Составив себе небольшой план действий, снова принимаюсь за магическую тренировку. Натаскав в предбанник из бани несколько разных предметов -пустую кадушку, ковшик и веник — сажусь на грубый пол из дерева и в полутемной комнате, едва освещенной огнем из лучин, пробую опять.
Поначалу вновь не получалось. Я концентрировался до появления золотистых линий по всему телу, пытался отправить сгусток силы в сторону нужной вещи. И спешил или медлил с отправлением команды действия. Наконец, после дцатого раза, мне удалось поднять кадку в воздух, направив ее под потолок предбанника. Ур-ра! Только крикнул, как кадка тут же лишилась магической поддержки и упала на деревянный пол. Посреди тишины раздался грохот от падения кадки. Упс, извините. Фу-ух, кадка цела. Дальше я тренировался только с веником. Едва стало светать, лег спать. Довольный.
Прошло несколько дней. Мое положение было непонятным. С одной стороны, бабка с Лизой все еще лечили меня и боли мои уходили, а с другой — я сам старался им хоть в чем-то помочь. Хотелось хоть что-то делать. Но женщины, улыбаясь, от моей помощи дружно отказывались, продолжая заниматься своими делами. Собирали травы, делали мази и настои, лечили и общались с другими больными, иногда приходящими к ним в избу, заодно запрещая мне с ними видеться, готовили и убирали, попутно занимаясь скотиной да по хозяйству. От нечего делать я шел на задний двор, где среди сараев и хозяйственных предметов и построек, часами продолжал свои тренировки на свежем воздухе.
* * *
-Когда меняют пастуха, только стадо считает, что меняется хозяин. (шутка)
Видимо я все-таки их достал своей помощью. Отправили меня с утреца на дальний лужок ихнюю корову Зорьку с теленком Ерошкой пасти. Мол, ну чего там, уговаривала меня Лизка, сложности нет никакой, гоняй их себе хворостиной и веди куда надо. Мол, а ей надо на полянку одну, цветочков целебных с плакун-травой на зиму пособирать. А сама глазками-то так невинно хлоп-хлоп. И еще, чтоб не бегала скотина с места на место, забей в землю колышек и привяжи к нему корову. И лежи, отдыхай себе, хочешь назад возвращайся. Времени — вагон и малая тележка, как говорится, от прихода и до обеда. К обеду корову обратно вести, на дойку. Вот честно...именно это и туда идти ну никак не хотелось. Согласился только потому, что без соглядатаев силу приобретенную хотел попробовать. Уговорила. Пошел. С гибкой хворостиной из орешника в руке. И что вы думаете? Зорька с Ерошкой так прямо сразу и послушались? Как бы не так. Только скотина вышла из хлева в сарае за околицу, так почти сразу и началось. В смысле, поперла вверенная мне скотина куда-то не туда. Хворостиной бью, пытаясь направлять животных в нужную мне сторону, а она, косясь на 'левого' хозяина, знай степенно прёт в сторону. В нужном только ей направлении, попутно ухватив с земли и жуя пучок свежей травы. Забегаю с другого бока животных, пытаясь выправить их маршрут в нужную сторону. А эта зараза, получив очередной удар хворостиной, только от меня припускает. Не туда. Бегать за ней мне еще больно, поэтому раздражаюсь:
-Господи, за что мне такое наказание. Ну почему Лизка со своими коровами сама туда не поперлась.
Не поверите, пока до луга дошел, сам от коров умаялся. Идти обратно -уже нет никакого желания, да и лень. Пока дошли, скотина вроде в целом присмирела, признавая во мне право ее вести, но иногда взбрыкивала, снова пытаясь уйти с маршрута в лесные заросли. Или получив хворостиной по боку в ответку внезапно пыталась боднуть рогом. А Ерошка, тот еще телок. Если б не веревка, привязанная к ошейнику, дернул бы он от мамки-коровы в другую сторону. Как пить дать. И бегай за ним. Молодой, дури много, скачет он как ... стрекозел. С трудом его держу и веду в нужном направлении, пытаясь управлять еще и движением свободной коровы. Вот и сейчас, эта скотина...в очередной раз взбрыкнув, дернулась в разные стороны. А-а-а-агр!
