По краю

Зевий Зизий оглянулся по сторонам.

— Ну, это я так, чисто теоретически рассуждаю.

— Опасная теория! — процедил Тибий Трой.

Зевий Зизий смешался.

— Простите, я увлекся.

Неловкое молчание нарушил Ипатий:

— Предположим. Предположим, что я окажу такую услугу городу....

Он следил за Троем и Гвидо Вормом.

— Вы торгуетесь?!

— Почему бы нет? Вам странно, что я хочу гарантий? Прекрасно известно, как легко решаются проблемы с неудобными людьми.

— Это справедливо, — вмешался Фотий Коррик. — Он помогает городу, взамен советники позволяют ему уйти на Окраины.

— Окраины! — проговорил Ипатий с отвращением.

— Выход только один! — повысил голос дознаватель. — Честный выход!

Ипатий изучил лицо дознавателя.

— Вы, как я вижу, готовы гарантировать честность в соглашении. Хорошо. Хорошо, — повторил Ипатий. — Я сделаю для города все, что в моих силах, чтобы остановить Порфирия и уничтожить Звезды Фанаин.

Фотий Коррик выдохнул с облечением. До этого времени он не получил от сына твердого обещания, но советникам солгал.

Остальные тоже видимо расслабились и облегченно перевели дух.

— Что ж, пора обсудить небольшие условия. Вы останетесь в этом доме. Вас будут сопровождать при поездках в город. Вы обсуждаете свои намерения с нами, прежде чем начать действовать.

Ипатий легко согласился на все, что предлагали ему. Подобные мелочи не имели значения.

— По поводу вашей охраны, — сказал дознаватель и сделал паузу.

— И кого же назначили мне в сопровождающие?

— Тут ваши неудобства сведутся к минимуму. Вполне достаточно одного черного мага, прилично владеющего кнутом. Юстина Зизий будет сопровождать вас.

Ипатий обернулся. На этот раз его взгляд был внимательным, изучающим. Юстина старалась быть спокойной. Тибий Трой предупредил, что для нее будет особое поручение, но от такого поворота в первые мгновения она растерялась.

— Ваше черное платье прелестно на фоне персикового дивана, — наконец проговорил Ипатий. Юстина не ответила, не зная, принимать ли его слова за шутку, оглянулась на отца.

— Как Юстина?! Почему Юстина?! — вскочил на ноги Зевий. — У вас других людей нет?! И вы не имеете права ей приказывать. Она не служит у вас!

— Она черный маг, разве не так?! Право приказать ей имеет Сервий Целлер как глава Дома. И повиноваться она обязана. А на вопрос: почему она? Тоже есть замечательный ответ: потому что, — дознаватель это проговорил с откровенным удовольствием, и все заподозрили, что он долго предвкушал этот момент.

Зевий умолк, сломленный твердостью дознавателя, и опустился обратно на диван. Он ничуть не сомневался — Тибий Трой нарочно выбрал его дочь. Зевий поддерживал Фотия, и теперь настало время платить по счетам. Освобождение Ипатия представилось ему совершенно в ином свете.

Глава 6

(26 сентября. 13 дней до свадьбы Хрисы Техет.)

Погода стояла ветреная. В темноте зловеще шелестели клены, разбрасывая по саду листья. В разрывах быстро летящих туч иногда показывались звезды. Неспокойное озеро, укрытое глухой осенней тьмой, сердито бормотало за деревьями. Ярко светились окна дома. Свет вырывал у ночи гипсовые вазоны с цветами, светлые дорожки, посыпанные песком. В стороне, над воротами мягко горели шары фонарей.

В углу сада, в беседке, подперев голову рукой, сидела Юстина. Она смотрела в темноту и слушала волны. Дважды девушка оборачивалась в сторону освещенного дома, к окнам второго этажа, отданным в распоряжение Ипатия — за шторами мелькал его темный силуэт.

Юстину застигло врасплох, но не возмутило, как бедного ее отца, распоряжение Тибия Троя. В конце концов, она черный маг и прекрасно владеет кнутом, кое-кто из знакомых утверждает, что она в десятке лучших. И, как любого из черных магов, ее ждет Граница, где необходимо отбыть установленный срок — повинность, своего рода. Юстина и без того не торопилась с исполнением обязательств — отец не желал выпускать из-под опеки. А теперь дознаватель подтолкнул ее в нужном направлении, и мотивы его неважны — Юстина не хотела противиться. Пора приучить дорогого папочку не дожидаться вечерами ее возвращения.

