Оборотная сторона мечты

-Прелестница, пообедает со мной?

-Господин наследник,

-Отказа я не приму. К тому же ты сопровождаешь меня в поездке.

-А министр знает?

-Почему тебя это волнует? — наверное, чему-то я все же научилась — Это его предложение.

-Его,... а когда он внёс это предложение?

-Утром.

-Я вынуждена отказаться от обеда, мне нужно время, чтобы собраться — зарекалась же никому не верить.

-Ты очень ранимая — это твоя слабость — хотелось ответить грубостью, но впервые в глазах наследника видела ум и силу взрослого мужчины — все рекомендации получишь у непосредственного руководителя, отправляемся через два часа.

-Господин наследник.

Два часа — это слишком много, очень много свободного времени. Для ненужных мыслей, чувств... сомнений. Попыталась сосредоточиться на поездке: два дня, планета 'собак', цель открытие общественных телепортов, и присвоение планете следующего статуса. Моя работа, быть тенью наследника и всё фиксировать, а вечером сводить в отчёт стандартной формы и отправить в канцелярию повелителя и министра. Всё просто, всё понятно, всё стандартно. Кроме одного, у наследника есть секретарь и не один, почему я? Многие мучились этим вопросом, но никто не задал его вслух — приказы повелителя не обсуждают.

Я многого ждала от этой поездки, но ни этого. Два дня, два откровения, два мужчины — много для меня одной. Эмоции слишком сильные, впечатления слишком яркие, а выводы неоднозначны.

Планета, совсем небольшая сплошь покрытая густыми лесами. Два солнца — вечное лето. То, что они именовали городами — небольшие посёлки на Земле. На планете нет ничего завезённого или искусственного, всё натуральное, не наносящее вред природе. Дети земли, с уважением и почтением относящиеся к окружающей природе. Они вызывали восхищение и зависть. Фермеры получили то, к чему людям идти и идти. При всей внешней схожести Землян и Атлазийцев, духовно им ближе 'собаки' — их они признали практически равными. Уязвлённая гордость требовала отмщения. А наследник в своём стремлении к победе давал оружие.

Ненавидеть министра было сложно, наследника глупо, а повелителя, по сути, не за что. А ненавидеть всех, просто даже искать причины не нужно. Раньше это называлось расизмом — ненавидеть просто потому, что они отличаются от нас.

Я пыталась себя настроить, разозлить целый день, но единственное, что чувствовала это усталость, а ещё отчёт. Расизм — чужд славянской душе, как бы мы ни пытались себя убедить в обратном. Это чувство убивает нас самих...

-И всё же предлагаю если не пообедать, то поужинать — наследник, стоял в дверях, прислонившись к косяку.

-Господин наследник...

-Меня Вер — Гес, зовут. Вика, мы можем оставить все игры на завтра и просто поесть? Я, правда, устал.

Это было видно, сейчас в комнате был не будущий повелитель, не ловелас, разбивающий сердца, не циник и манипулятор. Был мужчина, уставший, потерянный, одинокий. Захотелось его отогреть, чтобы в этих драгоценных глазах заиграло солнце, а губы изогнулись не в усмешке, а в улыбке. Самое опасное, что как бы красив ни был мужчина, стоящий передо мной, я воспринимала его как ребёнка. 'Пора признаться что ты отдала своё сердце тому, кому оно не нужно'.

-Я тоже ужасно хочу, есть — надоело претворяться, казаться, а не быть. Сейчас в этой комнате на маленькой чужой планете, встретились две души, он нашёл уши, готовые слушать, а я плечо на котором можно выплакаться.

Два дня, в которые я позволила себе быть женщиной, слабой, ведомой. Два дня, когда я жила, а не выживала. Точнее, один день — день его рождения. И один вечер — вечер откровения.

