— Да, — подтвердил Вадим. — Я это еще тогда отметил. А потом забыл, и вроде бы никогда ничего такого ... Но вот сейчас думал о вчерашнем, и вдруг понял, что уже дней десять вижу в сумерках и темноте. И очки... Я ведь последнее время очки для дали одевать начал. В театре, кино, за рулем иногда. А теперь ... В общем я про них забыл за ненадобностью.

— Вообще-то такое, кажется, бывает ... — Неуверенно сказала Полина.

— Не бывает, — отрезал Реутов. — Есть люди, которые в темноте видят чуть лучше остальных, но чтобы настолько лучше ... Видишь ли, Полина, есть во всем этом пара другая вещей, которые на современном уровне науки необъяснимы. Не может пятидесятилетний мужчина вдруг стать молодым.

— Но ты, Вадик, и не выглядишь молодым.

— Не выгляжу, — согласился Вадим. — А в остальном?

— Не знаю, — хихикнула Полина. — Я с молодыми не пробовала.

— Кто о чем, а вшивый о бане! — Усмехнулся Реутов.

— Можно подумать, тебе баня не понравилась! — Едва справляясь со смехом, парировала Полина.

— Баня ... — Веско сказал Реутов, радуясь в душе, что разговор на эту щекотливую тему окончен. — Баня мне очень понравилась.

Итиль, Русский каганат, 1 октября 1991 года.

В Итиль въехали уже в первом часу ночи. Промчались через вымершие по ночному времени заводские районы правобережья, пересекли судоходный канал по мосту Джебукагана Зиевила1 и, проплутав с четверть часа по Ал-Бейде2 в поисках названного Давидом адреса, нашли наконец Беньяминовскую набережную3 — забранный в гранит отрезок южного берега острова Должик — и остановились перед домом Нестерова. Давид и Лили ждали их на улице, так что чемоданы и сумки с весьма своеобразным "имуществом" туристов из Петрова были моментально подняты на третий этаж, а Вадим и Полина попали, что называется, с корабля на бал, за ожидающий их, по словам Казареева "еще с вечера", стол. Естественно, ни Ли, ни Давид за плитой не стояли. Разве что разогрели перед приездом друзей готовые блюда, но, в любом случае, с угощением постарались на славу. Реутов устал и был голоден, и при виде расставленных на большом обеденном столе яств, слюну пустил не хуже собачек академика Павлова.

#1Джебукаган Зиевил ("Джембуху, Ябгу-каган, Тчепетух")

— Наместник западно-тюркского кагана. Правил хазарами во время ирано-византийской войны, 626 — 630.

# 2Ал-Бейда (Белый город) — старинный район Итиля.

# 3По имени кагана Вениамина (880-е-900-е годы).

— Прошу вас, хэзэрлер4, — Давид сделал широкий жест рукой и радушно улыбнулся. — Кушать подано.

— Может быть, ты еще на чанге5 сыграешь, — усмехнулся Вадим, с удовольствием и едва ли не с вожделением рассматривая блюдо с куармой6 и выложенные на деревянный поднос вак-балеши7. — Или Ли нас шелковыми цветами8 закидает?

— Не дождетесь! — Засмеялась Лили. — Садитесь жрать, пожалуйста, дорогой абуфадл9 и ты ханум тоже.

— Ты что, по-хазарски тоже говоришь? — Удивилась, севшая уже за стол Полина.

— Абисэлэ10, — едва сдерживая смех, ответил за Ли Давид. — Она прочла когда-то школьный учебник по истории Восточной Европы.

# 4 Хазары (мн.ч.).

# 5Чанг — Струнный инструмент у хазар во времена княгини Ольги.

#6Баранина, нарезанная узкими ломтиками и обжаренная на бараньем сале, подается с зеленью и жареным луком.

# 7Пирожки-сочни с начинкой из баранины, картофеля и лука.

# 8По преданию шелковыми цветами осыпали посетителей Кубы (золотой юрты кагана, находившейся внутри дворца), сидящих на коврах.

