Наследие ван Аленов. Книга 4

Мими внезапно осознала, что Амброуз и Минерва не могли сделать это сами, но очень хотели, чтобы это сделала она. Она была молода, но намного превосходила их по положению. Она представляла Дом, что возглавлял этот клан бессмертных на протяжении многих веков. Дом, который нельзя лишить власти одним лишь нынешним ритуалом.

Мими не думала об этом до сегодняшнего дня, но внезапно ее задело за живое то, что они только что препоручили сообщество Форсайту Ллевеллину. А кто он вообще такой, этот Форсайт Ллевеллин? Мими проглядела свои воспоминания. Незначительный ангел. Незначительное божество. Распорядитель. Но никак не регис.

Она могла это сделать. Она сражалась с Серебряной кровью и отправляла демонов обратно в преисподнюю. Она устоит там, где не устоят другие.

— Дом Чистой крови выражает несогласие с данным решением, — отчетливо и уверенно произнесла она.

— Несогласие?

Сеймур Корриган явно был сбит с толку.

— Мы говорим "нет", — произнесла Мими.

— Нет? — Снова переспросил Корриган.

— Нет, — еще отчетливее повторила Мими.

Форсайт же, судя по виду, вполне держал себя в руках.

— Я не понимаю, зачем нам это нужно — передавать дух сообщества новому вождю, когда мой отец жив! — Выпалила Мими. Она сглотнула. — И потому я возражаю.

— Голосование должно быть единогласным, — встревоженно произнес страж Корриган. — Мы не можем вверить сообщество Форсайту иначе как по единогласному решению семи семейств.

Вид у него сделался потерянным, а вот Амброуз и Минерва, напротив, приободрились. Все прочие смотрели на Форсайта, ожидая подсказки, как быть дальше.

Мими это отметила. Голосование голосованием, а эти уже считают его вождем.

— Нам следует остановить введение в должность, согласно желанию стража Форс, — ровным тоном произнес Форсайт. — Я не желаю присваивать роль, в которой не все готовы меня видеть. И я тоже переживаю из-за исчезновения Чарльза. Нам следует подождать.

Они один за другим возвращались к происходящему в аукционном зале. Мими осознала, что по-прежнему держит руку поднятой, как это было в гломе.

Ведущий одарил ее ослепительной улыбкой.

— И "Портрет женщины" (Франсуаза Гийо) уходит к... прекрасной юной даме в первом ряду!

Она только что купила картину Пикассо.

ГЛАВА 39

БЛИСС

Осенний семестр в Дачезне всегда разворачивался в соответствии с устойчивой традицией; никогда не нарушался план действий, составленный сотню лет назад, — или так должно было казаться ученикам, знакомым с успокаивающим, предсказуемым ритмом приятной жизни частной школы. Начиналось это с последней недели августа, вводной для первого класса, когда мучители, ученики выпускного класса, затюкивали новоприбывших состязаниями по метанию тортов во внутреннем дворике, сбрасыванием водяных бомб с балконов и эпической игрой "Убийца". В последний день недели происходило торжественное вручение школьных колец и исполнение гимна школы. А кульминационным моментом была вечеринка, проводящаяся по завершении учебного дня на крыше дома старосты. Именно там с мая по декабрь расцветали романы, обычно между "старушками" (так в школе называли учениц выпускного класса) и "новичками" (парнями из свежепришедших), а вовсе не наоборот, как могли бы подумать некоторые.

Блисс поднялась по лестнице в главное здание, кивнув по дороге нескольким замеченным знакомым. Все еще были загорелыми после лета, проведенного в Хэмптонсе или Нантакете. Девушки еще не готовы были расстаться с сарафанами и сандалиями ради шерсти и шотландки, а парни сдвигали галстуки набок и расстегивали поплиновые рубашки, а пиджаки носили в руках или перекидывали с ухарским видом через плечо.

Блисс слыхала, что близнецы Форс тоже вернулись в школу. Надо постараться как можно скорее связаться с ними. Мими с Джеком должны ей помочь.