Ужин прошёл в полной тишине — уютной тишине. Такой ужин мог быть в любом месте содружества. Мясо, овощи, горячий чай. Всё просто и вкусно. А сидящий напротив мужчина, был таинственным незнакомцем. Это как с Гард-Жесом, чёткое восприятие его как мужчины, без обязательных масок

Уставший, одинокий, сдержанный.

— Вер-Гес?

-Считаешь, что я не могу позволить себе расслабиться?

-Нет.

-Слабость?

-Это не слабость — я действительно не воспринимала его слабым.

-Слабость, но с тобой это не страшно — губы сами собой скривились. А ведь это не издёвка, Вика. Я знаю, что ты неспособна на предательство.

-Ошибаетесь — и действительно, стало стыдно оттого что он ошибся и в моей жизни было и такое.

-Вика, на предательство ты неспособна. На глупость, на злость, на месть — да. На предательство — нет. И мне очень жаль, что Гард-Жес первый тебя увидел. Лишить его счастья я не могу, слишком многим обязан.

Вопросы, кружились в голове, но как их задать и могу ли я спрашивать о чужих тайнах, даже если моя жизнь для них открытая книга.

-У тебя такое открытое лицо. Пообещай мне, что хоть изредка будешь появляться во дворце.

-Я там работаю.

-Поверь, моему опыту — это ненадолго. Что самое обидное, я не смогу упрекнуть друга в излишнем эгоизме, ведь будь ты моей не только бы закрыл в доме, но и вывез на отдельную планету, чтобы защитить, уберечь, удержать.

С каждым его, словом я понимала всё меньше и меньше.

-Не веришь, и я не верю, что ты не ценишь себя, не осознаешь, насколько ты необычна.

-Зачем? — непонятно, как он понял, что я хотела узнать, если даже сама не разобралась.

-Весь этот спектакль? Вика, ты многое видела, слышала, но так и не поняла всю глубину нашего падения. Знаешь, страшно разочаровываться в любви, но ещё страшнее презирать главную женщину в жизни. Ту, которую любишь вопреки всему — мать. Отец долгое время пытался меня оградить от правды — именно это я не могу ему простить. Пятнадцать лет я благотворил её, не замечая, что она играет с отцом, используя меня. Ты видела жену повелителя?

-Нет.

-Странно, обычно она сразу же чувствует угрозу и устраняет её. Поверь, ты угроза всему, что они строили веками. Прецедент, которого они избегали, калеча жизнь своим детям. Не надо говорить, что женщина любит ребёнка в априори. Не надо. Я готов допустить, что есть такие женщины, где-то больше, где-то меньше, но не во дворце.

-Вы ошибаетесь.

-Нет, Вика, я уже давно лишён любых иллюзий. Даже наш всемогущий министр, сумел уберечь часть души, я лишён даже этого. Знаешь, я добровольно отказался от своей светлой части. Лучше без души, чем... — утешать его я не стала, подсознательно понимая, ему нужна не жалость, а возможность высказаться, без страха, что его прервут или осудят.

-Пятнадцать лет я считал отца виновным в несчастной жизни матери, в её одиночестве и страхе рожать ещё одного ребёнка. Как я мечтал о брате или сестре, которую буду защищать от всего мира. Знаешь, как правитель добился наследника? Я тебе расскажу — он переиграл мать, заставляя поверить, что это единственный способ выйти за него замуж. И тянул с браком, до момента, когда аборт станет опасен для её жизни. А потом на протяжении десятилетия пытался вызвать в ней материнский инстинкт. Пока однажды ему не пришлось спасать мою жизнь... Знаешь, какова цена моей жизни? Место в кабинете министров для её любовника. Не понимаешь?

-Нет.

-В твоих глазах столько ужаса... Отец всегда собирал команду профессионалов, несмотря на звания и древность рода. А ей хотелось иметь своего ручного пёсика. На шантаж отец не поддался... И тогда любимая матушка решила если у повелителя не будет наследника он станет сговорчивее.

-А дар почему?