# 9Отец знания и достоинства.

# 10Немного (идиш).

— Не ври! — Запротестовала Лили. — Я читала "Историю хазар" Григория Дарханова11.

#11Григорий Дарханов (1897-1971) — русский историк, выходец из знатного хазарского рода, который, по преданию, ведет свое начало от Чорпан-дархана, хазарского воеводы VII века, известного, в частности, тем, что в конце 629 / начале 630 попытался захватить Армению.

— Ну тогда, ой! — Развел руками Давид. — Но дело в том, милая, что обращение "ханум" у нас не принято. Хазары говорят, хатун, что в дословном переводе означает, госпожа, леди, или даже королева.

— Ну что, по маленькой для согреву? — без перехода предложил он.

— А то ж! — Согласился Вадим. — Что пьем?

— Чачу.

— Чача не хазарское слово, — возразил Реутов, пытаясь вспомнить, как называется по-хазарски виноградная водка, но кроме русского "водка", так ничего и не вспомнил.

— Есть разница? — Поднял бровь Казареев, разливая водку в армуды12. — Извините, господа, но рюмок у нас нет. Не озаботились как-то, а хозяин не предусмотрел. Но он, сдается мне, магометанин, так что ему это как бы по барабану.

— Да, брось ты! — Остановил приятеля Реутов. — Вполне себе подходящая посуда.

#12Специальные узенькие стаканчики для чая грушевидной формы, напоминающие миниатюрные вазочки.

— Ну тогда, за встречу!

— За встречу! — Поддержали и остальные.

Водка была крепкая и ароматная. Пахла она, как и положено, виноградом, и оставляла тонкое послевкусие того же происхождения.

— Хм! — Покачал головой Вадим, не спеша разрушать закуской возникшее у него во рту вкусовое чудо. — Хороша!

— Ох! — Выдохнула Полина.

— А ты вот этим закуси! — Поспешила ей на помощь Лили.

— Вкусно! — Объявила через секунду Полина. — А что это?

— Тутовый бекмес, — объяснил довольный произведенным эффектом Давид. — Ну типа нашего местного мармелада. Ты потом еще арбузный попробуй. Сказка!

— Ладно тебе, — усмехнулся Реутов. — Можно подумать, сам его варил. И потом, бекмес на десерт надо оставить. Ты, Поля, вот куармы покушай или буркив1 возьми, — указал он на блюдо с пирожками. — С утра же не ела ничего. Развезет!

— Можно подумать, что ты против!

— Я не против, но за таким столом одной рюмкой не обойдешься. Так что закусывай, давай, и без разговоров!

— А с чем они?

— Кто? — Спросил Давид.

— Ну бураки эти ваши?

— Во-первых, не бураки, а буркивы, — наставительно сказал Давид. — А, во-вторых, эти вот с творогом и зеленым луком, а эти с бараниной.

#1Печеные на листе крупные пирожки в форме полумесяца с творогом и зеленым луком или другой начинкой.

— Бери с бараниной, — посоветовал Вадим и сам взял буркив.

— Я лучше накрепок2 возьму, — решила Полина, пододвигая к себе фарфоровое блюдо. — Как-то привычнее, и потом я рыбу люблю.

— Тогда, попробуй кулебяку с осетриной, — предложила Лили. — Здесь ее очень хорошо готовят.

#2Пирог с рассыпчатой кашей и солёной красной рыбой поверх.

Петров, Русский каганат, 31 сентября 1991 года.

"Значит, — подытожил Илья результаты двух, нечаянно совпавших расследований, своего и Реутовского. — Значит, Домфрон в Петрове действительно не из-за Зои или Вероники, а из-за Реутова. Вот уж, во истину, неисповедимы пути господни".

И в самом деле, поди, предугадай подобный оборот! Но, если Князь приехал в Россию не из-за Зои, то и искать ее, следовательно, будет совсем не с тем рвением, которого Илья от него в тайне ожидал. Это с одной стороны, а с другой ...

