Синюрд первым прервал затянувшееся молчание, желая увести внимание друзей от печальных дум:
— Между прочим, Эри, мы только что побывали у вашего Наместника. Кто тут из ваших давеча дракона зарубил?
Рыцарь нахмурился, но выдержал пристальный взгляд Синюрда. Потом на его лице начало медленно проступать понимание:
— Так вы и есть те самые королевские паладины... Как же я сразу не догадался! Дурная история, и глупая к тому же. Видите ли, я — тот самый рыцарь, которого Наместник спит и видит паладином.
— Эри, — голос Тьего упал, — ну почему, почему никто нам не сказал, что это ты? Ради тебя мы бы и секунды не медлили, с радостью подтвердили бы подлинность этой несчастной драконьей головы! Да что там голова... Я под присягой готов дать клятву, что ты — самый благородный рыцарь, которого я встречал в своей жизни.
— Что мы наделали! — на лице Синюрда отразилось отчаяние. — Ведь ты, как никто другой, достоин этого звания. Ну не идиоты ли мы?
— Ну-ка, позволь, я угадаю, как было дело, — перебил его Тьего. — Спорить готов, что этот дракон — великий миротворец, или нечто вроде того. Да, Эри? Вот чудак! Ну что ты улыбаешься?
— Отчасти ты прав, — усмехнулся в усы рыцарь, — взгляни на мое плечо.
— Что там? Я ничего не вижу! — требовательно сказал Синюрд.
— И не увидишь, — заметил Тьего, — ты же не обладаешь Зрением. У Эри на плече сидит спутник дракона. Значит, я был прав. Эри, давай поступим следующим образом. Мы сейчас вернемся во дворец и... ну, наврем что-нибудь. Я скажу, что долгий путь отрицательно сказался на моих способностях, а потому я принял настоящую голову за подделку. Уверен, нам поверят.
— Ну уж нет! — воскликнул Экроланд. — Как говорили у меня на родине: постройте фундамент на лжи, и будете жить в доме, пропитанном гневом, недоверием и страхом. Вам мои доводы покажутся странными, но, во-первых, оно, паладинство, не так уж мне и нужно, а, во-вторых, для меня в первую очередь важно, чтобы люди приняли Тенефора... Тенефор — это тот самый дракон... Так вот, чтобы люди приняли и поняли моего друга Тенефора. Я должен хотя бы попытаться объяснить свою позицию на Совете, ведь здесь, в Вусэнте, рыцари относятся с предубеждением к драконам... Если я буду достаточно убедителен, магистр наверняка примет мою сторону, хотя многие и будут возражать. Дело в том, что я оказался сейчас в достаточно затруднительном положении...
— Еще более затруднительным оно будет завтра, — громыхнул голос у них за спиной.
Трое друзей обернулись. Паладины нахмурились, не понимая, почему черноволосый рыцарь вдруг посмел вмешаться в беседу, а Экроланд сжал зубы, разглядывая Сегрика. Давно ли он подслушивает их разговор? По самодовольному лицу, на котором, к тому же, сияла белозубая улыбка, понять это было сложно.
— Тебя, Гурд, найти сложнее, чем иголку в стоге сена, — проговорил он, складывая руки на груди.
— Не сомневаюсь, что ты частенько занимаешься подобными поисками, и потому можешь сравнивать, — прохладно ответил Экроланд. — Чего тебе понадобилось от меня? Извини, но я встретил друзей, с которыми давно не виделся, и потому хотел бы пообщаться с ними без помех. Боюсь, ты здесь лишний.
— Недолго тебе осталось дерзить, — в карих глазах плеснулась и пропала ярость. — Ты опоздал, Гурд. Магистр собирал Совет буквально час назад. К сожалению, тебя отыскать не сумели — кто же думал, что наш бравый рыцарь после провала важного задания, порученного самим Наместником, отправится прямиком в кабак хлестать вино?
Синюрд было заворчал, но Тьего тронул его за руку. "Не вмешивайся," — прошептал одними губами.
— И каково же было решение магистра? — не теряя хладнокровия, осведомился Экроланд.
— Суд Талуса, Эри, — последовал ответ.
