Игра на жизнь

— Вижу, заметила моих собачек? — злорадствовал всадник. — Смотри внимательно, запомни их. Любой ридог отыщет тебя даже под землёй.

Значит, перед принцессой знаменитые двурогие ищейки Маргулая, обладавшие по слухам сверхъестественным нюхом.

Жизнь преподнесла Стелле горький урок, спустив с небес на землю. Узкий меч рассёк ночной мрак и, заодно, одежду принцессы. Острая боль пронзила плечо.

Упоённый близостью лёгкой победы всадник рассмеялся, на время прекратив поединок

— Смейся, смейся, пока можешь, червяк!

Стелла старалась не стонать и не плакать, хотя это давалось нелегко. Воспользовавшись подаренной передышкой, она, крепко стиснув зубы, кое-как, наспех, прямо поверх одежды перевязала рану — главное остановить кровотечение. Хотела позвать Маркуса, но передумала — нужно доказать самой себе, что на что-то годна.

Странная медлительность всадника доказывала, что он ожидает подмоги, получил приказ взять друзей живыми. Значит, времени оставалось мало, нужно действовать, а не скулить от боли.

Принцесса убрала меч в ножны: в раненой руке он всего лишь бесполезная игрушка, и потянувшись за кинжалом. Этот бросок — единственный шанс, другого не будет.

С трудом заставив руку не дрожать, Стелла прицелилась, прошептала: 'Помоги мне, Аннон!' и метнула кинжал. И непроизвольно закрыла глаза, завизжав при виде всадника с занесенным для последнего удара мечом. Она ошиблась, ему велели убить.

Прошла минута, другая, но ничего не произошло. Никакой новой боли, перехода из одного мира в другой.

— Стелла, Стелла, открой глаза! Ты его убила! — Маркус затряс подругу за здоровое плечо, возвращая к действительности.

Всадник действительно был мёртв. Его испуганный конь галопом нёсся прочь. Сбросить мёртвого седока он не мог: ноги мертвеца запутались в стременах.

— Ты как? Ранена?

— Да, в плечо, — поморщившись от боли, Стелла развязала повязку и попыталась вытащить раненную руку из рукава.

— По-моему, лучше разрезать, — посоветовал Маркус.

— Нечего портить рубашку! Её можно выстирать и снова надеть. Мамочки, плечо так ноет...

Волей-неволей пришлось заехать в Фарендардуш-Гард. Из-за раны принцессы двигались медленно, поэтому город предстал перед ними глубокой ночью. Тогда они не успели хорошенько рассмотреть Фарендардуш-Гард, ощутили лишь запах помоев, витавший в воздухе. Но что в темноте, что при свете дня город не произвёл бы на них впечатление. Одноэтажные, редко двухэтажные серые, шафрановые и вердепешивые домики с плодовыми садами позади задних двориков. За ними — сточные канавы, куда местные жители сливали помои.

Храма в городе не было, вместо него на главной площади построили башню с солнечными часами. Рядом с ней приютилась гостиница, пустовавшая большую часть года. Ночные путешественники тоже не оценили её удобств, предпочтя другое, более близкое и, как казалось, надёжное жильё.

Поддерживая подругу, Маркус постучал в дверь приглянувшегося домика. Ему никто не открыл, но принц явственно расслышал чьи-то шаги наверху, на балкончике мезонина. Подняв голову, он увидел пожилую женщину с фонарём в руке. После недолго разговора она согласилась пустить друзей на постой. Не спросив имён, хозяйка проводила их в дом. В нём пахло травами и благовоньями. Усадив Стеллу в самодельное кресло, покрытое шкурой сварга, хозяйка бесцеремонно выгнала Маркуса в соседнюю комнату.

— Тебе повезло, красавица, повезло, что твой друг постучал в мою дверь. В этом городе я, пожалуй, одна рада гостям. Если бы ты попалась на глаза к Наамбре...

— Наамбре? — из всего потока слов Стелла уловила только это имя.

— Да, милая. Она страшная женщина, хорошо, что сейчас куда-то уехала.

— Она в Ренге...

