— Столько нам действительно не проплыть. Очень... жаль, что все усилия оказались напрасны. Наверное, это все же судьба... но я не жалею о том, что случилось. Я намного лучше узнала Кейко — мы ведь никогда раньше не были так близки, держали подобающую дистанцию... хотя теперь я понимаю, что могла бы довериться ей давным-давно. Во всем. Потом я встретила вас, Иван-сан. Я и представить себе раньше не могла такого сильного, стойкого и доброго человека. Все же... немного жаль, что... подождите, что это вы делаете?..

Подняв глаза, Амико удивленно вскинула красивые брови.

Зачем-то стащив через голову разгрузку, Иван как-то по-особенному выпрямился, подняв подбородок и чуть согнув в локтях руки со сжатыми кулаками, затем сделал особенно глубокий вдох. Мощная грудная клетка поднялась, толстые пластины брюшных мышц заметно расслабились — с учетом того, что сейчас он оказался обнажен по пояс, зрелище было поистине завораживающим. Он действительно выглядел как древнегреческий атлет-олимпиец.

Амико вдруг заметила, что матрос спецназначения перестал дышать. Его ресницы опустились, почти закрыв глаза, странно и непривычно расслабленное тело замерло совершенно неподвижно. Лишь крутящийся на удивительных часах голубой значок таймера отсчитывал секунду за секундой. Секунды сложились в минуту, потом в две... и лишь спустя неестественно долгий промежуток времени прозвучал мощный, словно из кузнечных мехов, выдох, и сразу же за ним — вдох.

Открыв глаза, Иван взглянул на таймер и разочарованно покачал головой, пробормотав себе под нос:

— Хреновенько, давно не тренировался. Надо заново прогнать динамические таблицы на углекислый газ. Ну, ничего: растяжка, несколько часов тренировок, и попытка пойдет в зачет. ...Ты что-то сказала, Акеми?

Удивление Амико передалось даже Кейко — она перестала причитать, и, хлюпнув носом, пораженно уставилась на Ивана. В ее глазах вдруг снова вспыхнула надежда. Амико осторожно уточнила:

— Извините, Иван-сан, но... семьдесят метров подводного тоннеля?.. Для человека невозможно столько проплыть и ни разу не вдохнуть — здесь не поможет даже ваша сила... что уж говорить о нас с Кейко.

Засельцев удивленно поднял брови.

— Слушай, опять же, от японки такое странно слышать. У вас же там были эти знаменитые женщины-ныряльщицы, как их там — ама.

— Но они же ныряют с лодки, а здесь темно, непонятно куда плыть, и над головой бетон — нельзя вынырнуть и подышать! Это невозможно, невозможно в принципе!.. — очевидно логическое противоречие заставило даже спокойную Амико почувствовать раздражение. Заметив это, Иван успокаивающе поднял руку.

— Давайте-ка присядем и поговорим без крика. Спешить все равно некуда.

Усевшись рядом с Кейко, он рассудительно заговорил:

— Дело это, конечно, непростое, но вы не думайте, что если я в трубе застрял, то уж и не морской разведчик. На открытой воде я никому не уступлю, дайте только из тесноты выбраться. Тренировали нас дай бог — с ластами я и 75 метров проходил на задержке дыхания. Тут сложнее, конечно, потому что динамический заплыв делаешь на малой глубине — ну, метра полтора. Здесь же придется на глубину идти — черт его знает, метров десять, а то и больше, и потом еще до выхода из водовода гнать. Кроме того, без ласт и скорость совсем не та. С кондачка такое не пронырнуть, тут ты права.

— Даже представить себе не могу, — упрямо вставила Амико.

— Слушай, есть монстры, которые на сто и сто пятьдесят метров ныряют без акваланга; рекорд задержки дыхания вообще двенадцать минут.

— Да это сверхчеловеки какие-то, — уныло пробормотала Кейко, снова хлюпнув носом. — Нет, я думаю, что вы-то и пронырнете, но нам с Ами-тян ни за что так не сделать.

— Блин, ну ты что, думаешь, я сам уплыву, а вас тут оставлю? — рассердился Иван. — Дурочка! Протащу и вас, обещаю. Но для этого постараться придется.