Когда Блисс вошла в гардеробную и скользнула взглядом по именам, выгравированным на металлических табличках, она обнаружила, что имена Шайлер и Оливера исчезли. Итак, их действительно здесь нет. Блисс расстроилась. Она в конце концов выяснила, что произошло с друзьями. Совет отчего-то усомнился в том, что Шайлер достоверно описала события, сопровождавшие гибель Лоуренса, и двое подростков предпочли бежать от венаторов, вместо того чтобы предстать перед судом.

Но отчего-то девушка никак не могла поверить в их отсутствие. Ей весь день мерещилось, что Оливер сейчас сидит на дополнительном курсе истории Европы, на своем обычном месте, у батареи, а Шайлер лепит горшки на занятиях по художественным ремеслам. Перед обеденным перерывом Блисс отправилась на третий за сегодняшний день урок, из курса "Древние цивилизации и заря Запада". Первая неделя занятий была периодом завлекалочек: ученики переходили с занятия на занятие и решали, какие курсы выбрать. Название данного курса звучало интригующе — этакая смесь истории с философией, изучение греков, римлян и египтян. Блисс уселась в среднем ряду, рядом с Картером Такерманом. От него всегда пахло яичным сэндвичем, который Картер ел на завтрак.

Учительница была новая и совершенно не того типа, что основной преподавательский состав Дачезне. Большинство преподавателей пребывали в школе вечно — и выглядели соответственно. Мадам Фроли преподавала французский, и ученики верили, что она его преподает еще с восьмидесятых годов девятнадцатого века. (Это вполне могло соответствовать истине, поскольку мадам принадлежала к Голубой крови.)

Второй разновидностью преподавателей были недавние выпускники вузов, отвертевшиеся каким-то образом от работы в проекте "Научим Америку" и вместо трудных детей из нуждающихся семей связавшиеся с учениками частных школ, отпрысками богачей. Эта же преподавательница отличалась от всех. Мисс Джейн Мюррей была крепкой женщиной средних лет с ярко-рыжими волосами и румяными щеками ирландки. Она носила клетчатую юбку, желтую рубашку и жилет с вывязанными ромбами. Еще у нее была стрижка "паж" и голубые глаза, в которых при разговоре зажигались огоньки.

Мисс Мюррей (она написала свое имя на доске, и там четко стояло "мисс", а не неопределенное "миз"; мисс Мюррей училась в школе Мисс Портер , а, по ее представлениям, к леди не обращаются посредством какого-то жужжания) не походила на современницу динозавров, равно как и на потерянную и испуганную недавнюю выпускницу.

— Это факультативная дисциплина, рассчитанная на учеников разных классов, и она предполагает большое количество семинаров, а значит, я жду от своих учеников, что они будут участвовать в дискуссиях, а не просто дремать за партой или посылать друг другу эсэмэски. Я не обещаю, что не нагоню на вас скуку, но вы вполне можете нагнать ее сами на себя, если не будете вкладывать в процесс собственные мозги и идеи, — бодро произнесла мисс Мюррей и весело улыбнулась окружающим.

Когда по рядам пошел лист для записи желающих, Блисс решила добавить свое имя к списку, заметив, что почти все присутствующие именно это и сделали. Блисс ясно видела реакцию собравшихся. Мисс Мюррей обещала стать очаровательным дополнением к жизни Дачезне.

Прозвенел звонок, и пока Блисс собирала вещи, она случайно услышала оживленный разговор двух девушек на пути к двери.

— Ну вот, наш выпускной год пойдет коту под хвост! — Сказала Ава Бретон.

— Да вообще! — Взвизгнула Хэйли Уолш. — Не то слово!

"Выпускной год пойдет коту под хвост. Что за странное мнение, — подумала Блисс, двинувшись следом за ними к выходу. — Это были лучшие годы их жизни".

Боже милостивый, хоть бы последнее не оказалось правдой!

