Сапоги через голенища мигом наполнились водой. Однако это было не самым страшным... Старшина переступил с ноги на ногу, примериваясь вылезти из ямы.
— Какого черта? — болото решило поторопиться, и старшина начал медленно погружаться. — Эй!
— Братки, хватай его! — две пары рук вцепились в него и с единым уханьем вытянули матерившегося командира. — Вот и все...
Еще недавно лагерь, сморенный июльской жарой, почти не подавал признаков жизни, а теперь... Небольшая поляна полностью покрылась водой и превратилась в крошечное озеро с островками, на которых метались женщины и дети.
— Вода слишком быстро пребывает, — пробормотал старшина, окинув взглядом бывший лагерь. — Бойцы, слушай приказ. Женщин и детей переправить к старому хутору... Там высоко, вода не должна дойти. Потом оружие! Вот, черт!
Время стремительно убывало. Вода добралась уже до шалашей и ее уровень продолжал повышаться. То здесь то там возникали водовороты, жадно хватавшие всякий мусор. "Мы здесь времени-то с гулькин нос, а мусора -то сколько! — автоматически отметил Голованко, ставя ногу на очередную кочку. — Говорил ведь, чтобы все закапывали! Нет! Чего только не плывет? Ветки, какие-то тряпки...".
— Какие к лешему, тряпки? — вдруг опешил старшина, опуская с плеч ящик с патронами — в воронке судорожно метался узорчатый кусок ткани. — Упал что-ли кто? Ба, девка!
— Леська! Дочка! — вдруг прорезал воздух отчаянный крик. — Доченька! Леська! Помогите! Леська!
— Стоять! Куда лезешь? Иди, иди отсюда! — резко замахал рукой командир, заметив метавшуюся у воды женщину. — Сама утопнешь! Иди отсюда!
Снимая на ходу гимнастерку, он бросился в воду.
— Командир, вон она! — кричал кто-то со спины. — На право! К дереву!
Бух! В воду еще кто-то прыгнул! Брызги накрыли старшину, на мгновение ушедшего под воды. Глубоко! До дна не достать!
— Еще ближе! Туда! — кричали уже с другой стороны. — Под воду ушла!
Где-то с боку мелькнуло что-то красное... Она! Мощный поток подхватил старшину и понес куда-то в сторону. "Сносит, — проносилось в его голове. — Не вытяну! Слишком сильное течение! Надо нырять!". Глоток воздуха и он ушел под воду.
Темнота! Руки с растопыренными пальцами судорожно загребали воду... Какая-то взвесь обволакивала открытые части тела, оставляя после себя неприятное чувство чьего-то прикосновения. "Где же эта девка? — начинал задыхаться старшина, делая еще один рывок вперед. — А! Вот! Что-то есть!". Правая рука по чему-то провела. Он метнулся туда! Нет! Пусто! ... Опять! Уже что-то прошлось по ногам... "Не то! Наверх надо! — изогнулся Голованко, пытаясь всплыть. — Черт! Зацепился!". Правую ступню чем-то зажало. В висках отчетливо заломило! Бум! Бум! Бум! "Нож! — мелькнуло у него. — Нож! За голенищем!". Цепкие пальцы вытянули нож и стали кромсать воду... Какой-то корень! "Опять корень! — уж не соображал он. — Одни корни кругом!".
— Держи его! Да, за ногу! Утянет, сейчас! — сознание с трудом возвращалось в тело. — Сюда его тащи! Вот! Ватник подложи!
Старшина чувствовал, как кто-то рвет на нем майку. Потом его перевернули на живот и он опять отключился.
— Тетя Агнешка, он глаза открыл! — Яркий свет ударил по глазам, заставляя веки зажмуриться.
— Дурак! Он закрыл глаза! — другим голосом закричали уже в другое ухо. — Смотри, видишь?! А! Тетя Агнешка, а Пашка дерется! Тетя Агнешка!
Веки осторожно приоткрылись.
— Где я? — Голованко попытался приподнять головы, но резкая боль свалила его обратно. — У-у-у!