'Но все странно', — думала Юстина о выборе Тибия Троя. Над ней грозовой тучей висело предсказание. Ей на роду было написано стать женой темного чародея, который будет диктатором Магбурга. Если раньше за ее спиной только перешептывались, то теперь, вероятно, посыплются открытые обвинения. Юстина не могла разгадать замысла Тибия Троя. Казалось бы, благоразумно держать ее вдали от всяких темных волшебников, не искушать судьбу. Вместо этого, дознаватель предлагает ей двоих на выбор. Как понять его? Он испытывает ее или затеял какую-то грязную игру? Но за дознавателем следят, следят внимательно и неусыпно, следят гораздо тщательнее, чем за узниками Холодной Скалы. Белые маги следят за черными, черные за белыми — таковы условия всеобщего благоденствия.

Выходит, что ее проверяют. Неприятно, но неизбежно. Юстина предполагала подобное. Пока она вела домашнюю, размеренную жизнь, ее не беспокоили. Но тихая жизнь закончилась, и ее стали изучать с пристрастием. 'Ничего неожиданного', — повторила она про себя.

Шум ветра в ветвях заглушил шаги, и девушка не заметила, как рядом с ней появился человек. Лишь, когда он закрыл свет от дома, Юстина отшатнулась, а он проворно нагнулся к ней, и правую руку укололо. Юстина схватила палочку, но пальцы ее онемели, и палочка выпала из рук. Рассмеявшись, человек снял капюшон.

— Порфирий!

— Не ждала?

Он изменился. Смотрел по-другому, прежнее лукавство заменилось насмешливо-презрительным выражением в глазах и в складке губ. Раньше он представлялся красивым, теперь она видела, что он, скорее, смазлив.

— Что ты со мной сделал? — Юстина ощущала, как от руки по телу расползается холод. Она попыталась подняться на ноги, но Порфирий толкнул ее обратно на скамью.

— Сиди! Скоро ноги откажут тебе, и ты упадешь. Не хочется пачкать твое красивое платье. Не бойся, я не убивать тебя пришел. Я пришел сказать тебе: посмотри! Ты видишь, что они не могут разогнать туман на Второй Кольцевой, не могут распечатать Ратушу. Жалкие, жалкие твари! Юстина, ведь ты не такая!

— Не такая?! — переспросила она. — Откуда тебе знать? Ты помнишь девчонку, глупую девчонку, увлеченную яркими сказками. Но та девчонка выросла, многое поняла.

— Поняла? — переспросил Порфирий насмешливо. — Наоборот, ты поглупела с годами! Ты пытаешься оправдать слабых. Как глупо, как бездарно нас воспитывают, транжирят наши силы на пустое! Мы, черные маги, служим щитом неумехам, закрываем их от Границы. Я был там, я знаю, о чем говорю!

— Существование Ойкумены зависит от нас, но...

— Вот именно! Зависит! Не будет нас — не будет и этого мира. Небытие поглотит его. И что же, как нас отблагодарили эти жалкие недоучки? На нас, черных магов, косятся, обвиняют в любой неприятности.

Это было истинной правдой. Черных магов недолюбливали и, часто казалось, через силу терпели ради их умения удерживать Границу. Юстина попыталась вздохнуть, но онемение добралось до груди, сердце билось все медленнее.

— Я предлагаю альтернативу — мир, где нас будут заслуженно уважать.

— Древняя риторика! — прошептала она слабо, ощущая, что и голос не повинуется ей.

— Древняя, — кивнул Порфирий, — а ты задумайся: почему она до сих пор жива? Не потому ли, что до сего времени никому не удавалось переломить существующее положение, хотя об этом мечтали сотни лет?!

Юстина хотела ответить, но язык онемел. Порфирий наклонился к ней и провел ладонью по лицу, закрывая ей глаза. И мир погрузился во тьму и холод. Мелькнула мысль, что Порфирий ошибся, и яд слишком силен.

