Бумажные доспехи (в работе, не окончено)

В застенках

Морген проводили в небольшую камеру — на удивление чистую, с пустым рабочим столом и койкой, застеленной бельем с розовыми цветами.

До разбирательства. Один из магов, который запирал за ней дверь, намекнул, что ничего ей особенно не грозит, скорее она послужит "приманкой" для Эвано.

Как же... придет он. Последнее время они только ругались — сыну исполнилось девятнадцать, он бросил учебу в Институте и ходил на какие-то маловразумительные курсы. "Я свое дело хочу открыть, — заявлял он. — Буду сам на себя работать, еще пара ребят со мной вложатся". Морген даже плакала пару раз, не могла удержаться. Ну как, как объяснить молодому дураку, что таких как он пруд пруди, и этих клининговых фирм по удалению паранормальных и парабиологических сущностей полно... вот была бы специальность, диплом Института — и ты сможешь идти куда хочешь, такие ценятся... а курсы, ну что такое эти курсы?

Эвано не слушал. Мать, по его убеждению, закоснела в своих взглядах. Будущее за гибкостью, инициативностью, смелыми идеями. Кому нужны дипломы и годы, потраченные на изучение никому не нужных устаревших практик, истории магии и прочего? Да еще эта боевая подготовка, геморрой.

Вдохновленный примерами западных магов, которые основывали крупные корпорации по разработке магических артефактов и защитных амулетов, сети фирм, которые предоставляли уникальные услуги, и прочими блистательными историями талантливых и одержимых магов, Эвано мечтал о таком же успехе. Тратить время на бесполезную учебу он не хотел: когда он развернется, то на него будут работать все эти отучившиеся специалисты, у которых ни инициативы, ни стремления идти вперед. Нужно покидать зону комфорта, а застаиваться — значит, никуда не попасть.

Так говорилось в книге "Спаси свое будущее. Пять причин шагнуть вперед".

Морген злилась и пыталась образумить сына. Ее зарплаты пока хватало и на жизнь обоим, и на курсы Эвано, но это — пока.

Сын только расстраивался, что она унижает его сомнениями и не поддерживает.

— Если бы ты любила меня, ты бы верила, — с тоской говорил он.

Если бы она не любила, то его бы не существовало, разве нет? Но это не объяснить.

Сколько усилий, сколько бессонных ночей Морген вложила в него, безмерно радуясь, что боги оделили ее таким щедрым даром — не будь она магом, вряд ли бы Эвано выжил.

Слабый, недоношенный, похожий на обтянутый кожей скелетик, младенец — ну разве сравнить с этим полным жизни и дурных идей парнем? Он даже вздохнуть сам не смог, когда родился. Сердце Морген порой заходилось от боли, когда она вспоминала первый год после рождения сына.

C отцом Эвано Морген разошлась еще до того, как узнала, что беременна. Они были слишком похожи друг на друга — упертые и резкие, так что помня постоянные склоки и споры, Морген ничего ему не сообщила. Мать была в ярости, и порывалась найти парня сама и заставить "отвечать", но к счастью Морген, концов так и не сыскалось. Отец Эвано был не магом, обычным человеком, и к тому времени уже уехал в столицу — это неустанное стремление "искать счастье", как думала потом женщина, передалось сыну.

Ей предлагали отказаться от малыша — тем более, она не доносила его, и шансов выжить у него было немного.

Морген спорила с врачом, с родителями, с подругами. Они трезво оценивали ситуацию, жалели ее и не хотели, чтобы девушка — такая красивая и молодая — тратила драгоценное время на безнадежное дело. Даже если выживет, утверждал врач, он не будет полноценным, в лучшем случае умственно отсталым, в худшем — ну, вы понимаете...

За это "вы понимаете" Морген однажды хлестнула его по лицу, так что очки в тонкой золоченой оправе улетели в угол кабинета. Врач оскорбился, и хотя не стал официально подавать жалобу, отказался от ведения дела. Передал маленького пациента молодому интерну, и... наверно, это тоже было к лучшему: тот с рвением новичка взялся за сложный случай.

