Жнец

Пока заморожено, проды в ближайшее время не будет.

Глава первая.

Песок.

Окна из блока гладиаторов выходили лишь на восточную сторону, и поэтому никто из бойцов не мог увидеть закат. Разве что на арене, во время учебного боя. Дома Навиро всегда смотрел на закаты, когда было время. Тут же не получалось, поэтому когда не спалось, вставал пораньше, приходил в коридор на третьем этаже и садился у раскрытого окна. Он смотрел, как восходит из-за тёмных гор, украшенных белоснежными вершинами, красное солнце, освещая чёрный океан и побережье, на котором большими блоками виднелись высотки. Солнце, конечно же, эту планету освещало жёлтое, но в утренние и вечерние часы, когда свет преломляется большой толщей атмосферы, оно становилось большим и красным. Ещё до его появления горы казались вырезанными из картона, теперь же стояли яркие и объёмные величаво, а вершины покрыл холодный багрянец.

Навиро присел на подоконник, вздохнул, хотя отпечатка страданий не было в душе. Но не спалось сегодня... не спалось.

Вечером решится его судьба, как люди часто повторяют: быть или не быть. Но тут вопрос будет поставлен ребром — жить или умереть. Сегодня он первый раз обнажит меч в настоящем бою, прольёт кровь другого человека. Это при хорошем раскладе, а при плохом — испытает на себе, как лезвие меча рассекает мышцы и крошит кости.

Навиро, глубоко вдыхая прохладный свежий воздух, смотрел на солнце, которое на этой планете зовётся Арео. И не покидала мысль, что, может, сегодня он видит восход последний раз в своей жизни.

Конечно, он не простачок, можно даже сказать, один из лидеров. Мало кто может выстоять в учебном бою против Навиро по прозвищу Непробиваемый. Многие пасовали, лишь смотря на мощные рельефные мышцы. Часто видел он, как взгляд противника словно натыкался на стену, когда он играл желваками на своём скуластом лице, на котором отпечаталось чувство отрешённости. Короткие тёмные волосы не закрывали борцовские уши. Взгляд, казалось, выражал всю пережитую тяжёлую жизнь.

Всё равно как-то было не по себе. Выходить и просто рубить друг друга, стараясь ранить и убить. Но выхода нет, гладиаторы тут не по своей воле. Хотя, если разобраться по сути, то они уже и так давно смертники.

Как это часто бывает, многие люди оказываются в тюрьмах и могилах из-за борьбы за справедливость. Особенно в неспокойные времена, когда бушуют волнения и свергаются режимы, а вожаки кричат с трибун: 'рэволюцыя'.

Тысячи судеб тогда ломаются, а тела убитых людей, ещё недавно мирных и дружелюбных, валяются по улицам, разнося вокруг запах тошнотворного тлена.

Навиро попал сюда с планеты Горана — самой благополучной в империи. Но и на ней есть шахты, где трудятся с роботами и люди. Конечно, не плечом к плечу, но роботы ещё не так совершенны, чтобы полностью заменить человека. И всегда, в любой точке Вселенной, найдутся люди, недовольные режимом.

Этих людей, как овец, согнали в одну смену, а когда выдавали на гора в пневмовагоне, 'случайно' включили грузовое давление в трубе — пятьдесят атмосфер. Человеческое тело — не медная руда − люди получились всмятку. Вот тогда и начался бунт. Режим, естественно, победил, А Навиро оказался здесь, избежав смертной казни лишь благодаря своему телосложению — на арене с голым торсом будет смотреться зрелищно.

Арена... В переводе с древнего языка это слово означает песок. Его много на ней, и он − поглощающий кровь.

Эпоха звездолетов...

Казалось, люди должны в это время жить счастливо и беззаботно. Но на Горане правил Совет трех. Никого не интересовало, что творится на подвластных планетах. Лишь бы вовремя был уплачен в полной мере налог, да чтобы вассальная планета не наращивала вооружений. В остальном полная свобода. Вот правитель Хиира, помешанный на древних гладиаторских боях, и устроил себе и всем развлечение. Плюс всепланетный тотализатор, приносящий в казну огромную прибыль. Для простых людей это развлечение и шанс разбогатеть. Удачная ставка в масштабах планеты за несколько минут может сделать любого нищего богачом.