Рука, сделав ставшую в последнее время привычной комбинацию пальцев, направлена на сбегающее от меня животное. И мысленно пожелав ей подняться, направляю в ее сторону немного магической энергии, медленно поднимая руку.
Корова, лишившись привычной опоры под ногами и поднявшись на высоту пяти метров, принялась крутить головой по сторонам, по привычке опуская свою шею к земле, словно пытаясь достать до ставшей теперь ей недоступной травы. Беспомощно суча в воздухе всеми четырьмя ногами, словно передвигаясь, и протяжно воя "му-у", корова вдруг жидко обделалась.
Вся эта совершенно нереальная сцена враз напомнила мне известный момент из "Особенностей национальной охоты", где Кузьмич отправил свою любимую буренку в бомболюк самолета-ракетоносца. От неожиданного смеха я чуть не потерял полный контроль за своей силой и корова, почти лишившись магической поддержки, начала падать вниз. Сердце мое екнуло. Насмерть разобьется же! "Поймал" я корову почти у самой земли. Больше не желая рисковать жизнью хозяйской скотины, принимаюсь за спуск. Осторожно спустив на грешную землю бедное животное, которое, обретя наконец долгожданную опору под ногами, подняв хвост, принялось удобрять тропинку. От неожиданного действа корова резко присмирела, окончательно признавая за этим новым странным человеком право командовать, более не решаясь взбрыкивать. И призвав мычанием своего теленка, буренка в нетерпении принялась крутить головой, словно говоря мне, ну куда же идем, хозяин.
Вот так бы сразу.
Опять мне сегодня дурной сон приснился. Что? Да куры дохлые по всему двору. И чего мне всякая хрень иногда снится. Я в это не верю, современный же человек, но Лизка с Матреной синхронно нахмурились и также дружно сказали, что опасность или несчастье вскоре мне грозит. Я на это заявление только посмеялся, махнув рукой. Лизка, качая головой, пообещала мне заговоренный амулет сделать. Поговорив с женщинами, начал упрашивать дать мне работу по дому. Хоть какую. Скучно мне от безделья.
-Опять неужто, барчук, помочь желаете?!
-Желаю! Не хочу при вас сиднем сидеть!
-Нет, уж лучше мы всё сами. -Матрена ненадолго даже призадумалась: — Ну раз так! Хучь курей пшеничкой иди накорми.
И показала своими руками птичник и сараюшку, где у нее зерно для птицы лежит. Направляюсь в указанном мне нужном направлении. Крутанув по оси простейший запор ромбиком и открыв, висящую на кованых петлях, дверь, мне открылись внутренности сарая. Несколько ларей, на которых стоят несколько засургученных и несколько оплетенных бутылей разного объема, заполненных какой-то мутной непонятной мне жидкостью. Вилы, грабли, метелка, старые кадки и бочки. Принимаюсь искать зерно. Первым делом решил проверить лари, для чего начал снимать с крышки ларя стоящие бутыли. Удачно. Первый же ларь был почти доверху заполнен зерном. Взяв лежащий на зерне старенький черпак, видимо не раз использовавшийся хозяйками для наполнения, и слегка грязноватую плошку, принимаюсь наполнять ее зерном. Наполнив до краев, ставлю на землю и решаюсь вернуть все бутыли обратно. Насвистывая незатейливый мотив, обратный процесс шел у меня куда скорее.
Берусь за пробку в руки очередную, из последних, бутыль. Только хотел поудобнее перехватить за горлышко, как слышу звонкий шпок...л-лови!
Ф-фу-ух! Надо же. Успел, еклмн! Я еще так быстро магией вещи не перехватывал. Та корова на лугу -это цветочки. Ой, блин, осел! Пролил!
Успев ухватить и спасти бутылку, не сразу сообразил, что падая, она перевернулась в полете. Из открытого горлышка вниз хлынула заключенная в нее жидкость. Прямо в плошку с зерном. Перевернул ее и крепко закупорил, поставил на полку ларя. Вроде немного вылилось. Что там было-то, бутылку ж не понюхал. Хватаюсь за плошку с зерном, в которое впиталась пролившаяся жидкость, несу к носу и принюхиваюсь. Хотя! И не пахнет особо.