Маленький — тогда еще не Эвано, у него было обычное имя, — лежал в реанимации несколько месяцев. Морген выписали из больницы, и она вернулась работать санитаркой в отделение, чтобы всегда быть рядом. Следила, делилась энергией, ревела до икоты, но не сдавалась. Эвано выжил.

Но что из этого можно рассказать великовозрастному балбесу, который не знает, что это — тяжелая беременность, месяцы боли и страха, что следующий день для маленького лягушонка не наступит?

Он был сам по себе, смелый и уверенный. Для него существовало только блистательное и манящее будущее. Бабские глупости мало трогали его.

Сейчас Морген не плакала — все уже, слезы кончились. Не зная, чем заняться, она сидела на застеленной койке, бездумно листая принесенную ей книгу, или ходила по маленькой камере.

Не боялась за себя: отчего-то казалось, что наказание страшным не будет, больше думала о сыне.

Глупец Эвано — одним махом разрушил и свои мечты, и свою жизнь. Это же надо: придумал участвовать на стороне мятежников в достопамятном Дне мертвых. А она-то, дура, думала, что он ушел тогда гулять с девушкой...

Когда ее вызвали в бригаду медпомощи, со страхом вглядывалась в каждого принесенного раненого — вдруг сын. А он, оказывается, был среди тех, кто все это развязал.

Безумная затея членов Лиги "залатать" мир, устроив несколько масштабных жертвоприношений, в тот день перевернула и поломала многие жизни.

Их мир сквозил дырами как прохудившееся платье — чуть дерни, и надорвется, разойдется прорехами. И пусть бы — но сквозь них на эту сторону проникали опасные чудовища. Будто бы своих мало, еще и пришлые — искаженные живые существа, как полагали в Лиге защитников искаженных. Эти "защитники" и заварили всю кашу, которую расхлебывали до сих пор. От активации опасного магического артефакта по всему городу появились бреши, и в праздничную толпу людей разбила волна монстров.

В ту же ночь некие маги попытались захватить несколько государственных учреждений, нападали на несогласных и требовали всем магам объединиться против "угнетения". Морген самолично одного такого отправила в долгий сон. И помощника своего тоже, когда тот спросил, а вдруг они правы, и надо действительно подавить обычных людей?

Кого подавить? Соседей, родственников? Коллег, друзей? Маги, может, и сильнее, но сама Морген не смогла бы сказать своей матери, что та — обычный человек, а потому ниже ее по происхождению и должна подчиняться... моральная сторона вопроса побоку — даже крепкие защитные чары не спасли бы мятежную дочь от гнева.

Худой мир всегда лучше доброй ссоры. Пусть ни одна сторона до конца не довольна, но устоявшийся порядок существует уже пару сотен лет. Сломать его — для чего? Удовлетворить амбиции, утвердить никому не нужное превосходство?

Все зачинщики, которые были побеждены в ту ночь получили "крест на щеку" — кто-то из мастеров боя пометил своих противников крестообразным надрезом на щеке, и это подхватили все остальные.

У Эвано не было креста — возможно ли, что он нигде не участвовал или не успел ничего сделать? Морген надеялась только на это.

Шли вторые сутки как она сидела в тихой и уютной камере. Девушка-стажер приносила еду на сером пластиковом подносе, спрашивала, не нужно ли чего, и старательно не замечала вопросов.

После обеда, усталый и сердитый, зашел тот самый маг, который приходил за Эвано. Знаком показал ей присесть на койку, сам устроился за столом и долго смотрел на нее.

Морген ощущала щекотку и скользящее "тепло", словно солнечный зайчик бежал по коже — Роберт сканировал ее ауру.

Вообще-то подобное было хамством: нормальный человек просто спросил бы, как самочувствие, но видимо, среди боевых магов это считалось в порядке вещей.

— Что-нибудь интересное? — язвительно спросила Морген. — Нет?