-Дар отца способен вызвать симпатию, не более. Отец попытался отдалить меня от неё, но ребёнок любит, несмотря ни на что. Не знаю, расскажи отец правду... Узнал я всё случайно в пятнадцать лет — в тот год у меня остался единственный родной... Гард-Жесом. Я где-то ему завидовал — его мать так сильно любила его отца, что пожертвовала всем ради возможности дать ему жизнь. Не пугайся, я давно знаю, что он мой двоюродный брат, хотя никто об этом не догадывается. Жалею я только об одном, когда он узнал всю правду, я не имел, права поддержать его.

-А...

-Нет, можешь обвинить меня в эгоизме, но сегодня я не хочу делить твоё внимание ни с кем. Я готов обменять всё, что имею на возможность довериться той, которая будет ждать меня дома.

-Всё это...

-Мечты, глупые и опасные. Знаешь, в моей жизни были моменты, когда я наслаждался властью над чувствами других и когда презирал себя за использования своего дара. А потом понял, что ничего не меняется от моего выбора. Я могу не использовать его, совсем, но они все ровно лягут в мою постель — мечтая о браке.

-Зачем?

-Продолжаю играть на нервах отца?

-Да — он уже давно отошёл от стола, за которым мы ужинали, и теперь стоял у камина, оперившись на него плечом. Его лицо было в тени.

-С начало это был способ отомстить, за разбитые идеалы, а потом привычка. Не удивляйся, я берёг своё время. Зачем прилагать усилие, если результат один и тот же. Только с тобой всё по-другому, у тебя живая реакция, непредсказуемая, удивительная.

-А все эти ухаживания?

-Ну, ты такая непосредственная, когда злишься, а это неверие в глазах бесценно.

-А министр?

-Нет, Гард-Жес, не знает, что я играю, у него есть подозрения, но мы давно перестали близко общаться.

-Почему?

-Слишком, много разочарований и тайн. Власть — это слишком большое бремя, для дружбы.

-И как вы поступите?

-Конкретно сейчас или вообще?

-А есть разница?

-Сейчас я позволю себе ещё год не думать о долге. А потом найду ту, которая больше всех поддаётся дару и женюсь.

-Это...

-Грязно, подло? Не отрицаю, но рисковать своими детьми я не буду.

-Вы можете выбрать.

-Не могу — сейчас в его голосе было столько безысходности, что мне стало неудобно от своих слов. — Не могу, Гард-Жесом может, а я... Мой выбор ограничен нашими родами, приближёнными ко двору. Традиции и менять их резко — слишком высокая цена. Содружество, расы, живущие в нём, слишком различны и любая слабость власти... Не хочу отвечать за смерть миллионов.

-Неужели ничего нельзя изменить? У вас такая сила.

-Неожиданно понимать, что власть и богатство — это несвобода?

-Да.

-Знаешь, в молодости я мечтал родиться в бедной семье и быть свободным как ветер, а теперь понял, никто из нас несвободен, только клетки у всех разные. И признал, что отбывать 'наказание' в комфорте все же предпочтительней, чем каждый день стараться заработать на кусок хлеба. Философы многих миров рассуждали на эту тему, но ни один из них не отказался от своего богатства. Я не говорю о религии, там другое... Не хотел нагонять на тебя грусть, прости.

-Неужели никто не в состоянии изменить систему?

-Могу сказать только о себе. Я — не готов.

-Даже если от этого зависит ваше счастье?

-Да. Уже очень поздно, пора отдыхать.

-У меня отчёт.

-Забудь — попыталась возразить — Вика — это приказ.

-Господин наследник — не сильно сопротивлялась, в голове была каша и сосредоточиться сейчас на работе просто не смогу.

Странно, но когда меня окружила ночь и тишина из всего разговора с наследником в память врезались слова, что Гард-Жеса тоже есть тайна, в которую он меня не посветил. Анализируя все время нашего знакомства, я поняла, что совсем ничего о нём не знаю. 'Как можно полюбить по сути чужого, нет, чужим он давно уже не был. Но как смог стать родным тот о ком ничего не знаешь'.

Мысли не давали уснуть, и я занялась отчётом, часа два кропотливой работы, нажатие кнопки консоли и через три минуты в мои двери постучались.

-Вика, открой — я скоро поверю, мысли материальны, иначе как объяснить, что на этой планете делает министр.

Вопрос стоял не о том открою я дверь или нет, а что я ему скажу. Разговор с наследником, приказ повелителя, интерес министра, мои собственные чувства...

Самое необычное, что никто меня не торопил, не приказывал. Обозначив своё присутствие, он просто ждал. Открыла дверь молча.

-На дворе ночь, а ты опять не спишь, вот как тебя оставить без присмотра — его слова развеяли подозрения, ко мне в комнату пришёл не министр, а Гард-Жес. Поняв это, я с полным правом, вернула ему претензию.

-Тоже можно сказать и о тебе. Почему не спишь?

-Не поверишь, но сотрудники совсем отбились от рук — отчётов приходиться ждать до глубокой ночи.

-То есть ты сейчас сказал...

-Что отчёты приходят поздно. Ты не расскажешь, о чём был разговор — самое приятное, что это был не вопрос. Он точно знал, не расскажу.

-Зачем?

-Действительно, незачем. Хотя не было бы спокойней.

-Спокойней?

-Ты слишком большое искушение — 'это сейчас, что было, комплимент'? — И не только для меня.

-Но ты не доверяешь?

-К чему вопрос?

-Знаешь, когда о тебе знают всё, а ты нет — это настораживает.

-Тебе не хватило чужих тайн?

-Чужих хватило,... ты не чужой.

— Если так — если до этого Гард-Жес стоял у двери, то сейчас со всевозможным комфортом расположился на моей кровати и поманил меня к себе. За возможность продлить вечер откровений готова была на многое. А уж оказаться в его объятьях, мечтала и без всяких причин.

Так, естественно положить голову ему на плечо и ощутить нежные объятья. И если в начале нашего знакомства, все прикосновения носили ярко выраженный сексуальный окрас. То после его дня рождения всё изменилось. Я поняла, что это лучший способ отдохнуть и забыть все волнения прошедшего дня. А когда он начал говорить, чуть приглушённым голосом... Вечер откровений плавно перешёл в ночь.

-Отец до сих пор верит, что мать его любила и ради этой любви рискнула всем. Помня о своей первой любви, он воспитывал меня не так, как принято. Я рос на великой сказке о нежной и трагичной любви. Юную дочь правителя отдают в жёны другу брата, ради укрепления связи. Она гордая и невинная страдает от жестокости мужа... А потом случайно встречает, молодого клерка, отправленного на стажировку во дворец. Любовь вспыхивает внезапно и потеряв голову она... Рожает сына, муж не в силах справиться с ревностью убивает жену и сам сдаётся на милость повелителя... Ребёнка отдают отцу, следуя закону, и высылают из столицы. Знаешь, он до сих пор верен первой любви.

-Это романтично.

-Да, в детстве я прировнял мать к святым... А потом нашёл её дневник... Жаль, что поздно... Моя мать расчётливая, эгоистичная тварь. Она не любила никого кроме власти,... её брак не был вынужденным, она осознанно соблазнила ближайшего друга старшего брата. Ошиблась только в силе его преданности будущему повелителю... Он не поддался на шантаж, честь была превыше отравленной любви. Когда попытка её заговора была открыта — знаешь, кто её предал, лучшая подруга, она сама мечтала стать женой повелителя и стала. Так вот несостоявшееся мятежница в попытке избежать наказания решила родить ребёнка, но муж уже нисколько месяцев не подходит к её комнате... Прожжённой интриганке ничего не стоит совратить наивного юношу, пробившегося из низов. Она просчиталась только в одном — муж не смог вынести очередного унижения.

-Я не понимаю — старалась скрыть от него слёзы, пусть и искренняя жалость, но она унижает мужчину — неужели на этой планете нет нормальных отношений?