Попутчики-1

"Профессор" по очереди назвал присутствующих. Генерал-лейтенант Фомченко — куратор Проекта от Минобороны; кап-раз, Куроедов Константин Валентинович — начальником экспедиции. Верзила в штатском, носящий фамилию Сазонов, был представлен как куроедовский зам, кандидат исторических наук. Я его узнал, даже вспомнил доклад по политике Николая Первого перед Крымской войной. Что и говорить, серьезный специалист...

"Профессор" и правда оказался профессором — доктором физматнаук Груздевым, научным руководителем Проекта. Ага, прикинул я, если он "зам по науке", а Фомченко — куратор от ведомства Шойгу, но кто возглавляет лавочку? Может быть, САМ? Почему бы и нет, кстати — тема в самый раз для личного контроля...

Меня профессор не счел нужным представлять — видимо, все и так были в курсе.

— Мы пригласили вас несколько позже, чем предполагалось, — начал он. — Конечно, за столь короткий срок вы вряд ли смогли составить представление о нашем... мнэ-э-э.. проекте...

— Это и ни к чему, — проворчал генерал. — Товарищу предоставлена информация в пределах его компетенции. С остальным он будет ознакомлен, так сказать, в процессе.

Мне стало слегка не по себе. Эти четверо играли в другой лиге, слишком крутой для не слишком известного фантаста, и решительно неясно, что я делаю в такой компании. Но ничего, мы еще подергаем вибриссами...

— Вы правы, Николай Антонович, — согласился Груздев. — Итак, раз уж вы, Сергей Борисович, любезно приняли наше предложение, я считаю необходимым объяснить, чем мы руководствовались, приглашая вас. Прошу вас, Аркадий Анатольевич...

"...он что, мысли читает?"

Сазонов откашлялся:

— Если опустить детали: в нашей команде необходим игрок... скажем так, с нестандартным видением ситуации. Наши специалисты, и я в том числе, слишком... как бы это сказать... зашорены, что ли? Над ними довлеет известное утверждение о том, что у истории нет сослагательного наклонения". А для вас оно есть, и Андрей Владимирович убедил нас, что подобный образ мышления может оказаться полезен.

— Вы ведь офицер? — снова встрял Фомченко.

"... а то ты не знаешь!"

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Капитан запаса, ВУС 461003.

— Эксплуатация и ремонт авиадвигателей? А где служили, капитан?

"...капитан? Я что, уже мобилизован?"

— Проходил службу после окончания ВУЗа, товарищ генерал-лейтенант. Двадцать восьмой гвардейский истребительный полк ПВО, аэродром Андреаполь.

— Берегли, значит, небо столицы? Полковник Горбатов... как же, помню Василь Василича. Хороший мужик, наше, Ставропольское училище... Что ж, удачно, что вы и в технике разбираетесь.

— Я пошел в армию после энергофизического факультета МЭИ. После демобилизации по специальности не работал. Девяностые, сами понимаете...

Генерал посуровел лицом и заложил руки за спину.

— Да, мы в курсе, Сергей Борисович, что вы сейчас скорее, историк-любитель и литератор. — прервал неловкую паузу Сазонов. — И нужны вы нам именно в таком качестве. Инженеров в Проекте хватает, как и профессиональных историков. Это отличные специалисты, но они ... недостаточно безумны, что ли? Воображения порой не хватает. Вот и решили пригласить вас — на всякий случай, так сказать. К тому же, Андрей Владимирович дает вам самые лестные рекомендации.

Я покосился на Дрона. Он украдкой подмигнул — давай мол, не тушуйся!

-... и вы хорошо ориентируетесь в интересующем нас историческом периоде, не так ли? — продолжал Сазонов.

— У меня есть две монографии о британском флоте в Крымской кампании, — осторожно ответил я. — Одна по организации службы винтовых линкоров, а вторая...

— Я в курсе, — мягко прервал историк. — А еще вам случилось однажды поучаствовать в одном интернет-проекте на тему альтернативной Крымской войны. Думаю, вы не слишком удивитесь, когда узнаете, что в дискуссии участвовал и наш... хм... специалист. Кстати, он высоко оценил вашу эрудицию и склонность к нестандартным решениям...