Пока что юность Блисс была отвратительна. Она переехала в другой город, обнаружила, что она вампир, обрела и потеряла любовь — и все за один безумный год. И вот теперь ей предстояло провести последний год учебы, будучи одержимой демоном, каковой заодно являлся ее отцом, хотя она понятия не имела, как такое могло быть.

Посетитель удалился на большую часть недели. А после того как Блисс заглянула в ту адскую бездну, что была его разумом, она очень радовалась его отсутствию. Его взгляд на мир довел ее до ночных кошмаров. Засыпая, она никак не могла выбросить из головы мысли о том, что ей довелось увидеть. Хуже того — после рокового дня Дилан не возвращался. Блисс продолжала надеяться, что он внезапно проявится где-нибудь либо снова перенесет ее в Клойстерс, но увы. Она словно снова осталась одна в собственной голове, но знала, что это не тот случай.

В три часа дня школьные занятия окончились, и Блисс наконец пошла домой. Она вошла в квартиру и обнаружила Форсайта на кухне. Он сидел за столом, ссутулившись. Его окружали пустые бутылки из-под спиртного, а на диване, привалившись к спинке, сидела в полубессознательном состоянии какая-то женщина. Обычно Форсайт вел себя сдержаннее со своими фамильярами. Блисс отвела глаза.

Когда Блисс вошла, Форсайт вскочил из-за стола и побелел как мел. Он со страхом взглянул на девушку.

— В чем дело? — Спросила Блисс. — Что случилось?

Услышав ее голос, Форсайт с облегчением перевел дух.

— А, это просто ты. — Вот и все, что он сказал.

Потом налил себе в пивную кружку пинту виски и осушил одним глотком. Для вампира он был необычайно подвержен влиянию алкоголя.

Блисс смерила его взглядом, затем поднялась наверх, к себе в комнату, и закрыла дверь. Ей нужно было сделать домашнее задание.

ГЛАВА 40

ШАЙЛЕР

Джек оказался прав. Когда Шайлер с Оливером вернулись в Нью-Йорк, в аэропорту их не встретили венаторы, дожидающиеся возможности арестовать беглецов. Однако же они не собирались в обозримом будущем относиться к Совету с доверием. Они задумали сохранить возвращение Шайлер в тайне, а Оливер должен был отправиться к Совету и заявить, что Шайлер его бросила, чтобы он мог вернуться обратно к семье. Надежда была лишь на то, что старейшины ему поверят, а не передадут венаторам для установления правды. Это было рискованно, но Оливер не сомневался, что сумеет впарить свою историю.

Зато идея притвориться, будто они разорвали отношения, Оливера совершенно не вдохновила, но Шайлер сумела убедить его, что это единственный способ обеспечить им свободу в Нью-Йорке.

В аэропорте Кеннеди царил обычный здешний хаос. Они пробрались сквозь кишащий народом зал и принялись выискивать автобус, идущий до метро.

— Добро пожаловать домой! — Оливер зевнул и потер заросшую щетиной щеку.

Они только что совершили двадцатичетырехчасовой перелет из Сиднея. Не самое большое удовольствие, когда сидишь в тесном кресле эконом-класса. Они оказались посреди ряда из пяти кресел; слева их соседями были молодожены, шумно целовавшиеся в течение всего полета, а справа — группа любителей приключений, загонявших стюардесс постоянными заказами коктейлей.

Выйдя из здания аэропорта, Шайлер вздохнула полной грудью и улыбнулась. В середине сентября было все еще тепло, хотя в воздухе уже ощущался легкий холодок. Осень была любимым временем года Шайлер. Городская сутолока, разыскивающие своих пассажиров водители лимузинов, длинный ряд желтых такси и рычащий на всех диспетчер. Как же все-таки хорошо — вернуться!

Они остановились в непримечательной гостинице на Уэст-Сайд-хайвее, в одном из тех заведений, что вечно забиты усталыми людьми, едущими по делам. Окна номера выходили в световую шахту, а кондиционер сильно шумел. И тем не менее Шайлер крепко уснула, впервые за много месяцев.