Нюхаю вновь. Чего-то такое далекое сладковато-медовое. Ничем подозрительным таким не пахнет. Высыпать все из плошки и по-новой? Да ну-у! Опять бутылки снимать и ставить. Да ладно, чего этим курам будет. Не яд же тут в бутылях стоит. Перебьются.
И решив, направляюсь с плошкой в птичник к птице.
Подозвав неспешно гуляющих по двору птиц, ставлю плошку с зерном на землю и немного поглазев на них, иду прочь оттуда. Вовремя. Потому что как раз, в это время, выскочившая во двор, Лиза позвала меня за стол, поесть, что бог им всем послал.
После неспешного завтрака, женщины пошли во двор по своим делам. Через несколько мгновений на задворках раздался истошный синхронный женский крик. На голос я подорвался как угорелый.
Женщины нашлись у птичника.
-Лизка?! Матрена?! Чего? Чего случилось-то? -кричу я на ходу.
Бабка Матрена принялась выть:
-Подохли-и! Потравили-и! Все подохли-и!
Подбегаю к ним и смотрю на землю. Йоп! Что ж я натворил-то?!
Птица хозяйская лежит вся по земле. Головы на боку, глаза у них масляные-масляные, клювики открыты.
-Все подохли-и! Цыпочки-и ж мои!
Матрена, ухватив одну, вторую, принялась осматривать их, пытаясь понять причину напавшего на них мора. Тоже самое делает и Лиза, пытаясь разобраться. Смотрю и я. С первого взгляда я понял причину. Меня пробил холодный пот. Чувствую, мне дурно.
-Лиза!Матрена! Простите меня пожалуйста! Это я, похоже, во всем виноват. Чертов сон! В руку! -повинившись, кратко и сбивчиво рассказываю им о произошедшем в сарае.
-Дуре-ень! В бутылях-то бражка была. Крепкая. На настоях чищенная. На больных мы с Лизкой пользуем, а ты-ы?! Мне снова стало дурно. Чешу в голове. Так это я, получается, их птицу до смерти зерном с самогоном накормил? Кто мне проверить зерно мешал, а?
Матрена с Лизой с укоризной смотрят на меня. Меня посещает мысль.
-Ну ладно! Пусть я дурак. Но птица-то только что померла, ее же в суп можно. Она же ведь от спирта померла, не от яда! Мясо-то ее нормальное?! Лиза соглашается с моими словами, следом -и бабка. Притащив выдолбленное в половинке ствола дерева корыто, женщины от души, на все лады, покостерив этого недоделанного барчука, за каким то хреном свалившегося им на голову, принимаются щипать птицу. Я с краешку подсаживаюсь к ним на помощь. Помог называется. Ну хоть так.
Через час втроём мы ощипали с треть всей лежащей вокруг птицы. Матрена, подумав, объявила всем, что придется, не пропадать же добру, раздать большую часть птицы соседям и родным. И сама еще сегодня примется суп из них варить. Я же сидел рядом молча. Внимал и помогал. Ради интереса попробовал дергать перо магией, что не укрылось от бабкиного взора. Покрутив пальцем у виска, женщина принялась щипать дальше. Ну и я заодно. А чего ещё делать? Раз вляпался, то не чирикай, работай как все.
Вскоре хозяек окликнули из -за околицы. Очередной перспективный больной. О, а у меня повод есть немного передохнуть. И подумать о житье-бытье. Решил задами прогуляться. Ушел я недалеко, как мои раздумья прервал женский крик. Лизкин. Что там снова?
Пока бежал, к ее голосу добавился крик Матрены. Да что там такое творится?!
Влетаю во двор и сразу же сам выпадаю в осадок. Только что ощипанные нами экземпляры, пьяно перебирая ножками, бродят среди таких же квохчущих и пьяных, но еще целых товарок по двору. Елы-палы, так они живые были?! Ха-ха-ха! А мы их перьев лишили! Упс! Ха-ха!
Меня до колик пробирает ну просто истерический смех. Через несколько мгновений моим смехом заразилась Лизка, а следом — бабка Матрена. Ф-фух, ну женщины, м-да, давно я так не смеялся. Надеюсь, нас тут не видят соседи?
