Колыбель. 1. Феномен Ювэ

Виктор отвернулся, чтобы скрыть от 'куратора' своё раздражение. Как же его 'задолбала' эта скандинавская 'прижимистость', почти неотличимая от скупости!

— Кто здесь специалист, Фритьоф?

Конечно, Норд сразу понял, куда дует ветер, но тут, 'хочешь, не хочешь — а паруса подставляй', потому он с печалью в голосе произнёс:

— Вы, Виктор. Без всяких сомнений — вы.

— Скажите, дорогой друг, пойдёте ли вы со мной и Фёдором на ловлю 'монстра'?

Норд с явным неудовольствием мотнул головой:

— Вы же знаете, что я буду следить за вашей попыткой с челенжера — именно там оборудуется место для начальника экспедиции и его помощников...

'...а вы рискуйте своими шкурами без меня!' — мысленно закончил фразу 'куратора' Виктор и вслух подвёл вполне ожидаемый итог:

— Вам же не понравится, если 'Хантер' бесследно пропадёт вместе со мной и господином Ратниковым, как многие суда до него?

— Это будет катастрофой лично для меня, — кивнул Норд, — я, если честно, подумывал о том, чтобы пойти 'на охоту' вместе с вами, доктор Грауф, но...

— Представьте, Фритьоф, что вам и вправду придётся отправиться — как вы сказали, 'на охоту', да? — с Фёдором и мной... вы по-прежнему будете настаивать, что на 'Хантере' третий формграв не нужен?!

— Хм...

Споры о конфигурации оборудования будущего "охотника" шли постоянно, Норд придирчиво рассматривал каждое требование доктора Грауфа, изо всех сил пытаясь... ха, да он просто старался выведать у Виктора его 'секреты'. Фритьофа ни на минутку не отпускало чувство, что 'сумасшедший учёный' в точности знает, чего хочет получить от судна, которое он называл 'катер'. Доктор знает, кто — или что — его ждёт?!

Именно точные знания Грауфа — основа проекта 'Хантера', и логика его рассуждений, в целом, понятна, тем более, что перед его глазами постоянно крутятся модели и картинки остатков погибших судов, с наложенными на них овоидами, эллипсоидами, фокалоидами, гомоэоидами... о, форма корпуса вопросов не вызывает.

Но вот всё остальное...

Настоятельная 'просьба' Фритьофа предоставить компании-спонсору все расчёты по проекту 'Хантер' вынудила доктора Грауфа, презрительно фыркнув, выдать пару терабайт чертежей и несколько сотен мегабайт формул с краткими пояснениями, от которых лучшие специалисты 'Норд индастриз' схватились за голову. Он слышал, что для 'высокой' науки типична ситуация, когда идеи и расчёты учёного могут хотя бы смутно понять лишь двое-трое из его коллег во всей Конфедерации, но не рассчитывал с этим столкнуться лично. Все значки, цифры и буквы были специалистам Эн-Ай знакомы, они даже гарантировали логическую и математическую безупречность первых трёх-четырёх мегабайт расчётов (около процента), но в остальном разводили руки. Проверить можно... лет за десять-пятнадцать, понять — нет.

Сам доктор Грауф лишь снисходительно посмеивался, предпочитая тратить своё время на объяснение смысла своих расчётов 'коллеге' Ратникову, а не 'экспертам' Эн-Ай потому, что Фёдор строил катер, а сотрудники 'Норд индастриз' отвлекали от этого 'святого' дела. А, возможно, сыграло свою роль то, что доктор Грауф за прошедшие годы смертельно устал быть 'шутом', постоянно что-то доказывать, спорить, а Ратников охотно и с благодарностью принимал каждую крупицу знаний и новые идеи, с удовольствием задавая в ответ интересные для Виктора вопросы.

К концу декабря 'коллеги' дошли до такого уровня взаимопонимания, что их диалоги свелись целиком к научному сленгу и отдельным междометьям. При этом Виктор и Фёдор отлично понимали друг друга, чего нельзя было сказать о постоянно подслушивающих и подсматривающих эсбешниках и научных экспертах Эн-Ай, постоянно крутящихся вокруг. 'Наблюдатели' ни на минутку не оставляли их без внимания.