"Определенно, я в лесу, — кося глазами по сторонам, размышлял старшина. — Пацан — это Пашка! Так! Маузер мой, паскудник взял! ... А это еще кто? А, Агнешка". Недалеко от его лежака стояла молодая женщина, строго что-то выговаривая мальчишке. Рядом с ней, крепко вцепившись в длинную юбку, с довольным видом стояла кроха в потрепанном платьице.
— Тетя Агнешка, смотрите, — вдруг девочка заметила открывшего глаза старшину. — Смотрите! Я первая увидела! Я первая!
Женщина вздрогнула и с надеждой посмотрела на него. "Что-то случилось, — отчетливо засосало у старшины под ложечкой — таким взглядом смотрят только тогда, когда случается что-то очень плохое. — Точно...".
— Товарищ командир! Товарищ командир! — первым долетел до него обрадованный пацан с маузером, кобура которого свисала через его плечо. — Вот! Видите! Сохранил для вас! Вы прыгнули в воду..., а я вижу... Валяется! Спас пистолет!
— Паша, подожди, — на этот раз на необычный польский акцент старшина совершенно не обратил внимания. — Товарищ старшина, здесь такое... твориться... Дети, идите позовите дядю Сергея! Давайте, давайте!
Проводив взглядом побежавших детей, она испуганно зашептала:
— Это просто ужас какой-то! Сначала вода пошла... Дети напугались! Вон, малышку еле успели спасти! Я так испугалась! Матка Боска! Вода! Кругом вода! Дети кричат!
— Всех спасли? — еле слышно пробормотал он, смотря ей прямо в глаза. — Эту девочку вытащили? Ну, ту, за которой я прыгнул?! Спасли?
Неожиданно она разрыдалась, положив голову на его грудь. Опешивший старшина даже шевельнуться не успел, как женщина его обняла.
— Товарищ старшина, что будем делать? — сразу же взял быка за рога, прибежавший Сергей. — Жрачки нет — вся утонула! Оружие спасли только то, что на нас было... Да, троих не нашли. Утопли, наверное! И девчонка ваша, тоже, того... утонула!
Было видно, что это происшествие совершенно выбило его из колеи. Прежний балагур и шутник испарился — вместо него остался дерганный и хмурый человек.
— Утопла, значит? — Агнешка смущено шмыгнув носиком, оторвалась от старшины. — Мать ее где? Фекла жива?
— Вон она, — нахмурился Сергей, кивая головой. — Похоже, совсем головой тронулась... На коленях стоит да молиться! О дочери словно забыла... Все о сыне своем талдычет. Говорит, что старуха ей какая-то сказала идти сюда... Мол, сын ее здесь! Черт, умалишенных нам только сейчас не хватало! Вон, слышишь командир? Завывает?!
— Приподними-ка. Точно, словно воет кто-то..., — пробормотал Голованко, всматриваясь в подлесок. — Убивается.
... Прямо в грязи на коленях стояла женщина со странным остановившимся взглядом. Не мигая, она смотрела куда-то вдаль и все это время еле слышно бормотала:
— Андрей-ка, сыночек... Где же ты, родненький мой! Что же с тобой приключилось?! Это мамка твоя! Мамка тебя кличет... Сынок, где ты!
Ее руки без устали накладывали накладывали крест. Один за другим, один за другим!
— Андрюшечка..., — шептала она, всхлипывая время от времени. — Сыночек, отзовись! Сынок! Что же с тобой?!
Около ее босых ног, наполовину погруженных в грязевую жижу, шевельнулся мохнатый мох. Длинные волосики, с приставшими к ним кусочками земли, разошлись в стороны и из под земли выглянул тонюсенький корешок. Словно осторожный хорек, он качнулся из стороны в сторону и скользнул к исцарапанной ветками светлой лодыжке...
"Вот-вот! — предвкушение расправы затопило его сознание. — Больше никто из вас не причинит вреда моему лесу... Никто!". Следом за крошечным корешком, из самых глубин земли тянулись узловатые влажные корни.
31
Отступление 5.
Реальная история
Сообщение Совинформбюро от ... июня 1941 г.
"В течение дня наши войска на Шауляйском, Вильненском и Барановичском направлениях продолжали отход на подготовленные для обороны позиции, задерживаясь для боя на промежуточных рубежах.