Маг поправил очки и равнодушно пожал плечами.

— Меня зовут Роберт, — сказал он. — Отдел...

— Уголовных расследований, я помню, — раздраженно прервала его Морген. — Я вас видела всего-то позавчера. Поверьте, такое забывается не скоро.

— О, — ответил Роберт. — Польщен.

— Я не это имела в виду!

— Тогда давайте к делу. Подпишите вот тут и тут, что вы никаких претензий не имеете.

Морген сцепила руки на коленях. Ей стало холодно.

— Для... чего? К чему претензий?

— Мой напарник — благодушный болван, — доверительно сообщил Роберт женщине. — Уговорил меня не писать в отчете подробности вашей с нами встречи. Так что мы приносим извинения, и вы можете быть свободны.

— И... почему так?

— Не знаю, — развел руками Роберт. — Может, вы ему понравились. Хотя, признаюсь сразу, вы не в его вкусе, скорее в моем. Ну, это сейчас неважно. Давайте-ка мы вот тут с вами распишемся... а, да. Ваш красавец — это я имею в виду Эвано — объявился сам. Сдался в одно из отделений маг-бригады. Попросил отпустить взамен вас.

Неожиданное признание Роберта о вкусах напарников, прозвучавшее мимолетом, выбило Морген из колеи, а уж известие о сыне и вовсе застало врасплох. Она заморгала, чувствуя, как сдавливает горло, но слез сдержать не могла.

— Ну-ну, — недовольно сказал Роберт. — Не разводите сырость. Ничего ему не грозит, если он все подробно расскажет. Крест на щеку он же не получил, да и в крупных происшествиях не засветился. Отправится на отработку, скорее всего. Ну, с деканатом будут проблемы. Если не дурак, справится.

— Н-не дурак, — сквозь слезы ответила Морген. Она моргала и терла щеки руками, но успокоиться никак не выходило. — Но он не учится, бросил...

— Ну и зря, — рассудительно сказал Роберт. — Без специальности разве что в чистильщики берут. Вы ему скажите, пусть присмотрится, когда отрабатывать будет, может, потом еще сам побежит поступать.

Час назад ей казалось, что жизнь закончена, и они оба окажутся в тюрьме или где-нибудь в Саржино, а сейчас этот спокойный и отчего-то язвительный человек сообщил, что все еще может быть наладится.

— Вы больны, — сказала она ему.

Роберт скривился.

— Ну и нафига вы рассказали это моему напарнику? — сердито спросил он. — Вам не кажется, что это мое личное дело? Он мне уже плешь проел.

Морген сердито нахмурилась сквозь слезы.

— Я не могу молчать, понимаете? Таких, как вы, каждый день на работе вижу. Приходят, когда едва-едва можно успеть что-то сделать. Или... когда уже нельзя.

— Фея Моргана, бес возьми, — с досадой сказал Роберт. — Ладно, проехали.

Весенний ветер

Дежурный отдал ей сумку, телефон и плащ. Морген расписалась в толстом журнале и, щелкая по экрану ногтем, пошла наверх. Батарея почти села, неотвеченных вызовов было всего два — от начальства и от Кирилла.

Морген с досадой охнула: вот об этом она вообще не подумала, что теперь с работой будет? Начальник-самодур, мог как наплевать на ее отсутствие, так и уже заочно уволить.

Захотелось догнать идущего впереди Роберта и поскандалить — но Морген вовремя вспомнила, что она сама во всем виновата, и ее отпустили постольку-поскольку. Судорожно сжимая телефон в руке, она шагала по серым переходам подвала, стараясь не упустить из виду сутулую худую спину мага.

На небольшом крыльце Морген на миг растерялась, зябко кутаясь в тонкий плащ. За узкой полянкой стоял темной стеной лес, и только спустя несколько секунд Морген сообразила, что она на территории Института, и это просто край Старого парка. Нужно будет взять правее, и за ним — один из главных выходов. В этой части кампуса, за Чайным домиком, она не бывала — да и то, сколько лет назад она тут училась, уже и не вспомнить.

