Не удивился я и тому, что отвезти домой нас вызвались англичане — думаю, наша сдача им во временное пользование была одобрена из Москвы — совместный труд на общее благо это подразумевает. Через океан мы летели до Монровии и дальше на юг до того самого Леопльдвиля, от которого есть несколько дорог в разные стороны. Потом был перелёт почти строго на восток до безымянного военного аэродрома на берегу Индийского океана и дальше уже на север до самого Тегерана.

Самолёт был четырёхмоторный и очень напоминал старину Ил-18. К тому же дальность полёта у него оказалась, по нашим прикидкам, под четыре тысячи километров. А так — это Дуглас DC-4.

Почему мы не полетели через Аддис-Абебу?

— В этой дыре горючего не получить, — ответил второй пилот. Оказывается, я начал вполне нормально общаться на английском. Или он был американец? В лётной одежде не сразу и разберёшь, хотя я и в форме союзников разбираюсь не очень. Обычно по надписям на нашивках могу понять, из какой страны военный. Или по другой символике, сейчас скрытой от взгляда под тёплой кожаной курткой. Мы с Олей тоже летим в пальто и нам ни капельки не жарко. В салоне довольно много груза, но и пассажирских кресел хватает. Мы в команду вписались — варим кофе и подаём экипажу. А иначе скучно.

На аэродроме под Тегераном я с чувством глубокого удовлетворения отметил рядок "Аэрокобр" — истребителей с автомобильной дверцей. Это явно для наших подогнали. А для нас подогнали Ли-2. Или его ещё не переименовали из ПС-84? В общем, простились с союзническим экипажем и представились соотечественникам:

— Ваня.

— Оля.

А ребята почему-то вытянулись в коротком строю и в один голос ответили:

— Здравия желаем товарищи майоры госбезопасности.

— Разрешите взлёт? — поинтересовался второй пилот, когда мы заняли места в салоне, тоже, кстати, подгруженном мешками. И с чего бы я не разрешил?

По дороге разок присаживались в Саратове, а там дотянули и до Москвы, до Центрального Аэродрома, где к трапу была подана машина. Нас встречали два лейтенанта — один мужеска пола, а второй — женска. Представились сержантами и сказали, что они наши адъютанты. Еще спросили, на которую из квартир везти. Подумав с минуту, мы решили поехать в Олину — там наверняка пусто, а то вваливаться туда, где может оказаться кто-нибудь из моих совершенно незнакомых мне родителей было бы несколько опрометчиво.

По дороге мы уже по именам познакомились с адъютантами и выспросили их про то, отчего это вдруг столько почёта и услужливости. И вот тут точившийся в моём нутре от самого Ирана червячок сомнения наелся до отвала. От нас не скрыли, что звания в госбезопасности означают больше, чем звучат. То есть майоры — это уже высший комсостав, а не старший, как у нормальных военных. То есть — мы теперь как бы генералы. Самые младшие генералы — генерал-майоры, которых ещё совсем недавно называли комбригами.

В общем, из-за всех этих большевистских игр со словами под воздействием респекта и уважухи, проявленных союзниками, образовалась настоящая трагедия. Это я про нас. Ничего не знаем, ничего не умеем, ни на кого не выучились — и, на тебе — генералы.

— Ничего, милая, прорвёмся, — успокоил я любимую.

— Вот вечно я с тобой во всякие истории влипаю, — улыбнулась она мне. — А вы доложите, пожалуйста, что сейчас творится на фронте. Мы долго были в местах, где больше рассказывают про войну на Тихом океане.

— Наши от Воронежа ударили на юг по обоим берегам Дона. Обстановка характеризуется, как сложная, — сверкнула своими вишнями Леночка.

— Взять Сталино не удалось. Идут оборонительные бои под Лисками и Россошью, — добавил Игорь.

Почти все названия мне вообще незнакомы. Чтоб этим любителям переименований пусто было — придётся смотреть дома по карте.