"...нет, но каковы прохвосты! Не удивлюсь, если то обсуждение было запущено "товарищами" из Проекта К 18-54..."

Беседа продолжалась еще минут пять. Потом объявили рабочий перерыв, и мы с Дроном отошли к угловому столику. Я прихлебывал апельсиновый сок и удивлялся про себя. Выходит, неформальные брифинги бывают не только в голливудских фильмах? И наши вояки тоже научились привлекать толковых спецов, пусть и без погон? Ну, дай бог, бай бог...

Дрон выглядел каким-то смурным. Я ожидал, что он заговорит о своей роли в Проекте, но нет — пил маленькими глоточками сок и молчал.

— Слушай, а ты тоже туда отправишься?

Старый друг поскучнел еще больше.

— Увы, нет. На мне тут... ну, да неважно. Вернешься -расскажешь.

" ...вот оно что! Ясно, откуда этот минор..."

— Товарищи, соблюдаем режим секретности! — строго прогудел от соседнего столика генерал. Он, видимо, не признавал перерывов, пусть даже и рабочих. — По возвращении экспедиции будет решено, какие материалы подлежат ознакомлению, а какие — нет. Прошу не забывать об этом, Андрей Владимирович!

Я украдкой развел руками — что поделаешь?

Дрон в ответ криво улыбнулся. Казалось, он только что по-настоящему осознал: я-то увижу своими глазами то, о чем мы с ним мечтали столько лет, а ему придется довольствоваться тем, что "подлежит ознакомлению".

— И все же, неясно... — продолжал я вполголоса. Фомченко настороже, вон как ворочает локаторами! — Зачем вам перекраивать время? Если верить Брэдбери, это сотрет нашу реальность...

Дрон поморщился и украдкой скосил глаз на генерала.

— Я сам не очень в курсе. Вот отправитесь — Аркадий тебе все в деталях распишет. Концепция параллельных пространств, что-то из теории струн. Это не наша история, понимаешь? Что бы вы там не поменяли, здесь ровным счетом ничего не изменится. Короче, я сам толком не разобрался, некогда было...

"...некогда? Некогда разобраться в таком деле? Крутит старый друг, ох, крутит... нет, ничего я не добьюсь, пока не окажусь на той стороне. А там уж и разглашать будет некому.

IV

1916-й год, февраль.

В 20-ти милях от Зонгулдака

лейтенант Реймонд фон Эссен

Погода на Черном море переменчива. Вот и сейчас она подкинула малоприятный сюрприз — подлетая к точке рандеву, Эссен обнаружил, что "Александр I" и "Николай I" попали в полосу дождевых шквалов. Аппараты с "Алмаза" несколько минут назад покинули строй и ушли к зюйду, где в легкой дымке виднелся силуэт гидрокрейсера. А вот две других авиаматки прятались за серо-свинцовой полосой непогоды.

Кажется, пустяк, получаса не пойдет, как над "Александром" и "Николаем" откроется чистое небо. Но этих тридцати минут не было — моторы дохлебывали со дна баков последние капли газолиновой смеси. Можно, конечно, сесть на воду — на авиаматках скоро заволнуются и вышлют на поиски миноносец. Но болтаться в открытом море, ожидая помощь — удовольствие маленькое.

Оставался единственный вариант. Эссен дважды качнул плоскостями — "следуй за мной!" — и повернул на зюйд, к "Алмазу". Не беда: сядем, заправимся, а том, глядишь, распогодится.

Маневр повторили три гидроплана — номер 32 Марченко и Лобанова-Ростовского, и номер 18, прапорщика Корниловича. Остальные вразнобой покачали крыльями в ответ, и пилот аппарата 27, мичман Малышев провел большим пальцем по горлу и ткнул вниз. "Совсем пустые, — понял Эссен. — Ладно, пусть садятся, надо будет сразу послать "Заветного", пусть дотянет на буксире..."