Еще бы она так не сглупила, собираясь. Нервничала, да и этот маг, который ее поторапливал... в результате, она вышла из дому в легком плаще, платье, — и почему-то на шпильках. Досадливо прикусив губу, Морген разглядывала свои парадные туфли, размышляя, каким-таким извивом мысли ей пришло в голову надеть именно их.

И сейчас через полгорода ей придется — такой красавице, ага, — ехать домой. Из-под летнего плаща торчит край измятого платья, стрелки на колготках. Отличное завершение всего "приключения". И это ладно, Морген уж как-нибудь вытерпела бы, но холод она не переносила. Несмотря на солнечную погоду, пронизывающий ветер тут же проник под ее тонкую одежду и впился когтями под ребра.

Морген закусила губу и поглядела на Роберта: тот стоял спиной к ней и, кажется, прикуривал.

— Вы что делаете? — воскликнула она, позабыв сразу же о своих бедах. — Да вам нельзя!

Роберт дернулся и хмуро посмотрел через плечо.

Выругался сквозь зубы и вдруг попытался потихоньку выбросить тлеющую сигарету.

— Я все видел, — сердито сказал низкий голос, и Морген сама вздрогнула.

Скрестя руки на груди, за ней стоял второй маг. Темные глаза сузились, и Морген невольно занервничала, отступая. Стоять между ними было неприятно, словно у клетки с опасными животными.

— Да-да, мамочка, — раздраженно процедил Роберт и, напоказ затянувшись сигаретой, выбросил ее в чахлые голые кусты у крыльца.

Проводив его взглядом, Донно буркнул, не смотря на нее:

— Знаете, куда идти? Остановка автобуса будет слева от выхода через парк.

"Мог бы и подвезти, — подумала Морген, раздраженно тыкая пальцами в экран телефона. — Хотя с чего бы? Пора уж понять, что элементарная человеческая вежливость для них недосягаема. Отпустили — и спасибо. Наверно, через себя перепрыгнул, когда подсказал, где остановка..."

Морген была несправедлива, но ей давно не было так холодно и гадко. Кирилл ответил не сразу, и заряд батареи стремительно исчезал, пока мужчина, с которым она встречалась последние три года, сонно зевал в трубку и удивлялся, узнав, что она не просто так пропала.

— Не, — сказал он, — я тебя встретить не смогу, вчера с Костиком выпил в баре, у меня ж сегодня выходной. Ну, хочешь тебе такси вызову? Тебе хватит заплатить?

— Может, ты ко мне подъедешь? — начиная кипеть, спросила Морген. — Мне, честно говоря, не хочется сейчас одной оставаться, надо бы решить, как помочь Эвано, и...

Кирилл вздохнул.

— Заяц, — ласково сказал он, — ну ладно тебе, чего горячку пороть? Я вечерком подъеду, сейчас ну вот никак.

Он еще что-то говорил, но тут села батарея.

— А вот следующий раз, когда мы с тобой будем разговаривать, — неожиданно для себя самой сказала Морген молчащей трубке, — будет последним.

Подумала и добавила:

— Му...к.

Сзади кто-то фыркнул, и Морген развернулась как пружина, едва не оскользнувшись на раскисшей тропке.

— Может, хватит подкрадываться? — разозлилась она, увидев, кто идет следом.

Донно, криво усмехаясь, поднял руки.

— Профессиональное, — сказал он. — Еду в центр, подброшу.

— Не надо, — тут же сказала Морген.

Донно вздернул густые брови, прищуренно оглядел ее сверху донизу.

— Дело ваше, — сказал он. — Но я все равно еду в центр. А у вас каблуки в грязи утонули.

Морген поспешно переступила, с трудом выдернув шпильки из почвы, и немедленно снова провалилась.

Донно подхватил ее, больно стиснув за локоть.

— Идем, пока я добрый, — буркнул он. — Я подскажу про вашего сына, а взамен вы мне о том, что у Роберта увидели, поясните.