"Оно и лучше", — решил Илья, еще раз прокрутив все привходящие обстоятельства. — Чем дольше он будет ловить Вадика, тем больше времени никуда отсюда не двинется. Такой куш, как психотронное оружие, Домфрон мимо не пропустит. Теперь, Главное, чтобы комбат, — самое странное, что про себя Караваев по-прежнему чаще звал Реутова комбатом, чем как-нибудь иначе. — Главное, чтобы комбат не сплоховал".

Однако по поводу Реутова Илья был теперь почти спокоен. Вадик, судя по всему, был сейчас в форме, и, соответственно, способен был на такое, что в мирное время никому и в голову не придет. И были это отнюдь не общие рассуждения. Заплыв через Неву тоже, разумеется, кое-чего стоил, но у Караваева имелись и другие факты. То, как положил Реутов сегодня вечером пятерых людей Постникова в проходных дворах на Ослябьевской улице, это вам не показательные выступления учениц младших классов. Это нечто иное, и, слава богу, что так, потому что у Ильи — и сейчас он это очень хорошо понимал — просто не хватило бы сил на двоих. Он и так уже чувствовал себя, как загнанная лошадь, которую легче пристрелить, чем выхаживать.

Последние два дня дались ему очень тяжело. Мало, что нервов ушло немеряно, так еще и физически устал, как собака.

"Возраст, — он впервые подумал об этом с печалью, почти с тоской, каких от себя, если честно, совершенно не ожидал. — Возраст, гори он ясным пламенем! Пятьдесят три ..."

Илья встал из-за стола и прошелся по комнате, пытаясь восстановить душевное равновесие, но все оказалось напрасно. Он буквально физически ощущал, как рушатся тщательно — за годы и годы — выстроенные стены равнодушного спокойствия, с которым хорошо было быть Аспидом, но оказалось совершенно невозможно снова стать Маркианом Гречем.

"Bordel de merde!" 1

#1Буквально "сраный бардак", по смыслу "полный пи-ц" (квебекский французский).

Возвращение собственного имени ему не понравилось. Не было в этом ничего хорошего: перед отцом стыдно, да и Зоя никогда такого человека не знала. Вадик знал, но Вадик умер тридцать лет назад. А за ним — спустя всего десять лет — в небытие ушел и Марик Греч. И что теперь?

Илья — все-таки он все еще предпочитал называть себя так — прошел на кухню, открыл холодильник и с сомнением осмотрел его содержимое. Ему предстояло немудреное решение, но Караваев вдруг почувствовал, что от того, что он выберет — сок или водку — зависит и все остальное.

"Поставим проблему раком!" — Илья достал из холодильника пакет яблочного сока, баночку газировки Лагидзе и бутылку водки. Затем смешал все это в граненом стакане в пропорции "каждой твари по паре" — то есть по трети каждого ингредиента — и, не останавливаясь, выпил получившийся сидр в несколько сильных глотков. Но вышло только хуже.

"Вот же дерьмо!" — самодельный сидр напомнил о детстве, проведенном на правобережье Дона, и у Ильи даже сердце сжало от нахлынувших вдруг воспоминаний.

Хутор Гречей располагался совсем недалеко от Белой Вежи и Саркела1. И вот вроде бы крупный промышленный центр, мегаполис, и все такое, но там, где родился и вырос Илья, весной цвели яблоневые сады, а осенью в тех садах стоял такой оглушительный яблочный дух, что голова кружилась не хуже, чем от первых поцелуев, меж тех деревьев как раз и испытанных.

#1 Белая Вежа — крупный промышленный и торговый город в нижнем течении Дона (население по переписи 1988 года — 735 тыс.). Саркел — крупнейший промышленный и культурный центр в нижнем течении Дона, расположен на восточном берегу реки несколько выше по течению. В настоящее время городские границы этих древних городов почти слились, образовав мегаполис с населением свыше двух млн. человек.

Илья заглянул в шкафчик для посуды, но чистых стаканов там не оказалось, одни чашки. Тогда он всполоснул под краном стакан и, наполнив его на четверть водкой, хотел уже выпить, но ему помешал телефонный звонок. Звонили по мобильнику. Его собственному.