Боевые действия наших войск на этих направлениях носили характер ожесточённых столкновений. На отдельных направлениях и участках наши части переходили в контратаки, нанося противнику большое поражение.
На Луцком и Львовском направлениях день 27 июня прошёл в упорных и напряжённых боях. Противник на этих направлениях ввёл в бой крупные танковые соединения в стремлении прорваться через наше расположение, но действиями наших войск все попытки противника прорваться были пресечены с большими для него потерями. В боях взято значительное количество пленных и трофеев...".
— Вот она, товарищ командир, — прошептал Сергей, кивая на стоявшую на коленях женщину. — С самого утра так стоит и рыдает. Голову ломаем, что с ней теперь делать. Вставать не хочет, кричать сразу начинает... На вопросы тоже не отвечает, а нам скоро на новое место уходить.
Старшина с кряхтением присел на поваленное дерево и стал с любопытством наблюдать за женщиной. На шепот своего товарища он не обращал никакого внимания, словно его совсем и не существовало.
— ... Я вот и предлагаю, — продолжал что-то говорить голос где-то там далеко-далеко. — Может хоть руки ей что-ли скрутить, а то случиться чего?! А? Выделить все равно ей никого не сможем... Нету у нас никого лишнего! Все бабы с детишками возятся. Откуда еще человека возьмем?
— Помолчи, — неожиданно дернул его командир за рукав, усаживая рядом с собой. — Что-то разговорился не к месту. Мне вот тут подумалось кое-что... Посмотри-ка на нее повнимательнее!
Опешивший от такого поворота Сергей, опустился на бревно и в очередной раз окинул взглядом истово молящегося человека.
— Товарищ командир, чего на нее любоваться? — в недоумении спросил он, ерзая на месте. — Мы только время теряем! Надо срочно что-то делать... Хоть новое место лагеря что-ли поискать?! Командир, слышишь?
Тот опять замолчал, продолжая смотреть вперед.
— Знаешь, — вдруг Голованко очнулся. — Что-то меня гложет такое, а что, понять не могу... Где-то тут оно — совсем близко, а как его ухватить?!
— Что? — на секунду в голосе старшины мелькнули какие-то странный нотки.
— Говорю, мы что-то важное из виду упустили, — словно его и не прерывали, начал говорить командир. — Что-то, Сережа, очень важное! Ты понимаешь, мы забыли очень важное, что может изменить все это! Продукты, оружие, медикаменты — даже это кажется не таким важным... И я ни как не могу понять, что?
Все это время Фекла была в полной прострации и для нее не существовал окружающий мир с его странными наводнениями, земляными провалами и исчезающими людьми. В этот момент для нее существовало лишь одно — ее пропавший сын! Андрей, первенец, долгожданный в семье ребенок, которого любили сильнее чем дочь, — стал тем центром, вокруг которой остановился ее мир.
— ... Что же ты, сыночек, совсем забыл свою матушку, — причитала она, устремив взгляд в никуда. — А я тебя не забыла! Уж сколько я слез выплакала, одному только богу известно! Уж сколько я ночей не спала и не вспомнить... Сыночек, что же ты молчишь?! Вот здесь, я... Пришла к тебе, а тебя то и нет! Андрюшечка, ненаглядный мой, отзовись! Дитятко ты мое, Андрюшечка!
Вдруг, старшина начал медленно сползать с бревна. "Этого еще не хватало, — схватил его за руку Сергей. — И этого что-ли стукнуло!".
— Вот, дурья башка-то! Вот дурак-то, — еле слышно забормотал старшина, пытаясь нащупать свой кисет. — Забыл... Надо же, такое забыть... Сергей! — на заросшем лице, кажется впервые за последние несколько дней, появилась улыбка. — Вспомнил я! Вспомнил! Знаешь, кто это?! — кивок в стороны женщины. — Ха! Это же мать Андрея! Андрея! Понимаешь, про какого Андрея я говорю?! Про того самого Андрея! Это его мама! Такого совпадения просто не может быть!
Стряхнув руку, старшина решительно встал на ноги.
— Гражданка! — громко проговорил он, стараясь не касаться молящейся фигуры. — Гражданка! Извините... Черт! Как сказать то? Э! Гражданка, я знаю где ваш сын!