Навиро сидел и смотрел: на горы, на солнце, на такой тихий сейчас океан. Позабыл даже про брошенную в постели обворожительную жрицу любви − брюнетку Айту, которую имел право выбрать вчера вечером, перед сегодняшним поединком. Та мирно спала, тихо сопя и раскинув руки на ложе.

Гладиаторский блок был точно таким, как в древности. Это благодаря помешательству на этом правителя планеты. Но сам амфитеатр, расположившийся внизу, как гигантский овальный оладий, огромен. Там двести тысяч зрительских мест, сотни подземных помещений и ходов.

Два года упорных тренировок, кучи стимулирующих препаратов сделали из Навиро отличного бойца с крутым нравом. Отменная реакция, умение выполнять все мыслимые акробатические трюки. Простой человек, видя такое, приходил в восхищение от совершенства владения телом, чего и добивались устроители — создать увлекательное зрелище.

Готовили жестко. За любую провинность били, бросали в карцер. Каждая школа старается держать марку, поэтому держит бойцов в крепком кулаке. Все это воспитывает терпение и силу духа, так нужные в бою.

Сзади подошел громадный мужчина по имени Барт. Просто гора мышц, и выдающаяся вперёд массивная челюсть. Через все лицо тянулся длинный шрам, другой шел от плеча к самому животу. Кличка − Костолом.

− Ну, что... птенчик, страшно выходить сегодня? — ехидно произнес он, а когда Навиро обернулся, поиграл мышцами на груди. − Первый раз всегда не по себе.

− А второй как?

− Ну... так всегда же страшно, желторотик! − самодовольно сказал Барт и заулыбался, думая, что пошутил. − На арену всегда идешь с замиранием сердца, жить то всем охота.

− Да нет у меня страха... Со времён бунта пропал.

− Наслышан за тебя, бунт вы сотворили добрый, много алчных порезали. Только что толку? Справедливости не было, нет, и не будет. А я попал сюда, грабя и бедных, и богатых, без разбора. − Барт присел рядом.

− Оба мы против закона пошли, − подвел итог Навиро.

− Мы с тобой в одной заявке, нас в этой клёпаной заявочке сорок человек, − Барт вымученно улыбнулся. И по глазам его стало видно, что он тоже переживает, побаивается, хотя секунду назад хорохорился.

− А что это за бой такой? Сильно много народа − получится свалка. Что-то тут каверзное замышляется. — Навиро показал на арену. — Там должно быть зрелище. Надо разузнать, что нам уготовили.

− Ясно, что. Развлечение толпе, вот. От нашей школы сорок человек, а кто против нас, неизвестно. Но побоище будет, я тебе скажу...

− Ничего, мы с тобой провокаторы, разберемся.

− Да, я уже пятый год буду разбираться, − произнес Барт самодовольно.− Слава и свобода дышат мне в затылок. Если сегодня победю, фу ты, побежу, то ворота раскроются, и я выйду за стены этого амфитеатра с деревянным мечом. Буду на следующий год переживать за тебя на трибунах.

− А мне всё равно не по себе, − Навиро передернул плечами.

− Пошли в трензал, разомнемся, отвлечемся. Здесь ты в депрессию впадешь, мозги залипнут. А в бою надо будет думать. − Барт встал и пошел по коридору.

Навиро вскочил и поспешно зашагал следом.