— Я слушаю, — сказал Караваев, зная уже, кто звонит.

— Это я, — голос Зои был, тих и снова, как два дня назад, показался ему каким-то неуверенным, едва ли не робким.

"Да, что же это такое! "

— Здравствуй, Зоя.

— Ты ... У тебя все в порядке?

— Да, — твердо сказал Илья. — У меня все в порядке. Не волнуйся.

— Ты говоришь неправду.

"Черт!"

— Почем ты знаешь? — "Удивленно" спросил он.

— Знаю, — сказала она. — Чувствую.

— Тебе ... — Он хотел сказать, что все это ей только кажется, но не сказал.

"Жена ... Плоть от плоти ..."

— Ты можешь вызвать Риту? — Спросил Илья.

— Могу. — Показалось ему, или она действительно обрадовалась?

"Решайся! — Приказал он себе. — В конце концов, если не доверять даже ей, то кому?"

— Вызывай, — сказал он вслух. — Выйдешь через черный ход. На второй параллельной улице возьми извозчика до метро "Заячий остров". Я тебя встречу. В десять подойдет?

Она приехала ровно в десять. Вышла из машины, такая красивая, что несколько мужчин, случайно оказавшихся в это время у станции метро, непроизвольно повернули головы в ее сторону. Однако Илью они не интересовали. Он искал хвост, и потому позволил ей прождать себя целых пять минут.

— Привет, — сказал он, подходя к ней. — Извини, что задержался. Срочный звонок.

Он лгал, разумеется, но не говорить же любимой женщине, что он просто не смог отключить свои боевые рефлексы.

— Пойдем, посидим где-нибудь? — Предложил он, поцеловав ее в губы.

— А к себе ты меня не пустишь? — Спросила Зоя, подразумевая, судя по интонации, гораздо большее, чем посещение его временной квартиры.

— Пущу, — ответил Илья, удивленный собственной решимостью. — Правда апартаменты у меня не блеск, да и не убрано.

— Пойдем, — сказала она в ответ, разом отметая все его сомнения.

"Ну что ж ..."

— Мое настоящее имя Марк, — сказал он, чувствуя, как исчезает, растворяясь в тумане прошлого, Илья Константинович Караваев, которому не осталось больше места в душе Греча. — Вообще-то Маркиан, но это совсем длинно получается.

— А Мареком тебя называть можно? — Черт его знает, задала ли Зоя этот вопрос вслух, или Марк прочел его в ее синих глазах, но она спросила, и он ответил.

— Тогда уже лучше Мариком.

— Хорошо, Марик, — улыбнулась Зоя. — Тут есть где-нибудь магазин? Страшно хочется горького шоколада и белого мозельского.

Итиль, Русский каганат, 1 октября 1991 года.

— Просто триллер какой-то, — покачал головой Давид, закуривая очередную сигарету. — Бумаги твои я, ты уж прости, Вадик, потом прочту. На трезвую голову, — кивнул с усмешкой на пустые и ополовиненные бутылки. — Но вообще-то закрученная выходит история, дальше некуда.

— Вот и мне все это тоже не слишком нравится, — охотно согласился Реутов. — Мало хвороб, так еще и какое-то сраное — простите, девочки! — оружие это, психотропное.

— Психотронное, — поправила его Полина, у которой и у самой глаза уже косили, но, надо признаться, как-то хорошо это делали, а не просто так.

— Один хрен, — махнул рукой Вадим. — Психотропное, психотронное!

— Ну не скажи, — возразила Лили. — Психотронное, это, значит, дистанционное. Правда, Дувид?

"О! — Отметил Вадим, который, хоть и "расслабился", мыслил все еще достаточно ясно, так что и оговорился не столько по "пьяному делу", сколько нарочно. — А Ли уже на идиш пробило!"

— Точно! — Подтвердил Давид и, потянувшись за бутылкой, стал разливать. — Инфразвуковую пушку еще, когда придумали. Но тут, как я понимаю, не об инфразвуке речь.