До "Алмаза" долетели быстро. С гидрокрейсера пустили ракету, обозначая направление посадки; в стороне, кабельтовых в трех, лениво дымил "Заветный", приписанный на время набега к "Алмазу". На траверзе миноносца держался большой пароход, по виду — турецкий угольщик. Когда авиагруппа уходила на задание, его здесь не было; похоже, миноносники не теряли времени даром. Теперь "приз" отведут в Севастополь — судя по глубокой посадке, "турок" под завязку гружен дрянным зонгулдакским углем.

Гидроплан с номером 37 на фюзеляже подрулил к борту. С авиаматки тут же выставили выстрел. Эссену очень хотелось заправиться и немедленно взлетать. Но это, конечно, не имело смысла: долить в баки газолина — дело минутное, но пока будут возиться со шлангами, мотористы осмотрят аппараты и наверняка найдется какая-нибудь мелкая неполадка, а там... В-общем, проще дождаться "Александра" здесь.

Он как в воду глядел. Не прошло и пяти минут, как Кобылин заявил, что клапан третьего цилиндра ему не нравится, и забренчал инструментами, куроча несчастный "Гном".

Эссен уже поставил ногу на балясину штормтрапа, когда с "Алмаза" заорали "Мина, мина!". Кобылин взмахнул руками, уронил французский ключ и чуть не полетел в воду. Лейтенант перегнулся через борт и покрылся холодным потом — в гидроплан, как поросенок в свиноматку, уткнулась тупорылая торпеда. Видимо, ее пустили со слишком большой дистанции — смертоносная сигара исчерпала запас хода и теперь не шевелилась. Эссен, внутренне обмирая, — а ну, как рванет! — ногой отпихнул взрывчатую гостью.

Кобылин длинно, матерно выругался. На палубе гидрокрейсера суетились люди; кто-то выпустил ручную сигнальную ракету, указывая положение субмарины.

— Взлетаем на восьми! — заорал Эссен. Наблюдатель крутанул пропеллер, мотор застрелял, плюнул дымом и касторовой вонью. Горячее масло веером брызнуло во все стороны, и лейтенант поморщился — вращающийся вместе с пропеллером блок цилиндров "Гнома" исправно выдавал такой вот масляный душ. При расходе масла десять литров в час, видок у гидроплана получался еще тот, да и пилотская куртка навечно впитывала запах горелой касторки.

Кобылин, хватаясь за растяжки, перелез через командира, плюхнулся на левое сиденье, и М-5, лихо развернувшись, пошла на взлет.

Подлодку отогнали быстро. Корнилович кружил над субмариной и пускал сигнальные ракеты. Эссен подивился — до сих пор он лишь читал о том, как британские пилоты находят субмарины в подводном положении, а тут на тебе: наблюдатель Корниловича, подпоручик по адмиралтейству Бушмарин тоже сподобился! Пожалуй, из российских авиаторов он первый, кому это удалось.

"Заветный", отчаянно дымя, ходил короткими зигзагами и сбрасывал подрывные заряды. Вода вспучивалась в кильватерной струе пенным горбом, горб лопался столбом брызг. "Алмаз" тоже дал ход, его стодвадцатимиллиметровки захлопали, вспарывая воду "ныряющими" снарядами. Аппарат Марченко и Лобанова-Ростовского так и не взлетел, и теперь беспомощно раскачивался на разведенной волне. Эссен увидел, что князь встал в полный рост, и азартно размахивает руками.

Субмарина сумела уйти. Аппараты долго кружили вокруг кораблей, высматривая под волнами продолговатую тень, но тщетно. Оставалось только подивиться невероятному стечению обстоятельств. Фон Эссен помахал рукой пристроившемуся справа Корниловичу, прислушался к звуку мотора и поморщился. "Гном" тарахтел на непривычных тонах — восемь цилиндров вместо девяти, куда там...

А ведь еще аппараты "николаевской" авиагруппы, вспомнил лейтенант. В суматохе о них забыли, а погода, кажется, портится. Надо поторопить "Заветного", а и до беды недалеко. Субмарина все одно, улизнула, а гидроплан — сооружение хрупкое, волны в два счета разломают его фанерный корпус.

Да и о себе пора подумать — сверху хорошо видно, как волны то там, то здесь, вспениваются барашками. Еще немного, и посадка станет опасной...

ГЛАВА ВТОРАЯ

I

2016-й год

В 20 милях

от Балаклавской бухты.