* * *

Время захода солнца... Вот оно, уже близко. Навиро с тревогой в сердце подошёл к окну, окинул взглядом пустующую арену. Уже темнело, мягкое освещение слабо вырисовывало силуэты людей вдали. Народ не зевал, потихоньку занимая заранее купленные места, билеты на которые начинали продавать по бешеным ценам за полгода до боёв. Поэтому публика в основном из элиты, люди одеты в пёструю одежду, сновали по проходам, как в муравейнике. Здесь собралась элита, избалованная богатством и развлечениями. Гомон раздавался отовсюду. Мелькали в руках бутылки, многие люди перед представлением разогревались алкоголем. Было много женщин, что удивило Навиро.

Не всем выпадает счастье достать билет на зрелище. Многие смотрят прямую трансляцию дома и делают ставки, сидя в кресле.

Посреди арены, в пяти метрах друг от друга, возвышались два высоких столба из воронёного железа, называемые столбы жизни. При массовых побоищах можно стать к нему спиной и не бояться удара в спину.

"Внимание, сбор гладиаторов ланисты Касара в центральном зале! Через пять минут все там!" — громко затявкал интерком.

Навиро пошёл в центральный зал. Людей собралось много, но было необычно тихо. Когда все были в сборе, хмурые надзиратели раздали каждому по пять жёлтых таблеток.

Встревоженный ланиста громко заговорил: "Возьмите гертем, его нужно съесть сейчас, это проверенное средство. С ним вы будете драться как дьяволы. Через час собираемся в оружейной комнате, уже для выхода на арену. Ну, а пока свободны. Не подведите меня, я рассчитываю на вас!"

Все подняли сжатые кулаки и проскандировали три раза: Касар, Касар, Касар!

Так звали ланисту − хозяина гладиаторской школы — лудоса. Он распоряжался жизнью гладиаторов, если посчитает нужным, то может и казнить. Хозяин и бог своих людей, почти рабов.

Время ещё было и Навиро, проглотив таблетки, вернулся к своему окну, которое тянуло магнитом. Трибуны уже были заполнены, освещение стало ярким, ядовито-оранжевым. По арене бегало десяток клоунов-гладиаторов с деревянными мечами, смешили толпу, устроив на песке кавардак. Толпа гикала и смеялась, клоуны свою работу знали − кувыркались по-настоящему весело.

Пир во время чумы... Кривляния и прикольные пируэты рассмешили Навиро. Вдруг стало весело. И как-то всё равно, исчез страх, тревога − действовал гертем.

Минут пятнадцать веселили клоуны народ. Затем разбежались по ходам, оставив на песке простые следы.

Внезапно повсюду раздался громкий голос невидимого латенью − глашатая: "Граждане планеты Хиир! Поприветствуем нашего правителя Викториана! Поздравим его с юбилеем, многая лета!"

Двухсоттысячная толпа заревела, ликуя и выкрикивая приветствия.

"А сейчас, уважаемые, вы увидите танцы на стеклах!" − громко и торжественно объявил латенью после паузы.

Толпа одобряюще зашумела. Посреди арены появилось отверстие, из которого под наплывающую музыку поднялся помост, на котором было все усеяно стеклами битых бутылок. И перед этими сверкающими острыми осколками, замерев, стояла молодая стройная девушка в платье из тёмно-красных мятых полос, перевитых, как попало, вокруг тела. Края полос свисали чуть выше колен, образуя огненные языки.

Прожектора с ярко-оранжевым, каким-то туманным, светом повернулись к танцовщице. В перекрестье этих лучей казалось, что её кожа бронзового цвета, а сама девушка − словно статуя. Лишь ярко-красные волосы, в тон платью, плавно двигались в слабом потоке воздуха. Голова обрамлена светлым обручем, с искристым драгоценным камнем. Две чёрные крупные змеи обвились вокруг рук, а девушка удерживает их головы пальцами.

Тихая медленная музыка становилась громче и убыстрялась. Вот она стала громкой и ритмичной. Танцовщица сделала осторожный шаг вперед и изогнулась, начиная танец. В ритм музыке начали вибрировать расставленные в стороны руки, ноги всё смелее ступали по стеклу. На лице можно разглядеть улыбку.

