новый, но, думаю, за десять лет еще не успел сильно устареть. Чтобы не искать, мы на 47-й странице, я там этот дом отметил и, на всякий случай, пару дорог.
Ворро и Неллью ошеломленно смотрели на кучу подарков.
— Спасибо, — наконец сказал Неллью. — Огромное вам спасибо.
— Не стоит, — сухо поблагодарил старик. — Как выйдете, обогнете дом, увидите дорогу. Километров через пятнадцать она вас выведет из леса, а дальше... Удачи вам. Возвращайтесь к себе в небо. Храни вас Единый и все ваши боги. Счастливо.
— Счастливо и вам, — откликнулся Ворро.
Эта фраза показалась ему намного более подходящей к случаю, чем "Прощайте" или же "До свидания".
На выходе из леса Ворро предложил немного передохнуть. Устроившись на широких лопатообразных корнях исполинского дерева кьярра, стоявшего на лесной опушке, они сначала без особого аппетита пожевали еще теплые серые лепешки, запивая их вкусной ключевой водой из жестяных фляжек, обшитых брезентом, потом просто посидели, глядя в близкое серое с голубыми просветами небо, а затем Ворро, слегка покряхтывая, наклонился к своему рюкзаку за подаренным дедом Тимо "Атласом автомобильных дорог..." и открыл его на заветной 47-й странице.
Тонкая синяя линия, начинаясь с жирной точки посреди леса, ныряла в паутину проселочных дорог и уже у самого края карты вливалась в шоссе Б-58 Кьеве-Тарануэс.
— Однако не близко, — уважительно протянул Ворро, ознакомившись с маршрутом. — Хорошо бы нам сегодня дойти до Чонори, тогда завтра мы бы заночевали где-то между Сьевераном и Толлье, а уже послезавтра добрались бы до шоссе.
— А далеко до Чонори? — лениво поинтересовался Неллью, поочередно сгибая и снова вытягивая ноги.
Ворро снова взглянул на карту.
— Сначала нам до Ледины надо дойти, это километров восемь будет, а от Ледины до Чонори еще пятнадцать. Всего двадцать три получается. Мелочь.
— Мелочь, — согласился Неллью. — За пять минут бы долетели. А вот ножками землю мерить — ох, не легкое это дело. Это сколько мы только что отмахали?
— Дед говорил, пятнадцать километров, — подумав, сообщил Ворро.
— И длинные же здесь километры, — вздохнул Неллью. — У меня ноги так и гудят. А еще и полудня нет.
— Дальше будет легче, — без особой уверенности заявил Ворро. — Втянемся.
Они посидели еще немного. И еще немного. Потом Ворро начал было вытаскивать из рюкзака полотнище, но передумал.
— Пора уже, — вяло заметил он. — Сколько уже? Десять есть?
— Без трех минут, — так же вяло ответил Неллью. — Верно, пора.
Оба они при этом продолжали сидеть.
— Ладно, — наконец решил Неллью. — Надо идти. Так мы и за месяц до Тарануэса не доберемся. Ну что, встаем?
— Встаем! Давай по команде. Раз! Два! Встали!
— Ли, давай я тебе рюкзак поправлю. Сколько до этой Ледины? Восемь километров? Да по хорошей дороге? Смешная цифра. Пошли!
— Знаешь, Ли, что меня поражает, — сказал Неллью примерно через час с небольшим (до этого они шли молча). — Сколько уже идем, а ни одного человека поблизости. Словно в пустыне.
Ворро, не сбиваясь с темпа, обозрел окружающий пейзаж — стену леса в двух-трех километрах, заболоченный луг, справа — чахлая пустошь, те же лужицы, заросли кустов, снова островки леса.