ПСКР "Адамант"

Сергей Велесов, писатель

Кораблик оказался хорош. Изящно-угловатый, построенный по последней стелс-моде, "Адамант" радуетглаз сине-белыми, с полосой триколора, цветами береговой охраны, и это резко выделяет его на фоне шаровой краски боевых единиц ВМФ.

Я вальяжно опираюсь на леер, обозревая окружающий пейзаж, в основном, состоящий из воды и облачной мути. Я впервые оказался на настоящем военном судне — пограничные "Ярославцы", на которых я когда-то катался по Белому морю, в счет не шли. Имелся, правда, солидный "парусный" стаж — но где соломбальская "дорка", пусть и вооруженная под гафельную шхуну, а где боевой корабль?

А вот там, куда предстоит отправиться, боевые парусники еще в ходу.

В миле от "Адаманта", мористее, стоит большой десантный корабль проекта 775 "Можайск". На правой его раковине низкий силуэт — малый противолодочник "Помор". Им предстоит совершить нечто из репертуара научной фантастики: установка "Пробой", смонтированная на "Академике Макееве" должна создать то, что физики Проекта называют "воронка перехода". Из их объяснений я понял только, что некие "вихревые поля" образуют гигантский конус, в пределах которого можно произвольно менять метрику пространства-времени. Энергии сей процесс потребляет немеряно; для этого на спешно достроенный морской транспорт вооружений проекта 20118ТВ втиснули ядерный реактор, снятый с подводной лодки. Место штатного крана занял громоздкий, почти вровень с рубкой, тор вихревого генератора. Он раза в полтора перекрывает ширину судна в миделе, сильно выступая за габариты бортов, и это придавало транспорту нелепый вид теплохода, уестествляемого звездолетом пришельцев. Как военные скрыли секретную начинку во время перехода с Северов — остается только гадать. Местные остряки немедленно прозвали это сооружение ЦЕРН-ом; сейчас "Макеев"-ЦЕРН держится милях в трех мористее "Адаманта", и его белый силуэт сливается с облачной пеленой на горизонте.

Сам эксперимент начался еще вчера. "Пробою", прежде чем сформировать "воронку перехода", предстоит выйти на рабочий режим — "раскочегариться", — а на это требуется часов тридцать. До "часа Ч" остается около полусуток, и нервы у всех участников Проекта натянуты, как струны.

Погода портится, и это не каприз природы — насыщенные энергией вихревые поля "Пробоя" влияют на состояние атмосферы. Из космоса все это выглядит, как странная метеорологическая аномалия — кольцевой облачный фронт, диаметром в двадцать морских миль, постепенно стягивающийся к центру.

Район проведения эксперимента объявили зоной "внезапных военно-морских учений". Авиадиспетчеры уводят гражданские борта в сторону; пограничные катера блокируют прилегающую акваторию. Вокруг на много миль — ни самолета, ни судна, ни лодочки, и мы физически ощущаем накрывший корабли купол отчуждения.

Это походит на глаз урагана: туманные стены несутся по кругу, струятся, образуя непривычные глазу облачные потоки. Массы облаков вращаются против часовой стрелки: физики утверждают, что в их мутно-серой стене, отказывает любая электроника, вязнут лучи радаров, лазерные пучки, ультразвуковое излучение и еще, невесть что. Этот побочный эффект Проекта тоже интересует военных: согласно строго засекреченной легенде, флот, под прикрытием "внезапных учений", испытывает новейшую систему электронной маскировки. Даже вездесущие спутники не могутзаглянуть в центр облачного "бублика", настолько сильны загадочные помехи.

На ПСКР "Адамант" сейчас располагается временный штаб Проекта "К-18-54". Ему, как и "Академику Макееву", предстоит остаться в XXI-м веке. А вот "Можайск" и "Помора" ждет бросок на сто шестьдесят два года сквозь время, в прошлое. Профессор Груздев уверяет, что корабли экспедиции выйдут из воронки перехода четырнадцатого апреля 1854-го года, милях в двадцати. А через восемь, двадцать второго апреля (десятого по старому стилю) дней англо-французская эскадра появится возле Одессы.