Внешне катер был готов, но Грауф не спешил принимать работу. Прежде нужно с помощью специального дефектоскопа осмотреть каждый квадратный метр обшивки корпуса судна, проверить рангоут и оборудование.

— ...Войдя в зону поисков, катер сразу же попадёт в агрессивную внешнюю среду, — терпеливо объяснял Грауф, — неважно, какова её природа. Имеет значение лишь то, что существует некоторая однородная часть пространства с законами, отличными от привычных.

Доктор придирчиво рассмотрел ровный ковёр мельчайших 'деревьев' из комео — так под увеличением выглядела поверхность ячейки Грауфа — удовлетворённо хмыкнул и двинулся дальше, к следующей. — Однородная часть Космоса... — Фёдор смотрел на 'учителя' с явным недоверием, — да с чего ты взял?

— Хе-хе, — Грауф, смеясь, ехидно прищурился, — ты никак боишься, мой друг?!

Ратников неопределённо пожал плечами, но его вид однозначно отвечал: 'Да, боюсь!'

— Так ведь тебя никто и не гонит в экспедицию, хе-хе, — продолжал смеяться Виктор, — оставайся, раз испугался!

— Ну, знаешь ли!! — единственное, что смог выдавить из себя возмущённый Фёдор, и Грауф ободряюще похлопал его по плечу, мимолётно глянув в сторону 'подслушивающих' и 'подсматривающих'.

— Тогда просто доверься специалисту, приятель! Что же касается однородности этой области Космоса — естественно, за исключением граничного слоя — об этом кричат 'останки' погибших судов. Их внутренний объём определяемый мощностью формграва, ничуть не пострадал — иначе не выжил бы бедняга Ювэ...

— Постой, но ведь многочисленные разрушения...

— ...Так монстр к ним не имеет никакого отношения, мой друг! Внутренние разрушения на контейне, как определили эксперты, и я им доверяю, связаны с колоссальными перегрузками. Линкольну Ювэ и всем нам несказанно повезло, что суда серии 'Феномен' оборудованы когравами (компенсаторами инерции) мощностью в триста грас в отличие от предыдущих моделей контейнов, где удовлетворились сотней. Ориентируясь на эти цифры, для 'Хантера' я предусмотрел установку когравов на тысячу грас. Полагаю, в будущем именно такая конфигурация станет стандартом.

Катер, висящий внутри ажурного кружева стапелей, казался Фёдору огромным, хотя восемьдесят четыре метра длины, двадцать восемь — ширины и четырнадцать — высоты весьма скромные размеры для космического аппарата. По сравнению с 'рублеными' формами паромов, челноков и судов, очень простые плавные обводы 'Хантера' создавали впечатление 'ёлочной игрушки' и несли вполне ощутимый налёт несерьёзности. Работники 'Виржин', построившие немало яхт и катеров размером поменьше, лишь недовольно крякали или пожимали плечами, выражая своё неодобрение: 'Хех, ну баре и развлекаются!'

Особое внимание таких 'критиков' привлекала толстая (под два метра!) трёхслойная активная (способная к репарации) обшивка, серьёзно утяжеляющая всю конструкцию, а радиальная структура рангоута и полное отсутствие такелажа вызывали всеобщее недоумение.

Обычно космические аппараты формировались продольными балками (длинные прямые брусья из особо прочного композита) и стрингерами (такие же брусья, только тоньше), стянутыми между собой бимсами (поперечными балками). На этот 'скелет' крепилась однослойная, редко двухслойная, обшивка, а также реакторы, двигатели и всё оборудование.

Скелет 'Хантера' имел принципиально иную форму, сохраняя традиционную структуру только в самом центре. Там внутри, между четырьмя балками — 'килями' — были размещены оба мирда, два формграва и энергоблок. К оконечностям килевых балок крепились изогнутые стрингеры, а шпангоуты, более похожие на обручи бочек, соединяли их по периметру секущих окружностей. Дополнительно этот внешний скелет крепился к килям радиальными бимсами.