— Мне очень хочется, чтобы ты была со мной, — прошептал он. — И, я знаю, ты придешь! Сама придешь! Я подожду...

Она повисла над пропастью, держась озябшими руками за скользкий корень дерева. Пальцы слабеют и разжимаются. Она смотрит вниз, а под ней туманная бездна. Не страшно, только не хочется умирать. 'Рано, рано еще!' — думала она, повиснув на одной руке. На обрыве, совсем рядом с ней, стоит Порфирий. Он смотрит на нее, но не протягивает руки. Заскрипел песок, почему-то оглушительно громко, под чьими-то ногами, и Порфирий отвернулся.

— Я заждался. Ты принес?

Юстина не услышала ответ. Рука ее разжалась, и она полетела в пропасть, кружась, как оторванный ветром лист.

— Вот же она, здесь!

Раздался топот, и чье-то тяжелое, частое дыханье.

— Девочка моя! — жалобно выдохнул отец. — Скажи что-нибудь! Ответь! Она умерла! Убита!

— Нет, живая. Сейчас, — сказал незнакомый голос. Чем-то острым разжали ей зубы и поднесли фляжку. — Пей! Это поможет.

По горлу потекла огненная жидкость, взламывая панцирь холодной немоты. Юстина задохнулась, закашлялась. Кто-то посадил ее и сказал:

— Выпей еще!

Опять поднесли фляжку к губам, и горячая жидкость хлынула по горлу в желудок, там огненный шар взорвался и побежал по жилам. В тело впилось миллион иголок, пронзая каждую клеточку. Юстина застонала от боли.

— Еще капельку! — сказали ей и заставили выпить.

— Порфирий! — с трудом прошептала она. — Тут Порфирий!

— Обыскать все! — приказали визгливо.

Юстина услышала топот — люди разбегались по саду.

Неожиданно в глаза ударил ослепительный до боли свет. Она подняла вялую, дрожащую руку, защищаясь. Но боль быстро отпустила, и Юстина различила испуганного отца, встревоженного Фотия Коррика. Она почувствовала, что опирается на кого-то спиной, обернулась. И наткнулась на внимательный взгляд Ипатия. Сделала движение отстраняясь, и он послушно убрал руку с ее талии. Отец помог ей подняться. Юстина пошатнулась.

— Что вы мне дали?

— Испытанное средство: черный ром.

— Давай, девочка моя, пойдем в дом. Как ты нас всех переполошила! — ноги у Юстины подгибались, и отец почти нес ее на руках. — Мы заметили, что тебя нет. Вспомнили, что ты ушла чуть ли не три часа назад. Я выбежал в сад, стал тебя звать, но ты не откликалась. За мной — Ипатий. Это он такую иллюминацию устроил, — кивнул Зевий на десятки белых шаров света, медленно плывущих над головами. Шары, разлетевшись во все концы сада, высветили каждую песчинку на дорожках, ряды раскидистых кленов за оградой, и даже озерная вода тускло блистала в их неумолимом свете.

Спустя четверть часа волнение в доме улеглось. Ипатий погасил иллюминацию, вернув осенней ночи ее глухую черноту. Все собрались в гостиной на первом этаже дома. Юстина полулежала на диване, укрытая меховым одеялом. Ее знобило. Рядом сидел отец и гладил ее по руке. В нескольких шагах от Зизиев, у стола, засунув руку в карман сюртука, стоял Ипатий. В кресле возле камина расположился Фотий Коррик. Гвидо Ворм и Тибий Трой, которого вызвали молнией, вошли в комнату вместе.

— Никаких следов! — возбужденно кричал Гвидо. — Как сквозь землю провалился!

Гвидо рухнул в кресло, тяжко вздохнувшее под ним. Тибий Трой остановился по середине комнаты, уперев левую руку в бедро, а в правой привычно перебирал брелоки на цепочке.

— Того и следовало ожидать, — откликнулся Ипатий. — Он не станет дожидаться вас.

— Если он вообще был здесь! — гаркнул Гвидо неприязненно. — Чего ради забираться ему в дом, полный стражей и дознавателей?

— Отличный вопрос! — поддержал Тибий Трой.