И как я про них, наверное, тоже самое женщины, у которых я жил, думали и про меня. Почему? Да вот вечно со мной одни приключения. Давеча привезли к бабке Матрене очередного местного алкоголика лечить. От запоя.
Ну так, привезли, значит, вечером на телеге мужика мертвецки пьяного. С ним жена, брат и сын его. А мужик, надо сказать, крупный попался. Я и так от их роста привыкнуть не могу, а тут вообще, привезли гиганта. Втроем пытались они в избу его занести и никак. Силенок не хватает. Пришлось бабке Матрене, как ей не хотелось, чтобы я перед всеми показывался, все же на свою песню ногой наступить. Пришла за моей помощью, сразу заранее предупредив о том, чтобы магией я там не светил. Ну нет, так нет, проблем нет, пришлось идти помогать нести. Вшестером затащили этого мужика в избу, в светлицу, в которой знахарки наши больных принимали. Да и положили его на стоявший там большой стол, отчего оный даже жалобно заскрипел.
Как я краем уха разговор услыхал, заговор читается ночью при полной луне и при отсутствии всех родственников в комнате. Но на всякий случай они останутся и будут рядом. В телеге. Лето же, тепло, хорошо. Вдруг до начала заговора помощь Матрене понадобится. Ну, может сам запойный до срока проснется, еще бузить будет. А то сами Лиза с Матреной с ним не справятся.
Ночью мне не спалось. Лизка уже явно спала. Гости дрыхли тоже, в своей телеге. Стоя в кромешной темноте у входа в баню, видел через открытое окно, как в полутемной комнате бабка Матрена водила двумя горящими свечами по лежащему на столе и сильно храпящему мужику, что-то заодно приговаривая. Учуяв в темноте каким-то (КАКИМ?!) образом меня, бабка прервалась и сказала:
-Барчук, а хорош гляделки-то ломать. Уходи оттель. Токмо ворошбе мешаешь. Пристыженный, я собрался уж идти спать, как увидел резко дернувшуюся руку мужика, ударившего по бабкиным рукам. Горящие свечи выпали из матрениных рук под стол, от удара потухли и обе, видимо, куда-то закатились. Разом стало настолько темно, насколько сильно полная луна освещала двор.
Рванул к бабке. Подскочил к окну, подпрыгнул и зацепился за раму. Подтянув тело, через пару секунд я уже был в оконном проеме. Негромко говорю:
-Баб Матрен, вам помочь?!
В ответ раздалось бабкино сопение:
-Да свечи тут где-то прыскучие. Шасть от меня. А очи старые, не видят в темноте. -Баб Матрен, подождите, я вам помогу — и запрыгиваю в комнату.
Через пару минут неспешного нащупывания нахожу одну свечу. Отдаю Матрене, та зажигает ее. В комнате стало светлей. Знахарка осмотрев горящую восковую свечу, сочла ее непригодной для дальнейшего обряда и пошла за новыми, выйдя из светелки.
Вот стою в комнате рядом с лежащим на столе, во весь голос храпящим мужиком-гигантом. Бабка меня оттуда сразу не выгнала, а мне и невдомек, идти надо отсюда или я еще буду ей нужен. Нет бы сразу уйти. Так нет, смотрю по сторонам и вижу, белеет под столом огарок свечи. Решив поднять, лезу под знахарский стол. Только залез, как мужик принялся ворочаться, а стол под его весом — предательски скрипеть. Чую спиной, как столешница гнется под его весом, а ножки со стоном принялись расходиться. Епрст, да он сейчас бабкин стол напрочь сломает. А ну Серега вылезай скорей. Придавит меня еще, зараза эта храпучая. Для подстраховки кидаю сгусток магической энергии в снова беспокойно закрутившегося мужика. И вовремя.
Ночную тишину прервал сильный треск ломаемого дерева. С шумом ножки стола сломались и столешница ударила по моей голове. Спина же приняла на себя основной удар. Резкая и давящая боль пронзила мою спину. От удара по голове меня повело. Вижу в темноте блестящие точки.