Первая, внутренняя обшивка была совершенно обычной, типичной для всех типов космических судов. Вот только крепилась она к внутренней стороне стрингеров, шпангоутов и стягивающих их бимсов. Второй и третий слои обшивки формировали 'интеллектуальные ячейки' доктора Грауфа, имеющие почти метровую толщину и фрактальную внешнюю поверхность, повторяющую структуру поверхности объектов, 'переживших' встречу c 'монстром'.

Внешний слой дополнял 'ячейки Грауфа', создавая для них дополнительную защиту. Он представлял собой плёнку, по команде с катера расползающуюся поверх 'фрактальной' поверхности или, по другой команде, сворачивающуюся и открывающую её. В настоящее время внешний слой непроверенных кластеров был убран, а Грауф метр за метром методично проверял качество самих ячеек.

Поскольку площадь защитной плёнки 'Хантера' немного не дотягивала до восемнадцати с половиной тысяч квадратных метров, а на проверку одного кластера — ячейки — уходило около половины минуты, полный осмотр обшивки должен был занять как минимум полмесяца. Проверенная ячейка сразу же закрывалась внешней обшивкой, а Грауф с Ратниковым переходили к следующему кластеру... к следующему... и так далее. Нудный, но с точки зрения Виктора, необходимый труд.

Ратников смотрел на ячейки с явным недоверием:

— Не представляю себе, как можно избежать разрушительного воздействия желудка огромной твари, с аппетитом пожирающей мегатонные суда?

Грауф лишь усмехнулся, заканчивая осмотр очередной ячейки, и в том же стиле ответил:

— О! Если 'монстр' действительно обладает аппетитом, мы спасены! Сомневаюсь, что кто-то, испытывающий эмоции от еды, захочет повторно глотать и переваривать то, что однажды уже побывало в желудке, хе-хе, — скрипуче засмеялся изобретатель. — Хуже, если наш 'монстр' — что-то вроде гигантской амёбы, поедающей всё, что подходит по размерам. Даже в этом случае фактура обшивки делает наше судёнышко 'несъедобным'.

— Как ты можешь быть в этом уверен?!

— Математика, Фёдор, хе-хе-хе, простая математика! Помнишь мою лекцию? — ну конечно, как же Ратников мог забыть полуторачасовое глумление над здравым смыслом сначала с помощью этой самой математики, потом — длиннющей очередью иллюстраций этой теории на примерах остатков погибших судов и крупных космических объектов! — Площадь поверхности астероидов и планетоидов, вызвавших пристальный интерес 'нашего монстра' и благополучно 'сбежавших' от него, никак не менее ста тысяч квадратных километров. Площадь 'Хантера', если его поверхность была бы гладкой — в пять миллионов раз меньше. Ни один столь маленький аппарат не вернулся из аномальной области, а ведь зонды в неё посылали во множестве! С другой стороны, остатки судов превышают наш аппарат по размерам не в миллионы раз, но они же возвратились! Да ещё и Ювэ выжил!!

— А разве в этом 'виноват' не формграв? В официальной версии именно он спас механика Ювэ и сохранил остатки судна?!

Грауф снисходительно посмотрел на Фёдора и, закончив очередной осмотр, передвинул левитирующий дефектоскоп к следующей ячейке.

— В этом есть доля правды, Фёдор. Но, если бы монстр становился бессилен на границе, где формграв обеспечивает 'уровень связности' элементов конструкции выше определённой, внешняя поверхность остатков судов оставалась бы гладкой. А на самом деле любой, кто потрудится её разглядеть, убедится, что она... хм, весьма шероховата, знаешь ли! Я не поленился подсчитать истинную общую площадь внешней поверхности уцелевших остатков, и получил число, близкое к ста тысячам квадратных километров...

— Ого!