Ипатий подумал, что, видимо, начальники отделов дознания и стражей бывают иногда согласны между собой.

— Вы в чем-то подозреваете мою дочь?! — гневно краснея, обернулся Зевий Зизий к начальнику стражей.

— А это нетрудно сделать! — заявил тот. — Порфирий навещает старую подружку! И дурак сообразит, что тут есть связь!

— Вы же знаете пророчество! Поэтому ему нужна Юстина.

— В том-то и дело, что знаю, — крикнул Гвидо, подаваясь вперед и бешено сверкая глазами. — Хочешь — не хочешь, а выводы напрашиваются нелестные для вас!

Тибий Трой поморщился.

— Не будем спешить. Как вы себя чувствуете, Юстина? Можете говорить?

— Сносно, — отозвалась она, пытаясь сесть. Отец воспротивился ее усилиям, стараясь удержать в прежнем положении. — Не надо, папа!

Юстина оттолкнула его руки.

— Я не маленькая девочка!

Она села, но обхватила себя за плечи — дрожь не унималась. Зевий обиженно откинулся в кресле.

— Зачем он приходил? — ровным тоном задал вопрос дознаватель.

Юстина знала, что этот вопрос ей непременно зададут. Она оглядела каждого в комнате, сделав исключение только для отца. Девушка ждала, что кто-нибудь выдаст себя, но каждый смотрел на нее вопросительно, только жабье лицо Гвидо Ворма выражало еще и неприязнь. Он уже давно смешал личное и служебное, и черных магов не любил откровенно.

— Порфирий встречался с кем-то из нашего дома, — проговорила она, стараясь наблюдать за всеми разом.

Гвидо выпрыгнул из кресла и мигом очутился подле нее.

— Как ты сказала?! — заорал он ей в лицо, дергая за руку. — С кем встречался?!

— Я не знаю, не видела, — ответила она, морщась и пытаясь высвободиться. — Отпустите!

— Гвидо, в самом деле! — вмешался дознаватель, встав между ней и начальником стражи.

— А! Один черный маг заступается за другого! Замечательно! Вы, Трой, принеслись так быстро, будто за оградой стояли. Хотелось бы знать, где вас застигла моя телеграмма?!

Тибий усмехнулся и отвернулся от стража. Гвидо бросил случайный взгляд на Ипатия, и тут же позабыл о вопросе к дознавателю.

— Признавайся! Ты с ним встречался! — подлетел он к Ипатию.

— С чего вы взяли? — холодно осведомился тот. — И какие у меня могут быть дела с ним?

— Откуда мне знать! — рявкнул Гвидо.

Рык на Ипатия не произвел впечатление. Он дернул плечом и отвернулся.

— Я тебя обратно в Холодную Скалу законопачу!

— Глупости, Ворм, — вмешался Фотий Коррик, — это не в вашей власти! Успокойтесь и сообразите хорошенько: какую цель могла бы преследовать их встреча?

— Откуда мне знать?! — взвизгнул Гвидо.

— Тот человек ему что-то принес, — сказала Юстина.

Зевий покосился на дочь.

— Что принес? — поинтересовался дознаватель.

— Не могу сказать, — Юстина натянула одеяло повыше. — Он не назвал этот предмет.

— А голос другого, вы бы узнали?

— К сожалению, он не произнес ни слова, — качнула головой она.

Гвидо, наконец, умолк, недоверчиво проедая ее глазами.

Ипатий до сих пор не вмешивался, желая оценить обстановку, посмотреть, как они поведут себя. Наконец он решил, что бессвязных обвинений брошено достаточно, и пора возвращаться к делу:

— Порфирий наведался сюда — это большой риск. Что ему понадобилось, важное, хранящееся в вашем доме?

Трой, которого тоже устраивало возвращение разговора в деловое русло, предложил:

— Сядемте!

Гвидо фыркнул и рухнул обратно в то же кресло. На ногах остался только Ипатий, стоявший у стола.

— Выпейте рома, Юстина. Он снимет озноб, — добавил дознаватель.

— Спасибо, мне уже прописывали такое лекарство, — откликнулась девушка.

— И всем нам надо выпить и успокоиться. Кликните домового, — закончил он.