— Как?!.. Как вы нас протащите, когда мы и плавать-то едва умеем!.. — всплеснула руками Кейко. — Я-то совсем не против, чтоб вы меня тащили куда-то, но я же и на полминуты не смогу дыхание задержать, да еще в этом жутком подводном подземелье! Захлебнусь сразу же, и все.

— А вот для этого есть средства. Во-первых, мне самому надо подготовиться и пронырнуть. То есть сперва разведать, потом протащить ходовой конец. И для этого придется тоже форму малость восстановить: растяжку сделать для ребер, чтоб полный вдох без мертвых пространств, дыхательные упражнения. Нас учили серьезно, плюс еще мичман в отряде попался — энтузиаст-фридайвер, полный отморозок. Мучил этим нырянием, вплоть до пранаямы всякой.

— Пранаямы?.. — удивилась Кейко. — Йоги, что ли? Меня мамочка пару раз затащила на какие-то занятия, но я сбежала, конечно.

— Мне кажется, все эти чудеса йоги выдуманные, — сурово заметила Амико. — Задержать дыхание на несколько минут они нам не помогут.

— Вот ты зря, кстати — сосредоточиться и расслабить все тело пранаяма помогает. Но главная штука в апноэ — в смысле, в задержке дыхания — это не торопиться и подготовиться. Отработаем с вами вместе динамические таблицы — задерживаем дыхание на минуту, полторы, две, три — чтобы организм привык и приспособился к пониженному уровню кислорода и повышенному содержанию углекислого газа. Не сказать, чтоб это все просто и легко — некоторые и сознание теряют — но не свыше человеческих сил, точно вам говорю.

Уверенный тон Засельцева и его очевидная компетентность в этом деле побороли отчаяние и скептицизм. Даже если их собственный опыт упрямо твердил о невозможности затеянного предприятия, девушки не могли не верить Ивану; он просто заразил их спокойной готовностью преодолеть и этот рубеж — как они преодолели уже множество других пределов, казавшихся ранее немыслимыми.

— А для начала давайте поедим и передохнем. Даже вздремнуть часок другой не помешало бы.

— Еще бы! — вытерев нос рукавом, кивнула Кейко. — Мы столько уже на ногах. В кабине только и поспали чуть-чуть. И в животе тоже бурчит.

— Вот. Ладно, разберите там съедобные трофеи, а я пойду, смою этот чертов солидол, да и занырну первый раз, погляжу, где горизонтальная часть тоннеля начинается.

— На вашем месте я бы на солидол не обзывалась! — хихикнула Маэми. — Для киборга смазка — первое дело!

— Это я, что ли, киборг? — удивился Иван. — А, ты про этих-всяких-разных, типа как из ГИТСа! Ну, в таком разе смазку надо на шарниры наносить. Внутрь, так сказать, — с непонятно-мечтательной ноткой добавил он.

— Древнегреческие атлеты намазывались оливковым маслом перед состязаниями, — вспомнила Амико. — Наверное, было не очень удобно, руки скользили.

— Зато с эстетической стороны — ммм!.. — глаза Кейко вспыхнули. — Загорелые, мускулистые, обнаженные бисенены ...

— Оливковым или подсолнечным и я бы облился с удовольствием, — прокомментировал Иван, тоже сбрасывая ботинки и снимая штаны. — Они хоть на кулинарные мысли наводят. А тут воняет не пойми чем, и липнет всякая пыль и песок.

Оставшись в одних плавках, матрос спецназначения стал неотличим от Дорифора — и, пожалуй, покруче и солиднее Диадумена — хотя рисоваться и играть мыщцой перед спутницами ему явно не пришло в голову. Пощупав забинтованное бедро, он пролез в широкий промежуток между стальными лопатками турбины, и прыгнул вниз, в колодец, вонзившись в воду почти бесшумно и стремительно, как нож. Девушки повернули головы — как оказалось, они обе неотрывно провожали его взглядами — и встретились глазами, одинаково покраснев.