На следующее утро Оливер изложил Совету свою историю и предложил сообществу Голубой крови залог за свою жизнь. Как он и предсказывал, едва лишь старейшины поняли, что конкретно он предлагает (а именно — деньги), как все вопросы тут же иссякли.

Впоследствии, вернувшись в гостиницу, он рассказал Шайлер, что стражей, похоже, вообще не волновало ее исчезновение и ни о каких дисциплинарных мерах речь не шла. Происшествие в Париже полностью изменило картину. Оно заставило Совет пересмотреть свои действия с учетом возвращения Левиафана. Теперь перед ними стояли куда более серьезные проблемы, и им было не до Шайлер. Во всяком случае, так казалось.

— Ну, ты готова? — Спросил Оливер. Он договорился о приеме в клинике доктора Пат. Патриция Хазард была самым доверенным врачом Совета — и, по совместительству, тетей Оливера. — Чем ты занималась, пока меня не было?

— Ничем. Взяла кофе и яичницу с сыром в забегаловке на той стороне улицы. И сидела читала "Пост", — сообщила Шайлер. — Неземное блаженство.

Доктор Пат сменила обстановку. Когда Шайлер была у нее в последний раз, белоснежный кабинет выглядел словно холл суперсовременной гостиницы, выдержанной в стиле минимализма. Теперь же он напоминал причудливую и поражающую воображение "комнату смеха". Застекленные стенды, заполненные стеклянными глазами; кушетка, сооруженная из скрепленных вместе чучел животных, — все это было прикольно, но граничило с сумасшествием. На стенах висели венецианские зеркала, а на белых диванах лежали покрывала из шкур. Все в целом по-прежнему напоминало гостиничный холл, но сейчас тут, похоже, готовились к прибытию Вилли Вонки, а не Снежной Королевы.

— Здравствуйте, доктор Пат. Что это у вас тут стряслось? — Поинтересовалась Шайлер, проходя следом за врачом в процедурную комнату.

К радости девушки, процедурная по-прежнему выглядела совершенно обычно.

— Мне надоела химчистка. Белое очень трудно содержать в подобающем виде. — Доктор Пат улыбнулась. — Оливер, твоя мать спрашивала, что ты хочешь на обед, — бросила она племяннику, прежде чем закрыть за собой дверь.

Накануне вечером доктор Пат пришла в их гостиничный номер, чтобы осмотреть Шайлер и взять кровь на анализ, но за результатами велела явиться в клинику.

— Ну и что же у нас плохого? — Спросила Шайлер, присаживаясь на краешек стола.

Доктор Пат сверилась с медицинской картой.

— Ну что ж, все показатели крови вошли в норму, и по человеческим меркам, и по вампирским. Давление, щитовидка и все прочее тоже в норме.

— Но должна же быть причина.

— И она есть. — Доктор Пат отложила папку, прислонилась к стене и скрестила руки на груди. — Изоляция не идет на пользу бессмертной душе, — произнесла она. — Тебе нужно находиться среди тебе подобных. Ты очень долго была вдали, и теперь нервное напряжение слишком велико, твой организм как будто отравлен.

— Поэтому мне в последнее время было так паршиво? — Переспросила Шайлер. — Из-за того, что я жила вдалеке от других вампиров?

— Да, как ни странно это звучит, — кивнула доктор Пат, постукивая пальцами по стетоскопу. — Кровь взывает к себе подобным. Ты была одна, в состоянии стресса, вытолкнутая из сообщества. Мой племянник рассказал, что вы побывали на вампирском балу в Париже. Стало ли тебе лучше на время бала?

Шайлер задумалась. Тогда она была слишком возбуждена и не обратила на это внимания, но да, доктор Пат была права. Пока ее окружала Голубая кровь, Шайлер не испытывала приступов неудержимой дрожи. Не считая, конечно, тех минут, которые она провела в подземелье в одиночестве. В сотне футов под землей, вдалеке от всех — пока не появился Джек. А как только они с Оливером снова пустились в путь, дрожь тут же вернулась.