Бормотание прекратилось и установилась тишина. Фекла стояла неподвижно: ее босые ноги по-прежнему утопали в черной жиже из грязи, а руки были скрещены на груди. Казалось, она глубоко задумалась и не слышала эти важные для нее слова.
— Ты знаешь, где мой сын, человек с оружием? — голос прозвучал неожиданно глухо, словно из огромной трубы. — Откуда тебе это знать?
Наконец, она повернулась к ним лицом. Немного вытянутое, с длинным, тонким носом и большими карими глазами, лицо смотрело на него с надеждой и недоверием. Это даже не надо было озвучивать — оба вопроса читались без всякого труда: где же он, где, говори скорее и не мучай сердце матери и не обманешь ли ты тех, кто доверился?
— Я, гражданка, старшина Голованко, — как-то сразу же смутился всегда бравый и уверенный в себе командир. — Мы сына вашего, Андрея Ковальских, знаем... Давно уж, знаем. Ковальских ведь его фамилия? Вот... Как сказать то? Здесь он! Где-то... Здесь, это точно! Он нам помог даже как-то...
Говорил то он все правильно, но что-то у него не получалось сказать главное. Выходили какие-то несвязные слова... А глаза смотрели на него не отрываясь, выворачивая на изнанку душу.
— Да чего тут политесы разводить, — буркнул Сергей, увидев, как поплыл командир. — Видели мы все тут Андрюху вашего! И, точно, помог он нам! Иначе не выжили бы! Да, вон посмотрите вокруг! Вот это и есть Андрей ваш...
Ничего не понимая, Фекла перевела взгляд в сторону. Потом посмотрела назад.
— Андрей..., — как-то беспомощно прошептала она, вновь оглядываясь вокруг. — Сыночек... Где?
Она осторожно словно слепая подошла к ближайшему дереву, толстенным стволом закрывавшим пол неба.
— Андрюшечка, — бормотала женщина, нежно касаясь рваной поверхности коры. — Где же ты?
— Ты, головой то думай! — выразительно прошипел старшина. — Что говоришь? Надо как-то тихо... По-другому что-ли... Вы, это... гражданка, не пугайтесь! Мы точно с ним разговаривали! Как есть говорю! Разговаривали с ним, как с вами сейчас... Только он лесом стал... Ну там деревом, кустиком, травкой... Бог мой, что я такое говорю?!
После этих слов, вырвавшихся наконец-то на волю, оба мужика напряглись, словно перед прыжком опасного зверя. Они ожидали от нее чего угодно — бешеных метаний, бесконечных слез и ужасной истерики, но никак не этого... Невесомая фигура оторвалась от дерева и повернулась к ним. По ее лицу текли слезы...
— Знаю, я все, знаю..., — устало проговорила она. — Все я про своего Андрюшечку знаю. Здесь он, рядышком со мной, — ее ладонь опять прикоснулась к стволу и медленно погладила узловатую морщину. — Он и тут в дереве, — вдруг женщина присела и столь же ласково коснулась толстого корня, выглянувшего из под земли. — И тут в корешке... Андрейка говорит со мной...
Сделав круглые от удивления глаза, Сергей с намеком покрутил пальцем около своего виска. В ответ командир незаметно показал ему кулак.
— А что он про нас говорит, — старшина в этот момент был готов поверить во что угодно. — Что нам-то делать? А? Ты, мать, спроси его... Черт задери, я не знаю что происходит? Мне непонятно, что вокруг твориться? Это не война, а какое-то сумасшествие! Спроси, мать, спроси, Андрея.
Еще звучала просьба и слова висели в воздухе, а Фекла уже присела на корточки и боком прислонилась к основанию дерева. Ее руки прикоснулись к коре... Она словно читала какие-то письмена, скрытые от всех и понятные только ей одной. Губы беззвучно шевелились,чутко реагирую на каждую шероховатость поверхности...
— Плохо ему совсем! Совсем свою матушку не узнает, — наконец, она оторвалась от дерева. — Что же ты сынка, таким стал? Али забыл как я тебя баюкала? Ночами не спала?!...