Смущенно почесав измазанную тем же самым солидолом и покрытую пороховой копотью щеку, Кейко пробормотала:

— Нас тут гоняют и норовят убить каждую минуту, а я уже больше ни о чем другом думать не могу. Вот глупость-то, правда?..

— Это нормально, — отозвалась Амико, убирая со лба растрепавшиеся волосы. — Я читала, что насилие и секс идут рука об руку.

Она помолчала, хмуро глядя в темноту. Затем, посмотрев на подругу, выпалила:

— Нам надо трахнуться.

Кейко внезапно подавилась и закашлялась. Лицо ее побагровело, на вытаращенных глазах навернулись слезы, она вцепилась руками в горло и отчаянно пыталась вздохнуть — но у нее не получалось.

— Не строй из себя скромницу, — сказала Амико. — Это называется сексуальным напряжением. Мы пережили стресс, риск и все такое в его компании. Мужчина он красивый. Мы обе хотим его трахнуть. Отдаться. Дать. Затрахать до полусмерти.

Наконец-то отдышавшись и вытерев слезы, Кейко потерла горящие щеки, и ответила:

— Примерно это я и имела в виду. Просто не ожидала, что ты так вот, в лоб... И еще... не знаю, зачем ты так говоришь, но дело тут не только в том, что он... хм... привлекательный мужчина.

— Я не знаю, в чем тут дело. И, если честно, мне сейчас все равно, — Амико смотрела на темную воду, каждый всплеск которой отражался от стен троекратным эхо. — Я устала, Кейко. От бесконечно тянущегося дня. Я не хочу больше думать, не хочу больше переживать. Надоело. Я хочу просто трахнуться. По-настоящему, а не так, как в первый раз. А дальше будет лучше.

Уголки губ Кейко жалостливо опустились вниз. Она вдруг потянулась вперед и крепко обняла Амико, изо всех сил прижав ее к себе.

— Все будет хорошо, вот увидишь. Мы выберемся, забудем про все эти ужасы. Банька-сан поможет нам, а мы ему — как у нас и получалось все это время, правда? И вообще, я совсем не против, только понимаешь... твои слова... это прозвучало как-то по-животному. Словно кроме инстинктов ничего не важно, понимаешь? А это неправильно, теперь я точно знаю. Вот подумай, он же просидел черт знает сколько месяцев в стальной коробке, на этом своем корабле, в компании одних огромных русских варваров. Вообще не видел женщин неизвестно сколько, и даже не уверена, что им там давали в хентайные ВНки погонять. И вот если бы он сказал: 'Все, не могу больше!' и со всем этим своим напряжением накинулся бы на нас? Хорошо было бы, а?

— Это все ерунда, — в голосе Амико звучало безразличие. — Ведь этого не случилось. И нет в животном ничего необычайного. Разница в том, что есть дурные люди, а есть другие, которые не дают волю своей животной натуре. И я хочу его, потому что он другой. Он не такой, как те, остальные. Я не хочу притворяться, что тут какие-то глубокие чувства. Мы знаем друг о друге только то, что увидели в здешнем аду. И сейчас мне этого достаточно. А потом... потом увидим.

— Именно так! — не отпуская подругу, Кейко назидательно подняла палец. — Но тогда вот еще подумай, а разве честно с нашей стороны набрасываться на него с нашими сексуальными напряжениями? Ну, типа, если нам ничего от него не нужно, кроме того, что у него между ног? Честно это, а?..

— Что ты разводишь сопли? Честно, нечестно. Нет такого слова — 'честно'. Есть только то, что здесь и сейчас.

— Ну и прекрасно! Раз он тебе нужен только на разок перепихнуться, то потом полностью останется в моем распоряжении. Бва-ха-ха!.. — Кейко умело изобразила злорадно-циничный хохоток. — А мне вот очень интересно узнать, что будет дальше. Вот, к примеру, все указывает на то, что из Баньки-сана получится замечательный отец.

— Я не знаю, кто из него получится. Я не собираюсь фантазировать про свадьбу и детишек. Мне не важно, и не нужно, — Амико отстранилась. Поникшие плечи распрямились. — Мне нужно просто жить. Чтобы однажды снова увидеть отца. А все остальное... любовь, секс, переживания... все это чепуха.