— Может, и в Ренге, я не узнавала. По мне, где угодно, только бы не здесь! Совсем возгордилась, старость не уважает, последнюю совесть потеряла...

— Как вас зовут?

— Мильна. Но ты молчи, тебе разговаривать вредно.

Хозяйка осмотрела рану и достала из кладовой банку с мазью. Запах у неё был жуткий, чем-то напоминал болотную тину. Несмотря на протесты девушки, Мильна обильно смазала пахучей массой плечо, пообещав, что через два дня рана затянется.

— А пока поспи. Сон лучше всего лечит.

Мильна позаботилась о том, чтобы отдыху Стеллы ничего не мешало. Маркусу же самому пришлось призывать миры Жарджинды. Он вытянулся на узкой кушетке, приютившейся напротив двух шкафов. Спать хотелось, но он боялся заснуть. Дом ведьмы, так ли он уютен и безопасен, каким кажется?

Борясь с собой, с естественным желанием отдохнуть, принц подошёл к окну и открыл его. На Маркуса пахнуло прохладой, влагой и яблоками.

Улица была пустынна, лишь наискось, немного левее, горели два окна на втором этаже серого безликого дома.

Маркус полностью отворил створки, с ногами забрался на подоконник и сел, прислонившись спиной к оконному проёму.

Из дома, где горел свет, неслись приглушённые звуки музыки. Заинтересовавшись, принц высунулся из окна, стараясь различить за неплотно задёрнутыми занавесками таинственных музыкантов.

Музыка стихла. Раздосадованный, Маркус слез подоконника и лёг.

Утро ворвалось в жизнь принца громкой бранью двух соседок, доносившейся из открытого окна. Волей-неволей пришлось встать.

Накормив скромным завтраком, Мильна тут же нагрузила Маркуса работой: велела отнести свёрток в серый дом с бегущей лисицей на фасаде.

Накрапывал дождь.

Где-то хрюкали свиньи; пахло подгоревшей пищей.

Маркус брёл вдоль безликого ряда домов, высматривая нужный.

— Эй, вы не нас ищите? — послышался позади него звонкий девичий голос.

Принц обернулся и увидел девушку верхом на пони. К седлу были приторочены две корзины, доверху набитые всякой снедью.

— Так меня?

— Не знаю, — пробормотал Маркус. Он почему-то смутился при виде этой светловолосой девушки-подростка.

— Вас кто-то послал? — попыталась придти к нему на помощь незнакомка.

— Да... То есть, нет. Мильна велела занести свёрток в серый дом с лисицей.

— Значит, к нам. Идёмте, тут рядом.

Внутри дом оказался гораздо симпатичнее, чем снаружи.

Уютная гостиная, куда провела его Шемма — так звали девушку, — располагала к длинным разговорам. Мебели в ней было много, полки заставлены безделушками, но казалось, в этом и заключается секрет уюта.

— Давайте сверток.

Принц помедлил и положил ношу на стол.

— Боитесь? — рассмеялась Шемма.

— Ничего я не боюсь, — буркнул Маркус.

— Тогда почему в руки не отдали?

Он промолчал.

— Мы не заразные, — улыбнулась Шемма и пригласила присесть.

Устроившись рядом с гостем на диванчике, девушка тут же взяла корзинку с рукоделием. Пальцы порхали вместе со спицами вверх и вниз; шерстяная нитка легко складывалась в ряды. Странно, ведьмы не вяжут, у них на всё найдётся нужное заклинание. Прошепчет такая ведьмочка, вроде Шеммы, слово-другое — и работа сделана.

— Мне пора, — принц встал. Засиделся он, пора обратно, к Стелле. Эти ведьмы... От них ведь всего можно ожидать.

— Уже уходите? — разочарованно протянула Шемма. — Заскучали, да?

— Я спешу, у меня дела.

Ему отчего-то вновь стало неловко.

— А вы заходите вечером. У нас весело. Сестра будет. Кстати, как вас зовут?

— Зачем вам? — насторожился принц.

— Просто так. Я же назвала своё имя.

— Маркус.

— Так придёте? — весело спросила она.

— Может быть, — уклончиво ответил Маркус

Он и сам не знал, почему пошёл туда. То ли Шемма показалась девушкой, которой можно доверять, то ли надоело мерить шагами комнату, маясь от безделья, но Маркус предупредил Мильну, что вернётся поздно, и направился к дому Шеммы.

Во всех окнах горел свет. Над улицей плыла музыка, струившаяся из окна верхнего этажа. Звуки её были прекрасны.

Принц остановился у калитки и мечтательно глянул на окна наверху. Одно из них оказалось открыто. Белые занавески трепетали от лёгкого дуновения сквозняка. Музыка доносилась именно оттуда. Казалось, будто Маркус сейчас не в Фарендардуш-Гарде, а в Лиэрне, и играет не ведьма, а какая-нибудь молоденькая баронская дочка.

— А я вас вижу, я вас вижу! — Хлопнуло окно на первом этаже, и в нём показалось смеющееся лицо Шеммы. — Заходите же, раз пришли.

Не дав Маркусу времени опомниться, девушка возникла на пороге, добежала до калитки и распахнула её:

— Специально её не закрыла, вас ждала.

— Меня? — удивился принц.

— Да. У нас в городе так скучно, толком переговорить-то не с кем. А тут вы...

В небольшой уютной зале, обтянутой недорогой голубой тканью, было тепло. Мебель стояла только вдоль стен, середину оставили свободной — очевидно, для танцев.

— Не сюда, не сюда! — щебетала Шемма. — Пойдёмте наверх, к сестре.

Повинуясь ей, юной тоненькой ведьмочке с задорным блеском в глазах, Маркус пересёк залу и направился к лестнице.

Ступеньки неимоверно скрипели, принц не сомневался в том, что их появление не останется незамеченным. И, действительно, сладкие звуки музыки оборвались, но на площадку никто не вышел.

Шемма подвела Маркуса к двери, украшенной венком из сухих цветов, и шёпотом предупредила:

— Не шумите. Я первая войду, а то помешаю.

Она проскользнула внутрь, оставив дверь приоткрытой, и буквально через минуту позвала внутрь.

За столом, выкрашенным под красное дерево, склонившись над ворохом бумаг, сидела девушка. Соломенные волосы крупными локонами падали на шею. Одета просто, но со вкусом.

— Добрый вечер, — неуверенно поздоровался Маркус. Он вдруг почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой.

— Добрый вечер, — незнакомка обернулась. В руках она держала перо и кокетливо водила оперением по кончикам губ.

— Моя сестра поэтесса, — с гордостью пояснила Шемма. — А уж какая музыкантша!

Старшая из сестёр покраснела. Румянец необыкновенно шёл ей. Она встала, одним движением расправив складки юбки, и с интересом посмотрела на Маркуса. Глаза у неё оказались зелёными — как у настоящей ведьмы.

— Льлея, — она протянула принцу руку. Тот сделал вид, что поцеловал её. — Шемма, ты уже придумала, как мы будем развлекать нашего гостя?

— Ну, не знаю... Когда стемнеет, можно устроить фейерверк.

— Нет, не надо! — испуганно замахал руками Маркус.

— Как хотите, — пожала плечами Льлея. — Это абсолютно безопасно.

— Послушайте, а вы действительно колдунья?

В голове Маркуса родился план. Нужно воспользоваться любезно предоставленной судьбой возможностью.

Сёстры звонко рассмеялись.

Вещи в комнате вдруг запрыгали, закружились. Статуэтки на бюро заплясали, парадируя придворных, танцующих модный танец. Принцу стало не по себе, и он невольно отступил к двери — но, вот незадача, она захлопнулась!

Нет, не надо было приходить сюда, нужно было послушаться голоса разума. Сейчас эти ведьмы превратят его в какое-нибудь мерзкое существо.

Губы Льлеи тронула полуулыбка. Зелёные глаза лукаво, не мигая, смотрели на Маркуса. Она поднесла руку к губам и дунула на пальцы. Порожденные дыханием разноцветные бабочки разлетелись с её ладони.

Танец вещей прекратился, комната приняла обычный, будничный вид.

Шемма опустилась на стул и бессознательно начала теребить воротник.

— Испугались? — Льлея взяла принца за руку и подвела к инструменту, стоящему в простенке между окнами. — Чтобы немного загладить свою вину, я вам сыграю.

Она погладила ладонь Маркуса и, усадив на стул, опустилась на круглую скамеечку, покрытую вытершимся бархатом.

— Это клавесин, — объяснила Льлея. — Он очень популярен в Дабаре, да и не только. Надеюсь, — улыбнулась она, — я умею на нём играть.

Маркус промолчал. Прикосновение ведьмы всё ещё обжигало руку, заставляло сердце то убыстрять, то замедлять ритм.

Из-под пальцев Льлеи полилась та самая музыка, которая очаровала принца ещё на улице. Ведьма всё так же загадочно улыбалась, изредка бросая косые взгляды на Маркуса. А тот не сводил с неё жадного взгляда.

Искусство — великая сила. Музыка затрагивает потаённые глубины души, заставляет забыть о том, кто играет. Какая разница, кто эта музыкантша, сейчас она всё равно богиня. Даже больше, чем богиня, потому что играет на струнах человеческого сердца.

Казалось, невозможно привязать к себе ещё сильнее, но Льлея смогла: она запела.

Берега туманные, далёкие,

Струнами души играл.

Принц слушал, затаив дыхание. Ему казалось, что лучше и чище Льлеи нет никого на свете.

Волшебство нарушила Шемма. Она подошла к столу, аккуратно собрала и разложила по стопочкам разбросанные по нему бумаги. Поправляя на ночь занавески, задержалась возле одного из окон.

— Вам пора, Маркус, — с сожалением сказала Шемма. — Мильна только что погасила свет.

И музыка, и пение тут же оборвались.

— Что ж, спокойной ночи, — улыбнулась Льлея и, обратившись к сестре, добавила: — Проводи его: как бы чего не случилось.

— Вам у нас понравилась? — спросила на прощание маленькая проказница.

— Очень, — прошептал Маркус.

— Тогда не стесняйтесь, заходите еще.

Шемма ушла, а принц ещё пару минут стоял у калитки дома Мильны, гадая, не приснился ли ему этот вечер.

* * *

На следующее утро Стелла чувствовала себя значительно лучше.

Разглядывая пузатый рядом с кроватью, принцесса заметила на нём статуэтки Эмануэлы и Дрегона — странное соседство. 'Интересно, — подумалось ей, — а кому из них поклоняется Мильна?'. Вопрос заслуживал внимания, учитывая репутацию одного из божеств. Хотя формально Дрегон — это не злой бог. Он вообще не бог. Стелла привыкла считать его ужасным драконом, пожирающим грешников и попутно зорко охраняющим свои бессметные сокровища. Жил он под землёй, в епархии Мериада, и, наверное, был просто чудовищем. Или нет? В конце концов, поклоняются же ему люди. Может статься, и у него есть человеческий облик — Дрегона никто не видел, ну, кроме тех несчастных дрожащих душ, которые приводил Плорициндомарт.

Заскрипела дверь, и в комнату вошёл Маркус.

— Доброе утро! — он присел на край кровати. — Я только что говорил с Мильной. Она заверила, что мы скоро сможем уехать.

Стелла обрадовалась: хотелось быстрее покинуть место, где часто появлялась Наамбра и жили одни ведьмы.

— Нужно держать ухо востро, — принц снял с комода одну из фигурок и повертел в руках. — Я вместе с Мильной ходил на рынок и видел монтена у коновязи гостиницы. Всё бы ничего, но у его ног лежал ридог. Вряд ли это совпадение.

Мильна запрещала Стелле выходить из дома, Маркус же не мог целыми днями сидеть в четырёх стенах. Убедившись, что подруге ничего не нужно, он решил прогуляться. Ноги сами принесли его к дому Шеммы и Льлеи. По стечению обстоятельств Маркус увидел обоих. Шемма и вовсе окликнула его. Она стояла у ворот и поправляла подпругу пони. Судя по притороченным к седлу корзинам, собираясь за покупками.