— Вот именно. Сделать исследовательское судно соответствующего линейного размера нам не по силам, остаётся одно — скопировать форму поверхности для каждой ячейки обшивки так, чтобы истинная площадь её внешней поверхности оказалась около пятнадцати квадратных километров! Ничего себе! Ратников по-новому, с уважением, посмотрел на невзрачную — работники 'Виржин' говорили 'покрытую шерстью' — ячейку доктора Грауфа.

— Так вот что ты так тщательно проверяешь! — внезапно догадался Фёдор. — К дефектоскопу ты подсоединил иус с дополнительной программой расчёта площади 'фрактальной' поверхности?!

— Точно! — хихикнул Грауф. — Кстати, эту ячейку придётся заменить, площадь её поверхности всего четыре квадратных километра вместо необходимых пятнадцати...

— Эта уже одиннадцатая, требующая замены, — отметил Ратников, — хорошо, что есть запас!

Всего по заказу Цао 'Крэйдл металс' изготовила шесть с половиной тысяч таких ячеек, хотя по расчётам хватило бы и шести тысяч ста. Четыреста дополнительных уходили слишком быстро, чтобы Фёдор уже начал беспокоиться, хватит ли их — или надо заказывать ещё?

— Понимаю твои сомнения, Фёдор, — Виктор уже осматривал следующую ячейку, — тебе кажется слишком зыбкими мои рассуждения. Это потому, что ты не веришь в математику! Она — царица всех наук, и все вынуждены беспрекословно подчиняться её выводам!..

Да, Грауф был по-настоящему 'сумасшедшим учёным', и при малейшей 'слабине' своего собеседника сразу же 'залезал на своего любимого конька'.

— Топологическая структура тех участков их поверхности, что пережила контакт с неизвестным 'нечто', одинакова и практически не зависит ни от материала судна, ни от изначальной формы обломка. Воздействие имеет одну и ту же физическую природу по всем направлениям! Об этом можно уверенно судить по его результатам, хе-хе. С научной точки зрения, абсолютно неважно, в чём причина катастрофы. Это может быть и 'космический монстр', пытающийся 'переварить' добычу, и иные физические законы, действующие неизвестно почему в некоей области пространства, обособленной от остального мира. Чтобы исследовать эту аномалию, для начала нужно просто выжить, а для этого — убрать негативное воздействие...

Краем глаза Ратников отметил, что один из наблюдателей, кажется из С.Б. 'Норд индастриз', начал вытаскивать из кобуры оружие. Он делал это как-то странно замедленно, будто одновременно превозмогал навалившуюся на него тяжесть. Поскольку этот офицер находился позади своих коллег, те ничего не видели.

Единственное, что успел сделать Фёдор — отпихнуть доктора Грауфа в сторону и самому упасть на пол ангара, моля Бога, чтобы 'безопасник' промахнулся. Почему-то Ратников был уверен, что в кобуре у офицера не обычный суггестор, а бластер или даже болтер в варианте армейского игольника. Последнее предположение оказалось верным: три иглы с сухим треском вонзились в обшивку 'Хантера', обдав Фёдора и Виктора порывом ветра. Больше выстрелить 'безопасник' не успел — его скрутили до этого момента подрёмывающие 'коллеги'.

— Бл... факен шит, — Грауф, осторожно оглядываясь вокруг, поднялся на ноги и непроизвольно охарактеризовал ситуацию единственным возможным образом. Затем его взгляд остановился на иглах, поваливших часть 'деревьев' на поверхности ячейки и добавил, — мердэ!!!

— Как-как?! Ха-ха, — Ратников, смотря на мертвенно бледное лицо Грауфа, не смог удержаться от смеха, — вы правы, коллега, эту ячейку тоже придётся заменить! Даже если иглы повалили не все 'деревья' в вашем 'лесу', безопасники, выковыривая их, всё равно довершат начатое! Грауф недоумённо посмотрел на повреждённую поверхность ячейки... на бледно-зелёное лицо Фёдора... и тоже рассмеялся.

— Кажется, друг мой, я должен вас поблагодарить! Вы очень ловко — и, главное, вовремя! — меня оттолкнули. Иначе моя мечта об экспедиции в аномальный сектор так бы и не осуществилась... для меня, это уж точно!