— Я тоже не знаю, но пофантазировать хочется отчего-то. Наверное, потому что гены. Опасности на каждом шагу, того и гляди убьют, вот они и бунтуют — норовят поскорее продлиться в будущую бесконечность. Прямо до конца времен. И в этом я с ними полностью согласна, — решительно заметила Кейко, а потом настороженно повела носом. — Кстати, насчет соплей ты загнула, но от кого это, интересно, так пахнет, от тебя или от меня? Кун-кун ...

— Сейчас мы обе далеки от идеала чистоты, — чопорно ответила Акеми. — Больше похожи на низкопробных шлюх.

— М-м-м, ты всегда была слишком правдива. Впрочем, тогда чего и стесняться? Надо бы нам тоже, это... устроить водные процедуры. Только вот, я заметила... — Кейко отпустила подругу, и еще раз заглянула в колодец, где расходилась волна, которую развел в очередной раз нырнувший Иван. — ...Кажется, Банька-сан забыл о чем-то важном. Как обратно вылезать-то будем? Тут метра два, не дотянешься же!..

— Давай спустим кусок кабеля, чтобы можно было забраться из воды наверх.

— Отличная мысль! Провода этого тут целый километр. Только там же проволока внутри, сумеем ли?..

Впрочем, Кейко не стала задерживаться на теории, а успешно перепилила прилагавшимся к ее разгрузке штык-ножом вытянутый из бухты конец кабеля, привязав его на десяток узлов-бантиков к массивному ребру. Завершив сей труд и утерев пот со лба, она увидела, что Амико уже стащила через голову укороченную сутану и теперь пыталась размотать бинт на плече — одной рукой это ей удавалось плохо. Маэми поспешила на помощь:

— Хорошо, что ты аптечку прихватила из диспетчерской, а то в моей трофейной разгрузке больше никакой медицины не осталось.

— В новой жизни начинаешь ценить только самое важное: оружие, медикаменты, провизию, — вздохнула Акеми.

— Вот это точно, — согласилась Кейко, размотав относительно чистый бинт, и трогая присохший к ране марлевый тампон. Добровольно тот отлепляться не желал. — Кажется, в аптечке есть перекись, можно попробовать отмочить...

— Не стоит, в воде он сам отвалится. Антисептика нам наверняка еще позже пригодится для обработки ран. Вода выглядит чистой, вряд ли занесем заразу. Иван-сан, как видишь, не стал об этом особенно беспокоиться.

— Ну, тогда так и прыгай. Кстати, я и не заметила, когда ты успела раздобыть трусики, — заметила Кейко, раздеваясь. Оставшись в одном белье, она вспомнила, что подруга лишилась его еще в ту страшную ночь, и так и пробежала пол-Бирмы, даже ни разу не пожаловавшись.

— Поделились монашки-китаянки. Пожалели, когда я начала примерять сутану перед ними 'но-панцу '. Есть все же какая-то женская солидарность, — пожала плечами Акеми. — Но вот лифчиков лишних не нашлось, увы.

— Тебе без лифчика идет, — брякнула Кейко, стараясь не смотреть на грудь подруги. — Похожа на амазонку. В смысле, волосы длинные, все такое...

Амико, не заметив стеснения подруги, провела руками по бедрам, животу, плечам. Она словно хотела убедиться, что цела.

— Тело есть тело, — сказала Акеми. — У тебя ничем не хуже.

— Если бы... — Маэми машинально коснулась бюстгальтера в хрестоматийном жесте, будто взвешивая бюст. — Мне всегда кажется, что я толстая и плоская.

— Не говори ерунды, — отмахнулась Амико. — У тебя красивые бедра, европейские прямо. Это я слишком тонкая.

— Ты спортивная. Это все меняет.

— Посмотри на свою талию и перестань говорить глупости.

— Ну и что — талия?.. За талию никто же не хватается, кому она нужна? — мрачно пробурчала Кейко, когда внизу плеснуло, и донеслось мощное пыхтение. Видимо, попавший в родную стихию морской диверсант в очередной раз вынырнул и теперь вентилировал легкие, готовясь к следующему нырку. Опасливо покосившись туда, она прошептала: