— Да кто ж вас так, Йозеф Юлианыч! Ох! — увидев состояние начальника, заохали продавщицы.
— Он! Парниша, который вышел отсюда, из этого коридора? Ты выпустил его?!
— Дык он сказал, что...
Управляющий повернул голову, будто осматривая зал на предмет изменений, и резко нанес удар по лицу охранника, вкладывая последние силы:
— Отпустили-и-и! Раззяв-вы-ы!! Kretyni! Ślepy!
Спустив пар на охраннике, Йозеф Юлианыч вздохнул:
— Ох, за что ж я вам столько денег плачу! Охраннички! Запорю! Выгоню к чертям собачьим!
— Йозеф Юлианыч...барин ... я ... да мы...
— Давно ушел?
— Дык c полчаса как.
— Kanalia! Ч-ч-черти его б драли! Как выглядит, Федор, помнишь?
— Дык как обычный школяр какой-то. Ужель не c гимназии?
Снова удар по лицу охранника:
— За что, Йозеф Юлианович! — потирая скулу, обиженно произносит он.
— За то! Начальника тута убивают, а они только пироги жратъ и с бабами тискаться могут! Хозяин мой бы уж так отходил, так отходил! Где искать его будем! Ур-роды-ы-ы! Пшел вон! И ты тож! Все пшли!
Охранники, видя гнев управляющего, уходят.
— Нет! Федька, постой!
Рябой повернулся.
-Зайдешь попозже. Письмо передам. Снесешь мне по адресу.
* * *
Договорились на уроке с Анфисой, что я подойду. Нужно заштопать куртку и прожженые углем мои джинсовые штаны. Решил погладить, называется. Это все угольный утюг — будь он неладен. За что его любить-то? Тяжеленный, да и сам процесс не фонтан — горячего уголька с печи щипцами внутрь накидай, раздуй, поразмахивай им при глажке и вдобавок присматривай за ним. Вон дырку в штанах искрами проделал, балда.
А все Анфиска виновата. Пока гладил в приютской прачечной у окна штаны, увидел на улице свою соседку. Та шла, похоже, о чем-то мечтая. Смотрю на ее счастливое лицо, в мыслях хочется все бросить и свалить к ней. И забылся, что размахиваю утюгом. Для вентиляции и розжига углей. Ну-у, угольки-то и выпали. На штаны. Пока глазами на Анфису глядел — хвать, а на штанах дырка радостно чернеет. Еппонский городовой! И ничего не поделаешь, тефаля тут не предусмотрено. Вот несу теперь. Может девочки зашьют? Жаль выкидывать.
Женский флигель. Иду к девочкам со свернутой курткой и штанами. Тетка-надзирательница на входе недовольно смотрит в глаза. Как наседка в курятнике над любимыми птенчиками супротив злого лиса. Узнав, что я в мастерскую мадам Ламановой к Анфисе и причину визита, оттаивает и улыбается. Чувствую, что щеки краснеют.
-Ч-черт! Ффух, стыдоба! Надо срочно купить себе иголку и нитки. Или попросить у кого-то. Еще раз так позориться не хочу. Уж лучше самому. Пусть криво и косо, но сам! Хорошо, маманя не видит моего позора, а то опять бы высказала. Как тогда.
-Сережа, сынок, приберись у себя.
-Ща, мам!
-Я уже который раз от тебя слышу.
-Ну ща.
-И носок свой заодно заштопай! Как ты с дыркой ходишь? Не стыдно?
-Cтыдно, когда видно, мам! — смеюсь в ответ.
-Значит будешь штопать!
— Я-а-а? Мам, я не умею!
-Ничего, это просто, сынок, я тебя научу. Каждый мужчина должен уметь штопать свои вещи.
И пришлось учиться. Под маминым чутким взором. А тот дырявый носок просто выкинул потом в ведро. Не люблю, когда вещь напоминает о твоем косяке. Из швейных куда приятней смотреть мамины журналы. Бурду моден. Девушки там красивые, ага.
Тетка тормозит проходящую мимо девчонку и назначает ее моим сопровождающим. Та оценивает меня пронзительным взглядом и, наконец, от чего-то фыркнув, сказала:
-Пойдем, что ли!
Вот что со мной не так? Блин, похоже будет теперь разговоров по мою душу.
Проходя по этажу, отметил, что у них тут в женском флигеле уютно. Не то, что у нас. Стоявшие то тут, то там кадки с живыми цветами и даже пальмами, а также паласы на полах придавали приютским помещениям почти домашний вид.
Провожатая привела меня к швейной мастерской. За открытыми дверями было видно, как в просторной комнате трудились девушки. В углу комнаты за подушками-валиками на подставках сидело несколько девушек-кружевниц с ниточными деревянными коклюшками на руках, по нарисованной сколке плетущие кружева. Вау. Красиво у них получается. Это ж сколько времени надо возиться. Теперь мне стало понятно, почему так влет уходят ручные изделия из мастерской мадам Ламановой. В помещении громко гудели, крутимые руками и ногами мастериц, швейные машинки системы Гольдмана и слышны резкие хлопки портновских ножниц.
Остановив гостя перед входом и достаточно громко постучав в открытую дверь, девушка дождалась кивка наставницы.
-Надежда Яковлевна, к Анфисе гость. Мадам надзирательница попустила и назначила меня провожатой.
-Мерси, Софочка. Иди, ты свободна.
И обращаясь куда-то в комнату:
-Анфиса, ma fille (девочка моя)! К тебе пришли.
Девушка повернула голову к двери. Увидев Сергея, девушка встала, сделала книксен и быстро подбежала к нему. Схватив его за руку, она быстро потащила парня в какой-то закуток рядом с мастерской. Анфиса усадила гостя за стоявший там старый столик:
-У меня немножко времени, Сережа, шибко нужно докончить работу. Надежда Яковлевна наша дюже строгая. А потом и с твоим начну. Шмутки покажь, с чем пришел?
Разложил перед ней на столе свою куртку и джинсы. Показал порванные места и прожоги. Анфиса, от объема работ покачав головой, сгребла их в охапку и попрощавшись, быстро вышла. Я ушел за ней следом. Ф-фух, валим быстро отсюда.
Девушка начала щупать пальцами материал одежды, разложенной на столике швейной машинки и не заметила, как к ней подошла наставница.
-Оу, Анфиса, какая интересная la matière! (материя) Оу?! А каков фасон! А это что? Застежка? A la perfection! (отлично) Оу, брюки?! М-м-м, плотный матерьял. А что тут за пуговицы? Анфиса, ma fille! (девочка моя) Скажи, отколь у тебя эти странные вещи!
Девушка, услышав обращенный к ней вопрос мадам Ламановой, вскочила из-за швейной машинки.
-Надежда Яковлевна, это шмутки моего соседа. Он принес их мне для починки. Я хотела закончить основную работу и после попросить вашего совета.
-Какой интересный у тебя сосед. Как закончишь, ma fille, найди его. Познакомишь меня с ним, ладно? У меня к нему есть разговор.
Ребята обсуждали девушек нашего класса, когда комнату вбежала запыхавшаяся девушка.
— А нравится мне одна. Глазки у ней черные, щечки розовые. Просто милашечка, бонбончик и ...
-Сережа, откуда эти шмутки?! Колиси давай!
Петька с Олегом с удивлением посмотрели на эту редкую картину.
-Анфиса, ты как здесь оказалась?! Что-то случилось?
— Случилось! Тебя госпожа Ламанова к себе зовет! Из-за шмуток! Давай признавайся! Откелева они у тебя? Ты их украл?
Ну вот. Приплыли. Надо было об этом раньше подумать.
-Ф-фух! Анфиска! Напугала! А я-то черт-те что подумал. Мои это вещи. Мои! Как ты могла так обо мне подумать! Ну пойдем к твоей. А по дороге поговорим.
Снова эта швейная мастерская. Девушка вошла в нее первой, быстро сделала книксен и представила своего спутника наставнице.
— Надежда Яковлевна, вот тот молодой человек, которого вы хотели видеть.
— Мерси, Анфиса! Не представишь меня?!
После представления, мадам Ламанова сразу перешла к делу:
— Я так понимаю, le jeune homme (молодой человек), что вы у нас тут недавно. Ведь ранее я вас здесь не встречала. Верно?
Сергей кивнул головой.
-Прекрасно! Тем интересней второй мой вопрос. Отколь у вас эти вещи?
-Эти? Это мои личные вещи! С ними какая-то проблема?
-Охотно верю, что ваши. Удовлетворите же мой интерес! Меня интересует все! Решительно все! Матерьял, застежки и кто тот модист, что вам делал фасон?
Решаюсь и заявляю:
— Один заграничный портной. Хороший. Весьма далеко отсюда. Все сделано по моему рисунку. Мой эскиз — их работа.
— Вы, le jeune homme, сейчас меня разыгрываете? Не люблю!
— Надежда Яковлевна, тут нет никакого розыгрыша. Но давайте сейчас оставим этот разговор. Просто мне нужно идти, в мастерскую Арбузова, на практическую, не хочу опаздывать. А на днях через Анфису просто передам вам свои эскизы по одежде. На вольную тему. Свои фантазии. И вы просто убедитесь в этом сами. А теперь, за сим разрешите откланяться? Спешу, знаете ли. Очень!
* * *
-О, Сереж, сызнова рисуешь? — с этими словами на соседнюю кровать запрыгнул и после вольготно разлегся Петька.
-Ну да! Госпоже Ламановой, наставнице Анфисы. Исполняю данное ей обещание.
-Покажь! Фуу, дак это-ж бабское шмутье, Сереж. Как можно?
-Ну да. Рисую. А что тут такого, Петь?
-Как что?! Не должно так! Кажный должон своей надобностью заниматься. Мужику -мужиково, а бабе...
-Ну не знаю. Я ничего такого тут не вижу. Нравятся вот мне красивые девушки. Рисую, как их вижу, по просьбе Надежды Яковлевны. Разве можно ей в этом отказать?
— Да-а, тут ты прав, оную девушки боятся, бо страшна она в своем гневе.
Следующим днем перед практической отдал Анфисе листки с почеркушками. Рисовал схематично, как в маминых журналах. Девушки в пальто и брюках, платьях, кофтах, блузах, в обуви. Получилось похоже. Хотя, наверняка есть отличия. Только вот столкнулся с непонятной мне Анфисиной реакцией. Она отреагировала на них как-то странно. Взяв листки, посмотрела их, вскинула глаза, сильно покраснела, потом снова уткнулась в листки, потом подняла голову и со злостью, чуть не плача, сказала:
— Дурак ты, Сережа, петый! Идиот! Как я это Надежде Яковлевне покажу, а?
Размахнулась, ударила по плечу маленьким кожаным портфелем, развернулась и с моими листками убежала.
Стою в ступоре. И чего она? Неужели из-за девушки на берегу? Ну в купальнике она. Ну да. Бюстгальтер и трусы на ней. Чего такого? Ну пошутил я! Что она, шутки юмора не понимает? А в чем тогда летом девушки к заливу плавать ходят? А действительно, в чем они ходят?! Ах, ты ж бли-и-н, да они ж наверняка там в панталонах!
Мастерская мадам Ламановой.
-Надежда Яковлевна — в мастерскую быстро вошла раскрасневшаяся Анфиса, от распиравшей ее злости даже забыв сделать книксен наставнице — Вот! Вот! Только посмотрите на это!
— Анфиса, ma fille, на тебе лица нет. Успокойся! Вот, выпей воды! Что случилось!
— Мне вручили ось ЭТО!
* * *
-Андреич, да не знаю я, что там можно. Ну ткните меня носом, я все сделаю! — рядом с нашим мастером сокрушался мой знакомый любитель анекдотов, оказавшийся первым инженером мастерской Геннадием Николаевичем: — И даже в голову ничего путного не приходит.
-Да ты че, Геннадий, окстись! Через месяц у нас императорская приемка намечается, сам знаешь. А у нас не еще готово. Головы полетят, знаешь же! Не взыщи! Емельяныч наш уж дергается. Тут не думать, делать надо! В общем так, Геннадий, еще день сроку тебе и ждем твоего решения!
В очередной раз выходя из раздевалки, я случайно стал свидетелем этого разговора. Уши греть не стал, уйдя в цех на практику. По ее завершении я снова встретил Геннадия Николаевича, по лицу которого было видно, что он о чем-то крепко задумался.
— Геннадий Николаевич, вам чем-то помочь?
— А-а-а-а, Сережа...нее...вряд ли ты сможешь мне помочь. И не знаю, кто бы смог.
И что-то решив для себя, добавил:
-Хотя...а ладно, была не была. Давай попытаюсь. Сережа...говорят, устами младенца глаголет истина...пойдем со мной...Мне нужно твое мнение со стороны. Язык ты за зубами, надеюсь, держать приучен?!
Я кивнул, характерным движением показав закрытый рот на замок, мол буду нем, как рыба.
Инженер, махнув охране у входа, состоявшей из двух крепких молодцеватых мужиков с выпирающим, похожим на пистолеты, оружием на боках, мол, он со мной, провел меня в святая-святых. Тот самый, "секретный зал" мастерской, где в углу не менее большого помещения на стенде стоял остов будущего паровика небольших размеров.
— Вот гляди, Сереж. То, чем я и наша мастерская сейчас занимается. Подарок это для ...тс-с-с...княжны, ее высочества...больше не жди...не скажу. Ну так вот. Задачка тебе. Представь. Вот ежели бы ты был на моем месте и делал паровик для молодой красивой девушки, которая будет им самолично управлять, какой ты видишь эту конструкцию.
-Ну-у-у...я задумался ... во-первых, сразу поменял бы рычаги управления...уж больно неудобные они у вас. Девушке в платье явно будет неудобно. Вот эти рычаги — левого поворота и правого — заменил бы вот в этом месте на один руль в форме небольшого колеса.
-Колесо? Сюда stuurwiel с корабля аль дирижабля?!
-Да не-е! Там большое колесо, а тут маленькое надо. Я нарисую.
— Ну-ка ну-ка...интересно, как ты видишь ...продолжай!
-Заменил бы вот эти большие резинометаллические колеса на колеса поменьше с резиновыми шинами с надувными покрышками внутри! Для более мягкого и комфортного движения в дороге.
-Сделал бы крышу, убирающуюся в яркий солнечный день и опускающуюся в холодный или дождливый день. Или сделал бы съемную крышу ...
— А как ты себе мыслишь...ан нет ... продолжай!
— А тут...
Разговор длился еще с полчаса, благо практика уже закончилась. Накидав ему пищи для размышления, я стал разговор потихоньку сворачивать, к вящему неудовольствию Геннадия Николаевича. Нужно было бежать в приют, пока мое отсутствие не заметили. Взяв с меня слово, что к завтрашнему дню я нарисую ему наглядные эскизы своих идей, инженер отпустил меня.
-Вот стервец! Вот фантазер! А ведь умен, мыслей толковых эвон сколько мне накидал! Это ж надо так додуматься! Но есть в них что-то. Есть над чем задуматься! Эх, кабы встреть его пораньше, но кто ж знал! Если к завтрему он что толковое нарисует, может Андреича попрошу парня к нашему делу подключить? Тянется малый к технике, ох тянется!
Лавка "Iосифъ Фрутте". Торговый зал.
— Здра-а-авствуйте! Кого я вижу! Ипполит Матве-е-евич! — вкрадчивым голосом управляющий приветствует вошедшего полноватого мужчину в унтер-офицерской полицейской форме.
— Йозеф, зачем звал!
— Что так грубо! Может свидеться хотел со старым товарищем!
— Катайский волк тебе товарищ!
— Ну полноте! Дело есть.
— Изволь!
— Розыск нужон. Гимназистик один тут меня обидел. Мою вещь украл. Надобно бы вернуть.
Вкладывает в руку гостя тоненькую пачку новеньких ассигнаций.
-Видел кто? Приметы особые? Одаренный?
-Мои люди. Гимназист. Просто школьник.
-Гимназист?!
-Ага!
-И розыск?!
-А как же!
-Мало!
-Ох, Ипполит Матвеевич! Старый pieniek становлюсь. Запамятовал!
В руки гостя вкладывается еще одна пачечка ассигнаций.
— И маленькая просьба у меня. Чтоб тихо и никто!
— Обижаешь, Йозеф. Когда ж я тебя подводил!
* * *
Лежу на кровати. Терзают сомнения. Не зря ли я Геннадию Николаевичу помогаю. Очень уж я его заинтересовал, да мягкое место у него, похоже, из-за сроков горит. Идейки там в мастерской подкинул ему из своего мира— для этих мест нетривиальные. По тому, что я уже видел, ничего из озвученного ему мною, здесь в этом мире не применяется, не дошёл еще прогресс. Вдруг лишнего выболтал? Вдруг еще допытываться начнут, откуда чего да как? И не только в мастерской, а и бери куда выше. Да запросто. Машинка же на самый верх пойдёт, пусть ей и девушка управлять будет. Обязательно заинтересуются. И что я им отвечу? Ну да, попаданец я, мужики. А если не будут, с чего у меня такая к ним доброта. Я тут ещё никто и звать меня никак. Приютский, без копейки денег, без связей, безродный. И тут чудо— делюсь от всей широты души всем самым интересным, вон инженер как вцепился в мои предложения. А дальше что? Возьмут с меня самое ценное и скажут, все, давай-давай, парень, до свидания. Не-е, тут надо по хитрому. Кажется, у нас изобретатели оформляли свидетельства и патенты на изобретения. А тут? А у меня что? Какие, блин, изобретения. Только идеи. Может продавать идеи? Объяснять знающим людям схему, а они пусть там дорабатывают. И воплощают как смогут. Главное, я ж знаю, что идеи рабочие. Не вру, хотя бы перед собой. Поверят, получится, дальше будет легче. Главное — начать!