Вопреки ожиданиям Сегрика, Экроланд ничуть не изменился в лице, лишь во взгляде его появилась странная ирония.
— Полагаю, что тебе удалось добиться того, что против меня будут трое рыцарей. Ага, по лицу вижу, что не ошибся. И кто же будет стоять против меня? Хотя нет, постой, дай и это я угадаю... Ты, Орвальд... А третий кто?
Сегрик надменно выпрямился:
— Тебе не пронять меня этими своими штучками. Готовься к поражению, Эри. Третьим будет, конечно, Терин. Так что, боюсь, тебе придется ох как не сладко.
Окинув напоследок стол пренебрежительным взглядом, Сегрик круто развернулся и направился к выходу, бесцеремонно отпихивая с дороги служанок и посетителей. Никто и пикнуть не посмел, все слишком хорошо знали о дурном нраве рыцаря.
Синюрд с легким удивлением проводил Сегрика глазами, а Тьего одновременно пожал плечами.
— Какой странный рыцарь, — медленно заметил Тьего, повернув голову вслед Сегрику. — Чувства меня редко обманывают, а в нем я заметил нечто нехорошее... Или же необычное. Видать, ты ему крепко насолил!
— Ну его, этого рыцаря, — решил Синюрд. — Главное, что мы опоздали! Эх, Свардак их поглоти...
— Син! — в один голос воскликнули Тьего и Экроланд и не смогли удержаться от улыбки. Гигант смущенно умолк, но затем продолжал:
— Эри, Эри... Что ты натворил здесь такого, что Совет так сурово с тобой обошелся? А Суэта — она что, не смогла тебя поддержать?
— Да, кстати, как она? — тут же спросил Тьего.
— Суэта умерла, — кратко ответил Экроланд, и, не обращая внимания на вытянувшиеся лица друзей, спокойно продолжил, — немного терпения, и я вас посвящу в события последних недель. Итак, все началось, когда мы возвращались из похода и остановились в небольшом городке под названием Стипот...
* * *
— Вот, возьми, — Денра протянула мужу небольшой пузырек, закупоренный пробкой. В нем плескалась какая-то мутная вода с белыми хлопьями осадка.
— Что это такое? — Сегрик с подозрением вгляделся в пузырек, не торопясь брать его в руки. — Намесила какую-то дрянь... Что бы это ни было, я это не выпью.
— Ты должен незаметно влить это в питье Экроланда Гурда, дорогой, — терпеливо, словно маленькому, разъяснила Денра.
— Что ты такое говоришь, женщина? — взорвался Сегрик. — Ты хочешь сказать, что мы втроем его не одолеем?!
— Возьми и не спорь, — глаза Денры зажглись нехорошим огнем.
— Убери от меня свои колдовские штучки, — Сегрик отвернулся. — Я согну его в бараний рог, и для этого мне не понадобится твоя болотная жижа!
— У него особый меч. Я вчера гадала, и ничего хорошего не видела.
— Тоже мне, нашлась гадалка, — огрызнулся рыцарь. — А меч... Да, гномий царек подарил ему какой-то старый дрянной клинок, но в наше время мечи ничего не решают, ясно?
— В его руках он будет смертелен! — гневно воскликнула Денра. — Ты умрешь, если не ослабишь Гурда!
— Я не хочу, — Сегрик сел и обхватил голову руками. — Не хочу, не хочу...
— Дорогой, — Денра склонилась над ним и ласково запустила пальцы в черные кудри, — прошу тебя, не упрямься. Поверь, так будет лучше. Я видела, что он убьет тебя, если ты немножечко не схитришь!
— Я рыцарь, Денра, — он поднял к ней бледной лицо, — несмотря на все дурные поступки, что я совершил, во мне крепка вера в Талуса. И кодекс чести для меня — не пустые слова.
Глаза Денры оставались холодными, как две ледышки. Внезапно ему на ум пришли другие глаза, синие-синие, словно незабудки.
Следуя взглядом по аккуратной одежде жены, Сегрик вспомнил иной наряд: легкомысленное сиреневое платье, ладно облегавшее тоненький стан владелицы...