Притихшая толпа заворожено смотрела на девушку. Вверху арены появилось голограммное увеличенное изображение танцующей. Ступни красны от выступившей из порезов крови, полосы ткани огнём вились у колен. Но она продолжала рискованный и увлекательный танец с улыбкой. Вибрирующее изящное тело не давало оторвать от себя взгляд. Изящные ноги приковали внимание толпы.

"Многие люди танцуют на стеклах, ставя на кон жизнь, − подумал Навиро, любуясь девушкой, которая уже закончила танец. − Ей больно, а всё равно улыбается, не сдаётся".

Довольная толпа хлопала, люди остались довольны необычным танцем. Помост с девушкой погрузился в небытие.

"Битва титанов! Гигантус и Огромиус сойдутся в смертельном поединке! Гигантус в черных доспехах, Огромиус в красных! Кто из них кровожадней? Делайте ставки!" − голос латенью гулко разносился по амфитеатру.

Зрители стали делать ставки не вставая с кресел, на спинке перед каждым сидящим находилась сенсорная панель. На переднем ряду сидели богачи, у которых имелись интеры.

Раздался гулкий бой барабанов и с противоположных ворот выбежали карлики. Но мечи и щиты у них обычного размера. Они еле удерживали меч в одной руке. Щиты тоже для них тяжелы, почти во весь рост. Шлемы болтались на головах, и это тешило народ.

На кривых ногах карлики засеменили друг к другу. Из толпы раздавалось гиканье и крики, подстегивающие бойцов.

Карлики сошлись. Мечи взлетали медленно, почти не представляя опасности. Каждый успевал защититься от медлительных ударов противника. Бой грозил затянуться.

Маленький боец в черных доспехах сделал ошибку, выставив далеко щит, и потерял равновесие. Противник сразу этим воспользовался, рубанув краем щита в шею врага, через мгновение опустил на шлем меч, не оставив шанса увернуться. Шлем слетел, кувыркнувшись на песке. Карлик в чёрном упал, победитель ринулся вперёд , двумя руками вонзил меч в шею − первая кровь окропила песок.

Победитель ликовал. Шлем наполовину съехал с головы. Карлик выбросил меч и щит, подняв руки кверху, сотрясал ими. Толпа ревела, в неистовстве размахивала руками. Кто радовался удачному выигрышу, кто кричал агонизирующему карлику оскорбительные слова.

Затихшего полумёртвого карлика зацепили крючьями за ноги и потащили в трупную комнату. Кровавый след наполовину затирался волочащейся левой рукой, оставляя борозду на песке.

"Ну, нет! — эта картина так потрясла Навиро, что он вскочил. − Меня вы крючьями точно не потащите!"

"Огромиус победитель! − вещал латенью. − А сейчас алдабаты! Ставка вслепую! Шесть заявленных бойцов! Ставьте на своего!"

Шесть гладиаторов появились из преисподней арены под торжественную музыку. При надобности, оттуда поднимали различные декорации или животных.

Доспехи и щиты у всех разной расцветки. Алдабаты отличаются от других гладиаторов. У них "глухой" шлем, без возможности видеть. Забрало без прорезей, и они вынуждены драться вслепую.

"Артэй, Варом и Бусай! Тограс и Павсат, Бантер! − голос латенью достигал всех ушей, находящихся в пределах амфитеатра, услышав свое имя, гладиаторы сотрясали оружием над головой. − Ставьте на одного и выигрывайте один к шести!"

Грудь и спина у гладиаторов обнажены, лишь гибкими пластинами прикрыт живот. На левом плече защитный доспех − манника. Наручи и поножи, вот и все, что может защитить. Набедренные повязки стали стильными и вызывающими.

Загремели барабаны, и бойцы вступили в схватку. Со стороны, кажется, что они делают нелепые телодвижения. Шум и гам не дают бойцам услышать друг друга. Трибуны ревут. Каждый кричит своему бойцу куда идти и что делать. Все это густо сдобрено смехом от глупых движений сражающихся, которые пытаются найти соперника, в то же время, закрываясь от возможного неожиданного нападения.