* * *

Игорь — мой адъютант. Он сразу, как только они с Леночкой — адъютантом Оли — затащили в квартиру чемоданы — наши и пару больших незнакомых — расстелил на столе вынутую из полевой сумки карту с очень подробно нанесённой на неё обстановкой. "Девочки" ушли в спальню, как я понял, примерять наряды, а я получил подробный отчёт о произошедших на фронтах событиях. Возникло впечатление, что парня специально подготовили для этого выступления лучшие специалисты Генштаба.

Даже такой невеликий знаток истории, как я сразу увидел заметные отличия от того, что было в моей истории — немцы, похоже, сделали попытку прорыва в сторону Сталинграда и Северного Кавказа, но далеко не столь успешную — почему-то наших войск на юге хватило для сдерживания наступательного порыва Вермахта. И тут еще с севера под корень прорыва Красная Армия нанесла довольно чувствительный удар, для преодоления последствий которого фашисты с двух сторон навалились туда, откуда и началось это наступление. Образовалась столь сложная путаница, что просто ужас. Зато грозненская нефть и сталинградский тракторный остались нашими и продолжают служить по прямому назначению. Это не может не радовать.

Населённый пункт Сталино я для себя решил считать Донецком — как-то он примерно на том месте, где и находился этот шахтёрский город. Прямо уточнить не отважился, а Игорь не упомянул об этом. Меня же это название ещё в Уругвае сбило с толку — я-то думал, что нерусские корреспонденты так называют Сталинград, вот и ошибся километров на пятьсот в своих оценках. И тут из спальни вышла Оля в платье стиля "Милитер" — не хватало только газырей на кармашках, а так — точь-в-точь по моде восьмидесятых.

Эмалевые ромбики на воротнике смотрелись очень уместно. Но фуражка радости моей определённо не шла — её стиль — пилотка. Впрочем, фуражка оказалась моей. Девчата просто немного похулиганили.

Потом я позвонил домой. То есть на квартиру Кутеповых. Снявшая трубку женщина узнала меня по голосу и очень обрадовалась. Мы с Олей тут же переоделись в штатское и помчались — мать больше года не видела сына, нельзя испытывать её выдержку.

Как оказалось, торопились не напрасно, потому что дома оказался и отец — он нынче в отпуске после ранения, а мамин госпиталь теперь в Москве. Так вот, папин отпуск закончился, и сам отец уже ожидает назначения.

— А вы, Оля, тоже диверсант? — спросил он, поглядывая на мою супругу. Как я понял, про поступление в диверсионную школу ему рассказала мама, а дальше он сам "достроил".

Оставалось только кивнуть и сменить тему. Вообще-то мы пришли не с пустыми руками, а с апельсинами и бутылкой хорошего уругвайского вина — виноделие там неплохо развито.

— Интересно, а воинские звания у вас какие? — продолжал любопытствовать папа. — Наверное, сержанты.

Снова пришлось кивнуть и начать расспросы о том, где находится госпиталь, в котором работает мама.

— То есть вы вместе служите? — отец продолжал настаивать на выяснении как можно большего количества подробностей.

— Мы женаты, папа. И работу нам обычно подбирают с учётом этого факта, — улыбнулся я.

Словом, вечер прошёл очень напряжённо для нас. Зато мама была тихо и безоблачно счастлива. Даже не поохала, что такие молодые и так поспешно... просто приняла всё, как должное.

* * *

Следующий день был у нас свободным. Мы вызвали машину и, одевшись сержантами (нашу старую форму с треугольничками в петлицах нам вернули), поехали в свою диверсионную школу — очень хотелось узнать про Фимку и Мишу. Подполковник Гуров оказался на месте и принял нас у себя в кабинете. Оказывается, живы наши товарищи и продолжают работать. Разумеется, никаких подробностей не последовало, да мы и не пытались расспрашивать. Только и дали нам понять, что они уже лейтенанты, причем давно. И награды у них имеются. То есть ребята тут на хорошем счету.