Давным-давно, много лет назад, он встал перед выбором. Пришла пора обзавестись семьей, и он присматривался к двум девушкам. Первая училась на светлую волшебницу, он бегал к ней на свидания в персиковый сад, раскинувшийся перед академией магии. Многие готовы были отдать полжизни, лишь бы прикоснуться к руке смешливой, золотоволосой девушки, а она предпочла мужественного воина Сегрика, уже в те времена отличившегося на поле брани. Но волшебница оказалась не единственной, кому уделял внимание юноша. Он также ухаживал за дочерью состоятельного купца, миловидной, но замкнутой Денрой. В ту пору чувства брали верх над разумом, поэтому Сегрик для себя решил, что остановит выбор на волшебнице, уж больно с ней ему было хорошо. Однако посещать Денру он не прекратил, решив окончательно определиться в своих намерениях. Ничего удивительного, что в один прекрасный день добрые люди донесли золотоволосой волшебнице, что ее жених встречается с другой девушкой.
И в том самом персиковом саду, где Сегрик целовал нежные щечки, подобные плодам деревьев вокруг, и пухлые сладкие губы, он получил несколько пощечин и строжайший наказ не приближаться к академии магии ближе мили.
Сегрик даже не ожидал, что это будет для него таким тяжелым ударом. Он днями бродил по городу, мечтая приблизиться хоть на шаг к персиковому саду, но совесть и стыд не позволяли ему этого. Денра напрочь вылетела у него из головы, да и до нее ли было, когда сердце ощущалось в груди разверстой раной, а мир вокруг виделся черным ночью и серым днем. На базаре Сегрик корзинами покупал цветы и отсылал златовласке, но та была непреклонна и в скором времени по городу разнеслась весть, что она выходит замуж за родовитого аристократа.
Назло ей он женился на Денре. Прошло совсем немного времени, и он понял, что ему весьма комфортно и спокойно жить с женой, ну а то, что в браке нет любви... Его подобные мелочи мало заботили.
К реальности его вернул пронзительный взгляд Денры. Склонив голову, она изучала его лицо, словно забавную зверушку.
— Хотела бы я знать, о чем ты думаешь, — проговорила она тихо. — Кто знает, что бы я сделала тогда?
На секунду Сегрик испугался: а ну и впрямь жена научилась читать мысли, но страх прошел, и он скрипуче рассмеялся:
— Намесила бы еще снадобий, не иначе.
Денра встала и зашагала по комнате, ломая пальцы. Какие еще найти доводы, чтобы переубедить упрямца? Как назло, в голову ничего не приходило, и она повторила:
— Ты хочешь умереть? Я ясно видела, что Гурд очень, очень силен... Да, несмотря на свой возраст! И он отнюдь не глуп, хотя и наивен, как теленок.
— Но это же суд Талуса, Денра! — почти простонал Сегрик, вновь хватаясь за голову.
Денра сузила глаза и замедлила шаг. Еще чуть-чуть надавить — и Сегрик сдастся.
— Это все бабьи сказки, — помолчав, рассудительно сказала она. — Завтра бог вам не поможет... и вообще когда-либо. Уверена, у него множество других дел. А я не хочу тебя потерять, любимый.
-Нет, Денра, — Сегрик бросил на жену яростный взгляд. — Не бывать по-твоему. Я не пойду на такой обман.
Он вышел из комнаты, а она осталась стоять посредине и задумчиво кусала губы.
Ей действительно была видна его смерть... Но отнюдь не от руки Экроланда. Она не знала, можно ли ее избежать.
А главное, нужно ли ей это.
* * *
В честь того, что в Медовых Лужайках остановились столь знатные гости — мало того, что паладины, так еще и лучшие друзья Экроланда, Тим постарался не ударить в грязь лицом и закатил такой пир, что из-за стола все вылезли с трудом.
— Отлично тут готовят, — проговорил Синюрд, довольно поглаживая себя по животу. Без доспехов он стал выглядеть совсем как зажиточный фермер, о его принадлежности к паладинам говорила только толстая серебряная цепь, замысловато обвитая вокруг пояса. — Будь моя воля, остался бы у тебя жить!
— Ни за что не поверю, что ты променяешь Силвердаль на Вусэнт, — усмехнулся Экроланд.