— А здесь людей и так немного, — авторитетно разъяснил он. — Место глухое, земля, видишь, неудобная, сплошные болота и прочие там кустики-елочки. Народ здесь если и живет, то обособленно, на фермах. Или в таких вот мелких городишках типа Ледины или Чонори, где едва с тысячу человек наберется. Да и знаешь, меня только радует, что людей вокруг нет. Когда мы в Тарануэсе были, ты к тому, что делается снаружи, особенно не присматривался, а я вот... да, повидал! Людей нам надо сейчас больше бояться, чем пришельцев, хотя ты, на всякий случай, на небо тоже поглядывай. Или по сторонам.
Вскоре начали появляться признаки цивилизации. На обочине дороги понуро ржавел брошенный пикап с помятым капотом и распахнутыми настежь дверцами. Чуть дальше были видны следы чьего-то привала — старое кострище и куча разнообразного мусора. С правой стороны показалась железнодорожная насыпь, а за ней — сжатое поле и еле заметные за деревьями домики и хозяйственные постройки фермы.
— Ну вот, почти пришли, — удовлетворенно заметил Ворро. — Только ты, если что, молчи. Говорить буду я.
Впереди уже различались очертания строений. Вдруг Ворро резко остановился.
— Слушай, Кисо, — обеспокоенно сказал он. — Тебе не кажется...
— Нет, не кажется, — жестко ответил Неллью. — Я точно вижу. Разбомбили город. Там, впереди, сплошные развалины.
Чем ближе они подходили, тем отчетливее становились видны разрушения. Ближайшие дома превратились в бесформенные груды камня, завалив дорогу до середины. Рухнувшая труба, кусок забора с сохранившимися и даже запертыми воротами — все, что осталось от мастерской или небольшой фабрички. Железнодорожные пути начинали разветвляться перед подходом к станции, но вдруг упирались в огромную яму, из которой торчали изогнутые и скрученные чудовищной силой концы рельсов.
И нигде по-прежнему ни души. Только ярко светило наконец выглянувшее из туч солнце, да на обочине дороги сверкал свежей краской темно-зеленый с белым указатель с названием города Ледина, выполненный стандартным алфавитом и вилкандской слоговой азбукой.
Первые признаки жизни Ворро и Неллью обнаружили метрах в пятидесяти от первых домов, вернее, того, что от них осталось. Прямо посреди дороги лежала мертвая собака. Выглядела она, мягко говоря, непрезентабельно, а уж воняло — до небес.
— Совсем дело дрянь! — брезгливо прошипел Ворро. — Неужели никого не осталось, чтобы убрать эту падаль!? Значит, некому убирать-то!
— Ли, давай обойдем этот город стороной, — взмолился Неллью. — Зачем нам туда идти?
Ворро с сомнением огляделся. Слева — тот же луг, за которым блестит гладь неширокой речки, заросли камышей, кустарник, а чуть подальше — неровная стена леса, справа — железная дорога, за ней — недавно вспаханное поле. Затем Ворро с сожалением глянул на свои дорогие туфли, слегка потерявшие товарный вид после вчерашних прогулок по болоту и лесу, но еще вполне презентабельные. Туфли было жалко.
— Да ну его, столько времени терять, обходить еще, — проворчал Ворро. — Пошли напрямик.
Как и все люди его поколения, пережившие войну, Неллью видел и помнил, как выглядят города после бомбежки. Но разгромленная Ледина потрясла его. Потрясла даже не самими разрушениями, хотя один вид тридцатиметровых кратеров, окруженных валом, вызывал страх и невольное преклонение перед ужасной мощью пришельцев.
Нет, Ледина поражала окончательностью и бессмысленностью своей гибели. Крохотный провинциальный городок не имел никакого стратегического или даже тактического значения, не располагал заслуживающей упоминания промышленностью, не играл никакой роли ни как транспортный узел, ни как административный центр. Его просто прихлопнули как комара на стене, походя, мимоходом, двумя залпами одной-единственной девятки "Молний".
Возможно дед Тимо был прав.
Глядя на этот несчастный город, очень легко можно было поверить, что он был прав.
Пришельцы и не собирались завоевывать Филлину. Они хотели только разрушать и убивать во имя...? Ради...? Для...? Да были ли у них вообще хоть какие-нибудь цели кроме убийств и разрушений?!