Вернувшись домой, переоделись в штатское и сходили в кино на "Весёлых ребят". Потом немного погуляли — патрули на нас внимания не обращали, хотя видно, что бдят. Было в этом мирном времяпрепровождении что-то очень нам обоим нужное, потому что уже завтра нас, если и не отправят никуда, то засадят писать отчёты о десяти насыщенных событиями месяцах.

* * *

В управление нас препроводили адъютанты — мы здесь ни разу не были и ничего не знаем, а ребята отлично ориентируются. В кабинете нас дожидались сразу два майора. Один такой же, как мы. А второй — старший, с двумя ромбиками. Его мы знали, как Андрея. А про первого, равного с нами звания, были предупреждены теми же заботливыми адъютантами, что это наш прямой начальник Павел Михайлович. Непосредственного куратора Виктора Сергеевича здесь не было.

— Что, пионеры, доигрались? — старший по званию, выслушав стандартный доклад о прибытии, сощурил глаз, ожидая нашей реакции.

— Простите нас, дяденьки! — воскликнул я. — Мы больше так не будем.

— Разжалуйте нас, пожалуйста за невыполнение задания по внедрению в британские военно-воздушные силы, — взмолилась Оля. — И, знаете, кубик в петличке смотрелся бы органичней, чем ромбик.

— Ничего не боятся, — констатировал Павел Михайлович (одноромбиковый майор). — И за информацию, полученную от этого клоуна (кивок в мою сторону) ты поручился головой?

— Из высказанных им прогнозов сбылись все, — пожал плечами Андрей. — Положение о направлении главного удара немцев на юге, кстати, подтверждали и другие источники, как твои, так и мои. Всё испортил этот гадский майор со своим портфелем документов — уж очень его появление походило на умышленную дезинформацию.

— Да, словно нарочно. А вам, — взгляд на нас с Олей, — придётся очень потрудиться, чтобы оправдать ненароком оказанное вам доверие.

— Погоди, — остановил нашего начальника Андрей. — У тебя есть, о чём доложить, Иван?

— Немцам сейчас колоссально не хватает нефтепродуктов. Надо бы это усугубить. Цистерны сейчас важнее паровозов. Как у наших диверсантов обстоят дела с противотанковыми ружьями?

— Симоновскими пятизарядными обеспечиваем. С одной обоймы паровозный котёл уходит в капитальный ремонт. А ты не вопросы задавай — нас интересуют утверждения. Что там ещё у тебя надумалось?

— Какая-то американская компания, думаю, "Шелл" завозит горючее или через Варну, или через Констанцу, или как-то ещё через Балканы. Точнее не скажу — меня там не было.

— Откуда тогда эти сведения? — насторожился Павел Михайлович.

— Из головы, откуда же ещё? — развёл руками Андрей. — Говорил же тебе — сбыча стопроцентная. Товарищи, что вместе с ним больше двух месяцев воевали во вражеском тылу, подтверждают, — и покосился на Ольгу. — Дальше давай, — это уже мне.

— После войны, когда мы Гитлера повесим на Бранденбургских воротах, начнёт разваливаться колониальная система.

— Погоди. Ты же утверждал, что он отравится! — возразил старший майор.

— Отравится, конечно. Но мне бы хотелось его повесить. А ты только что доложил, что сбыча моих прогнозов стопроцентная. Вот я и решил попробовать изменить это дело по своему желанию — вдруг выгорит?

— Нет уж — пусть травится, — возразила Ольга. — Мы должны быть благодарны этому бесноватому за то, что он в сорок первом захотел взять Москву, а не продолжил рубиться на юг к грозненской и бакинской нефти. Ну, ты же сам об этом рассуждал, помнишь?

Я почесал в затылке и развёл руками — вот уж у кого память, так память!

— Про зимнее наступление вдруг подумалось. Неплохо было бы форсировать Днепр по льду.

— Ты уверен, что будет наступление? — остро посмотрел на меня Андрей.