Дженна сидела за столом тихо, как мышка, и почти не притронулась к еде. Во все глаза она разглядывала гостей. Последний раз ей довелось увидеть паладинов несколько лет назад. Сейчас ей казалось, что они олицетворяют собой блеск и славу Силвердаля и, находясь рядом с ними, она может чуть-чуть приблизиться к родному дому.
Появился Престон и, наклонившись к уху Экроланда, едва слышно что-то пробормотал. Рыцарь поднялся и сказал:
— К сожалению, из-за дел я вынужден оставить вас на некоторое время. Прошу, располагайтесь у камина, сейчас госпожа Сакара принесет напитки.
Паладины переместились в кресла, Дженна уселась на диван поодаль.
— Суэта молодец. Так здорово здесь поставила дело! — заметил Тьего. Его серебряная маска чрезвычайно заинтересовала Дженну, но, как воспитанная девушка, она ни словом, ни жестом не выдала своего любопытства.
Услышав женское имя, Дженна насторожилась и навострила уши. Неужели паладины вот так, запросто выболтают тайну Экроланда?
— Да, Медовые Лужайки могли бы поспорить по великолепию с особняками многих придворных в столице, — откликнулся Синюрд. — Эх, жаль девчонку!
— Сэр Синюрд, — робко подала голос Дженна. — А кто это — Суэта? Бывшая владелица Медовых Лужаек?
Паладины обернулись к ней, и на миг Дженне показалось, что они самым суровым тоном велят ей заткнуться и не лезть не в свое дело, но тут Синюрд дружелюбно улыбнулся и ответил:
— Суэта была женой Эри. Ее смерть нас очень огорчила... Жаль, не удалось поговорить напоследок. Самой красивой слыла при дворе. А руки какие золотые! Да и сама — не девушка, а чистое золото. Не поверишь, маленькая леди, сам император просил ее руки. Увы, не сложилось. А то, как знать, быть бы перемирию с Рабадом гораздо раньше.
"Суэта... Суэта... Имя какое-то знакомое! — лихорадочно пыталась вспомнить Дженна. — Где же я могла его слышать?" Но выудить из памяти ничего не удалось.
Тем временем Синюрд продолжал разглагольствовать:
— Да что этот особняк! В столице молодые жили бы куда как шикарнее. Уверен, король погорячился бы да и простил непутевых молодых.
Словно молния сверкнула перед глазами Дженны. Суэта Дэктер, единственная дочь короля! Наследная принцесса!
Тьего качнул головой вверх-вниз, словно осматривая девушку, а потом изрек:
— А ты на нее чем-то похожа, леди Ивесси. У вас есть нечто общее, но вот что именно, не разберу. Скажи мне, милая маленькая леди, с тех пор, как ты познакомилась с Эри, он все время такой... серьезный?
— Да, сэр Тьего. Пожалуй, он действительно не склонен к веселью. А что, раньше он был другим?
— Все мы были изрядными шалунами, — хохотнул Синюрд. — Вот помню, тогда на заставе...
Дженна хихикнула и почла за благо, извинившись, покинуть комнату. Ей требовалось привести мысли в порядок. Экроланд был женат не на ком-нибудь — на принцессе! От этого захватывало дух.
Поднявшись в свою комнату, она уселась на кровать и, болтая ногами, задумалась: как же король не поймал беглянку?
Теперь ей отчетливо вспомнилось, словно это было вчера, как тетка обсуждала с подругами побег принцессы. Говорили, что она влюбилась без памяти в прекрасного рыцаря, и он ее похитил. Король тут же объявил награду за голову дерзкого рыцаря, выслал во все стороны поисковые отряды, но все впустую. След принцессы так и не был найден. Проходили месяцы, потом годы, и эта история начала забываться под ворохом других событий.
Сколько ей было лет, когда она впервые услышала об этой истории? Пять, может, шесть. Каким же романтическим и чудесным показалось ей похищение принцессы! Долго же она лелеяла надежду, что однажды красавец-рыцарь появится у кованых ворот фамильного замка Ивесси, вытащит из замогильного холода стен и увезет ее прочь из Черноозерья, края дремучих лесов, среди которых затерялись озера черные, словно сама ночь.