— Насколько я понял, наши войска на юге сейчас проявляют стойкость. Не вижу причин, почему это должно измениться. Так уж выходит, что Красная Армия становится сильнее, а Вермахт слабеет. Вот прямо сейчас он всё ещё сильнее, но процесс-то идёт. Хотя и в следующем году он останется чрезвычайно опасным противником.

Мы под Ржевом много людей потеряли?

— Много. Считай, дивизию положили — фашисты там обороняются остервенело. И, да, ждали они нас, готовились. То есть, ты считаешь, что на юге нас ждёт успех?

— На юге сейчас идут тяжелейшие бои, которые истощат обе стороны. Но мы быстрее восстановимся. Остаётся уповать на мудрость руководства и полученный военачальниками боевой опыт.

— Откуда у тебя информация о вмешательстве Гитлера в планы военного командования? — вдруг спохватился Павел Михайлович.

— Нет у меня информации, — развёл я руками. — Это просто анализ косвенных данных, попавших в газеты. Оля их очень внимательно читает и делится со мной самыми примечательными моментами. Остальное — чистая логика.

— А про базу немецких подводных лодок в Амазонке — тоже логика?

— Естественно. Восточное побережье Южной Америки очень слабо изрезано — там же сплошные пляжи, а как только где отыскивается подходящая бухта, так тут же и портовый городок возникает. Негде там секретный причал приткнуть. А в многочисленных извилистых руслах Амазонки подходящих мест хоть пруд пруди, и глубины подходящие.

— Англичане после нашей подсказки подкараулили одну субмарину в устье. Так что, спасибо тебе от них. Впрочем, они его вам сами скажут во время приёма у Его Величества. Завтра вылетаете вместе с товарищем Молотовым. А потом оттуда сразу отправитесь в Аргентину, создавать разведывательную сеть. Нет у нас доверия к этой далёкой стране — подозреваем, что она поставляет Третьему Рейху и продукты, и кое-что из стратегических материалов. Адъютанты ваши как вам? Показались?

— Славные ребята, — задумчиво кивнул я. — Только совсем зелёные, — это надо слышать, как хохотали наши собеседники!

— Уморишь ты меня когда-нибудь, Кутепов, — вытер слезинку Андрей.

— Они, в отличие от вас, прошли нормальную подготовку. Поскольку с паролями вы постоянно изгаляетесь, без личного знакомства не обойтись. Так что не удивляйтесь, если ненароком где повстречаетесь. Вам же, поскольку британцы знают вас, как облупленных, не возбраняется, при случае, воспользоваться помощью союзников. Ну и информацией с ними можете делиться, если это на пользу дела.

Глава 24. Полезное знакомство

Спалились мы по-глупому. Вот, не подумали, во что одеты, и прямо в форме со знаками различия заявились к моим маме и папе, чтобы попрощаться — нам всего-то и остался день на сборы, и ещё нужно было успеть написать отчёты. Да, сразу за все месяцы предыдущей командировки в Уругвай. А ещё — план работы в Аргентине. За один единственный день, потому что уже назавтра вечером нужно вылетать.

Мама на мои ромбики особого внимания не обратила, её больше тревожило расставание и ещё беспокойство о том, чтобы я не забыл тёплые носки и шарф. А вот получивший новое назначение отец, который тоже укладывал в чемодан и носки и шарф, одарил нас нечитаемым взглядом. Оля подарила ему вязаную шапочку-колпачок, которую сама связала. Под каску должна хорошо подойти, потому что, как я понял, сапёр он непосредственно практикующий, а не кабинетный.

Весь следующий день мы занимались писаниной, а ближе к вечеру выехали на аэродром. Везли нас довольно долго. Кажется, в район Коврова. Посадка в самолёт была предварена надеванием тёплого лётного комбинезона и унт. Шлем, перчатки — всё, как положено. Инструктаж по использованию кислородной маски — мы не пытались строить себя великих знатоков, потому что сами-то толком ничем подобным как следует не пользовались — летали всегда низенько и не быстро.